• На главную

БЕСЕДA XXV
Ное же бе лет шести сот, и потоп водный бысть [1] на земли (Быт. VII, 6).
1.
Хочу опять заняться тем же предметом, о котором недавно беседовал я с вашею любовию, и разсматривать опять повествование о праведном Ное. Велико в самом деле богатство добродетелей этого праведника, и мы должны, по возможности, изследовать все подробно, чтобы таким образом доставить вам наиболее пользы. Только напрягите, прошу, внимание, чтобы не укрылась от вас ни одна мысль, содержащаяся (в этом повествовании). Но прежде надобно напомнить вашей любви, на чем остановилось прежнее наше поучение, чтобы, с того начав сегодня слово, соединить вам с предыдущим и последующее. Таким образом будет ясно для вас и нынешнее слово. На чем же остановилось наше поучение? Рече, сказано, Господь Бог Ною: вниди ты и весь дом твой в ковчег, яко тя видех праведна предо Мною в роде сем. От скотов же чистых введи к себе седмь седмь, и от скотов нечистых два два... Еще бо дней седмь, Аз [2] наведу дождь на землю четыредесять дней и четыредесять нощей, и потреблю всякое востание, еже сотворих, от лица земли, от человека до скота. И сотвори Ное вся, елика заповеда ему Господь Бог (Быт. VII, 1-5). На этом остановили мы слово, и прекратили поучение. Вы и сами, может быть, помните, когда мы сказали вашей любви о причине, по которой Бог повелел Ною ввести от чистых седмь седмь, от нечистых же два два. Разсмотрим же сегодня дальнейшее чтение, и посмотрим, о чем божественное Писание повествует нам после входа Ноева в ковчег. Если когда в другое время, то особенно теперь должны мы показывать великое усердие - теперь, когда мы, ради времени постнаго, и так часто наслаждаемся приятнейшим собеседованием с вами, и свободны от пресыщения удовольствиями, и, при возбужденном уме, можем внимательно слушать предлагаемое учение. Итак, надобно сказать, с чего у нас началось сегодняшнее чтение. Ное же бе лет шести сот, сказано, и потоп водный бысть на земли. Будьте внимательны, прошу, и не пробегайте этих слов поверхностно. В этих кратких словах скрывается некое богатство, и, если мы напряжем свой ум, то можем познать из них и необычайную высоту человеколюбия Господня, и великое усиление злобы тогдашних людей. Ное бе, сказано, лет шести сот. Божественное Писание не без причины сказало нам здесь о числе лет праведника, и не для того только, чтобы мы знали, сколько лет было праведнику, но потому, что оно прежде уже сообщило нам, что Ное бе лет пяти сот (Быт. V, 31). Известив же нас о таком числе лет, (Писание) разсказало потом о сильном стремлении людей к пороку, как прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности (VIII, 21), почему и сказал Бог: не имать Дух мой пребывати в человецех сих, зане суть плоть (VII, 3), предвозвещая им этими словами о великом Своем гневе. Далее, чтобы дать им довольно времени для того, чтобы покаяться и избежать гнева, (Бог) говорит: будут же дние их лет сто двадесять, то есть, потерплю еще и после пятисот лет, потому что праведник этот не преставал, в течение пятисот лет, вразумлять всех их собственным своим именем, и, если бы только хотели они слушать, внушал им отстать от греха и обратиться к добродетели. При всем том, говорит Бог, и теперь обещаю потерпеть еще сто двадцать лет, чтобы они, воспользовавшись, как должно, этим временем, уклонились от нечестия и начали делать добро. Впрочем, (Бог) не удовольствовался этим обещанием ста двадцати лет, но еще повелевает праведнику построить ковчег, чтобы и самый вид ковчега давал им достаточное вразумление, и никто из них не остался в неведении о великости угрожающаго наказания. То самое, что этот праведник, достигший самаго высокаго совершенства, столько заботится о построении ковчега, могло уже всех разсудительных привести в страх и опасение, и заставить умилостивлять столь кроткаго и человеколюбиваго Господа. Если, в самом деле, те варвары, то есть ниневитяне... Опять их же надобно представить в пример, чтобы таким образом яснее обнаружилось и чрезмерное нечестие этих (современников Ноя), и великая благопризнательность тех (ниневитян). И сам Господь наш в тот страшный день суда поставит одних рабов против других, и потом произнесет осуждение (над грешниками), обличив их, что они, получив одинаковыя (с праведниками) средства и благодеяния, не подвизались подобно им в добродетели. Часто делает Он сравнения и неравных сторон, чтобы тем большему осуждению подвергнуть безпечных. Поэтому и сказал в Евангелии: мужие ниневитстии востанут на суде с родом сим, и осудят его: яко покаяшася проповедию Иониною: и се боле Ионы зде (Матф. XII, 41). Как бы так сказал Он: варвары, не пользовавшиеся никаким особенным руководством, не слышавшие пророческих поучений, не созерцавшие знамений, не видевшие чудес, а услышавшие от одного человека, спасшагося от кораблекрушения, такия слова, которыя могли повергнуть их в совершенное отчаяние и довести до крайности, до презрения самых слов его, - эти варвары не только не пренебрегли словами пророка, но и, получив краткий, трехдневный срок, показали столь сильное и усердное раскаяние, что отклонили Божие определение. Они-то, говорит, осудят род сей, пользовавшийся столь великим Моим попечением, воспитанный в книгах пророческих, каждодневно видевший знамения и чудеса. Далее, чтобы показать и крайнее неверие иудеев, и невыразимую благопокорность ниневитян, Господь присовокупил: яко покаяшася проповедию Иониною, и се боле Ионы зде. Те, говорит, увидевши беднаго человека - Иону, и проповедь его приняли, и принесли самое строгое покаяние; а эти, видя гораздо большаго Ионы, самаго Создателя всей твари, Который обращался среди их, каждый день совершал столь многия и великия чудеса, очищал прокаженных, воскрешал мертвых, исправлял природные недостатки, изгонял демонов, исцелял болезни, с полною властию даровал отпущение грехов - не показали и одинаковой с варварами веры.

2.
Но возвратимся к порядку слова, чтобы ты узнал и крайнюю безчувственность современников Ноя, и великую благопризнательность ниневитян, узнал, как эти, будучи ограничены трехдневным сроком, не отчаялись в своем спасении, но, поспешив покаяться, и грехи свои омыли, и удостоились милосердия Господня, а те, и получив стодвадцатилетнюю отсрочку на покаяние, не воспользовались ею к добру. Потому и Господь, видя их крайнее развращение и совершенное закоснение в пороке, наводит на них скорую погибель, и таким образом уничтожает и искореняет злую закваску их нечестия. Вот почему сказано: Ное же бе лет шести сот, и потоп водный бысть на земли. Теперь мы знаем, что, когда сделана была угроза и предсказание Божие, Ною было пятьсот лет, а когда наступил потоп, ему было шестьсот лет. Значит, в промежутке прошло сто лет; но и этими стами годами они не воспользовались, хотя самая постройка Ноем ковчега так сильно вразумляла их. Но, может быть, кто захочет узнать, почему Господь, сказав: будут дние их лет сто двадесять, и обещав потерпеть столько лет, навел потоп до истечения этих лет. И это служит величайшим доказательством Его человеколюбия. Видел Он, что люди каждый день грешат неисправимо, и не только не пользуются неизреченным Его долготерпением во благо себе, но и умножают раны свои; поэтому и сократил срок, чтобы они не сделались достойными еще большаго наказания. А какое бы было, спросишь, еще больше этого наказание? Есть, возлюбленный, наказание и большее, и ужаснейшее, и нескончаемое, - наказание в будущем веке. Некоторые, потерпев наказание здесь, хотя и не избегнут тамошняго мучения, однакож потерпят наказание более легкое, уменьшив великость тамошних мучений здешними страданиями. Послушай, как говорит об этом Христос, предрекая горе Вифсаиде. Горе тебе Хоразиме, говорит Он, горе тебе Вифсаидо, яко аще в Содоме быша силы были бывшия в вас, древле убо во вретище и пепеле покаялися быша. Обаче глаголю вам: земли Содомстей и Гоморстей отраднее будет в день судный, неже вам (Матф. XI, 21-24; Х, 15) [3]. Видишь, возлюбленный, как словом отраднее Господь показал, что подвергшиеся здесь столь великому наказанию, потерпевшие такое необычайное и странное сожжение, хотя и понесут там наказание, но - легчайшее, потому что здесь уже испытали такой гнев? Итак, чтобы и современники Ноя, умножая беззакония, не заслужили большаго наказания, благой и человеколюбивый Господь, видя их нераскаянность, сократил время, которое обещал Он потерпеть. Как по отношению к тем, которые показывают себя благопокорными, Он, по свойственной Ему благости, отменяет свои приговоры, приемлет обращающихся и избавляет от угрожающаго наказания, так, напротив, когда Он обещает даровать или какия-нибудь блага, или время для покаяния, но видит, что люди сделались недостойными, тогда отменяет Свои обетования. Поэтому Он и сказал чрез пророка: наконец возглаголю на языки и на Царства, да искореню (их), и разорю: и аще обратятся, раскаюся и аз, о нихже глаголах сотворити им (Иер. XVIII, 7, 8), и далее: наконец реку на языки и царства [4], да возсозижду (я): и аще сотворят лукавая, раскаюся и аз о благих, яже глаголах сотворити им (ст. 9, 10). Видишь, как Он берет от нас повод к тому, чтобы явить нам или милость или гнев? Поэтому-то и теперь, так как (современники Ноя) не воспользовались по надлежащему прибавкою времени, Он сокращает срок. Вот почему и блаженный Павел безчувственным людям, отвергавшим спасение, даруемое нам чрез покаяние, говорил: или о богатстве благости его, и кротости и долготерпении нерадиши, неведый, яко благость Божия на покаяние тя ведет? По жестокости же твоей и непокаянному сердцу, собираеши себе гнев в день гнева и откровения праведнаго суда Божия (Рим. II, 4, 5). Видишь, как и этот чудный учитель вселенной ясно показал нам, что не пользующиеся, как надлежит, долготерпением Божиим, даруемым нам для покаяния, заслуживают большее осуждение и наказание? Вот почему и теперь человеколюбивый Бог, как бы оправдываясь и показывая причину, по которой навел Он потоп до истечения срока, указывает нам на число лет праведника, и говорит: Ное же бе лет шести сот. В самом деле, те, которые в течение ста лет не захотели перемениться, какую бы прибыль получили от двадцати лет, разве ту, что еще более прибавили бы грехов? С Своей стороны Бог, желая показать безмерное величие несказаннаго человеколюбия и благости Своей, не преминул еще и за семь дней возвестить им о приближении потопа, чтобы они, поразившись хоть этою краткостию срока, обнаружили какую-либо перемену.

3.
Усматривай человеколюбие Господа и из того, какими различными способами Он, подобно искусному врачу, врачевал болезнь этих людей. Так как раны их были неудобоисцелимы, то Он дал им столь продолжительную отсрочку, желая, чтобы они, хоть продолжительностию времени приведенные в чувство, отклонили от себя гневный приговор Его. Так как Бог заботится о нашем спасении, то обыкновенно он всегда предсказывает, какия хочет навести казни, для того только, чтобы не навести их. Если бы Он хотел навести, то и не сказал бы; но Он предсказывает с намерением, чтобы мы, узнав о том и вразумившись страхом, отклонили гнев и отменили приговоры Его. Ничто так не радует Его, как наше обращение и переход от греха к добродетели. Смотри же, как Он врачевал и болезнь этих людей. Сперва Он дал им такую долговременную отсрочку для покаяния, потом, когда увидел их безчувственность, по которой они не воспользовались столь долгим временем, уже пред самыми, так сказать, дверями потопа, предсказывает, впрочем не за три дня, как ниневитянам, но за семь. Зная безмерное человеколюбие Господа нашего, смело скажу, что они и в семь дней, если бы захотели искренно покаяться, отвратили бы от себя бедствие потопа. Когда же ни прежняя продолжительная отсрочка, ни последний краткий срок не могли отклонить их от греха, Бог и навел на них потоп, когда Ною было шестьсот лет: Ное же бе лет шести сот, и потоп водный бысть на земли. Видите, возлюбленные, как было полезно узнать число лет праведника сколько лет было ему, когда наступил потоп? Теперь же разсмотрим и то, что говорится далее. Когда наступил потоп, вниде, сказано, Ное и сынове его, и жена его, и жены сынов его в ковчег, воды ради потопа (Быт. VII, 7). И от птиц чистых, и от птиц нечистых, и от пресмыкающихся два два. От всех вниде [5] к Ною в ковчег, мужский пол и женский, якоже заповеда Господь [6] Ною (ст. 8, 9). Не без причины прибавлено: якоже заповеда Господь Ною, но для того, чтобы опять воздать хвалу праведнику за то, что он все исполнил так, как повелел Господь, и не опустил ничего, что ему было сказано от Него. И бысть по седми днех, как т. е. обещал Господь, и вода потопная бысть на земли, в шестьсотное лето в житии Ноеве, втораго месяца, в двадесять седмый день месяца (ст. 10, 11). Замечай точность Писания, как оно показывает нам не только год, но и месяц, и даже день, в который случился потоп, чтобы своим повествованием сильнее вразумить последующих людей и представить событие более ужасным, оно говорит: в день той разверзошася вся источницы бездны, и хляби небесныя отверзошася. И бысть дождь на земли четыредесять дней, и четыредесять нощей (ст. 11,12). Смотри, какое снисхождение употребляет святое Писание и здесь, как обо всем оно говорит по-человечески. Не то, чтобы были хляби на небе, но Писание выражается обычными у нас словами, как бы так говоря: Господь только повелел - и вода тотчас повиновалась велению Создателя, и, стекаясь со всех сторон, потопила весь мир. А что Бог навел потоп в сорок дней и ночей, и это опять служит величайшим свидетельством Его человеколюбия. По великой Своей благости, Он хотел, чтобы хотя некоторые из них вразумились и избегнули всеконечной погибели, видя пред глазами у себя и смерть своих ближних и угрожающее им самим бедствие. Можно, в самом деле, думать, что в первый день потонула уже значительная часть людей, во второй еще более; точно также и в третий и в остальные дни. Вот почему Бог и назначил продолжаться потопу сорок дней и сорок ночей, чтобы отнять у них всякий повод к оправданию. Если бы Он восхотел и повелел, то мог бы потопить все в одно мгновение; но, так как Он внимал Своему человеколюбию, то и назначил такую продолжительность времени. Далее говорится: в день той вниде Ное в ковчег [7], и Сим, и Хам, и Иафет, и жена Ноева, и три жены сынов его, и вси звери [8] по роду, якоже заповеда Господь Бог [9] Ною (ст. 13-15). Когда, то есть, начался потоп по повелению Господню, Ной вошел в ковчег с своими сыновьями и женою, и с женами сыновей своих, вошли с ним и звери всех пород. И затвори Господь Бог [10] ковчег отвне его (ст. 16).

4.
Замечай и здесь снисхождение в слове. Затвори Бог [11] ковчег отвне его, - чтобы показать нам, что Он поставил праведника в совершенной безопасности. Затвори, и притом отвне, так, чтобы праведник не мог видеть, как все погибало, и от этого - чувствовать тем сильнейшую скорбь. Он уже скорбел и возмущался, когда только представлял в уме это страшное наводнение и воображал себе погибель рода человеческаго, совокупное истребление всех животных, и людей, и скотов, и, так сказать, уничтожение самой земли. Пусть погибавшие были злые люди, но души праведников, обыкновенно, чувствуют сильную скорбь, когда видят людей в несчастии. Поэтому найдешь, что все праведники и пророки ходатайствовали за виновных, например, патриарх (Авраам) за содомлян (Быт. XVIII, 25). А из пророков один, например, говорил: о, люте мне, Господи, еда потребляеши ты останки Израилевы (Иезек. IX, 8), а другой: сотвориши ли человеки яко рыбы морския, не имущия старейшины (Аввак. I, 14)? Если, таким образом, праведник и без того уже смущался духом и скорбел сердцем, то, чтобы самое зрелище (всеобщей гибели) не повергло его в еще большее сокрушение, Бог заключил его в ковчеге, как бы в темнице, так что он не мог видеть своими глазами происходившаго и от этого приходить в робость. Естественно, что он, видя чрезвычайное усиление воды, стал бы безпокоиться о том, как бы не потонуть и ему самому. Так, щадя его, человеколюбец Бог не позволяет ему видеть ни стремительности вод, ни того, как происходила погибель (людей) и опустошение вселенной. Когда я подумаю о пребывании этого праведника в ковчеге, то дивлюсь и изумляюсь, и все приписываю тому же человеколюбию Божию. В самом деле, если бы оно не укрепляло его душу и не делало труднаго легким, то как бы он, скажи мне, мог вынести свое положение, будучи заключен в ковчеге, как в тюрьме и узилище страшном? Как бы мог он устоять против такого напора волн? Если плывущие на корабле, пользуясь и пособием парусов, и имея кормчаго, который сидит на корме и своим искусством противодействует напору ветра, умирают от страха и отчаиваются, так сказать, в своем спасении, когда видят, что волнение крайне усилилось, то что мы скажем об этом праведнике? Заключенный, как выше сказал я, в ковчеге, как в темнице, он носился туда и сюда, не мог там видеть неба, ни устремить глаза в другое какое-либо место, словом, не видел ничего, что могло бы доставить ему некоторое утешение. Плывущие по морю, если и усилится волнение, могут взирать на небо, видеть вершины гор и отдаленный город, и от этого получать хотя малое облегчение. Если же буря и усилится и разсвирепеет до крайности, то все же они, дней через десять, или несколько более, после многих опасностей и бурь, будучи выброшены на землю и несколько успокоившись, забывают все эти несчастия. Но здесь совсем не так; напротив, Ной целый год прожил в этой необыкновенной и странной темнице, не будучи в состоянии и подышать воздухом. Как в самом деле он мог это, когда ковчег был крепко затворен со всех сторон? Как он выдержал, скажи мне, как вынес? Если бы даже тела у них были из железа и адаманта, то и тогда как бы они могли (жить), не пользуясь ни воздухом, ни ветром, который, обыкновенно, ни меньше воздуха освежает наше тело, и не имея возможности питать взоры зрелищем неба, или разнообразием цветов, украшающих землю? Как же они, столько времени живя так, и не ослепли совсем? И если бы мы захотели судить об этом по человеческим соображениям, то надобно бы подумать и о том, откуда они получали, в достаточном количестве, воду для питья, пока жили в ковчеге? Но оставляя это, (спрашиваю), как мог этот праведник, равно как сыновья и жены, выдержать совместное пребывание с скотами, зверями и птицами? Как он вынес зловоние? Как вытерпел жизнь с ними? И что говорить об этом? Как самыя животныя могли выдержать и не погибнуть в течение столь долгаго времени, не имея возможности ни привлекать к себе воздух, ни двигаться, но запертые в одном месте? Вы, конечно, знаете, что и мы, равно как и животныя, если даже пользуемся и воздухом и прочими удобствами, но постоянно заключены в одном месте, неизбежно разстроиваемся и погибаем. Как же этот праведник, со всеми бывшими в ковчеге, мог выдержать столько времени? Не иначе, как при помощи вышней, всемогущей силы. Уже то самое не было ли делом высшей силы, что ковчег носился туда и сюда, без кормчаго - и не погиб от такого напора волн? Нельзя ведь сказать и того, чтобы ковчег был (построен) на подобие корабля, и от того можно было, с помощию искусства, направить ход его. Ковчег был со всех сторон крепко огражден, и, в силу повеления Господня, стремительность воды не вредила ему; напротив, став выше ея, он своих обитателей хранил в совершенной безопасности. Итак, возлюбленный, когда что делает Бог, не решайся изследовать дела Его по соображениям человеческим: они превышают наше понятие, и ум человеческий никогда не в состоянии постигнуть и уразуметь совершеннаго Им.

5.
Поэтому, услышав повеления Бога, мы должны верить и повиноваться Его словам. Как Творец природы, Он по воле Своей все преобразует и изменяет. И затвори Господь Бог ковчег отвне его. Велика и добродетель, сильна и вера этого праведника. Она, ведь, она помогла ему и построить ковчег, и благодушно перенести тесную жизнь в таком жилище, вместе с зверями и всеми другими животными. Поэтому-то и блаженный Павел, вспомянув о нем, в похвалу его, восклицал так: верою ответ приим Ное о сих, яже не увиде, убоявся, сотвори ковчег во спасение дому своего: еюже осуди мир, и правды, яже по вере, бысть наследник (Евр. XI, 7). Видишь, как вера в Бога, подобно крепкому якорю, поддержала его в том, что он и ковчег построил и мог прожить в нем? Она послужила для него и средством к спасению: еюже, сказано, осуди мир, и правды, яже по вере, бысть наследник. Не то, чтобы сам Ной осудил (своих современников); нет, осудил их Господь сравнением (их с Ноем), потому что они, имея все то же, что и праведник, не пошли по одному с ним пути добродетели. Итак, Ной верою, которую показал, осудил этих людей, которые показали совершенное неверие: не поверили предсказанию (о потопе). А я, при всем этом, особенно изумляюсь и добродетели праведника, и неизреченной благости и человеколюбию Господа, когда подумаю, как он мог жить между зверями, то есть, львами, рысями, медведями, и прочими дикими и неукротимыми животными. Вспомни здесь, возлюбленный, о высокой власти, какою пользовался первый человек до преступления, и размысли о благости Божией. Так как преслушание перваго человека уменьшило дарованную ему власть, а потом Бог нашел другого человека, который старался возстановить в себе древний образ, хранил чистоту добродетели и являл глубокое повиновение заповедям, то и возводит его в прежнее достоинство, как бы на опыте показывая нам великость власти, которую Адам имел до прослушания. Таким образом, добродетель праведника, вспомоществуемая милостию Божиею, возстановила прежнюю власть, и звери опять признали свою подчиненность. В самом деле, звери, как увидят праведника, тотчас забывают свою природу, а лучше сказать, не природу, а свою лютость, и, оставаясь тем же по природе, из лютых превращаются в кротких. И вот, это самое случилось с Даниилом. Будучи окружен львами, он пребывал безстрашным, как бы находясь среди овец: дерзновение праведника обуздывало природу зверей и не позволяло им выказывать свою зверскость. Точно так же и чудный Ной легко прожил вместе с зверями, и ни теснота места, ни продолжительность времени, ни такая заключенность, ни лишение воздуха, не могли привести его в оцепенение, но все ему было облегчаемо верою в Бога, и он в этой ужасной темнице жил так, как мы среди лугов и рощей. Повеление Господа сделало для него легким и трудное. Таково свойство праведных: когда они терпят для Бога, то не смотрят на то, что делается, но размышляют о причине - и легко переносят все. Так и Павел, учитель языков, называл легкими темницы, нападения, ежедневныя опасности, многоразличныя и невыносимыя скорби, не потому, чтобы оне были таковы сами по себе, но потому, что причина, для которой оне были попускаемы, поставляла его в такое расположение, что он не обращал и внимания на приключающияся бедствия. Послушай, что он говорит: еже бо ныне легкое печали нашея по преумножению тяготу вечныя славы соделовает нам (2 Кор. IV, 17). Надежда, говорит он, на будущую славу и вечное блаженство помогает нам благодушно переносить эти непрерывныя скорби и считать их легкими. Видишь, как любовь к Богу отнимает силу у несчастий и не дает (верующим) даже чувствовать тяжесть их? Вот почему и блаженный Ной все переносил благодушно: он питался верою и надеждою на Бога. И затвори, сказано, Господь Бог ковчег отвне его. И бысть потоп четыредесять дней и четыредесять нощей на земли, и ношашеся ковчег (Быт. VII, 17, 18). Смотри опять, как (Писание) своим разсказом усиливает страх и увеличивает событие. Бысть, говорит оно, потоп четыредесять дней и четыредесять нощей, и умножися вода, и взя ковчег, и возвысися от земли. И возмогаше вода, и умножашеся зело на земли, и ношашеся ковчег верху воды. Вода же возмогаше зело зело на земли (ст. 18. 19).

6.
Смотри, как подробно повествует нам (Писание) о сильном напоре вод, - о том, как оне с каждым днем более и более прибывали. Возмогаше, сказано, вода зело зело, и покры вся горы высокия, яже бяху под небесем: пятьнадесять лактей горе возвысися вода, и покры вся горы (ст. 19, 20). Премудро устроил человеколюбец Господь, заключив ковчег, чтобы праведник не видел, что делается. В самом деле, если мы, спустя столько лет и столько поколений, слушая только разсказ Писания, чувствуем ужас и приходим в изумление, то что должен был бы чувствовать праведник, если бы он своими глазами видел эту страшную бездну? Как бы он мог вынести это зрелище хоть на краткое время? Не тотчас ли бы с перваго же взгляда вышел из него дух, не будучи в силах выдержать зрелища стольких бедствий? Подумай, возлюбленный как мы теперь, и при небольшом наводнении, предаемся страху, боимся за все, и отчаиваемся за самую жизнь. Что же потерпел бы тогда праведник, если бы он видел, как вода поднималась на такую высоту? Выше гор, сказано, пятьнадесять лактей возвысися вода. Вспомни здесь, возлюбленный, о словах, сказанных Господом: не имать Дух мой пребывати в человецех сих, зане суть плоть (Быт. VI, 3), также: растлеся земля и наполнися земля неправды (ст. 11), далее: виде Господь землю, и бе растленна: яко растли всяка плоть путь свой (ст. 12). Итак, поелику вселенная имела нужду в полном очищении, и надлежало омыть ее от всякой нечистоты, и уничтожить всю закваску прежняго развращения, так, чтобы не осталось и следа нечестия, но произошло как бы обновление стихий, то Господь поступил подобно искусному художнику, который, взяв сосуд, обветшавший от времени и изъеденный, так сказать, ржавчиною, бросает его в огонь, и согнав с него всю ржавчину, переделывает его, преобразует и приводит в прежнее благообразие. Так и Господь наш, очистив всю вселенную этим потопом, и, так сказать, освободив от человеческаго нечестия, скверны крайняго растления, сделал ее прекраснейшею и снова явил нам лицо ея светлым, не позволив остаться и следу прежняго безобразия. Возвысися выше гор пятьнадесять лактей вода. Не без причины Писание разсказывает нам об этом, но - дабы мы знали, что потонули не только люди, и скоты, и четвероногия, и гады, но и птицы небесныя, и все звери и другия безсловесныя животныя, какия только обитали на горах. Для того говорит оно: возвысися выше гор пятьнадесять лактей, чтобы ты удостоверился, что определение Господне вполне совершилось. Он сказал: еще седмь дней, и наведу потоп на землю, и потреблю всякое востание, еже сотворих, от лица земли, от человека до скота, и от гадов до птиц небесных (Быт. VII, 4). Следовательно, божественное Писание повествует об этом не для того, чтобы только показать нам, на какую высоту поднялась вода, но - чтобы мы могли, вместе с этим, знать и то, что вовсе не осталось ни одного - ни зверя, ни скота, ни другого животнаго, но что все они истреблены вместе с родом человеческим. Так как все они созданы для человека, то когда должен был погибнуть последний, естественно, разделяют с ним гибель и они. Далее, сообщив нам, на какую высоту поднялась вода, именно, что она взошла на пятнадцать лактей выше горных вершин, Писание, соблюдая свойственную ему точность, говорит еще: и умре всяка плоть движущаяся по земли и птиц, и зверей [12], и всякий гад движущийся на земли, и всякий человек, и вся елика имут дыхание жизни, и всякий, кто был [13] на суше, умре (ст. 21, 22). Не без причины Писание заметило, что всякий, кто был на суше, умер, но - чтобы тебе дать знать, что все погибли, спасся же только один праведник, со всеми бывшими в ковчеге, - так как они еще заранее, оставив сушу, вошли в ковчег, согласно Божию повелению. И истребися всякое востание, еже бяше на лице всея земли, от человека даже до скота, и гадов, и птиц небесных, и потребишася от земли (ст. 23). Смотри, как Писание и раз, и два, и многократно, сообщает, что произошла всеобщая погибель, и что ни одно существо не спаслось, но все потонули в воде - и люди и животныя. И оста Ное един, и иже с ним в ковчезе. И возвысися вода над землею дней сто пятьдесят (ст. 23, 24). Столько-то дней вода все поднималась. Здесь опять подумай о необычайном великодушии и мужестве праведника. Чего не вытерпел он, представляя себе и, так сказать, видя умом, как тела человеческия, и тела скотов, чистых и нечистых, все погибли одинаковою смертию, и смешались вместе, без всякаго различия? Чего он не вытерпел, когда размышлял сам с собою об одиночестве, об этой пустынной и печальной жизни, не обещавшей никакого утешения ни от беседы, ни от видения: когда верно не знал и того, сколько времени должно было ему прожить в этой темнице? Пока вода продолжала шуметь и свирепствовать, с каждым днем увеличивался у него и страх. В самом деле, чего приятнаго мог ожидать он, когда видел, что вода в течение ста пятидесяти дней оставалась в одинаковом положении, поднявшись высоко и ни мало не спадая? Однакож он благодушно переносил свое положение, зная, что Господь всемогущ, и, как Творец природы, все творит и преобразует по Своему изволению. Не тяготился пребыванием в ковчеге, потому что благодатная помощь Божия укрепляла силы его, и подавала ему достаточное утешение, не попуская ему пасть духом и предаться чувствам неблагородным и низким. Так как он наперед с своей стороны явил неослабную добродетель, высокую праведность и сильную веру, то и от Господа уже было даровано ему в изобилии терпение, мужество, благодушие во всем, способность прожить в ковчеге, не потерпев от того никакого вреда и разстройства, и не тяготясь сообществом животных.

7.
Этому-то праведнику будем и мы подражать, и постараемся делать все, что требуется с нашей стороны, чтобы явиться нам достойными даров Божиих. Он ожидает от нас повода, чтобы показать великую Свою щедродательность. Не лишим же сами себя, по лености, даров Его, но поспешим и поревнуем сделать начало и вступить на путь добродетели, чтобы, получив высшую помощь, могли мы достигнуть и конца. Без помощи высшей силы мы не можем сделать ничего добраго. Итак, взявшись за надежду на Него, как бы за якорь верный и твердый (Евр. VI, 19), будем держаться за него, и не станем смотреть на труд добродетели, но - размышлять о награде за труд, и таким образом все переносить благодушно. И купец, когда оставит пристань и выйдет в открытое море, не думает только о морских разбойниках и кораблекрушениях, морских чудовищах и напоре ветров, о непрерывных бурях и несчастных случаях, но и о выгодах, предстоящих после этих опасностей, и, питаясь надеждою, благодушно переносит все встречающияся неприятности, только чтобы получить больше денег, и с ними возвратиться домой. И земледелец также не думает только о трудах при обработке земли, о сильных дождях, и безплодии земли, о нападении изгары, и об опустошениях от саранчи, но представляет в уме своем и гумно, и снопы хлебные, и потому благодушно переносит все, от надежды на прибыль не чувствуя тягости трудов; и хотя успех не известен, однакож он, утешаясь приятными надеждами, не отчаивается в своих трудах, но делает с своей стороны все, что надобно, в ожидании получить награду за свои труды. Опять, и воин, вооружаясь в доспехи свои, и готовясь идти на войну, не думает только о ранах, поражениях, нападениях врагов, и о других бедствиях войны, но воображает себе и победу и трофеи, и таким образом облекается во все оружия; хотя исход войны и не известен, однакож он, отринув всякую мысль об этом, и живописуя себе приятныя надежды, отлагает всякую робость, и, взяв оружие, устремляется против неприятельскаго ополчения. Если же, возлюбленные, и купец, и земледелец, и воин, не смотря ни на неверность успеха, ни на большую вероятность неудачи, ни на множество различных, как вы слышали, препятствий, не отчаиваются и не оставляют трудов, утешаясь надеждою, то мы как оправдаемся в том, что небрежем о добродетели и не подъемлем с охотою всякий труд ради ея, тогда как у нас надежда несомненна, обещано нам столько благ, и награда безконечно превышает все труды наши? Послушай блаженнаго Павла, что он говорит после столь многих и тяжких скорбей, нападений, уз и ежедневных смертей: недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (Рим. VIII, 18). Хотя бы мы, говорит, каждый день предавали себя на смерть, - чего впрочем природа не приемлет, хотя воля, побеждающая природу, по благости Господа, чтится, - все же и тогда наши страдания не равнялись бы тем благам, которыя нас ожидают, и той славе, которая в нас откроется. Смотри, как велика слава, которую получают творящие добродетель: она превыше всех подвигов, какие бы кто ни совершал; пусть он достигнет самой высоты, но и тогда будет еще ниже ея. В самом деле, что может человек совершить такое, чем бы он вполне заслуживал щедродательность Господа? И если Павел, столь великий и высокий муж, говорил: недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас, если так говорил тот, который сказывает о себе: всякий день умираю (Кор. XV, 31), и: паче всех потрудихся (ст. 10), то что скажем мы, которые не хотим подъять и малаго труда ради добродетели, но всегда ищем покоя, только и смотрим, как бы избегнуть всякой неприятности, а между тем знаем, что невозможно достигнуть тамошняго (вечнаго) покоя, если здесь не возлюбим жизнь подвижническую? В самом деле, здешния скорби располагают нас благоугождать Богу, и малые подвиги, здесь совершаемые, даруют нам великое дерзновение там, лишь бы только мы решились поступать по совету этого учителя вселенной (ап. Павла). Подумай, возлюбленный: то, что случается с нами здесь, хотя прискорбно, однакож кратковременно; а блага, ожидающия нас там, безконечны и вечны. Видимая бо, говорит (апостол), временна, невидимая же, вечна (2 Кор, IV, 18). Перенесем же благодушно временное и не уклонимся от подвигов добродетели, чтобы насладиться вечными и неизменяемыми благами, которых да сподобимся все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДA XXVI
И помяну Бог Ноя, и вся звери, и вся скоты, и вся птицы, и вся гады [1], елика беху с ним в ковчезе: и наведе Бог дух на землю, и преста вода (Быт. VIII, 1).
1.
В прочитанных теперь словах открывается великая и несказанная любовь и безмерная благость, которую Бог являет не только этому разумному животному, то есть, человеку, но и всем безсловесным животным. Будучи Создателем всего, Он и благость Свою простирает на все Свои создания, всячески показывая нам, сколь великое имеет Он попечение о человеческом роде, и что искони и изначала все делал для нашего спасения. Итак, биет ли Он, наказует ли, то и другое делает по одной и той же благости. Наказания насылает Он но по страсти и гневу, но из желания пресечь нечестие, чтобы оно не распространилось очень далеко. Вот и теперь, как слышите, Он навел потоп не почему-либо другому, как по заботливости о предавшихся столь великому нечестию. Какая же, скажешь, заботливость в том, что все погибли под водою? Не говори необдуманно, человек, но благопокорным умом принимай содеваемое Господом, и тогда познаешь, сколько попечительности даже и в этом. Отторгнуть от греха неисправимых грешников, каждодневно причиняющих себе новыя раны и делающих язвы свои неисцельными, - не значило ли это показать величайшую попечительность? Да и самый образ наказания не преисполнен ли человеколюбия? В самом деле, люди, которым и без того надлежало бы отдать долг природе, лишаются жизни в наказание, но так легко, что и не чувствуют этого, и наказание терпят без боли и мук: какую это обнаруживает мудрость и благость! Притом, если мы благочестивым умом разсмотрим самыя последствия события, то есть, что оно не только было благодетельно для наказанных, но и последующим поколениям принесло два величайших блага (внушив им не предаваться тем же беззакониям и, смотря на такой пример, сделаться целомудреннее), то какую благодарность мы должны воздавать Богу за то, что и потомки вразумлены наказанием этих людей и опасением подвергнуться той же участи, и закваска всякаго нечестия и порока истреблена, и не осталось им (потомкам) ни одного учителя на грех и зло? Видишь, как и самыя наказания, Богом насылаемыя, являются более благодеяниями и особенно доказывают Его попечительность о роде человеческом? И если кто захочет проследить этот предмет с самаго начала (бытия человеческаго), то найдет, что Бог с этою самою целию насылал на грешников все наказания. Так и Адама, когда он преступил, Бог изгнал из рая, не для того только, чтобы наказать, но - и чтобы сделать ему благодеяние. Какое же, скажешь, благодеяние - лишиться жизни райской? Не поверхностно смотри на события, возлюбленный, и не спешно суди о делах Божиих, но проникай в глубину великой благости Его, и найдешь, что все делается Им для этой цели. Скажи мне, до чего не дошел бы Адам, если бы и по преступлении наслаждался теми же благами? Если уже он после столь многих обетований позволил себе увлечься обманом змия и принял злой совет диавола, который надмил его надеждою быть равным Богу и повергнул в грех преслушания, то, когда бы он, и по совершении этого греха, остался в том же достоинстве и жилище, не тем ли более почел бы злого этого демона заслуживающим большей веры, нежели Создателя всяческих, и еще не более ли надлежащаго возмечтал бы о себе самом? Такова уж человеческая природа: когда она, содевая грехи, не бывает, обуздываема, но пользуется свободою, то идет все далее и низвергается в пропасть. Впрочем, могу и иначе доказать, что Бог и повелел Адаму выйти из рая и подвергнул его наказанию смерти, желая показать Свое человеколюбие: изгнанием из рая и поселением вблизи его Он, сделал его благоразумнее и осторожнее на будущее время, самым опытом убедив его в коварстве обольстителя. А наказанию смерти подвергнул его для того, чтобы он, сделавшись чрез преслушание повинным греху, не грешил в безконечность. Итак, не ясно ли для тебя, что все это - и изгнание из рая и наказание смертью - было делом величайшаго человеколюбия? Могу присовокупить и еще нечто. Что же именно? То, что, подвергая Адама этому наказанию, Бог не остановил на нем одном благодетельныя последствия его, но хотел, чтобы его судьбою вразумились потомки. В самом деле, если уже, и после этого, сын Адама, Каин, хотя имел пред глазами у себя изгнание отца из рая, потерю несказанной той славы, и страшное то проклятие, изрекшее: земля еси, и в землю отъидеши (Быт. III, 19), и не смотря на это, не вразумился, но впал в тягчайший грех, то до какого неистовства он не дошел бы, когда бы не знал случившагося с отцом его? И вот, что особенно удивительно, - наказывая и этого столь великаго грешника, осквернившаго руку свою гнусным убийством, Господь наказание соединил с человеколюбием.

2.
А чтобы ты познал величие благости Божией из того, что было с Каином, Господь, когда Каин согрешил против Него, и, решившись принести жертву, показал при этом великую небрежность, то есть, не сделал надлежащаго выбора, но принес просто, что случилось, (Господь) не сказал ему за это ничего неприятнаго и укорительнаго, хотя это был немаловажный грех, а очень великий. В самом деле, если желающие почтить подобных себе людей уступают им первое и лучшее, и стараются представить то, что почитают дороже всего, то как же Каину, который был человеком и приносил жертву Богу, не следовало принести самое лучшее и драгоценное? Но, хотя он и так тяжко согрешил и показал такую небрежность, однакож Бог не взыскал с него и не наказал его за это, но весьма кротко беседует с ним, как друг с другом, говоря ему: согрешил еси, умолкни (Быт. IV, 7). Он только указал ему на грех его и посоветовал не простираться далее. Видишь, какая необычайная благость! Мало того, когда он не только не воспользовался таким снисхождением, но к прежнему присовокупил еще больший грех и покусился на убиение брата, то Бог и тут еще оказывает ему великое долготерпение, потому-то наперед спрашивает его и дает ему случай к оправданию; когда же он остался упорным, тогда-то уже, для его вразумления, подвергает его наказанию, впрочем такому, которое растворено было любовию. Видишь, как Бог простил Каину, когда он совершил против Него грех, и грех немаловажный; когда же он поднял руку на своего брата, тогда подверг его осуждению и проклятию? Так теперь будем поступать и мы, подражая Господу нашему: грехи, сделанные против нас, будем прощать и оказывать снисхождение оскорбившим нас; когда же грех делается против Бога, тогда будем взыскательны. Но не знаю, как это мы делаем все напротив, - по отношению к грехам, чинимым против Бога, нисколько не взыскательны, а когда сделано будет хотя малое оскорбление нам, тогда строго взыскиваем и порицаем, не думая о том, что таким образом мы еще более раздражаем против себя милосерднаго Господа. А что Богу обычно оставлять наши грехи против Него, а за грехи против ближняго строго взыскивать, послушай блаженнаго Павла, который говорит: аще кто жену имать неверну, и та благоволит жити с ним, да не оставляет ея: и жена аще имать мужа неверна, и той благоволит жити с нею, да не оставляет его (Кор. VII, 12, 13). Видишь, какое снисхождение! Пусть муж твой будет язычник, неверующий, но, если хочет жить с тобою, не оставляй его. И опять, пусть, говорит, жена твоя будет язычница, неверующая, но, если она хочет жить с тобою, не отвергай ее. Что бо, говорит, веси, жено, аще мужа спасеши? Или что веси, мужу, аще жену спасеши (ст. 16)? Смотри, как Бог не препятствует принимать в законное сожитие мужа, или жену, неверующих в Него. Послушай же теперь, что сам Христос говорит ученикам: Аз же глаголю вам, яко всяк отпущаяй жену свою, кроме словесе любодейнаго, творит ю прелюбодеиствовати (Матф. V, 32). Благость необычайная! Пусть, говорит, жена твоя будет язычница, или неверующая, - если только хочет жить с тобою, не разлучайся с ней; но, если она согрешит против тебя, и, забыв супружеские обеты, предпочтет тебе других, тебе дозволяется отвергнуть и прогнать ее. Помышляя об этом, постараемся и мы воздавать Господу за Его благоволение к нам, и, как Он охотно прощает грехи, содеваемые против Него, а за грехи против нас взыскивает, и с великою строгостию, так точно будем поступать и мы: в чем ни согрешат против нас ближние, все будем прощать; напротив, за грехи против Бога постараемся строго взыскивать. Это и нам принесет величайшую пользу, и принимающим исправление сделает немало добра. Может быть, вступление у нас сегодня стало очень пространно. Что же мне делать? Это допустил я не намеренно, но увлекшись течением слова. Так как вся наша речь о потопе, то мы и должны были доказать вашей любви, что и наказания, посылаемая от Бога, суть скорее действия Его человеколюбия, чем наказания; так точно и этот потоп. Господь, как чадолюбивый отец, все делает по заботливости о нашем роде. Но чтобы величие любви Его познать и из предложеннаго нам сегодня чтения, послушаем самых слов божественнаго Писания. Вчера блаженный Моисей сообщил нам, что возвысися вода над землею дней сто пятьдесят (Быт. VII, 24); здесь остановилось наше поучение; сегодня он говорит: и помяну Бог Ноя, и вся звери, и вся скоты, и вся птицы, и вся гады пресмыкающыяся, елика беху с ним в ковчезе (VIII, 1).

3.
Смотри и здесь, какое снисхождение божественнаго Писания! И помяну, говорит, Бог. Будем, возлюбленные понимать эти слова богоприлично, а не в том грубом смысле, в каком свойственно понимать их немощной нашей природе. Это выражение - помяну, по отношению к неизреченному существу Божию, недостойно, но в разсуждении нашей немощи употреблено прилично. Помяну, говорит, Бог Ноя. Выше Писание разсказало нам, как мы уже изъяснили вашей любви, что в продолжение сорока дней и стольких же ночей шел дождь, а в течение ста пятидесяти дней вода, поднявшаяся на пятнадцать лактей выше гор, стояла на одной и той же высоте, и что в то время, как это происходило, праведник находился в ковчеге, не будучи в состоянии даже дышать (свежим) воздухом, потому что с ним были и все безсловесныя животныя. Поэтому оно теперь говорит: и помяну Бог Ноя. Что значит - помяну? Умилосердился, то есть, Бог над праведником, жившим в ковчеге; сжалился над ним, когда он был в столь тесном и трудном положении, и не знал, чем окончатся его бедствия. В самом деле, подумай, какими мыслями он волновался после сорока дней и сорока ночей, в которые вода сильно увеличивалась, когда видел, что она в продолжение ста пятидесяти дней стоит на одной и той же высоте и нисколько не спадает; и что еще тягостнее - он не мог даже, будучи заключен в ковчеге, своими глазами посмотреть на то, что сделалось, и от этой невозможности самому видеть постигшия его бедствия, терпел еще большую скорбь, и с каждым днем опасался больших несчастий. Что до меня, я удивляюсь, как он еще не пал под бременем уныния, помышляя и о погибели человеческаго рода, и о собственном одиночестве, и о трудной жизни в ковчеге. Но причиною всего добраго была для него вера в Бога, по которой он выдержал и перенес все благодушно, и, питаемый надеждою, не чувствовал никакой неприятности. Итак, поелику Ной сделал с своей стороны все - явил великую веру и показал крепкое мужество и терпение, то смотри, как велика к нему любовь всеблагаго Бога. И помяну Бог Ноя. Не без причины божественное Писание сказало: и помяну; но так как оно выше показало нам свидетельство о праведнике самого Бога, сказавшаго: вниди в ковчег, яко тя видех праведна в роде сем (Быт. VII, 1), поэтому теперь говорит: и помяну Бог Ноя, то есть, вспомнил о свидетельстве, которое Сам сделал об нем, и не оставил надолго праведника без внимания, но помедлив дотоле, пока тот мог вынести, наконец дарует ему Свою благодать. Так, зная немощь нашей природы, Господь, если когда попустит нам впасть в какое-либо искушение, то дает ему продолжаться только дотоле, пока мы, как Он знает, можем вынести, чтобы после того и нам даровать соответственную награду за терпение, и явить собственное человеколюбие, как об этом и Павел говорит: верен же Бог, иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести (1 Кор. X, 13). Так как и этот праведник показал твердость и терпение, по вере в Бога вынесши пребывание в ковчеге, то и помяну, сказано, Бог Ноя. Потом, чтобы ты познал бездну любви Его, божественное Писание присовокупило: и вся звери, и вся скоты, и вся птицы, и вся гады пресмыкающыяся, елика беху с ним в ковчезе. Смотри, как Он все делает в честь человеку! Когда люди гибли от потопа, Он вместе с ними погубил и все безсловесныя животныя: так и теперь, желая показать Свою любовь к праведнику, в честь его, простирает Свою благость и на безсловесных животных, и на зверей, и на птиц, и на гадов. И помяну, говорит, Бог Ноя, и вся звери, и вся скоты [2] и гады, и елика беху с ним в ковчезе: и наведе Бог дух на землю, и преста вода. Вспомнивши, говорит, о Ное и о бывших с ним с ковчеге, Бог повелел остановиться стремлению воды, чтобы Ему постепенно проявлять Свое человеколюбие, и праведнику дать наконец облегчение, успокоить его, избавив от волнения помыслов и позволив ему и наслаждаться светом, и дышать воздухом. И наведе Бог, говорит, дух на землю, и преста вода. И заключишася источницы бездны и хляби небесныя (Быт. VIII, 2). Смотри, как (Писание) обо всем говорит с нами по-человечески. Заключишася, говорит, источницы бездны и хляби небесныя, удержася дождь (от) [3] небесе. Как бы так оно сказало: восхотел Господь, и вода опять стала на своем месте; уже она не умножалась, но постепенно убывала. И вспять пойде вода идущая от земли: и умаляшеся вода по ста пятидесятих днех (ст. 3). Какой ум может когда-либо постигнуть это? Пусть так, - дождь прекратился, источники больше не изливали воды и хляби небесныя заключились, но как сбыла столь великая вода? Все было бездною: как же столь великое обилие воды стало вдруг уменьшаться? Кто может объяснить это человеческим умом? Что же сказать? Все совершалось по Божию повелению.

4.
Не станем же и мы изследовать, как это было, но будем только верить, что повелел (Бог), и бездна поднялась высоко; повелел, и она остановилась в своем стремлении и возвратилась в свое место, которое ведомо только самому Господу, создавшему ее. И седе, говорится, ковчег в месяц седьмый, в двадесять седмый день месяца на горах араратских. Вода же умаляшеся [4] даже до десятого месяца: и явишася верси гор в десятый месяц, в первый день месяца [5] (ст. 4, 5). Смотри, как вдруг произошла перемена, и сколько убыло воды, так что ковчег сел на горах. Выше Писание сказало, что вода поднялась на пятнадцать лактей выше гор, а теперь говорит, что седе ковчег на горах араратских, что вода после этого мало-по-малу убывала до десятаго месяца, а в десятый месяц уже показались вершины гор. Подумай при этом, какова твердость праведника, что он мог выдержать столько месяцев, как бы заключенный во мраке. И бысть по четыредесятих днех, отверзе Ное оконце ковчега, еже сотвори, и посла врана, видети, аще уступила вода (ст. 6). Смотри, праведник еще не осмеливается посмотреть сам, но выслал ворона, чтобы чрез него узнать, можно ли ожидать какой-либо благоприятной перемены. И изшед, сказано, (ворон) не возвратися, дондеже изсяче вода от земли (ст. 7). Божественное Писание прибавило здесь - дондеже не потому, чтобы ворон впоследствии возвратился в ковчег, но потому, что ему свойственно такое употребление этого выражения. Действительно, это употребление можем найти во многих местах (Писания), на которыя мог бы я и указать вам теперь; но, чтобы вы не сделались безпечными, узнавая все от нас, предоставляем вам самим изследовать Писание и отыскать, где оно употребляет такия особенности. А теперь надобно нам показать причину, по которой эта птица не возвратилась в ковчег. Быть может, нечистая эта птица осталась (вне ковчега) потому, что, за сбытием воды, усмотрела трупы людей и животных, и в них нашла сродную себе пищу, - а это самое служило для праведника немаловажным основанием к надежде на благоприятную перемену. Если бы не так было, если бы ворон не нашел себе никакой пищи, что он возвратился бы в ковчега. А что это так, видно из того, что праведник, возъимев после этого добрую надежду, выпускает голубя, птицу кроткую и любообщительную, которая выказывает особенное незлобие и не любит питаться ничем другим, как только семенами, потому что принадлежит к породе чистых птиц. И посла, сказано, голубицу от себе [6] видети, аще уступила вода от лица земли (ст. 8). И необретши [7] голубица покоя ногама своими, возвратися к нему в ковчег, яко вода бяше по всему лицу земли [8] (ст. 9). Здесь представляется вопрос, почему святое Писание, выше сказав, что явишася верси гор (ст. 5), теперь говорит, это голубица, не найдя покоя, возвратилась к Ною в ковчег, яко вода бяше по всему лицу земли. Прочтем внимательно эти слова - и узнаем причину. Писание не сказало только: не обретши покоя, но прибавило: ногами своима, дабы показать нам, что, хотя вода и убыла отчасти и показались вершины гор, однакож и эти самыя вершины, от наводнения, были еще покрыты грязью, или наполнены жидким илом. Вот почему голубица не могла ни сесть где-либо, ни найти сродной себе пищи, и возвратилась в ковчег, давая этим понять праведнику, что воды еще много на земле. И простер руку [9], приять ю, и внесе ю к себе в ковчези. Видишь, как признательна эта птица, как она своим возвращением в ковчег и присутствием там внушала праведнику потерпеть еще несколько? Потому, и промедлив, сказано, еще седмь дней [10], посла голубицу из ковчега (ст. 10). И возвратися к нему голубица к вечеру, и имеяше сучец масличен во устех своих (ст. 11). Слово - к вечеру - употреблено здесь не просто и не без цели, но дабы мы знали, что голубица провела (вне ковчега) весь день, и, найдя сродную себе пищу, возвратилась уже вечером, с масличною веткою во рту. Таково это животное, - кроткое, любящее всегда быть в сообществе: поэтому-то оно и возвратилось в ковчег и в масличной ветке принесло праведнику великое утешение. Но, может быть, кто-либо скажет: где же голубица нашла масличную ветку? Все было делом Промысла Божия,. и то, что нашлась ветка, и то, что голубица взяла ее в рот, и с нею возвратилась к праведнику; а с другой стороны известно, что это (масличное) дерево всегда зелено, и, вероятно, по спадении воды, имело еще на себе листья. И промедлив, сказано, еще седмь дней других, посла [11] голубицу, и не приложи возвратитися к нему потом (ст. 12). Смотри, как праведник от всего получает достаточное утешение. Как по возвращении голубицы с масличною ветвию в устах он возымел приятную надежду, так и теперь невозвращение выпущенной голубицы послужило для него самым убедительным доказательством того, что она нашла себе полное успокоение, и что вода совсем скрылась. А для убеждения в справедливости этого, выслушай, что следует далее. И бысть, сказано, в первое и шестьсотное лето жития Ноева, первого месяца [12], изсяче вода от лица земли: и откры Ное покров ковчега, егоже сотвори, и виде, яко изсяче вода от лица земли (ст. 13).

5.
Вот и здесь я невольно удивляюсь и изумляюсь как добродетели праведника, так и человеколюбию Господа. Как, в самом деле, скажи мне, спустя столь долгое время вышедши на воздух и возведши взор на небо, он не ослеп и не лишился зрения? Вы хорошо знаете, что так именно случается обычно с людьми, которые, пробыв хоть недолго в темных и мрачных местах, захотят вдруг взглянуть на яркий свет (солнца). А этот праведник, целый год и столько месяцев пробыв в ковчеге, как в темнице, и теперь, вдруг вышедши на полный свет, не потерпел ничего подобнаго. Это потому, что благодать Божия, в награду за его терпение, укрепила телесныя чувства его и сделала их недоступными для немощей телесных. В месяц же вторый, в двадесять седмый день месяца изше земля (ст. 14). Не без причины божественное Писание показывает, такую обстоятельность, но для того, чтобы мы знали, что исполнился, даже до единаго дня, тот год, в который обнаружилось терпение праведника и совершилось очищение всей земли. Потом, когда вся тварь как бы омылась от нечистоты, сбросив с себя всю скверну, которую произвело на ней злочестие людей, и светлым сделалось лице ея, тогда-то уже Бог повелевает праведнику выйти из ковчега и освобождает его из этой страшной темницы. Рече, говорится, Господь Бог Ною: изыди [13] ты, и сынове твои, и жена твоя, и жены сынов твоих с тобою. И вся звери, елицы суть с тобою, и всяку плоть от птиц даже до скотов, и всяк гад, движущийся по земли, изведи с собою: и раститеся и множитеся на земли (ст. 16. 17). Смотри на благость Божию, как Он всячески утешает праведника. Так как Господь повелел выйти из ковчега Ною, и сыновьям, и жене, и женам сыновей его, и всем зверям, то, чтобы и это самое не навело опять на него великаго уныния и не обезпокоило его мыслию о том, как он будет жить на такой обширной земле, как в пустыне, один, без других людей, (Бог), сказав: изыди из ковчега и вся изведи с собою, присовокупил: и раститеся и множитеся на земли. Смотри, как этот праведник снова получает то благословение, которое получил Адам до преступления. Как тот, тотчас по сотворении своем, услышал: и благослови я, Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и господствуйте землею (Быт. I, 28), так и этот теперь: раститеся и множитеся на земли, потому что как Адам был началом и корнем всех живших до потопа, так и этот праведник становится как бы закваскою, началом и корнем всех после потопа. Отсюда-то уже начинается устройство общества человеческаго, и восприемлет свою красоту вся природа, - земля, которая возбуждается к плодоношению, и все прочия твари, котором созданы на службу человеку. И изыде Ной, говорится, и жена его, и сынове его, и жены сынов его с ним: и вси зверие, и вси скоти, и вся птицы, и вся гады, движущияся по роду своему на земли, изыдоша из ковчега (ст. 18, 19). По повелению, то есть, Господа, Ной, приняв благословение, вещавшее: раститеся и множитеся, вышел из ковчега со всеми там бывшими. И вот на всей земле один был житель - праведник с женою, сыновьями и их женами. Но тотчас же по выходе из ковчега, он выказывает свою признательность, и возносит к Господу своему благодарение как за прошедшее, так и за будущее. Но, если угодно, чтобы не распространять слова, отложим разсуждение о благопризнательности праведника до следующаго дня; нынешнее же слово остановим на этом, и попросим вашу любовь постоянно иметь в уме своем этого блаженнаго (Ноя), тщательно изучать красоту его добродетели, и быть его подражателями. Смотрите, в самом деле, как велико богатство его добродетели: сколько уже дней мы разсматривали повествование об нем, - и сегодня еще не могли окончить этого разсмотрения. И что говорю - окончить? Сколько мы ни будем говорить, не можем сказать все; нет, пусть многое скажем мы и даже наши потомки, но конца еще не будет: такова добродетель. Если мы захотим, то праведник этот может научить весь род наш и руководить к добродетели. В самом деле, когда он, и живя среди такого множества злых людей, и не могши найти ни одного человека, подобнаго ему по нравам, достиг до такой высокой добродетели, то чем оправдаемся мы, которые, не имея таких препятствий, нерадим о добрых делах? Не говори мне о том только, как он прожил пять сот лет, терпя насмешки и ругательства от нечестивых, но подумай и об его жизни в ковчеге. Год этой жизни, мне кажется, стоит целой жизни: столько-то скорби он должен был перенести там, находясь в такой тесноте, не могши и дышать (свежим воздухом), и принужденный жить вместе с зверями и другими безсловесными тварями. И однакож, среди всех этих обстоятельств, он сохранил твердость духа и непреклонность воли, и показал веру в Бога, по которой и перенес все благодушно и легко. Вот почему он, так как сделал все с своей стороны, получил и от Бога щедрое воздаяние. Если он и терпел великую тесноту, живя в ковчеге, за то спасся от страшнаго потопа и всемирной гибели, за то, после такой тесноты и тяжкаго заключения, получил свободу и покой, удостоился благословения Божия. Потом он опять обнаружил свою благопризнательность на деле; словом, везде он сам начинал делать доброе. Как в первую половину своей жизни (до потопа) он ревновал о добродетели и уклонялся от нечестия злых, за что и не подвергся вместе с ними наказанию, но, когда все погибли от потопа, один он был спасен, так и после явил он великую веру и с благодарностию перенес жизнь в ковчеге, а за это опять получил и от Бога щедрую награду, тотчас, по выходе из ковчега и по возвращении в прежнее состояние, удостоился Божия благословения. Потом он и опять показал с своей стороны признательность и принес, по силам своим, благодарность Богу, и за это удостоился от человеколюбиваго Бога еще больших милостей. Таков обычай у Бога. Если мы с своей стороны сделаем что-либо, хотя малое и незначительное, но лишь только сделаем, Он всегда дарует нам богатая милости. А чтобы тебе удостовериться и в крайней скудости (приношений) человеческих и в щедродательности Господа твоего, подумай вот о чем. Пусть мы решимся что-либо принести Ему, но что можем представить более, кроме словесной благодарности? А Его милости к нам совершаются на деле. Как же сравнивать дела с словами? Господь наш, не имея ни в чем нужды, не требует ничего нашего, кроме только слов; да и словесной благодарности требует не потому, чтобы Сам нуждался в ней, но чтобы научить нас быть признательными к Подателю блага. Вот почему и Павел, пиша (к колоссянам), говорил: благодарни бывайте (Колос. III, 15). Ничего в самом деле, так не требует от нас Господь, как этой добродетели. Не будем же непризнательны, и, получая благодеяния на деле, не поленимся возносить Господу благодарение на словах, потому что польза от этого обращается к нам же. Если мы бываем благодарны за прежния (милости Божий), то этим приобретаем себе надежное средство получить еще большия. Только, прошу, будем, если возможно, каждый день и час размышлять не об общих только благодеяниях, которыя Создатель всяческих явил всему роду человеческому, но и о частных, оказываемых каждому из нас. И что говорю - о частных и оказываемых каждому из нас? Мы должны благодарить и за те благодеяния, которыя получаем, сами того не ведая. Заботясь о нашем спасении, Господь являет нам много таких благодеяний, о которых мы и не знаем, - часто избавляет нас и от опасностей, и другия оказывает нам милости. Он - источник человеколюбия, никогда не престающий изливать Свои потоки на род человеческий. Итак, если мы будем размышлять об этом, и постараемся и возносить к Господу благодарения за прежния милости, и располагать себя к признательности за последующия, чтобы не оказаться недостойными благодеяний Его, - то будем в состоянии и жизнь вести лучшую, и уберечься от греха. Память о милостях Божиих будет, для нас достаточным наставником добродетельной жизни, и не позволит нам впасть в безпечность и самозабвение, и предаться греху. Действительно, внимательная и бдительная душа выказывает признательность, не тогда только, когда дела текут благоприятно; нет, пусть последует и неблагоприятная перемена обстоятельств, и тогда она возносит к Богу такую же благодарность. От этой перемены она не ослабевает, но тем более укрепляется, помышляя о неизреченной попечительности Господа, и о том, что Он, будучи пребогат, и всесилен, может явить Свою (о нас) заботливость даже и в неблагоприятных обстоятельствах, хотя мы и не в состоянии ясно понять это.

6.
Итак, предоставляя всем обстоятельствам, касающимся нас, идти как угодно, станем с своей стороны заботиться только о том, чтобы непрестанно благодарить Бога за все. Мы для того ведь и созданы разумными и столько возвышены над безсловесными, чтобы возносили к Создателю всяческих непрестанныя хвалы и славословия. Он для того вдохнул в нас душу и даровал нам язык, чтобы мы, чувствуя Его благодеяния к нам, и признавали власть Его над нами, и выказывали свою признательность, и, по силам своим, возносили к Господу благодарность. Если подобные нам люди, оказав нам какое-нибудь часто и маловажное благодеяние, требуют за это от нас благодарности, не ради нашей, впрочем, признательности, но чтобы и самим прославиться чрез это, то тем более мы должны так поступать по отношению к человеколюбивому Богу, Который хочет этого единственно для нашей пользы. Благодарность, приносимая людям за их благодеяния, умножает славу самих благодетелей; но, когда мы возносим благодарность к человеколюбивому Богу, то умножаем свою собственную славу, потому что Он требует от нас благодарности не потому, чтобы нуждался в нашем прославлении, но чтобы вся польза обратилась на нас же, и мы сделались достойными больших милостей Его. Правда, мы не в состоянии достойно возблагодарить Его: да и как бы мы могли, имея такую слабую природу? И что я говорю о человеческой природе? Даже безтелесныя и невидимая силы - и начала, и власти, и херувимы, и серафимы не могут достойно возблагодарить и прославить Его. Однакож наш долг приносить посильную благодарность, и непрестанно прославлять Господа нашего и словами и добродетельною жизнию. Это-то и есть самое лучшее прославление, когда мы возносим славословие безчисленными устами. Добродетельный всех, кто ни смотрит на него, заставляет хвалить своего Господа; а славословие их привлекает великую и неизреченную милость от Господа на того, кто побудил их к нему. Что же будет блаженнее нас, если мы решимся не только сами собственными устами прославлять благого Бога, но и всех ближних возбуждать к совокупному с нами славословию? А такова сила добродетели (и у одного человека), что может прославлять Создателя безчисленными устами. Так, возлюбленный, ничто не может сравняться с добродетельною жизнию. Потому-то и Господь говорил: да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на небесех (Матф. V, 16). Видал ты, как свет, лишь явится, прогоняет тьму? Так и добродетель своим появлением обращает в бегство грех, и, разсеяв мрак заблуждения, возбуждает души взирающих на нее к славословию. Постараемся же, да светят дела наши так, чтобы прославлялся Господь наш. И Христос сказал так не для того, чтобы мы делали что-либо на показ; петь, но чтобы, живя честно и согласно с волею Божией, никому не подавали повода к богохульству, и своими добрыми делами располагали всякаго, кто только видит нас, к прославлению Господа всей твари. Тогда-то мы и заслужим от Него особенное благоволение, и возможем избегнуть наказания, и получить неизреченныя блага, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДA XXVII
И созда Ное жертвенник Господеви [1]: и взя от всех скотов чистых и от всех птиц чистых, и вознесе во всесожжение на жертвенник (Быт. VIII, 20).
1.
Вчера мы видели благость человеколюбиваго Господа, как Он вывел праведника из ковчега, освободил его от пребывания в нем, избавил от этого тяжкаго и страшнаго заключения, и наградил за терпение, сказав: раститеся и множитеся (Быт. VIII, 17). Сегодня посмотрим на признательность и благодарность Ноя, которою он приобрел себе еще большее и высшее благоволение Божие. Так всегда поступает Бог: когда увидит кого благодарным за прежнее, то ниспосылает ему еще большие дары. Постараемся же и мы возносить ко Господу посильную благодарность за блага, нам дарованныя от Него, чтобы нам удостоиться еще и больших; и не будем никогда забывать оказанных нам благодеяний Божиих, но всегда будем содержать их в уме нашем, дабы памятование об них побуждало нас к постоянной благодарности, хотя они так многочисленны, что ум наш не в состоянии и исчислить Божия щедроты к нам. В самом деле, кто может и представить себе все, что уже вам даровано (от Бога), что обещано, что подается каждый день? Он привел нас из небытия в бытие, даровал нам и тело и душу, сотворил нас (существами) разумными, дал нам этот воздух для дыхания, устроил всю тварь для рода человеческаго и восхотел сначала, чтобы человек наслаждался пребыванием в раю, проводил жизнь без печали и без всякаго труда, и, будучи в теле, ни в чем не уступал ангелам и безтелесным силам, но был выше нужд телесных. Потом, когда (человек), по безпечности, был уловлен лестию диавола посредством змия, (Бог) и тогда не перестал благодетельствовать преступному грешнику, но в самых наказаниях, как я сказал уже вчера, явил избыток Своего человеколюбия и оказал ему многоразличныя и безчисленныя благодеяния. Наконец, когда, по умножении в последующее время рода человеческаго и уклонении его к нечестию, Бог увидел, что раны неизлечимы, то истребил творящих зло, как бы некую вредную закваску, оставив этого праведника (Ноя) с тем, чтобы он стал корнем и начатком рода человеческаго. И смотри опять, какое являет ему благоволение. От этого праведника и от сыновей его Он благоволил размножить род человеческий до такого великаго числа, постепенно избирал праведников, т. е. патриархов, и поставил их для прочих людей учителями, которые могли всех назидать своими добродетелями и, подобно врачам, врачевать болевших. Он ведет их то в Палестину, то в Египет, упражняя этим и терпение рабов своих, и вместе яснее открывая собственную силу; и постоянно потом продолжал заботиться о спасении людей, посылая пророков, и чрез них совершая знамения и чудеса. Кратко сказать, как морских волн, мы никогда не можем перечислить, хотя бы тысячу раз принимались за это, так (не можем исчислить) и разнообразных благодеяний Божиих, которыя Он явил роду нашему. Наконец, когда (Бог) увидел, что, и после такого промышления, естество человеческое имеет еще нужду в великом и неизреченном человеколюбии, и что нисколько не помогают ни патриархи, ни пророки, ни те изумительныя чудеса, ни наказания и внушения, так часто повторяемыя, ни те пленения, непрерывно следовавшия одно за другим, - тогда, как бы сжалившись над нашим родом, послал к нам врача душ и телес, воздвигнув (a0navh/saj), так сказать, от отеческих недр Единороднаго Сына Своего, Который благоволил принять образ раба (Филип. II, 7) и родиться от Девы, жить вместе с нами и претерпеть все наши (нужды), дабы нашу природу, лежащую долу от множества грехов, возвести от земли на небо. Этому- то удивляясь и представляя чрезмерность любви Божией к роду человеческому, сын громов восклицал: тако бо возлюби Бог мир (Иоан. III, 16). Смотри, какое удивление выражается в этом изречении! Словом тако указывает на важность того, о чем хочет он сказать; вот почему он начал так. Скажи же нам, блаженный Иоанн, как тако? Укажи нам меру, покажи величие, открой превосходство (любви Божией). Тако бо возлюби Бог мир , яко Сына своего единородного дал есть, да всяк веруяй в он не погибнет, но имать живот вечный. Видишь, причина пришествия Сына (Божия) та, чтобы люди, которым угрожала погибель, получили спасение чрез веру в Него? Кто может обнять мыслию великое, дивное и непостижимое для ума благоволение, которое Бог явил нашей природе в даре крещения, даровав нам отпущение всех наших грехов? Но что и говорить? Ни мысль не в состоянии, ни слово не в силах исчислить прочих (благодеяний Божиих). Сколько бы я ни сказал, остальное все еще будет таково, что своею чрезмерностию превзойдет то, что уже сказано. Так, кто может постигнуть умом тот путь покаяния, который (Бог) по неизреченному Своему человеколюбию открыл роду нашему, и, после дара крещения, те чудныя заповеди, посредством (исполнения) которых мы, если захотим, можем снискать Его благоволение?

2.
Видишь, возлюбленный, бездну (Божиих) благодеяний? Видишь, сколько их мы перечислили, и однакож не могли пересказать и малой части их? Как, в самом деле, может человеческий язык изобразить словом то, что сделано для нас Богом? И между тем, как столь многочисленны и велики эти (благодеяния), еще гораздо больше и неизъяснимее те блага, которыя Он обещал, после здешней жизни, в будущем веке, идущим по пути добродетели. Блаженный Павел, желая в немногих словах представить нам чрезмерное их величие, говорит: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим его (1 Кор. II, 9). Видишь чрезмерность даров? Видишь, что Его благодеяния превышают всякое понятие человеческое? Да сердце, говорит, человеку не взыдоша. Итак, если мы захотим размышлять о них и воздавать по силам нашим благодарность (Богу), то можем и снискать еще большее Его благоволение, и возбудить в себе сильнейшее расположение к добродетели. В самом деле, памятование о благодеяниях сильно возбуждает к подвигам добродетели и располагает человека презирать все настоящее, прилепляться к столь великому Благодетелю и ежедневно выказывать живую любовь к Нему. Вот почему, и этот праведник (Ной) удостоился такого благоволения и почести от Бога за то, что показал великую признательность за прежния благодеяния. Но чтобы слово наше было для вас яснее, надобно предложить вашей любви самое начало сегодняшняго чтения. После того, как Ной, по повелению Господа, вышел из ковчега вместе с сыновьями, с своею женою и с женами сыновей, со всеми зверями и птицами, и по выходе принял от Бога весьма утешительное для него благословение: раститеся и множитеся, - божественное Писание, показывая нам признательность праведника, говорит: и созда Ное жертвенник - Господеви, и взя от всех скотов чистых и от всех птиц чистых, и вознесе во всесожжение на жертвенник (Быт. VIII, 20). Усматривай тщательно, возлюбленный, и из этих слов, как Создатель всяческих в самую природу нашу вложил точное понятие о добродетели. Откуда, в самом деле, скажи мне, пришло это (на ум) праведнику? Ни в ком другом он не видел примера для себя. Но как в начале сын перваго человека, т. е. Авель, по собственному внутреннему побуждению принес жертву (Богу) с великою разборчивостью, так и теперь этот праведник возносит, посредством жертв, благодарность к Господу по собственному произволению и здравому разсуждению, как только мог и как судил по-человечески. И посмотри, с какою великою мудростию он все делает. Ему не понадобилось ни великолепное здание, ни храм, ни какой-нибудь чудный дом, ни другое что: он знал, хорошо знал, что Господь ищет только (добраго) расположения; и вот, устроив наскоро жертвенник и взяв некоторых из чистых животных и из чистых птиц, он принес жертву всесожжения, и этим, сколько мог, выразил искреннюю свою признательность; а человеколюбивый Бог, приняв эту благодарность, увенчал его усердие и вновь явил ему Свое благоволение. И обоня, говорит Писание, Господь [2] воню благоухания (ст. 21). Видишь, как расположение приносящаго сделало благовонным дым, и смрад, и все, что ни было неприятнаго при этом (сожжении животных). Вот почему и Павел сказал в послании своем: яко Христово благоухание есмы [3] в спасаемых и в погибающих: овем убо воня смертная в смерть: овем же воня животная в живот (2 Кор. II, 15, 16). Воню благоухания (обоня Господь). Не соблазняйся грубостию выражения, но, причиною такого снисхождения в словах признав собственную твою слабость, уразумей отсюда, что приношение праведника было приятно (Богу). А чтобы мы из самаго опыта могли знать, что сам Господь не нуждается ни в чем, и жертву (Ноеву) благоволил принять не для чего другого, как для возбуждения людей к благодарности, для этого Он попускает все истреблять огню, дабы и сами приносящие познавали отсюда, что все делается для их же пользы. Для чего же, скажи мне, Он и вообще попускает приносить Ему жертвы? Опять по снисхождению к слабости человеческой. Так как люди, мало-по-малу предавшись безпечности, имели впоследствии изобресть себе богов и им приносить жертвы, то Бог предварительно благоволил, чтобы жертвы приносились Ему, дабы, по крайней мере, чрез это отклонить от гибельнаго заблуждения имевших предаться нечестию. А что все это допущено Им действительно по снисхождению, смотри, как впоследствии времени Он благоволил установить и обрезание, не потому, чтобы оно могло сколько-нибудь содействовать спасению души, но для того, чтобы Иудеи носили его на себе, как бы какой знак и печать, в доказательство своей благодарности, и чтобы не могли смешиваться с язычниками.

3.
Вот почему блаженный Павел называет обрезание знамением, говоря: и знамение дал обрезания, печать (Рим. IV, 3). А что оно нисколько не служит к оправданию, доказательством тому вот и этот праведник (Ной), который достиг до такой (высокой) добродетели, когда еще не было установлено обрезание. И что говорю? Сам патриарх Авраам, еще до принятия обрезания, был оправдан одною верою. Еще до обрезания, говорит Писание, верова Авраам Богу, и вменися ему в правду (Рим. IV, 3). Что же ты, Иудей, гордишься обрезанием? Знай, что и до него много было праведников. Вот Авель по вере принес жертву, как и Павел говорит о нем: верою множайшую жертву Авель паче Каина принесе Богу (Евр. XI, 4); и Енох преложен, и Ной избавлен от страшнаго потопа за свою великую праведность; и Авраам, еще до обрезания, прославлен за веру в Бога. Так издревле и изначала род человеческий получал спасение от веры. Потому и человеколюбивый Господь попустил приносить Себе жертвы, чтобы посредством их люди, тогда еще менее совершенные [4], могли и выразить Богу свою благодарность, и избегнуть заразы идолослужения. Если, в самом деле, и после такого снисхождения многие не избегли падения, то кто мог бы избегнуть гибельнаго заблуждения, когда бы не было употреблено такого снисхождения? И обоня Господь Бог воню благоухания. Но не так (поступил Он) с неблагодарными Иудеями. Как же? Послушай пророка, который говорит: кадило мерзость ми есть (Ис. I, 13), указывая на нечистоту внутренняго расположения приносящих. Как там добродетель праведника сделала дым и смрад водою благоухания, так здесь порочность приносящих сделала и благовонный фимиам отвратительным для обоняния. Итак, прошу, постараемся во всем показывать чистое расположение. Оно бывает причиною всех благ. Благий Господь, обыкновенно, обращает внимание не столько на наши жертвы, сколько на внутреннее расположение, с каким мы их совершаем, и судя по нему, или приемлет, или отвергает наши жертвы. Итак, молимся ли мы, постимся ли, подаем ли милостыню (потому что это - наши духовныя жертвы), или совершаем какое-либо другое духовное дело, будем делать все это от чистого расположения, чтобы получить и достойный венец за труды. Весьма ведь странно будет, если мы труды станем переносить, а награды лишимся, когда, т. е., будем совершать добродетель не по законам, данным от Бога. А можно, по неизреченному человеколюбию Божию, и не совершив дела, получить венец за одно только расположение; чтобы убедиться в этом, посмотри на милостыню. Когда ты увидишь человека, лежащаго на торжище и одержимаго крайнею бедностию, и поболезнуешь об нем, и тут же, устремив ум свой к небу, возблагодаришь Господа и за свое собственное положение, и за терпение этого бедняка, то, хотя и не будешь в состоянии удовлетворить и утолить его голод, получишь однакож полную награду за свое доброе расположение. Потому-то и Господь сказал: иже аще напоит чашею студены воды токмо во имя ученика, аминь глаголю вам, не погубит мзды своея (Матф. X, 42). Что маловажнее стакана холодной воды? Но (доброе) расположение и за это получает награду. Тоже самое найдем и в противном случае. Долгом считаю говорить об этом вашей любви для того, чтобы вы, узнав это с точностию, укоренили в себе чистое (сердечное) расположение. Послушай, что говорит Христос: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Матф. V, 28). Видишь, и здесь опять нечистое расположение подвергается осуждению, и за нескромный взгляд полагается наказание, как будто бы уже блуд совершен был на самом деле? Итак, зная это, будем всячески охранять чистоту нашего расположения, чтобы оно соделало наши приношения благоугодными (Богу). Если оно (у Ноя) сделало дым и смрад вонею благоухания, то чего не сделает с нашими духовными жертвами, и какого не приобретет нам благоволения свыше? И обоня, сказано, Господь Бог воню благоухания. Видишь, какова жертва праведника, - как она по внешности незначительна, но по чистоте его расположения является весьма великою? Смотри же теперь на безпредельную благость человеколюбиваго Господа. И рече Господь Бог, размыслив: не приложу ктому прокляти землю за дела человеческая: зане прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности [5]: не приложу убо ктому поразити всякую плоть живущую, якоже сотворих, ктому [6] во вся дни земли (Быт, VIII, 21, 22).

4.
Какая необычайная важность благодеяния, какое величие человеколюбия, какой неизреченный избыток снисхождения! и рече Господь Бог, размыслив. И это выражение - размыслив - употреблено человекообразно и приспособительно к нашей природе. Не приложу ктому прокляти землю за дела человеческая. Бог проклял ее за перваго человека, сказав: терны и волчцы возрастит (Быт. III, 18), и потом также за Каина. И вот, так как Он, и теперь навел (на землю) такую всеобщую гибель, то, чтобы утешить праведника и ободрить его, - чтобы, т. е., он не подумал про себя: что за польза от даннаго (Богом) благословения и от слов: раститеся и множитеся, если мы, и размножившись, должны будем опять погибнуть, ведь Он и Адаму сказал: раститеся и множитеся, и однакож навел потоп, - чтобы, говорю, Ной не подумал так и от этой мысли не чувствовал в душе своей постояннаго безпокойства, смотри, какое Господь являет человеколюбие! Не приложу, говорит, ктому прокляти землю за дела человеческая. Смотри, как ясно показал (Бог), что Он наложил проклятие на землю за нечестие людей. Потом, чтобы мы не подумали, будто Он теперь дал такое обещание потому, что они сделались лучше, говорит: зане прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности. Необыкновенный вид человеколюбия! Так как прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности, поэтому, говорит, не приложу ктому прокляти землю. Я, говорит, сделал Свое дело, и раз и два; но так как вижу, что зло растет, то обещаю более уже не проклинать землю. Затем, желая показать великость Своего человеколюбия, присовокупил: не приложу к тому поразити всякую плоть живущую, якоже сотворих, во вся дни. Смотри, как Бог всем этим подает праведнику величайшее утешение, а лучше сказать, не одному праведнику, но, по Своей благости, и всему имевшему произойти от него роду человеческому. Слова: не приложу убо ктому поразити всякую плоть живущую, и: якоже сотворих, и: во вся дни, означают то, что никогда уже не будет такого потопа и не постигнет вселенную такое всеобщее истребление. Вместе с тем (Бог) показывает и непрерывность Своего благодеяния; во вся, говорит, дни, т. е. обещаю во веки не являть уже такого гнева и не производить такого разстройства в порядке времен года и в состоянии стихий? Потому и присовокупил: сеятва и жатва, зима и зной, лето и весна, день и нощь не престанут (ст. 22). Этот порядок, говорит, будет неизменен, земля никогда не перестанет давать свои произрастения роду человеческому и вознаграждать за труды земледелия; и времена года не будут перемешиваться, но холод и зной, лето и весна будут в свое время года. Так как во время потопа произошло нарушение всего этого порядка и праведник в ковчеге провел все это время, как бы одну (непрерывную) ночь, то (Бог) говорит: теперь уже ни день, ни ночь не оставят своего течения, но их служение будет неизменно до скончания века. Видишь утешение, достаточно сильное, чтобы ободрить душу праведника? Видишь, какую он получил награду за свою признательность? Послушай же и в последующих словах, какую неизреченную благость явил ему Бог. И благослови, сказано, Бог Ноя и сыны его, и рече им: раститеся и множитеся и наполните землю, и обладайте ею. И страх ваш [7] и трепет будет на всех зверех земных, и на всех птицах [8] небесных, и на всех движущихся по земли, и на всех рыбах морских. В руце ваши дах все [9]. И всякое движущееся, еже есть живо, вам будет в снедь: яко зелие травное, дах вам все. Точию мяса в крови души да не снесте (Быт. IX, 1-4). Нельзя здесь не подивиться безмерной благости Господа. Смотри, в самом деле, праведник этот удостоивается того же самаго благословения, какого (удостоился) Адам, и утраченное Адамом владычество возвращает себе своею добродетелью, или - лучше сказать - по неизреченному человеколюбию Господа. Как тому (Бог) сказал: раститеcя и множитеся, и наполните землю, и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими [10], и пресмыкающимися и птицами небесными и зверями земными (Быт, I, 28), так говорит и теперь: и страх и трепет ваш будет на всех зверех земных и на всех птицах. И всякое движущееся, еже есть живо, вам будет в снедь: яко зелие травное, дах вам все. Точию мяса в крови души да не снесте. Смотри, здесь соблюдается, только в другом виде, тоже самое правило, как и в отношении к первому человеку. Как там Бог, даровав (Адаму) власть над всем, и, дозволив наслаждаться райскими плодами, повелел только воздерживаться от одного дерева, так и здесь, преподав (Ною) благословение и сделав его страшным для зверей и подчинив ему всех пресмыкающихся и птиц, говорит: всякое движущееся, (еже есть) живо, вам будет в снедь: яко зелие травное, дах вам все. С этого-то времени начинается употребление в пищу мяса, не для того, чтобы чрез это возбудить людей к чревоугодию, но, так как они должны были животных приносить в жертву и чрез это воздавать благодарность Господу, то, чтобы они не вздумали воздерживаться от употребления их, как посвященных Богу, Он дает людям позволение употреблять животных в пищу, и чрез это освобождает их от всякаго недоумения. Яко зелие травное, говорит, дах вам все. Потом, как Адаму, дозволив пользоваться всем, Бог повелел воздерживаться от одного дерева, так и здесь, дозволив свободно употреблять в пищу все, говорит: точию мясо, в крови души да не снесте. Что же означают эти слова? Что такое: мясо в крови души? Это значит - удавленина - потому что кровь есть душа животнаго.

5.
Так, в виду того, что люди должны были со временем приносить животных в жертву Богу, Он как бы дает им такое наставление: кровь назначена Мне, а мясо вам. А это делает Он для того, чтобы с самаго начала остановить в них наклонность к человекоубийству. А что это правда, и что Бог дает эту заповедь людям с намерением сделать их более кроткими, слушай следующия слова: крови бо вашей, говорит, душ ваших, изыщу ея [11] от руки всякого зверя и от руки человека брата изыщу душу человека (ст. 5). Что же? Душа человека в крови? Нет, не это хочет сказать Бог, но выразился так по обычаю человеческому, как если бы один человек сказал другому: я держу в руках моих твою кровь, вместо: имею власть умертвить тебя. А что душа человеческая не заключается в крови, об этом послушай Христа, который говорит: не убойтеся от убивающих тело, души же не могущих убити (Матф. XVIII, 28). Смотри еще, какое (Бог) употребил особенное выражение. Проливаяй, говорит, кровь человечу, в место крови его пролиется его [12]; яко во образ Божий сотворих человека (ст. 6). Подумай, как этим изречением Он усилил страх. Если, говорит, ни одинаковость происхождения не останавливает тебя, ни единство природы не удерживает от злого предприятия, если ты, отвергнув братское сочувствие, весь предаешься этому гнусному замыслу, то подумай, что он (человек) создан, по образу Божию, удостоен от Бога столь высокаго преимущества и получил власть над всею природою, и оставь злое намерение. Что же, скажешь, если кто совершит безчисленныя убийства, и прольет множество крови, - такой человек будет ли достойно наказан, когда будет пролита только кровь его одного? Не разсуждай так, любезный, но подумай о том, что этот человек, недолго спустя, получит нетленное тело, которое будет в состоянии терпеть непрестанное и вечное мучение. Заметь и то, с какою точностию Бог изрек заповедь. О человеке говорит: не проливай крови, а о безсловесных не сказал: не проливай, но: точию мяса в крови души да не снесте. Там - не проливай; здесь - не вкушай. Видишь, как не тяжки законы Его? Как легки и удобоисполнимы заповеди Его? Как Он не требует от нашей природы ничего труднаго и невыносимаго? Иные, конечно, говорят, что кровь животных тяжела, земляниста и вредна для здоровья; но мы должны воздерживаться от нея не по этому умствованию, но ради заповеди Господней. Далее, чтобы мы верно узнали, для чего Бог изрек эту заповедь с такою точностию, для обуздания т. е. наклонности людей к убийству, Он говорит: вы же раститеся и множитеся, и наполните землю, и обладайте ею (ст. 7). Не без цели сказал: вы же, но как бы так говоря: вы, немногие, малочисленные, наполните всю землю и обладайте ею, т. е. имейте над нею господство и власть, и пользуйтесь ею. Смотри на человеколюбие Божие, как Он наперед оказывает великия благодеяния, а потом уже дает и закон и заповедь. И как Адама Он наперед поселил в раю и даровал ему столько наслаждений, а потом уже повелел воздерживаться от древа, так и здесь. Сперва Бог обещал, что Он более не наведет такого всеобщаго истребления, и не покажет такого гнева, но оставит все стихии неизменно совершающими до скончания века свое течение и сохраняющими свой порядок; сперва удостоил их (Ноя и сыновей его) благословения, даровал им прежнюю власть над всеми животными и разрешил употреблять их в пищу; потом уже говорит: точию мяса в крови души не снесте. Видишь, как Он наперед благодетельствует и являет неизреченныя щедроты, а потом уже дает и заповеди? А у людей бывает не так. Люди наперед хотят, чтобы их приказания были исполнены, и чтобы принимающие и исполняющие их приказания показали при этом полное усердие, а потом уже думают и о вознаграждении тех, которые оказали совершенную покорность. Но общий всех Владыка поступает напротив: наперед благодетельствует и множеством благодеяний привлекает к себе нашу природу, а потом уже дает легкия и удобоисполнимыя заповеди, чтобы мы, побуждаясь и легкостию заповедей, и полученными благодеяниями, ревностно старались об их исполнении. Итак, возлюбленные, не будем безпечны и нерадивы касательно исполнения заповедей, размышляя и о прежних благодеяниях (Божиих), и о легкости заповедей, и о великости наград, уготованных нам за их исполнение; будем бдительны и усердны в исполнении данных нам от Бога заповедей, в не оставим тех путей, которыя Он указал нашей природе для спасения душ наших, но, воспользовавшись, как должно остальным временем нашей жизни, очистимся от грехов и постараемся заблаговременно приобресть себе великое дерзновение особенно же теперь, когда еще остается часть святой четыредесятницы.

6.
В самом деле, и оставшагося числа дней будет для нас не мало, если только мы захотим, хотя несколько, быть усерднее. Говорю это не потому, будто для исправления нашего от грехов требуется только это недолгое время, но потому, что Господь наш человеколюбив и милостив, и что для Него не нужно много времени; только бы мы приступили к Нему с великим усердием и готовностию, отрешившись от всего житейскаго и предавшись горнему влечению. Так ниневитяне, обремененные таким множеством грехов, как только показали полное и искреннее раскаяние, то не больше, как в три дня, успели умилостивить Бога и отменить произнесенный против них приговор (Ион. III, 10). И что говорить о ниневитянах? Разбойнику на кресте не нужно было и одного дня. Что говорю - одного дня? Даже и краткаго часа. Таково Божие к нам милосердие! Когда Он видит, что наша решимость (исправиться) тверда, и что мы приступаем с пламенным усердием, то не медлит и не отлагает, но скоро являет нам свою благость, и говорит: еще глаголющу ти, реку, се приидох (Ис. LVIII, 9). Итак, решимся и мы в эти немногие дни показать сколько-нибудь ревности и по надлежащему воспользоваться пособием поста. Оставив безпечность, будем возносить усердныя молитвы ко Господу, проливать горячия слезы, постоянно осуждать грехи свои, показывать Ему, как врачу, наши раны и открывать язвы души, испрашивать у Него врачевания и делать все прочее, что следует нам - сокрушение сердца, глубокое смирение, щедрую милостыню, а страсти, возмущающия наш ум, обуздывать и изгонять из души нашей, не предаваться корыстолюбию, не злопамятствовать на ближних и не питать враждебнаго расположения к собратиям. Бог ничего, ничего так не ненавидит и (ни от чего так) не отвращается, как от человека злопамятнаго и постоянно питающаго в душе своей вражду к ближним. Так-то гибелен этот грех, что отвращает, от нас и Божие человеколюбие! А чтобы вы убедились в этом, хочу я напомнить вам о притче евангельской, как один (должник) получил от господина прощение десяти тысяч талантов, потому что припал к ногам господина, просил и умолял его. Милосердовав же, сказано, Господь его, прости его и долг отпусти ему (Матф. XVIII, 27). Видишь ли милосердие господина? Тот, припадши, просил только дать ему отсрочку: потерпи, говорил он, на мни и вся ти воздам (ст. 26). Но добрый, снисходительный и человеколюбивый господин, сжалившись над рабом, дал ему не столько, сколько он просил, но сколько он и не ожидал. Господь, обыкновенно, любит, всегда превышать и предупреждать наши прошения. Так, когда тот умолял дать ему отсрочку и обещал выплатить весь долг, Господь, препобеждающий благостию согрешения наши, сжалившись, отпустил его и долг простил ему. Видишь, чего просил раб, и сколько даровал ему господин? Посмотри теперь на безумие этого раба. После такого снисхождения и неизреченнаго благодеяния, оказаннаго ему, надлежало бы и ему самому сделаться весьма сострадательным к собратиям, а он поступает совсем напротив. Изшед же, говорится, этот самый (раб), которому прощено десять тысяч талантов... Слушайте, прошу вас, со вниманием: то, что случилось с этим рабом, может проникнуть до глубины души нашей и заставить нас исторгнуть этот тяжкий недуг из нашего сердца. Итак, изшед раб той, обрете единаго от клеврет своих, иже бе должен ему стом пенязь (ст. 28). Смотри, какое различие. Здесь товарищ, должный сотню динариев; там господин, требующий долга, состоявшаго из десяти тысяч талантов. И однакож (господин), когда увидел, что раб просит и умоляет, простил ему; а этот (раб), емь его (своего товарища), давляше, глаголя: отдаждь ми, имже ми еси должен. Что же далее? Пад убо, говорится, клеврет его (ст. 29). Замечай, как часто Евангелист повторяет слово: клеврет его, это не без цели, но для того, чтобы мы знали, что между ними не было никакого различия. И однакож (должник-товарищ) обращается к своему заимодавцу с такою же униженною просьбою, с какою и этот сам обращался к господину. Потерпи, говорит, на мне, и вся воздам ти. Он же пошел всади его в темницу, дондеже воздаст должное (ст. 30). О, крайняя неблагодарность! Имея еще в свежей памяти оказанную самому ему милость, он и после того не захотел быть сострадательным, но сначала душил (товарища), а потом посадил его в тюрьму.

7.
Смотри же, что далее. Видевше же, говорит Писание, клеврети его, сжалишася и пришедше сказаша господину своему вся бывшая (ст. 31). Не сам пострадавший (да и как он мог, будучи заключен в темницу?), но товарищи его, хотя лично не были оскорблены, однакож так огорчились, как будто бы сами потерпели обиду, и пришедши разсказали обо всем (господину). И смотри, как наконец разгневался господин. Тогда призвав его, говорит Писание, господин его говорит: рабе лукавый (ст. 32). Поистине отсюда можно усмотреть, сколь пагубно злопамятство. Когда господин требовал (от раба уплаты) десяти тысяч талантов, то не называл его лукавым; теперь же, когда этот раб оказался жестоким к своему товарищу, господин говорит: рабе лукавый, весь долг он отпустих тебе, понеже умолил мя сей (ст. 32). Смотри, как господин обличает раба в крайней злости. Разве ты, говорит, представил мне что-нибудь больше, кроме одних только слов? И однакож не принял ли я твою просьбу, и не простил ли тебе весь этот, огромный и неисчислимый, долг? Не подобаше ли и тебе помиловати клеврета твоего, якоже и аз тя помиловах (ст. 33)? Какого же ты можешь заслуживать прощения, если я, господин твой, простил тебе такой большой долг из-за одних тех слов твоих (ст. 26), а ты не сжалился даже над своим товарищем и собратом, не преклонился на милость и не показал к нему сострадания, вспомнив об оказанном мною тебе снисхождении, но явился безжалостным и жестоким, и не захотел помиловать своего товарища? Так вот теперь ты узнаешь на самом деле, сколько зол причинил ты сам себе. И прогневався господь его, предаде его мучителем (ст. 34). Смотри, и теперь (господин) гневается на раба и предает его мучителям именно за его жестокость к товарищу: чего не сделал прежде, когда тот был должен такую сумму, то приказывает сделать теперь. Предаде его мучителем, дондеже воздаст весь долг свой, пока, то есть, раб не возвратит те десять тысяч талантов, в которых он уже получил было прощение. Весьма велико и неизреченно человеколюбие Божие: когда Он потребовал своего долга и должник попросил (отсрочки), то простил ему; а когда увидел, что тот поступил жестоко и безчеловечно с товарищем, тогда уже полагает предел и своему благоснисхождению, давая знать должнику самым делом, что он не столько повредил товарищу, сколько себе самому. Как тот (раб) бросил (товарища) в тюрьму, пока он не уплатит долга, так и господин предал его мучителям, пока он не отдаст всего долга. Это (Господь) сказал не просто о талантах н динариях, но разумел здесь грехи и тяжесть беззаконий (наших), дабы мы знали, что мы, и будучи виновны пред Господом в безчисленных прегрешениях, однакож по неизреченному его человеколюбию получаем от Него прощение; если же сами будем жестоки и безчеловечны к нашим ближним и братиям, имеющим одну с нами природу, и не простим согрешений их против нас, но станем питать к ним злобу и за эти маловажныя согрешения (что значат сто динариев в сравнении с десятью тысячами талантов, тоже самое и прегрешения наших ближних против нас в сравнении с нашими грехами против Господа), то навлечем на себя гнев Господа, и, в чем прежде получили уже прощение, то опять должны будем заплатить с муками. В самом деле, дабы мы знали наверное, что эту притчу Господь предложил для нашей душевной пользы, послушай, что присовокупил Он: тако и Отец небесный сотворит вам, аще не отпустите кийждо брату своему от сердец ваших прегрешения их (Матф. XVIII, 35). И точно, много пользы (может быть для нас) от этой притчи, если только мы захотим быть внимательными. Имеем ли мы, в самом деле, возможность простить (ближним нашим) столько, сколько прощает нам Господь? Притом мы, если и захотим простить, прощаем подобным нам рабам, а сами получаем прощение от Господа. Смотри еще, какая точность в словах Господа. Сказал не просто: если не отпустите людям их прегрешения, но как? аще не отпустите кийждо брату своему от сердец ваших прегрешения их. Замечай, как Он желает, чтобы самое сердце наше было мирно и спокойно, чтобы дух наш был безмятежен и свободен от всякой страсти, и - чтобы мы показывали совершенную расположенность к ближним. И в другом еще месте, послушай, что Он говорит: аще отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш, небесный (Матф. VI, 14). Не будем же думать, будто мы, прощая ближняго, ему оказываем благодеяние, или великую милость; нет, мы сами тогда получаем благодеяние, сами для себя извлекаем отсюда великую пользу. Равным образом, если мы не простим ближних, то чрез это им нисколько не сделаем вреда, а себе приготовим невыносимую геенскую муку. Поэтому, прошу, зная это, не будем никогда злопамятствовать и питать вражду к тем, кто сделал нам неприятность или другую какую-нибудь обиду, но, представляя себе, какое благодеяние и дерзновение пред Господом они доставляют нам, а больше всего то, что примирение с оскорбившими нас заглаждает наши грехи, поспешим и не замедлим (примириться с врагами), и размышляя о происходящей от того пользе, покажем такое расположение к врагам, как если бы они были истинными нашими благодетелями. Если мы будем бдительны, то не столько пользы нам принесут люди, искренно к нам расположенные и всячески старающиеся угождать нам, сколько наша расположенность к врагам: она сделает нас достойными небеснаго благоволения и облегчит бремя грехов наших.

8.
В самом деле, возлюбленный, посуди, каково величии этой добродетели в отношении тех наград, которыя Бог всячески обещал совершающим ее. Оп сказал: любите враги ваша, благословите гонящих вы, молитеся за творящих вам напасть; и, так как заповедуемое было важно и весьма возвышенно, то присовокупляет: яко да будете подобны Отцу вашему, иже есть на небесех: яко солнце свое сияет на злыя и благия и дождит на праведныя и неправедныя (Матф. V, 44, 45). Видишь, кому уподобляется, сколько это возможно для человека, тот, кто не только не мстит оскорбившим его, но и усердно молится за них? Итак, не лишим себя, по нерадению, столь великих даров и наград, превосходящих всякое слово, но всячески будем стараться об исполнении этого (повеления), и употребив даже принуждение себе, приучим свою душу покориться заповеди Божией. Для того ведь я и сделал сегодня это увещание, предложил притчу и показал величие этой добродетели (прощения обид) и обилие происходящей от нея для нас пользы, чтобы, пока еще время, каждый из нас, у кого только есть враг, постарался ласковым своим обращением примирить его с собою. И никто не говори мне: я и раз и два просил его (врага), но он не согласился (помириться). Нет, если мы искренно хотим примириться, то не отступим (от врага), пока не победим его своими усиленными просьбами, пока не привлечем к себе и не заставим прекратить вражду против нас. Разве ему чрез это мы оказываем какую-либо милость? Нет, на нас самих переходят плоды добраго дела: мы этим привлекаем на себя благоволение Божие, приобретаем себе прощение грехов, получаем великое дерзновение пред Господом. Если мы сделаем так, то будем в состоянии с чистою совестию приступить к этой священной и страшной трапезе, и с дерзновением произнести те слова, содержащияся в молитве (Господней) [13]. Посвященные (верные) знают, о чем я говорю. Поэтому предоставляю совести каждаго знать, с каким дерзновением мы, исполнив эту заповедь, можем произносить эти слова в то страшное время (литургии). Если же пренебрежем эту заповедь, то какому подвергнемся осуждению, поступая вопреки словам своим, дерзая произносить слова молитвы безразсудно и легкомысленно, скопляя для себя более и более огня (геенскаго) и возбуждая против себя гнев Господа? Радуюсь и восхищаюсь, видя, что вы с удовольствием слушаете меня и своими рукоплесканиями показываете, что вы стараетесь расположить себя (к примирению с врагами) и привести в исполнение эту заповедь Господню. В этом-то и состоит врачество душ наших, в этом - исцеление ран наших, в этом -самый лучший путь угождения Богу, в этом - самое верное отличие боголюбивой души, когда т. е. мы все исполняем ради закона Господня и не поддаемся неблагородным мыслям, но становимся выше страстей, представляя себе благодеяния, ежедневно оказываемыя нам Богом. И в самом деле, сколько бы мы ни старались, мы не можем однакож изобразить и малейшей части ни тех благ, которыя нам уже дарованы (от Бога), ни тех, которыя ежедневно ниспосылаются, ни тех, которыя еще уготованы нам (в будущей жизни), если мы захотим исполнить Его заповеди. Итак каждый, выйдя отсюда, сделай это дело, поспешай к нему, как к величайшему сокровищу, и не медли нисколько. Хотя бы пришлось потрудиться, или поискать, или совершить длинный путь, или преодолеть какия-либо затруднения, устраним эти препятствия. Об одном только позаботимся, как бы нам исполнить заповедь Господню и получить награду за послушание. Знаю, что не легко и не приятно пойти к тому, кто враждует и злобствует против нас, стать и начать разговаривать с ним. Но, если ты размыслишь о высоком достоинстве этой заповеди, о великости награды и о том, что польза от этого добраго дела обращается не на него, а на тебя, то все покажется тебе легким и удобным. Итак, содержа это в своих мыслях, будем побеждать (худую) привычку и с благоговейным расположением исполнять заповеди Иисуса Христа, чтобы нам и от Него удостоиться наград, благодатию и человеколюбием благости Его, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.