ght -->
| Генрик Сенкевич. "Камо грядеши..." |
|
- Государь, - говорил Хилон, - море теперь, как оливковое масло, волны точно уснули... Поедем в Ахайю. Там тебя ждет слава Аполлона, ждут венки, триумфы, народ тамошний тебя боготворит, и боги примут как равного себе гостя, а здесь, государь... Тут он запнулся, потому что вдруг затряслась у него нижняя губа и вместо слов стали вылетать какие-то невнятные звуки. - Поедем, как только закончатся игры, - отвечал Нерон. - Я знаю, что и так кое-кто называет христиан innoxia corpora*. Если бы я уехал, это стали бы повторять все. А ты-то чего боишься, гнилой пень? _______________ * Невинные тела (лат.). И он, нахмурив брови, уставился испытующим взглядом на Хилона, будто ожидая объяснений. В действительности же он сам только притворялся спокойным, слова Криспа на последнем представлении сильно напугали его - возвратясь домой, он не мог уснуть от ярости и стыда, но также от страха. А суеверный Вестин, молча слушавший этот разговор, вдруг сказал, озираясь и таинственно понизив голос: - Послушайся, государь, этого старика, в христианах и впрямь есть что-то необычное. Их божество дарует им легкую смерть, но оно может оказаться мстительным. Нерон поспешно возразил: - Это не я устраиваю игры. Это Тигеллин. - Конечно, конечно, это я! - подхватил Тигеллин, услыхав ответ императора. - Да, я, и плевать мне на всех христианских богов. Вестин - просто набитый суевериями бычий пузырь, а этот отважный грек готов помереть со страху при виде наседки, защищающей своих цыплят. - Все это прекрасно, - молвил Нерон, - но отныне прикажи отрезать христианам языки или затыкать рот кляпом. - Им заткнет его огонь, о божественный! - Горе мне! - простонал Хилон. Но император, которому наглая самоуверенность Тигеллина придала духу, рассмеялся и, указывая на старого грека, сказал: - Глядите, какой вид у этого потомка Ахиллеса! Вид у Хилона действительно был ужасный. Остатки волос на голове совершенно побелели, с лица не сходило выражение крайней тревоги и угнетенности. Временами он был как одурманенный или полупомешанный - то не отвечает на вопросы, то вдруг рассердится, начнет дерзить - тогда августианы предпочитали его не задевать. Подобное возбуждение овладело им и сейчас. - Делайте со мною, что хотите, а на игры я больше не пойду! - воскликнул он с задором отчаяния, прищелкнув пальцами. Нерон поглядел на него, потом, обращаясь к Тигеллину, сказал: - Последи, чтобы в садах этот стоик был возле меня. Хочу посмотреть, какое впечатление произведут на него наши факелы. Хилону стало страшно от звучавшей в голосе императора угрозы. - Государь, - взмолился он, - я ничего не разгляжу, я не вижу в темноте. На что император со зловещим смехом ответил: - Ночь будет светлая, как день. Затем, обернувшись к прочим августианам, Нерон завел с ними беседу о состязаниях, которые намеревался устроить в заключение игр. К Хилону подошел Петроний и, тронув его за плечо, сказал: - Разве не говорил я тебе? Ты не выдержишь. - Я хочу напиться, - отвечал грек и протянул руку к кратеру с вином, но донести вино до рта ему не пришлось - Вестин отнял у него сосуд, придвинулся поближе и с любопытством и испугом на лице спросил: - А фурии тебя не преследуют? Старик поглядел на него, открыв рот, будто не понимая вопроса, и часто заморгал. - Преследуют тебя фурии? - повторил Вестин. - Нет, - ответил Хилон, - но предо мною тьма. - Как это тьма? Да смилуются над тобою боги! Как это тьма? - Тьма ужасная, непроглядная, и в ней что-то движется, что-то идет на меня. А что - я не знаю и боюсь. - Я всегда был уверен, что они колдуны. А не снится тебе что-нибудь особенное? - Нет, потому что я не сплю. Я же не думал, что их так будут казнить. - Тебе их жаль? - Зачем вы проливаете столько крови? Ты слышал, что говорил тот, на кресте? Горе нам! - Слышал, - тихо ответил Вестин. - Но они же поджигатели. - Неправда! - И враги рода человеческого. - Неправда! - И отравители вод. - Неправда! - И убийцы детей. - Неправда! - Как же так? - с удивлением спросил Вестин. - Ты же сам говорил это и предал их в руки Тигеллина! - Потому и объяла меня тьма, и смерть идет ко мне! Иногда мне кажется, что я уже умер и вы тоже. - Э нет, это они умирают, а мы живы. Но скажи мне: что они видят, когда умирают? - Христа... - Это их бог? А он бог могущественный? Хилон ответил вопросом: - Какие факелы будут гореть в садах? Ты слышал, что сказал император? - Да, слышал и знаю. Их называют "сарментиции" и "семиаксии"*. Надевают на них траурные туники, пропитанные смолою, привязывают к столбам и поджигают. Только бы их бог не наслал на город каких-нибудь бед! Семиаксии! О, это страшная казнь! _______________ * С е м и а к с и и - буквально "наполовину колесованные", презрительно-ироническое название ранних христиан, которых сжигали на столбах, обложенных хворостом. - По мне, лучше уж это, хоть крови не будет, - сказал Хилон. - Прикажи рабу поднести мне кратер ко рту. Выпить хочется, а я разливаю вино, рука дрожит от старости. Остальные в это время также говорили о христианах. Старик Домиций Афр над ними насмехался. - Их так много, - говорил он, - что они могли бы разжечь гражданскую войну. Вы же помните - были опасения, как бы они не вздумали защищаться. А они погибают как овцы. - Пусть бы только попробовали! - сказал Тигеллин. - Ошибаетесь! - заметил Петроний. - Они защищаются. - Каким образом? - Терпением. - Новый способ! - Без сомнения. Но можете ли вы утверждать, что они умирают как обычные преступники? О нет, они умирают так, как если бы преступниками были те, кто их осуждает на смерть, - то есть мы и весь римский народ. - Какой вздор! - вскричал Тигеллин. - Hic abdera!* - ответил ему Петроний. _______________ * Поговорочное выражение, означающее: вот глупейший из глупцов. (Примеч. автора.) * H i c a b d e r a! - Поговорочное выражение со значением: "Ну и дурак!", намекавшее на жителей фракийских Абдер, которые считались людьми недалекими. Окружающие, пораженные меткостью его наблюдения, удивленно переглядывались и повторяли: - А ведь верно! В их смерти есть что-то необычное, удивительное. - Говорю вам, они видят своего бога! - вскричал Вестин. Тогда несколько августиан обратилось к Хилону: - Эй ты, старик, ты их хорошо знаешь, скажи нам, что они видят? Грек, сплюнув вино себе на тунику, ответил: - Воскресение! И затрясся так, что сидевшие ближе к нему разразились громким хохотом. |