| Генрик Сенкевич. "Камо грядеши..." |
|
Как-то вечером Петрония навестил сенатор Сцевин* и завел с ним долгую беседу о тяжких временах, выпавших им на долю, и об императоре. Говорил он так откровенно, что Петроний, хоть и был с ним в дружеских отношениях, насторожился. Сенатор сетовал, что все в мире идет вкривь и вкось, повсюду царит безумие и, как ни погляди, все это наверняка закончится катастрофой более страшной, чем пожар Рима. Еще говорил он, что даже августианы ропщут, что Фений Руф**, второй префект претория, с трудом терпит власть негодяя Тигеллина, а весь род Сенеки до крайности возмущен тем, как обходится император со старым своим наставником и с Луканом. Наконец он упомянул о недовольстве народа и даже преторианцев, большинство которых Фений Руф привлек на свою сторону. _______________ * С ц е в и н Флавий - сенатор, участник заговора Пизона. Как сообщает Тацит ("Анналы", XVI, 18), Петронию была инкриминирована дружба со Сцевином. ** Ф е н и й Р у ф - второй префект претория (совместно с Тигеллином), участник заговора Пизона; казнен в 65 г. - Зачем ты это говоришь? - спросил Петроний. - Из опасений за императора, - отвечал Сцевин. - У меня среди преторианцев есть дальний родственник, как и я, именем Сцевин, от него-то я знаю, что делается в лагере. Недовольство ширится и там. Видишь ли, Калигула тоже был безумным, и ты знаешь, чем это кончилось! Нашелся такой Кассий Херея... Да, это было ужасно, и, разумеется, среди нас не найдется человека, который бы его одобрил, а все же Херея избавил мир от чудовища. - Иначе говоря, - возразил Петроний, - ты хочешь сказать: "Я Херею не одобряю, но он был замечательный человек, и да пошлют нам боги побольше таких, как он". Тут Сцевин переменил тему и вдруг стал расхваливать Пизона. Превозносил весь его род, его привязанность к жене и, наконец, его ум, спокойствие, редкий дар привлекать людей. - Император бездетен, - сказал он, - и все прочат ему в преемники Пизона. Не сомневаюсь, что каждый римлянин с великой охотой помог бы ему прийти к власти. Его любит Фений Руф, ему беззаветно предан род Аннеев. Плавтий Латеран* и Туллий Сепецион ради него готовы в огонь и в воду. Также и Натал**, и Субрий Флав***, и Сульпиций Аспер****, и Афраний Квинциан, и даже Вестин. _______________ * П л а в т и й Л а т е р а н - племянник завоевателя Британии Авла Плавтия; Латерану отводилась ключевая роль в заговоре - убийство Нерона. ** Н а т а л Антоний - римский всадник, участник заговора; был схвачен одним из первых и выдал своих соучастников, за что получил помилование. *** С у б р и й Ф л а в - трибун преторианской когорты; поначалу преданный Нерону, стал одним из самых активных заговорщиков. Казнен в 65 г. **** С у л ь п и ц и й А с п е р - центурион преторианской когорты, казнен в 65 г. - От этого последнего Пизону будет мало проку, - возразил Петроний. - Вестин собственной тени боится. - Вестин боится снов и духов, - сказал Сцевин, - но человек он дельный, и его по праву собираются избрать консулом. А если в душе он против гонений на христиан, ты его не должен за это осуждать - ведь и ты хотел бы, чтобы эти чудовищные казни прекратились. - Не я, а Виниций, - ответил Петроний. - Только ради Виниция мне хотелось бы спасти одну девушку, но я не могу этого сделать, потому что лишился благосклонности императора. - Неужели? Разве ты не заметил, что император снова приближает тебя, заговаривает с тобою? И я объясню тебе причину. Ведь он снова собирается в Ахайю, чтобы там петь на греческом языке песни собственного сочинения. Он рвется в это путешествие, но вместе с тем дрожит при мысли о насмешливом нраве греков. Как он полагает, его там ждет либо величайший триумф, либо величайший провал. Он нуждается в дельных советах, и он знает, что лучше тебя никто ему не посоветует. Вот почему ты опять в милости. - Меня мог бы заменить Лукан. - Меднобородый его ненавидит и в душе осудил на смерть. Ищет только предлога, ведь он всегда ищет предлогов. Лукан понимает, что надо спешить. - Клянусь Кастором! - сказал Петроний. - Возможно, это так. Но я мог бы испробовать и другое средство мгновенно войти снова в милость. - Какое? - Да повторить Меднобородому все, что ты говорил сейчас. - Я ничего не говорил! - с тревогой воскликнул Сцевин. Петроний положил ему руку на плечо. - Ты назвал императора безумным, сулил ему в преемники Пизона и сказал: "Лукан понимает, что надо спешить". С чем это вы хотите спешить, carissime? Сцевин побледнел. С минуту они смотрели другу другу в глаза. - Ты не повторишь этого! - Клянусь бедрами Киприды! Ты и впрямь хорошо меня знаешь! Да, я не повторю. Я ничего не слышал, но также не хочу ничего слышать более. Ты понял? Жизнь слишком коротка, чтобы стоило что-то предпринимать. Прошу тебя только посетить сегодня Тигеллина и побеседовать с ним так же долго, как со мною, о чем захочешь. - Зачем это? - А затем, чтобы, если Тигеллин когда-нибудь скажет мне: "Сцевин был у тебя", я мог бы ему ответить: "В тот же день он был и у тебя". Слушая его, Сцевин переломил тросточку из слоновой кости, которую держал в руке. - Пусть злосчастье падет на этот хлыст. Нынче же буду у Тигеллина, а потом на пиру у Нервы. Ведь ты тоже придешь? В любом случае, до встречи послезавтра в амфитеатре, там будут выступать уже остатки христиан! До встречи! - Послезавтра, - повторил Петроний, оставшись один. - Стало быть, времени терять нельзя. Я действительно понадоблюсь Агенобарбу в Ахайе, так что он, возможно, уважит мою просьбу. И он решил испробовать последнее средство. На пиру у Нервы император пожелал, чтобы Петроний возлежал за его столом, ибо намеревался поговорить с ним об Ахайе и о других городах, где он мог бы выступить с надеждой на наибольший успех. Особенно опасался он мнения афинян. Прочие августианы прислушивались к их беседе, чтобы, подобрав крохи метких фраз Петрония, выдавать их потом за свои. - Мне кажется, что я до сих пор еще не жил, - сказал Нерон, - и только в Греции появлюсь на свет. - Да, там ты родишься для новой славы и бессмертия, - ответствовал Петроний. - Надеюсь, что так будет и что Аполлон не возревнует ко мне. Если я возвращусь с триумфом, совершу ему гекатомбу, какой доныне не получал ни один бог. Сцевин процитировал строки Горация: Sic te diva Cypri, Sic fratres Helenae, lucida sidera, Ventorumque regat pater...* _______________ * Пусть же правят тобой, корабль, Мать-Киприда, лучи братьев Елены-звезд, Ветров царь и отец - Эол... (Г о р а ц и й. Оды, 1, 3. Перевод Н. С. Гинцбурга.) - Корабль уже стоит в Неаполисе, - сказал император. - Я хотел бы выехать завтра. Тогда Петроний, встав с ложа и глядя прямо в глаза императору, сказал: - Дозволь мне, о божественный, сперва устроить свадебный пир, на который я прежде всего хочу пригласить тебя. - Свадебный пир? Какой? - спросил Нерон. - Свадьбу Виниция с дочерью царя лигийцев и твоей заложницей. Она, правда, теперь в тюрьме: но, во-первых, как заложница она не может быть заточена в темницу, а во-вторых, ты сам соизволил разрешить Виницию жениться на ней, а твои приговоры, подобно приговорам Зевса, непреложны - посему прикажи выпустить ее из тюрьмы, и я ее вручу жениху. Хладнокровие и спокойная уверенность, с какою говорил Петроний, смутили Нерона - он всегда несколько терялся, когда с ним говорили в такой манере. - Да, знаю, - сказал император, опуская глаза. - Я вспоминал о ней и о том великане, который задушил Кротона. - В таком случае оба они спасены, - спокойно сказал Петроний. Но Тигеллин пришел на помощь своему владыке. - Она находится в тюрьме по воле императора, а ведь ты, Петроний, сам сказал, что его приговоры непреложны. Все присутствующие, знавшие историю Виниция и Лигии, прекрасно понимали, о чем речь, и молча прислушивались, чем кончится разговор. - Она находится в тюрьме по твоей оплошности и из-за твоего незнания "права народов", находится там против воли императора, - резко возразил Петроний. - Ты, Тигеллин, малый недалекий, но ведь и ты не станешь утверждать, что она подожгла Рим, а если бы даже и стал это утверждать, император тебе бы не поверил. Однако Нерон уже оправился от смущения и, щуря близорукие свои глаза, с неописуемо злобной гримасой произнес: - Петроний прав. Тигеллин удивленно взглянул на него. - Петроний прав, - повторил Нерон. - Завтра перед нею откроются ворота тюрьмы, а о свадебном пире мы потолкуем в амфитеатре. "Я опять проиграл!" - подумал Петроний. И, воротясь домой, он был настолько уверен, что жизни Лигии пришел конец, что утром следующего дня послал в амфитеатр преданного ему вольноотпущенника договориться со смотрителем сполиария, чтобы выдали ее тело, - он намеревался передать его Виницию. |