Римская церковь вела торговлю благодатью Божией. Ценой преступления должен

был быть воздвигнут храм для прославления Божиего имени, ценой беззакония

должен был быть заложен краеугольный камень! Но те же самые мероприятия,

которые должны были послужить величию Рима, нанесли его власти и великолепию

самый сокрушительный удар, пробудили решительных и сильных врагов папства

и вызвали борьбу, потрясшую папский трон и пошатнувшую тройную тиару на

голове верховного епископа.

Монах по имени Тецель, которому было поручено руководить продажей индульгенций

в Германии, был уличен в самых низких преступлениях против общества и против

закона Божия, но он избежал заслуженного наказания, и теперь ему было поручено

приводить в исполнение корыстолюбивые и бессовестные планы папства. С неподражаемым

бесстыдством он повторял самые невероятные басни и рассказывал удивительные

истории с целью прельстить невежественный и суеверный народ. Если бы люди

имели Слово Божие, то их нельзя было бы так легко обмануть. На протяжении

целых веков запрещалось распространение Библии. Народу было запрещено читать

ее или иметь у себя в доме. Библия потому и была скрыта от них, чтобы держать

из в руках папской власти и поддерживать авторитет и богатство ее высокомерных

вождей (John C. L. Gieseler, A Compendium of Ecclesiastical History, журнал

4, разд. 1, абз. 5).

 

ИНДУЛЬГЕНЦИИ -- ГРЕХ В ПРОДАЖУ

Перед входящим в город Тецелем шел глашатай, который кричал: "Милость Божия

и святого отца теперь у ваших ворот" (D' Aubigne, т. 3, гл. 1). Эта отвратительная

торговля проводилась в церкви, и Тецель с кафедры превозносил индульгенцию,

как самый драгоценный дар Божий. Он объяснял, что индульгенции отпускают

их обладателю грехи, которые тот совершает как в настоящем, так и будущем

времени, и что даже "нет необходимости в раскаянии" (Там же, т. 3, гл.

1). Даже более того, он заверял своих слушателей, что индульгенции обладают

силой спасать не только живых, но и умерших, и стоит только деньгам зазвенеть

в его ящике, как душа вылетает из ада и попадает на небо (K. R. Hagenbach,

History of the Reformation, т. 1, стр. 96).

Ни один прелат не дерзнул поднять свой голос против этой несправедливой

торговли, но люди были обеспокоены, и многие серьезно задавали вопрос,

не совершит ли Господь каким-либо путем очищение Своей церкви.

Лютер, который все еще оставался ревностным приверженцем папства, пришел

в ужас при этой богохульной дерзости монахов. Многие из его прихода, купившие

это право, приходили к нему, как к своему духовнику, признавались в различных

грехах и ожидали получить прощение грехов не потому, что они раскаивались

и желали начать новую жизнь, но на основании индульгенций. Лютер отказывался

исповедовать их и говорил им, что, если они не раскаются и не переменят

своего образа жизни, они погибнут в своих грехах. Сильно обеспокоенные,

они возвращались обратно к Тецелю и жаловались ему, что их пастырь отказывается

исповедовать их, а некоторые, более смелые, требовали, чтобы он возвратил

им обратно деньги. Это страшно разгневало монаха. Он высказал самые страшные

проклятия, велел зажечь костры в общественных местах и заявил, что он "получил

приказ от папы сжигать всех еретиков, которые осмеливаются восставать против

его святейших индульгенций" (D' Aubigne, т. 3, гл. 4).

Лютер серьезно и торжественно предостерегал народ с кафедры. Вскрывая отвратительный

характер греха, он учил народ, что человек не может своими делами уменьшить

свою вину или избежать наказания. Только через раскаяние перед Богом и

веру во Христа грешник может получить спасение. Благодать Христа нельзя

приобрести за деньги; это свободный дар. Он советовал народу не покупать

индульгенций, но с верой взирать на распятого Искупителя. Он рассказывал

им о своем личном горьком опыте, когда путем самоунижения и истязаний он

надеялся получить спасение, и заверял своих слушателей, что только тогда

он обрел мир и радость, когда перестал смотреть на себя и с верой обратился

ко Христу.

 

ДЕВЯНОСТО ПЯТЬ РАЗ НЕТ!

Лютер решил принять более эффективные меры против этого вопиющего злоупотребления.

В Виттенбергской церкви было много мощей, которые в определенные святые

праздники выставлялись перед народом, и всем тем, которые приходили в церковь

и исповедовались, раздавалось отпущение грехов. Приближался один из самых

больших праздников -- праздник Всех Святых. Накануне праздника Лютер смешался

с толпой, направляющейся к церкви, и пригвоздил к церковным дверям лист

бумаги с девяноста пятью тезисами против индульгенций. Он объявлял при

этом, что готов на следующий день в университете, в присутствии своих противников,

защищать эти тезисы.

Его предложение привлекло всеобщее внимание. Его тезисы читались и перечитывались.

В городе и университете поднялось большое волнение. Эти тезисы говорили

о том, что ни папе, ни какому другому человеку никогда не была дана власть

прощать грехи и снимать наказание; что весь этот замысел является не чем

иным, как только обманом и ловким способом добывания денег при помощи игры

на суеверных чувствах народа. И дальше в самых определенных выражениях

следовало, что Евангелие Христа является самым драгоценным сокровищем церкви,

и что открытая в нем благодать Божия даром дается всем, кто ищет ее путем

раскаяния и веры.

Буквально через несколько дней вся Германия уже знала о выдвинутых Лютером

вопросах, а еще через несколько недель о них заговорил весь христианский

мир. Многие из преданных папистов, которые видели страшное беззаконие,

господствующее в церкви, и сокрушались о нем, но не знали, как положить

ему конец, с великой радостью читали тезисы Лютера, признавая в них голос

Божий. Они видели в этом милосердную руку Бога, желающего положить конец

потоку беззакония, исходящему от римского престола. Князья и должностные

лица втайне ликовали, что будет положен предел высокомерной власти, поставившей

себя вне всякой критики.

Хотя Лютер и был руководим Духом Божиим в этой работе, но он должен был

продвигаться вперед среди самой суровой борьбы. Подобно могучему потоку,

обрушились на него упреки врагов, неправильное истолкование его намерений,

несправедливые порицания его характера и поступков; и все это, вместе взятое,

не прошло бесследно. Реформатора ожидала встреча с самыми яростными врагами.

Некоторые обвиняли его в слишком поспешных и горячих действиях. Другие

обвиняли его в самонадеянности, говоря, что не Бог поручил ему это дело,

а что он просто руководствуется гордостью и напускной смелостью. "Кто не

знает, -- отвечал он, -- что человеку, выдвигающему какую-нибудь новую идею,

редко удается сделать это без какой-то кажущейся гордости, не поднимая

при этом никаких споров? Почему Христос и все остальные мученики были преданы

смерти? Потому, что на них смотрели как на больших гордецов, с презрением

относящихся к мудрости того времени, и потому, что они смело выдвигали

новшества, не посоветовавшись сначала смиренно с носителями старых взглядов"

(D' Aubigne, т. 3, гл. 6).

Многие сановники государства и церкви были убеждены в истинности тезисов

Лютера, но они позже убедились в том, что принятие их вызовет большие перемены.

Просвещение и реформа в народе фактически означали подрыв авторитета Рима.

Это означало положить конец тем многочисленным притокам доходов, которые

постоянно текли в его казну, а это несомненно должно было привести к ощутимым

ограничениям в роскошной жизни папских вождей. И более того, учить народ

самостоятельно думать и действовать, научить его взирать на Христа, как

на единственную Надежду на спасение, -- все это означало свержение папского

трона, что, в конце концов, нанесло бы сокрушительный удар и по их собственному

авторитету. Исходя из всего этого, они отказались принять познание, предложенное

из Богом, и, выступая против человека, посланного им для их просвещения,

они тем самым выступили против Христа и Истины.

Лютер трепетал, глядя на себя. Один человек, и он сопротивлялся могущественнейшим

властям земли. Он иногда сомневался, действительно ли он избран Богом,

чтобы бороться против авторитета церкви. "Кто я такой, -- писал он, -- чтобы

сопротивляться папскому величию, перед которым ... трепещут земные цари

и весь мир?... Никто не знает, сколько я выстрадал в первые два года и

в какое отчаяние и скорбь я был повергнут" (Там же, т. 3, гл. 6).

 

БИБЛИЯ И ТОЛЬКО БИБЛИЯ

Когда враги Лютера ссылались на обычаи и традиции или на постановления

и авторитет папы, тогда реформатор обращался к Библии и только Библии.

Они не могли ответить на приведенные оттуда доказательства, и разгневанные

рабы формализма и суеверия жаждали только его крови, подобно тому, как

иудеи жаждали крови Христа. "Он еретик", -- кричали римские ревнители. "Разрешить

этому страшному еретику жить хотя бы одни час -- это означает самый страшный

грех против церкви. На эшафот его немедленно!" (Там же, т. 3, гл. 9).

Лютер получил вызов явиться в Рим для соответствующих объяснений. Друзья

Лютера с ужасом встретили это повеление. Они вполне сознавали ту опасность,

которая угрожала из другу в этом нечестивом городе, обагренном кровью мучеников

за имя Иисуса Христа. Они заявили протест против его поездки в Рим и требовали,

чтобы он объяснился в Германии.

Их требование было наконец удовлетворено, и для прослушивания дела Лютера

был прислан представитель папы. В полученных им от папы указаниях Лютер

уже был объявлен еретиком. Папский легат был поэтому уполномочен "преследовать

его судебным порядком и без промедления заключить в тюрьму". В случае же

упорства с его стороны и невозможности арестовать реформатора, легат был

уполномочен "объявить его вне закона по всей Германии, а также и его приверженцев

подвергнуть изгнанию, проклятию и отлучению от церкви" (Там же, т. 4, гл.

2). И еще папа поручил своему легату: для абсолютного искоренения ядовитого

еретизма, за исключением только одного императора, отлучить от церкви и

подвергнуть гневу Рима всех тех, кто не сделал ничего для того, чтобы схватить

Лютера и его поборников, невзирая при этом на занимаемое положение в государстве

и церкви.

Все это самым красноречивым образом открывало дух папства. Во всем этом

документе нет ни одной искры христианского принципа или даже самой обычной

справедливости. Лютер жил и работал очень далеко от Рима; он не имел возможности

объясниться и выступить в свою защиту, но еще до расследования его дела

он был уже объявлен еретиком и в тот же самый день предупрежден, обвинен,

осужден и приговорен, -- все это было сделано мнимым "святым отцом", который

являлся высочайшим, непогрешимым авторитетом в церкви и государстве!

Местом суда был назначен Аугсбург, и Лютер пешком отправился туда. Ему

угрожали серьезные опасности. Ему открыто угрожали, что по дороге он будет

схвачен и убит, и друзья умоляли его не подвергать себя опасности. Они

даже уговаривали его на время оставить Виттенберг и поселиться у кого-нибудь

из друзей. Но он не желал оставлять того места, где его поставил Бог.

Весть о прибытии Лютера в Аугсбург доставила папскому легату большое удовлетворение.

Беспокойный еретик, обративший на себя внимание всего мира, казалось, теперь

находился во власти Рима, и легат решил сделать все, чтобы не выпустить

его из своих рук. Его друзья уговаривали его не являться к легату без охранной

грамоты, и сами взялись за то, чтобы добыть ее от императора. Легат надеялся,

если возможно, принудить Лютера к отречению, а если нет, то доставить его

в Рим, где бы он разделил участь Гуса и Иеронима. Поэтому, подсылая ему

своих людей, он пытался убедить Лютера явиться к нему без охранной грамоты,

полагаясь на его милость. Но реформатор решительно отказался так сделать.

Пока он не получит документы, гарантирующие ему покровительство императора,

он не явится к папскому послу.

 

ЛЮТЕР ПЕРЕД СУДОМ

Идя на хитрость, враги Лютера решили попытаться взять его добротой и любезностью.

При своих встречах с Лютером легат очень дружески беседовал с ним, но требовал,

чтобы тот во всем подчинился авторитету церкви и безоговорочно отрекся

от каждого пункта своего учения. Он, конечно, не оценил по достоинству

человека, с которым имел дело. Отвечая ему, Лютер выразил свое уважение

к церкви, свое стремление к истине, свою готовность ответить на все вопросы,

касающиеся его учения, и предоставить их на рассмотрение ведущих университетов.

Одновременно он протестовал против образа действий кардинала, требующего

он него отречения без доказательства его заблуждения.

Он слышал только одни слова: "Отрекись, отрекись!" Реформатор показал,

что он основывается на Священном Писании, и твердо заявил, что не может

отречься от истины. Легат, будучи не в состоянии опровергнуть доказательства

Лютера, осыпал его ругательствами, упреками, лестью и во гневе приводил

цитаты из изречений отцов и преданий, не давая ему возможности произнести

не одного слова. Видя всю бесполезность подобных разговоров, Лютер, в конце

концов, получил неохотно выданное ему разрешение дать ответ в письменном

виде.

При следующей встрече Лютер представил определенный исчерпывающий ответ,

подтвержденный многими местами из Священного Писания. Прочитав вслух написанное,

Лютер вручил бумагу кардиналу, который с презрением отбросил ее от себя

и вскричал, что это просто набор пустых слов и цитат, не имеющих никакого

отношения к делу. Тогда Лютер, воодушевившись, вступил в область собственных

мировоззрений надменного прелата, в область преданий и учений церкви, и

полностью опроверг все его утверждения.

 

"Я ПРЕДАМ ТЕБЯ АНАФЕМЕ"

Когда прелат увидел неопровержимость доказательств Лютера, он потерял самообладание

и вскричал в гневе: "Отрекись! Если нет, то я пошлю тебя в Рим, где ты

предстанешь перед судьями, хорошо знающими твое дело. Я предам тебя и твоих

приверженцев анафеме, и всех сочувствующих тебе исключу из церкви" (D'

Aubigne, London ed., т. 4, гл. 8).

Лютер немедленно удалился с друзьями, давая таким образом ясно понять,

что ни о каком отречении не может быть и речи. Это, конечно, было не то,

на что надеялся кардинал. Он льстил себя надеждой, что силой и запугиванием

заставит Лютера подчиниться. И теперь, оставшись один со своими помощниками,

он с нескрываемой досадой смотрел на них. Так неожиданно разрушились его

планы.

Мужественное выступление Лютера не осталось без результата. Присутствующие

там люди получили возможность сделать сравнение между этими двумя мужами

и составить себе суждение о духе, обнаруживающемся в каждом из них, и о

силе и правильности занимаемых ими позиций. Какой потрясающий контраст!

Скромный, простой и непреклонный реформатор стоял здесь в силе Бога, имея

Истину на своей стороне; папский же представитель, самонадеянный и повелевающий,

надменный и безрассудный, не привел ни одного доказательства из Священного

Писания и только неистово кричал: "Отрекись! Если нет, ты будешь отправлен

в Рим и там получишь заслуженное наказание!".

Хотя Лютер и имел охранную грамоту, все же враги надеялись его схватить

и арестовать. Друзья Лютера настаивали на его немедленном возвращении в

Виттенберг, соблюдая при этом крайнюю осторожность, чтобы скрыть свои намерения.

И ночью, верхом на лошади, в сопровождении только одного проводника Лютер

покинул Аугсбург. Вот он уже добрался до небольших ворот в городской стене.

Ему ответили, и он беспрепятственно проехал вместе со своим проводником.

Прежде чем римский легат узнал об отъезде Лютера, он уже был вне всякой

опасности.

Узнав о побеге Лютера, легат был страшно раздосадован и разгневан. Он надеялся

получить большую награду за свое умелое и решительное обращение с этим

возмутителем церкви. Весь свой гнев он излил в письме к Фридриху, курфюрсту

Саксонскому, горько обвинял Лютера и требуя, чтобы Фридрих послал реформатора

в Рим или выслал его из Саксонии.

В свое оправдание Лютер требовал, чтобы легат или папа доказали ему его

заблуждения из Священного Писания, и, в свою очередь, он торжественно обещал,

что, если только это будет доказано на основании Библии, он отречется от

своих взглядов. Ссылки Лютера на Священное Писание были последовательны

и непоколебимы. Когда позднее он должен был предстать перед германским

императором Карлом V и перед Сеймом для защиты своей веры, он бесстрашно

сказал:

"Так как Ваше императорское величество и их княжеские светлости

требуют от меня определенного, простого и прямого ответа, то я готов ответить

вам: я не могу подчинить свою веру ни папе, ни Собору, ибо это ясно как

день, что они сами нередко заблуждались и противоречили друг другу. Если

я не буду разубежден в приведенных мной цитатах свидетельством из Священного

Писания или открытыми и разумными аргументами, и если все это не будет

представлено на рассмотрение моей совести, плененной Словом Божиим, то

я не могу отречься и не отрекусь, ибо опасно для христианина говорить против

своей совести. Я здесь стою перед вами, и я не могу поступить иначе; да

поможет мне Бог. Аминь".

D' Aubigne, т. 7, гл. 8

Курфюрст был еще мало знаком с учением Лютера, но он был поражен искренностью,

силой и ясностью его слов и твердо решил покровительствовать ему, пока

реформатор не будет уличен в своем заблуждении. В ответ на письмо легата

он написал: ""Вы должны были остаться удовлетворенным приездом доктора

Мартина Лютера в Аугсбург. Мы не ожидали, что вы будете принуждать его

к отречению, не убедив его, в свою очередь, в заблуждении. Никто из ученых

мужей в нашем государстве не доказал мне, что учение Мартина Лютера безбожное,

антихристианское или еретическое". И курфюрст отказался послать Лютера

в Рим или выслать его из своих владений" (D' Aubigne, т. 4, гл. 10).

 

САМ АНТИХРИСТ?

Сравнивая Святые истины с папскими декретами и постановлениями, Лютер приходил

в изумление.

"Я читаю, -- писал он, -- декреты папы, и ... я не знаю, или папа

-- это и есть сам антихрист, или он его апостол, настолько Христос представлен

в них в ложном свете и распят".

D' Aubigne, т. 5, гл. 1

В своем воззвании к императору и к дворянству Германии в интересах реформации

христианства Лютер писал относительно папы:

"Ужасно видеть, как человек, который величает себя наместником ха,

демонстрирует великолепие, с которым не может равняться императорское.

Разве этот человек похож на неимущего Иисуса или скромного Петра? Говорят,

что папа властелин мира! Но Христос, наместником Которого он себя именует

сказал: "Царство Мое не от мира сего" (Евангелие от Иоанна 18:36). Могут

ли владения наместника превосходить собой владения Главы его?"

D' Aubigne, т. 6, гл. 3

Это обращение с молниеносной быстротой распространилось по всей Германии

и оказало на народ сильное влияние. Противники Лютера, пылая от ярости,

понуждали папу предпринять против него решительные меры. Было решено предать

его учение немедленному проклятию. Реформатору и его приверженцам дали

60 дней для обдумывания, и если они в этот срок не отрекутся, их ожидало

отлучение от церкви.

Это был страшный и решительный момент для Реформации. На протяжении целых

столетий приговор Рима об отлучении от церкви внушал страх самым могущественным

монархам. Он подвергал сильнейшие империи бедствиям и опустошению. На тех,

кто подвергался этому проклятию, смотрели со страхом и ужасом; они навсегда

теряли своих прежних друзей, с ними обращались, как с самыми последними

преступниками. Лютер знал о той ужасной буре, которая готова была разразиться

над ним. Он писал:

"Я не знаю, что произойдет, и не хочу знать. Куда бы ни обрушился удар,

я буду спокоен... Если даже листья не осыпаются без воли Отца, то тем более

мы можем быть уверены в Его заботе о нас. Не тяжело умереть за Слово, ибо

когда Слово стало плотью, Оно умерло Само. Если мы умрем с Ним; если мы

пройдем через все то, через что Он прошел раньше нас, то будем там, где

и Он, навеки, навсегда". D' Aubigne, 3d London ed., Walther, 1840, т. 6,

гл. 9.

Когда папская булла дошла до Лютера, он сказал:

"Я презираю и отвергаю ее, как безбожную и лживую. ...Она осуждает

самого Христа. ...Я радуюсь тому, что могу немного пострадать за этот самый

светлый идеал. Я уже чувствую себя свободнее, ибо я знаю, наконец, что

папа -- это антихрист, и его престол -- это престол самого дьявола".

D' Aubigne, т. 6, гл. 9.

В присутствии многих студентов, докторов, жителей города он сжег буллу

с ее каноническими законами, постановлениями и специальными правилами,

поддерживающими авторитет папской власти. "Мои враги имели право сжигать

мои книги, -- сказал он, -- извращать истину в сознании простого народа и

губить их души, а теперь, исходя из всего этого, в ответ на все это, я

сжигаю из книги. Теперь начнется самая серьезная борьба. До сих пор я только

слегка играл с папой. Я начал это дело во имя Бога, и оно будет окончено

без меня Его могуществом" (Там же, т. 6, гл. 10).

 

ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

Однако, не без ужасной внутренней борьбы Лютер пришел к окончательному

отделению от церкви. В то время он писал: "С каждым днем я все более чувствую,

как трудно отбросить от себя сомнения, привитые нам с детства. Хотя Священное

Писание и поддерживает меня, но сколько страданий я перенес, прежде чем

убедился и решился выступить против папы как антихриста! Какие тревоги

охватывали меня! Как много раз я с горечью задавал себе один и тот же вопрос,

который часто и паписты ставили передо мной: "Разве только ты один такой

мудрый, а все остальные ошибаются? А что будет в конце всего, если окажется,

что ты сам заблуждался и увлек за собой так много душ, которые навеки погибнут?"

Я боролся сам с собой, с сатаной, пока, наконец, Христос через Свое непогрешимое

Слово не укрепил мое сердце против всех сомнений" (Martin, The Life and

Times of Luther, стр. 372, 373).

Папа угрожал Лютеру отделением от церкви, если он не отречется, а теперь

он привел в исполнение свою угрозу. Вышла новая булла, объявляющая об окончательном

отделении реформатора от римской церкви, подвергающая всем проклятиям его

и тех, кто примет его учение. Теперь только началась самая великая борьба.

 

УРОК ИЗ ПРОШЛОГО

Противодействие -- это удел всех, кому Бог поручает проповедовать истины,

специально относящиеся к их времени. Во дни Лютера проповедовалась истина,

актуальная для его времени. В наши дни проповедуется истина, которая актуальна

для церкви нашего времени. Но большинство людей в наши дни не больше стремятся

познать истину, чем паписты, которые боролись с Лютером. И теперь, как

и в прежние века, наблюдается та же склонность к привитию человеческих

теорий и традиций вместо Слова Божия. Дух современного мира находится не

в большем согласии с Духом Христа, чем это было в прежние времена, и проповедующие

истинное Слово Божие пользуются сейчас не большей благосклонностью, чем

их предшественники. Формы борьбы против истины могут перемениться, враждебность

может быть не такой открытой, а более замаскированной, но та же вражда

продолжает существовать и будет проявляться до конца времени.

 

СВОБОДА СОВЕСТИ ПОД УГРОЗОЙ

В настоящее время протестанты смотрят на католицизм с гораздо большей благосклонностью,

чем в прежние годы. В тех странах, где католицизм не пользуется успехом

и паписты с целью приобретения влияния ведут примирительную политику, господствует

всевозрастающее равнодушие к учениям, отделяющим протестантские церкви

от папской иерархии. Защитники папства заявляют, что их церковь была оклеветана,

и протестантский мир готов поверить этому утверждению. Многие говорят,

что несправедливо судить о современной римской церкви по тем мерзостям

и нелепостям, которыми было отмечено ее господство во время столетий невежества

и мрака. Они извиняют ее ужасную жестокость варварством тех времен и утверждают,

что влияние современной цивилизации изменило образ ее мыслей. Неужели эти

люди забыли заявления этой надменной власти на обладание непогрешимостью,

которые она выдвигала в течение почти тысячи лет? Церковь XIX столетия

не только не отказалась от этих претензий, но еще с большей настойчивостью

отстаивала их. Если Рим утверждает, что церковь "никогда не ошибалась и,

согласно Священному Писанию, никогда не будет заблуждаться" (John L. von

Mosheim, Institutes of Ecclesiastical History, т. 3, столет. II, ч. 2,

гл. 2, разд. 9, прим. 17), как же в таком случае он может отречься от принципов,

которыми руководствовался в течение всех прошлых веков?

Папская церковь никогда не отречется от заявлений о своей непогрешимости.

Она всегда считает себя правой в том, что преследовала тех, кто отвергал

ее учения, и не повторит ли она то же самое, если только ей представится

для этого возможность? Устраните только преграды со стороны светской власти

и верните Риму его прежнюю власть, как вновь быстро оживут его деспотизм

и преследования. Папа Пий IX в своем циркулярном письме от 15 августа 1854

года сказал: "Самым абсурдным и глупым является защита свободы совести;

это -- в высшей степени ядовитое заблуждение, это -- чума, это -- самое страшное,

что только может быть в стране". Этот же самый папа в своем циркуляре от

8 декабря 1864 года предавал анафеме всех тех, кто "защищал свободу совести

и богослужений", а также и "тех, кто высказывался, что церковь не имеет

права применять насилие".

"Мирное поведение Рима в Соединенных Штатах не говорит о перемене его настроений

и намерений. Он проявляет терпимость там, где он бессилен. Епископ (католический)

О'Коннор так сказал: "Религиозная свобода будет до тех пор, пока не будет

произведена полнейшая подготовка для ее устранения, без причинения вреда

и опасности католическому миру" ... Сент-Луисский архиепископ так выразился

однажды: "Ересь и неверие являются преступлениями; и в таких христианских

странах, как, например, Италия, Испания, где все люди католики, и где католическая

религия составляет значительную часть закона страны, они должны быть наказаны,

как и другие преступления"...".

"Каждый кардинал, архиепископ и епископ католической церкви дает клятву

верности папе, в которой имеются и такие слова: "Я буду преследовать и

бороться против всякого еретика, раскольника и мятежника, восстающего против

нашего господа (папы) или его преемников"" (Josiah Strong, Our Country,

гл. 5, абз. 3-4).