Правда ли, что ранние христиане верили в реинкарнацию? Я читал, что концепция реинкарнации была отвергнута не ранее, чем на Пятом Вселенском (II Константинопольском) соборе, то есть в шестом веке. Правда ли, что в это же время из Библии были устранены те места, где говорилось о реинкарнации?

            Во что верили ранние христиане и как развивалась церковная история – вопрос, на который можно ответить, опираясь на данные исторической науки; это даже не вопрос веры. И ответ, который можно дать на этот вопрос исходя из чисто научных данных – нет, неправда, христиане никогда не верили в реинкарнацию, никакой собор им этого никогда не запрещал, никакой собор не подвергал текст Библии редактуре.

            Вообще для учений, которые отвергают проповедь Иисуса, но, в то же время, хотели бы сослаться на Его имя, характерно стремление убедить людей в том, что “Церковь исказила учение Иисуса”.

            Рассмотрим, насколько правдоподобно такое предположение. Первый вопрос, с которым сталкивается версия об искажении, это вопрос - когда именно исказила?

            Учение Иисуса - в том числе о Его притязаниях на роль Бога, единственного Спасителя и Судии мира, о вечной жизни спасенных и вечной гибели осужденных - содержится в новозаветных документах, записанных первым, максимум вторым поколением учеников. (О датировке новозаветных текстов подробнее рассказно в разделе “Откуда мы знаем об Иисусе”, о несовместимости Библии с доктриной реинкарнации – в ответе на следующий вопрос).

            Ко времени Вселенских Соборов, тем более, к VI веку, Новый Завет был уже переписан во множестве копий, прочитан множеством людей, тщательно прокомментирован, многократно процитирован в богословских, апологетических, полемических и иных христианских сочинениях, и внести какие-либо изменения в учения, содержащееся в Новом Завете было просто технически неосуществимо.

            В самом деле, копии Священного Писания к шестому веку распостранились на пространстве от Северной Африки до Британии, и для того, чтобы устранить из Библии какие-либо места было бы необходимо

а) Уничтожить все старые копии Библии (или, по крайней мере, нежелательные фрагменты во всех копиях) на всем этом огромном пространстве, в разных странах, при полном отсутствии современных средств передвижения и связи.

б) Сделать так, чтобы ни одна “неисправленная копия” (из многих тысяч, бывших в наличии) не сохранилась. (В самом деле, люди, говорящие об “исправлении” Библии не могут предъявить нам того, что они сами считают “неисправленной” копией)

г) Внести изменения во все тексты, где "неудобные" места Писания цитировались или упоминались.

в) Сделать так, чтобы люди отвергли  веру, которой они раньше придерживались, да так, чтобы не вызвать никаких признаков споров и смуты.

г) Сделать так, чтобы эта невероятная операция не оставила никаких следов, которые могли бы обнаружить историки.

            В самом деле, как бы предполагаемая “отмена веры в реинкарнацию” должна была бы выглядеть на практике?

            Давайте представим себе - до этого собора  массы христиан верят в реинкарнацию, почитают это частью богооткровенной  истины, и вдруг собор дает команду - "кру-у-гом! Веру, которой Вы придерживались, за которую страдали, за которую умирали, которую разделяете со множеством братьев и сестер по всему лицу земли, от Северной Африки до Британии - отставить, новую, переделанную веру, которую мы вам предписываем - принять!"

            И весь верующий народ - от арабов до германцев и от рабов до князей - даже не говорит "есть", нет, совершенно молча оставляет веру в реинкарнацию, и начинает "чаять воскресения мертвых и жизни будущего века". Картина особенно интересная в свете того, что и истории Церкви есть примеры того, как расхождение даже в одну букву в Символе Веры могло вызвать резкие споры серьезную гражданскую смуту.

            Любое лжеучение, маскировавшееся под христианство, но отвергнутое Церковью, оставило о себе множество свидетельств – полемические сочинения церковных писателей, документы соборов, упоминания у светских историков. До нас дошла подробнейшая информация о арианах и монофизитах, о гностиках и пелагианах, об их верованиях и практике – в истории Церкви были самые разные еретики, но никаких “христиан, верящих в реинкарнацию” среди них не было.

            До нас дошло огромное число письменных свидетельств того, во что верили – и о чем спорили – христиане первых веков. Мы можем со всей определенностью утверждать - христиане никогда не верили в реинкарнацию.

Сергей Худиев.

Вопросы о нехристианских группах, которые ссылаются на имя Христово и/или на Библию

            Христиане, насколько я понимаю, настаивают на вере в божество Иисуса. А как быть, если человек читает Библию, и понимает ее иначе. В чем-то, например, мне кажутся убедительными толкования «Свидетелей Иеговы»..

            Один из критериев, к которому мы можем прибегнуть, если нам сложно разобраться в толкованиях, предлагаемых разными религиозными группами, это преемство веры.

Господь говорит:

Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее

  (От Матфея 16:18)

            Основатель Церкви - Христос, и Церковь существует непрерывно со времен Христа.

            Именно на Церковь Господь возложил миссию свидетельствовать о Его истине

  Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь. (От Матфея 28:19,20)

            Церковь, которую Он основал, непрерывно, со времен Его земного служения, возвещает истину о Нем, научает Его заповедям и крестит во имя Святой Троицы. Человеческими грехами эта Церковь, в земном плане, разделена, но она едина в своем свидетельстве об Иисусе Христе. Все христиане придерживаются общей веры во Христа, веры, однажды преданной святым.

            Таким образом, опираясь на слова Самого Христа, мы можем сказать, что критерий - непрерывная преемственность в учении Церкви о Боге и Христе. То есть в I, II, III ....XX, XXI веках Церковь неизменно проповедует одно и то же свидетельство о Христе, свидетельство, выраженное во многих исторических документах - от текстов Нового Завета до современных катехизисов.

            Приведу слова св. Иринея Лионского, христианcкого писателя II века:

  Церковь, хотя рассеяна по всей вселенной даже до концов земли, но приняла от апостолов и от учеников их Веру в единого Бога Отца, Вседержителя, сотворившего небо и землю, и море, и все, что в них, и во единого Христа Иисуса, Сына Божия, воплотившегося для нашего спасения, и в Духа Святого, чрез пророков возвестившего все домостроительство Божие, и пришествие, и рождение от Девы, и страдание, и воскресение из мертвых, и вознесение во плоти на небо возлюбленного Христа Иисуса Господа нашего, а также явление Его с небес во славе Отчей, чтобы «возглавить все» (Еф. 1, 10) и воскресить всякую плоть всего человечества, да перед Христом Иисусом, Господом нашим и Богом, Спасом и Царем, по благоволению Отца невидимого, «преклонится всякое колено небесных и земных и преисподних, и всякий язык исповедает Ему» (Флп. 2, 10), и да сотворит Он праведный суд о всех, духов злобы и ангелов, согрешивших и отпадших, а также и нечестивых, неправедных, беззаконных и богохульных людей Он пошлет в огонь вечный; напротив, праведным и святым, соблюдавшим заповеди Его и пребывшим в любви к Нему от начала или по раскаянии, дарует жизнь, подаст нетление и сотворит вечную славу.

Такова общая вера всех христиан; далее св.Ириней продолжает:

              Принявши это учение и эту веру, Церковь, хотя и рассеяна по всему миру, — как я сказал, — тщательно хранит их, как бы обитая в одном доме; одинаково верует этому, как бы имея одну душу и одно сердце; согласно проповедует это, учит и передает, как бы у ней были одни уста. Ибо хотя в мире языки различны, но сила предания одна и та же. Не иначе верят, и не различное имеют предание церкви, основанные в Германии, в Испании, в Галлии, на Востоке, в Египте, в Ливии и в средине мира. Но как солнце — это творение Божие — во всем мире одно и то же, так и проповедь истины везде сияет и просвещает всех людей, желающих придти в познание истины. И ни весьма сильный в слове, из предстоятелей церковных не скажет иного в сравнении с сим учением, ибо никто не выше Учителя, — ни слабый в слове не умалит предания. Ибо, так как Вера одна и та же, то и тот, кто многое может сказать о ней, не прибавляет, и кто малое, не умаляет (Ср. Исх. 16, 17–18; 2 Кор. 8, 15).

            Поэтому, если мы встречаем некую религиозную группу, которая, подобно СИ, заявляет, что именно на нее возложена миссия свидетельствовать истину  о Боге, о Христе, мы вправе спросить – где же эта группа была со времен Христа и до того момента (для СИ это вторая половина XIX века), когда эта группа впервые заявила о себе? Христос обещал, что врата ада не одолеют Его Церковь, что Он пребудет со Своими людьми во все дни до скончания века (а не сделает перерыв с II по XIX век), что Его люди будут Ему свидетелями, то есть будут открыто возвещать Его истину. Все это относится к христианской Церкви.

            Какой бы из прошедших со времен Христа веков мы не взяли, мы найдем множество свидетельств существования ортодоксальных христиан, но мы не найдем свидетельств существования СИ, или Мормонов, или каких-либо других религиозных групп, которые в наше время ссылаются на имя Христово.

            А если эти религиозные группы просто не существовали до XIX-XX веков, то насколько серьезны их претензии на то, что их основал Христос и уполномочил свидетельствовать о Его истине?

Сергей Худиев

Вопросы о догматизме и анафемах

Я пережила настоящий шок, когда в 1994 года, когда я узнала, что Церковь-мать сказала мне и мне подобным, последователям учения учения Блаватской и Рерихов, что они "могут себя считать отлученными"...Почему христиане настаивают на жестких догматических рамках, и отказываются признавать за своих всех тех, кто за эти рамки выходит?

            Я пережила настоящий шок, когда в 1994 года, когда я узнала, что Церковь-мать сказала мне и мне подобным, последователям учения учения Блаватской и Рерихов, что они "могут себя считать отлученными"...

            Возможно, это вызовет удивление, но анафема - это проявление любви и заботы. Любовь и забота может побудить сказать человеку что-то, что ему будет неприятно.

            Если человек себя губит - например, спивается - тот, кто любит его, должен сказать ему - друг, ты нездоров, ты в опасности, я не могу признать тебя здоровым. Конечно, пьющий может обидеться, и обидится скорее всего, но если нам на этого человека не наплевать, мы должны ему это сказать.

            Это тем более важно, если речь идет не о временном, а о вечном. Мы верим, что все, что говорит Евангелие - правда. Люди отпали от Бога в грех и погибают; Христос пришел даровать нам вечное спасение. Те, кто покаются и уверуют в Него, будут спасены; те, кто отвергнут Его, навеки погибнут.

              Верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем. (От Иоанна 3:36)

         То, что Рерихи говорили об Иисусе, настолько резко противоречит тому, что о нем говорит Евангелие, что мы стоим перед необходимостью выбрать, какому из этих несовместимых источников верить. Например, в трудах Е.И.Рерих можно найти такие слова:

  Именем Христа, Именем Будды, Именем Майтрейи, Именем Магомета, Именем Соломона, Именем Великих Учителей и Пророков, Именем Братства Земного и Небесного, примите желаемое вами не во вред и убийство, но в постижение Света. Омываю дух Мой чудом подвига и молчанием. Приму Сияние Истины"... Не подозревайте ламу, ибо по указу Христа Сестра Ор[иола] послала Его, дабы рядом с Христом зажечь новый огонь Будды....

  О тридцати годах надо сказать больше, нежели о трех годах Служения. Тридцать лет ходил Он, повторяя, чтобы отдать тем, кто не примет. Учение Будды, Зороастра и старые Сказания Вед узнавал Он на скрещениях путей....

"Огненный Опыт" 

Рерихи (и единомысленная им Блаватская) изображают Иисуса как "одного из", через запятую с другими богами и учителями.

  Однажды освобожденные от оков и избавленные от мертвого груза догматических толкований, личных имен, антропоморфических концепций и находящихся на службе и получающих жалованье священников,  фундаментальные доктрины всех  религий окажутся   на поверку идентичными в их эзотерическом значении. Тогда обнаружится, что Осирис, Кришна, Будда,  Христос - это различные наименования одного и того же царского пути достижения конечного блаженства - НИРВАНЫ. (Е.Блаватская Письма Махатм)

 Иисус Евангелий говорит о Своей исключительности, единственности:

            Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня. (От Иоанна 14:6)     Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть. (От Матфея 11:27)

            Иисус либо единственный, исключительный Спаситель, либо нет. Если Рерихи здесь говорят правду, и Иисус действительно "один из", тогда неправду говорят Евангелисты, Апостолы, Мученики, Отцы, Жанна Д'Арк, св.Серафим Саровский – те христианские святые, на которых ссылаются сами же последователи Рерихов.

            А если все они говорят правду об Иисусе, то неправду говорят Рерихи и Блаватская. Выбирая одних, мы неизбежно отвергаем других.

            Елена Петровна Блаватская, о трудах которой Рерихи отзывались с самым горячим одобрением, высказывается о христианской вере еще более ясно:

  Более того, тот, кто читает наши Буддийские писания, написанные для суеверных масс, не найдет в них демона такого мстительного, несправедливого, жестокого и тупого, как этот небесный тиран, на которого Христиане так щедро расточают свое раболепное обожание... (Письма Махатм)

  Мир вообще и главным образом Христианский (мир), пребывающий в течение 2000 лет под властью личного Бога,  а также своих политических и социальных систем, основанных на этой идее, ныне потерпел крах и доказал свою несостоятельность.Махатма отрицает и говорит лишь против кощунственного, именно человеческого представления Личного Бога, жестокого и несправедливого, карающего вечным проклятием каждого еретика и оправдывающего все злодеяния, совершаемые в прославление Его, Бога церковной догмы, который, будучи умилостивлен принесением в жертву Его Сына, допускает в Свое Небесное Царство лишь уверовавших в эту жертву. Но так как человечество, от самого начала своего, рождалось и рождается вне лона христианской церкви, то, значит, огромное большинство осуждено на вечные муки. Но разве виноваты они, что "Милосердный" Отец соизволил послать Своего Единородного Сына лишь в одно время, лишь в одну страну и к одному народу? За что же карать их? Неужели эти биллионы душ осуждены вечно гореть в адовом огне только потому, что они не имели возможности физически узреть и услышать Сына? Такого Бога Махатмы, истинно, не ведают и не почитают. (Письма Махатм)

            Каким же образом можно претендовать на членство в Православной Церкви, в то же время яростно отрицая “Бога церковной догмы”, Бога Библии? Ведь именно в Библии, более того, в словах Самого Иисуса вера ставится условием спасения:

Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет. (От Марка 16:16)

(Вопрос судьбе язычников, не слышавших Евангелия, тоже рассматривается в этой книге.)

         Даже когда в теософских текстах речь заходит о «Христе», следует помнить, что речь идет вовсе не об Иисусе Христе Евангелия:

  Назовите его каким угодно именем, только пусть эти несчастные, введенные в заблуждение христиане знают, что действительный Христос каждого христианина есть Вак, "мистический Голос", тогда как человек - Иешу - был только смертный, подобно любому из нас."Письма Махатм"

         Невозможно одновременно придерживаться взглядов, которые проповедовали Блаватская и Рерихи, и при этом верить в Иисуса Христа Библии. Церковь просто констатировала этот, не зависящий от нее факт.

         И это факт, о котором стоит задуматься, потому, что  для каждого из нас наступит момент, когда мы обнаружим, что мы либо во Христе, либо вне Его, момент, когда все наши самообманы разрушатся и мы окажемся перед лицом неприкрытой истины, истины о нас и о том решении, которое мы на самом деле приняли.

            Покаялись мы или нет, уверовали мы во Христа или нет - это имеет вечные последствия, и обманываться в этом вопросе - самое страшное несчастье, а поощрять человека обманываться - самое страшное преступление.

            Веру в искупительную жертву Христа Елена Петровна недвусмысленно и резко отвергает, и Церковь обязана сказать - это выбор, ведущий в погибель. Это не Церковь придумала. Это сказал Христос.

            Если люди отвергают покаяние и веру, как о ней говорится в Библии, говорится Христом и Его Апостолами, и при этом настаивают на своем христианстве – они обманывают себя и других. Церковь обязана сказать: вы на пагубном пути; Господь ясно предупреждал, что этот путь не приведет в Его Царство.

            Спасение и погибель реальны, и мы с этой реальностью однажды столкнемся - и путь лучше на нас обижаются здесь, чем потом проклинают всю оставшуюся вечность.

Сергей Худиев

            Зачем христиане настаивают на жестких догматических рамках, и отказываются признавать за своих всех тех, кто за эти рамки выходит?

            Большинство людей не могут назвать ни одного догмата, ни дать определение, что же такое догмат, но само слово воспринимается негативно, как что-то не очень понятное, но плохое, что-то, что ассоциируется с тупостью, ограниченностью, нетерпимостью и фанатизмом. Что-то не только ненужное, но, скорее, противное богообщению.

            Поэтому, прежде всего, уточним, что же такое догмат. Догмат – это принятое Церковью вероопределение, которое Церковь полагает обязательным для всех своих членов. Люди, принадлежащие к Церкви, могут сильно расходиться во мнениях – но они при этом с необходимостью придерживаются общих догматов. Отказ от исповедания того или иного догмата означает разрыв с Церковью.

            Догматы – это оборонительные сооружения, которые ограждают веру Церкви от фальсификации. Дело в том, что с самого начала своего существования Церковь столкнулась с попытками исказить или переиначить Евангелие, или даже вовсе проповедовать под видом Евангелия нечто совершенно иное. Нечто подобное мы видим и сейчас – одни объявляют Иисуса Христа “великим посвященным”, другие – воплощенным Архангелом Михаилом,  третьи – инопланетянином с “летающей тарелки”, четвертые – кем-то еще. Апостольское возвещение было бы очень быстро поглощено мутными водами “учений различных и чуждых”, так, что до нашего времени сама Благая Весть уже бы не дошла. Поэтому Церковь была обязана установить четкие границы: вот это – вера во Христа, проповеданная Апостолами, а это уже нет, чуждое учение, только внешне похожее на Апостольское. 

Сергей Худиев

Вопросы о спасении язычников

В чем виноваты язычники, которые никогда не слышали Евангелия?Будет ли справедливо, если люди, не слышавшие Евангелия, навеки погибнут? Считаете ли вы, что все нехристиане попадут в ад? Не получается ли так, что вечное спасение человека определяется временем и местом его рождения?

В чем виноваты язычники, которые никогда не слышали Евангелия?

            Бог праведен, ни один человек, не слышавший Благой Вести, не будет осужден за то, что ее отверг. Ответственность людей, не слышавших Евангелия, несомненно, гораздо легче:

              Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше. И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут. (От Луки 12:47,48)

              Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем. (От Иоанна 15:22)

            Язычник виновен не в отвержении Благой Вести, которую не слышал, а в отвержении естественного откровения, данного в природе:

              Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны. Но как они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; (К Римлянам 1:19-21)

А так же в совести:

  ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую) (К Римлянам 2:14,15)

            Например, Калигула (римский император, прославившийся извращенной жестокостью) никогда не слышал Благой Вести. Он совершенно невиновен в отвержении Спасителя. Этот грех ему и не вменится. Значит ли это, что ему не вменятся преступления, которые он совершил? Нет, не значит.                         Он знал, что поступает плохо. Ему было дано достаточно света, чтобы разуметь, что правосудие и милость - это хорошо, а жестокость и извращения - плохо. Никто не лишен света полностью. Противление тому свету, который дан, и делает человека виновным. Грешники, которые отвергли только закон, написанный Богом в их сердцах, несут меньшую ответственность, чем те, кто отверг ясное Божественное откровение. Но все равно несут. Апостол Павел пишет об этом в Послании к Римлянам: у иудеев есть писаный Закон, и они виновны в его нарушении. У язычников есть разум и совесть, и они виновны в том, что ими пренебрегают. Таким образом, никто не может отрицать свою ответственность.

              Но мы знаем, что закон, если что говорит, говорит к состоящим под законом, так что заграждаются всякие уста, и весь мир становится виновен пред Богом, потому что делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть; ибо законом познается грех. (К Римлянам 3:19,20)

            Таким образом, язычники виновны - виновны в отвержении того света, который им был дан. Те, кто не слышал Евангелия, как и мы - грешники, и они нуждаются в прощении, обретенном для них крестной жертвой Христа; эта истина побуждала (и побуждает) христиан к активной проповеди Евангелия.

Сергей Худиев

            Будет ли справедливо, если люди, не слышавшие Евангелия, навеки погибнут?

            Опираясь на Писание, мы можем сказать только то, что ни один человек не будет осужден Богом несправедливо и не понесет более тяжкое осуждение чем то, которое он в действительности заслужил; кроме того, очень многие люди - как говорит Писание, - великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков. (Откровение 7:9) - будет незаслуженно, по чистой милости Божией, прощено и принято в Царство Божие ради искупительной Жертвы Христа.

Сергей Худиев

            Считаете ли вы, что все нехристиане попадут в ад? Не получается ли так, что вечное спасение человека определяется временем и местом его рождения?

            Нет; спасение определяется судом Божиим. А Он точно знает обстоятельства жизни каждого человека. Евангелие - это не схема, по которой можно точно просчитать, кто куда попадет. Это призыв, обращенный ко мне здесь и сейчас - вот тебе приглашение на Царский Пир. Если приходишь, то дверь открыта, если не хочешь прийти - на кого же тебе обижаться, что ты окажешься за дверью?

            Мы не знаем Божьего суда относительно того или иного язычника; мы знаем только, что все люди, которые когда-либо будут спасены, будут спасены ради искупительного служения Христа, спасены Его Жертвой; и мы знаем, что у человека есть возможность отказаться - отвергнуть или проигнорировать предложенный ему дар.

            И это возвращает нас от рассуждений об абстрактных язычниках к конкретной ситуации, в которой мы находимся. Мы, во всяком случае, не являемся добродетельными язычниками, по независящим от них обстоятельствам не слышавшими Благой Вести. Мы слышали о Христе, и у нас есть все возможности для того, чтобы узнать больше. Относительно нашего положения Христос говорит вполне ясно:

              Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет. (От Марка 16:16)

            Нам предстоит решить, что делать с призывом обратиться и уверовать во Христа, который обращен к нам самим. Не абстрактные язычники, а мы здесь и сейчас поставлены перед выбором.

Сергей Худиев

Христианская нравственность в области пола

Почему христианская мораль так строга к добрачному сексу? Что плохого в том, что люди получают удовольствие таким способом, если они тщательно предохраняются от нежелательных последствий?Почему Церковь плохо относится к пробным бракам, к тому, что люди получают возможность проверить друг друга?Но ведь подавлять инстинкты – это неестественно и вредно для здоровья...Разве женщина не имеет право на удовольствие? Это же несправедливо: мужчина получает удовлетворение практически с любой партнершей, а женщина, неудачно вышедшая замуж, может вообще ни разу в жизни его не испытать.Почему, согласно христианской вере, удовлетворение сексуальных потребностей возможно только в рамках брака? Правда ли, что секс существует только для продолжения рода?А что христиане говорят о противозачаточных средствах?Разве всякий добрачный секс приводит к обману и брошенной женщине?        Пусть женщина предалась со своим избранником изнеженности нравов без всяких разговоров о любви и детях, а так, как садятся играть партию в шахматы; стороны предохранились, удовольствие получено, последствий вообще никаких. Кому от этого плохо?Говорить, что добрачный секс плох для всех из-за того, что пострадали некоторые – разве это не глупо?           Меня очень беспокоят слова христиан о том, что нужно отвергнуть всякую земную любовь ради небесной. Ведь мир - это открытая книга Бога, ведь опыт самопознания нам зачем-то дан, так неужели уже самые первые, основные инстинкты жизни нам лгут.

            Почему христианская мораль так строга к добрачному сексу? Что плохого в том, что люди получают удовольствие таким способом, если они тщательно предохраняются от нежелательных последствий?

            Писание говорит о человеческой сексуальности, как о прекрасном даре Божием:

  Источник твой да будет благословен; и утешайся женою юности твоей, любезною ланью и прекрасною серною: груди ее да упоявают тебя во всякое время, любовью ее услаждайся постоянно. (Притчи 5:18,19)

            Проблема не в сексе как таковом, а в отношении к живому человеку как к вещи.  Использовал - выбросил. Поносил - разонравилось - выбросил.

Как сказал К.С.Льюис

Если я против того, чтобы мальчишки воровали в чужом саду абрикосы, это не значит, что я против мальчишек или против абрикосов. Это значит, что я против краж

Если Бог говорит:

Вы скажете: „за что?" За то, что Господь был свидетелем между тобою и женою юности твоей, против которой ты поступил вероломно, между тем как она подруга твоя и законная жена твоя. (Малахия 2:14)

            То это не значит, что Он потив человеческой сексуальности (Он ее создал). Это значит, что Он против вероломства. Библейское отношение к человеческой сексуальности выражено в такой ярко чуственной поэме, как “Песнь песней” – она есть в любом издании Библии, небольшая по объему и любой читатель может обратиться к ней.

            Христианская мораль не требует отказа от половой жизни – она требует верности, верности своим супругам, которую проявляют и многие вполне неверующие люди.
            Человека, который счастлив в браке, запрет изменять жене не печалит - ему это просто и не нужно. Множество неверующих стихийно следует христианской этике в этом вопросе - просто потому, что они любят свои семьи.

            Верно и обратное - если человек твердо положил в сердце своем хранить верность, вероятность того, что он будет счастлив в браке, гораздо выше. Собственно, христианская этика в этом вопросе не вносит ничего принципиально нового. Надо быть честным и верным, надо придерживаться взятых на себя обязательств - это было известно всегда и всем людям. Христианство вносит другое - а именно прощение, то, что Бог дает возможность начать с чистого листа тем, кто уже согрешил, уже поломал свою и чужую жизнь.

 Сергей Худиев

            Потому что христианская антропология холистична, она рассматривает человека целиком, не как совокупность его проявлений в мире. В этом смысл слова “целомудрие”: человек мудро сохраняет свою целостность. А значит, для него деяния неотъемлемы от их последствий: если я куда-то иду, то затем, чтобы прийти; если я пью – то затем, чтобы утолить жажду; если я читаю книжку – то чтобы развлечься, узнать что-то новенькое, а желательно – и то и другое; если я занимаюсь любовью – то затем, чтобы у меня была семья. Бегство от последствий – грех против целомудрия, потому что это трусость. Наплевательство на последствия – грех против целомудрия, потому что это глупость. Чего хочет человек, который ищет “дружеского” секса? Тепла без ответственности. Поиграли и разошлись. Он хочет в настоящем удовольствия, которое никак не аукнется в будущем (все равно аукается, правда). Чего хочет человек, который живет по сути дела в браке, но браком это не называет?

            Обратимости последствий, открытого черного хода, в который можно будет ускользнуть, если станет плохо. Как сказал мне один молодой человек, объясняя свой страх перед венчанием – “а если лет через пять она будет совсем не той женщиной, на которой я женился?”. То есть, это все та же боязнь будущего и все тот же грех против целомудрия, который обязательно аукнется в будущем. Это могут быть очень отсроченные последствия, но они будут, потому что трусость – слабость, которая разъедает душу медленно, но верно.

Ольга Брилева

            Люди женятся и выходят замуж в молодом возрасте, когда трудно сделать квалифицированный выбор. Почему Церковь плохо относится к пробным бракам, к тому, что люди получают возможность проверить друг друга? С причастием проще - если тебе религия действительно не подходит, ты можешь уйти. А вот с браком все далеко не так просто. Да и развод не одобряется...

            Уйти от Причастия - уйти от Христа. В момент Причащения мы делаемся со Христом единой плотью - вот, почему отношения Христа и Церкви богословы постоянно уподобляют браку. А брак, в свою очередь, уподобляют Церкви: жене глава муж, как Церкви - Христос.

            Понимаете, если бы Христос ходил и выбирал: вот этот достоин быть в Моей церкви, а этот нет... А этот пусть побудет немного, а дальше посмотрим... Или если бы Апостолы, глядя на Крест, прикидывали: что-то оно там дальше будет, в этой Церкви, походим еще к римлянам, попробуем побольше узнать об их богах, сравнить,а там уж и выбрать... Дикая ситуация, правда? Непредставимо, невозможно. А о браке мы рассуждаем именно так.

Ольга Брилева

Дополнение от Сергея Худиева

            Неужели Вас бы устроило, чтобы Вас "взяли на пробу", вкусно-невкусно, поносить, как ботинки - не жмут ли, потом либо выбросили, либо оставили еще на какое-то время - до появления более подходящего "предмета"?

 Сергей Худиев

            Но ведь подавлять инстинкты – это неестественно и вредно для здоровья...

            А что такое инстинкты? Биологи придумали этот термин, чтобы обозначить им некий механизм, действие которого им самим неясно. То, как птицы из поколения в поколение находят дорогу на юг, то, как пчелы, не зная геометрии, строят соты в виде правильных шестиугольников, смахивает на компьютерную программу, заложенную в некий автомат. Есть мнение, что и наше подсознание хрaнит такого рода программы, и есть грандиозный соблазн объяснять действием этих программ любой свой чих, перекладывая ответственность с себя на природу. Если мы блудим - то это инстинкт размножения, а если мы трусим - инстинкт самосохранения, а если в "борьбе за выживание" топчем ближнего своего - то это "инстинкт выживания" или еще чего-то.

            Человек, движимый по жизни одними только этими программами, представлял бы собою зрелище весьма печальное. Однако сплошь и рядом мы видим, что никто не стремится предстать таким человеком и объяснить инстинктом то, что ему ставят в заслугу. Ни один человек, похваленный за милосердие или великодушие, не отвечает: да за что меня хвалить, это же инстинкт сохранения вида велел мне помочь ближнему. Зато об инстинктах быстро вспоминают, когда оправдывают жестокость, блуд или алчность. По-моему, это свидетельствует как раз о том, что взывать к инстинктам - лукавство.

Ольга Брилева

            Разве женщина не имеет право на удовольствие? Это же несправедливо: мужчина получает удовлетворение практически с любой партнершей, а женщина, неудачно вышедшая замуж, может вообще ни разу в жизни его не испытать.

            Бог нас любит, и, чтобы нам жизнь была приятней, Он сотворил так, что некоторые телесные отправления для нас сопряжены с некоторым удовольствием. В современном мире принято возводить это удовольствие в ранг идола. Множество книг и журналов сегодня повествуют о том, какими средствами можно достичь пресловутого оргазма так, как будто оный оргазм есть сердцевина не только брака, но и вообще всей жизни. Но прежде чем ужасаться тому, что четверть женщин никогда в жизни не испытывали удовлетворения, имеет смысл подумать, скажем, о том, что одна пятая населения планеты никогда в жизни не ела досыта - только что-то "Космополитен" об этом не пишет.

            Христианство не лишает человека права на сексуальное удовлетворение, оно лишает человека права на поиск этого удовлетворения недозволенными методами, в частности - на стороне. Собственно, это относится и ко многим другим разнообразным удовольствиям. Христианин обязан, например, отказать себе в удовольствии, которое превыше всего ценил товарищ Сталин - "раздавить врага и выпить стакан хорошего вина". Если женщина в браке не может испытать удовлетворения - это плохо, но измена - это неизмеримо хуже.

 Ольга Брилева

Дополнение от Михаила Логачева:

В качестве ответа процитирую статью Клайва Льюиса "Право на счастье":

            "В конце концов, - сказала Клэр, - есть же у них право на счастье". Толковали мы о том, что случилось недавно по соседству. Мистер М. бросил жену и ребенка, чтобы жениться на миссис Н., которая тоже развелась, чтобы выйти замуж за него. Никто не сомневался, что мистер М. и миссис Н. очень влюблены друг в друга, Если это не пройдет и если они не заболеют, разумно предположить, что они будут счастливы.А я пошел домой, размышляя о праве на счастье.[…]      Слова, произнесенные Клэр, - благородного происхождения. Они дороги всем цивилизованным людям, в особенности - американцам, которые и сформулировали [в "Декларации независимости", 1776 г. – М. Л.], что одно из прав человека - "право добиваться счастья". И тут-то мы подходим к самой сути.Что имели в виду авторы этих прекрасных строк?    Ясно, во всяком случае, чего они в виду не имели. Они не считали, что нужно добиваться счастья любыми средствами, включая убийство, кражу, предательство и клевету. На этом основании не может быть построено ни одно общество.[…]И тут я с Клэр не согласен.  Я не считаю, что люди имеют ничем не ограниченное право на счастье.            Конечно, говоря о счастье, Клэр подразумевает счастье любовное - и потому, что она женщина, и по другой причине. Я в жизни не слышал, чтобы она применила этот принцип к чему-нибудь еще. Взгляды у нее довольно левые, и она пришла бы в ужас, если бы ей сказали, что, в конце концов, безжалостный капиталист имеет право на счастье, которое для него - в деньгах. Кроме того, она не терпит пьяниц и ни разу не подумала, что для них счастье – в выпивке. […]  На самом деле она просто повторяет то, что уже лет сорок твердит западный мир. Когда я был очень молод, все прогрессивные люди говорили как один: "К чему это ханжество? Надо смотреть на половую потребность, как на все наши прочие потребности". По простоте своей я им верил, но понял потом, что они имеют в виду совсем другое. Они имеют в виду, что к вышеупомянутой потребности надо относиться так, как мы ни к одной потребности не относимся.  Цивилизованный человек всегда считал, что свои инстинкты и желания надо сдерживать. Если вы никогда не будете сдерживать инстинкта самосохранения, вас сочтут трусом. Если вы не будете сдерживать тяготения к наживе, вас сочтут жадным. Даже сну нельзя подчиняться, если вы - часовой. Но любая жестокость и любое предательство оправданны, если речь идет о влюбленности и страсти.  Все это похоже на систему нравственности, согласно которой красть нельзя, но абрикосы красть можно.[…]Итак, наши любовные порывы - в особом положении. Они оправдывают все то, что при других обстоятельствах назвали бы безжалостным, нечестным и несправедливым.Я не считаю, что это верно[…]            Признавая "право на счастье" (в этой области), перед которым ничто все обычные нормы поведения, мы думаем не о том, что бывает на самом деле, а о том, что нам мерещится, когда мы влюблены. Беды - вполне реальны, а счастье, ради которого их терпят и творят, снова и снова оказывается призрачным. Все, кроме мистера М. и миссис Н. видят, что через год-другой у мистера М. будут те же основания покинуть новую жену. Он снова поймет, что на карту поставлено все. Он снова влюбится, и жалость к себе вытеснит жалость к женщине.Скажу еще о двух вещах.            Первое: общество, в котором неверность не считается злом, в конечном счете бьет по женщинам. Что бы ни утверждали песенки и шутки, выдуманные мужчинами, женщина гораздо моногамнее нас. Там, где господствует свальный грех, ей много хуже, чем нам. Кроме того, она больше нас нуждается в домашнем счастье. То, чем она обычно держит мужчину - ее красота, - убывает год от года, а с нами все иначе, потому что женщинам, честно говоря, безразлична наша внешность. Словом, в беспощадной войне за любовь женщине хуже дважды: и ставка у нее выше, и проигрыш вероятней. […]    Второе: я не думаю, что на этом мы остановимся. Если мы хоть где-то возведем в абсолют "право на счастье", рано или поздно принцип этот заполнит все. Мы движемся к обществу, в котором признают законным всякое человеческое желание. А тогда, даже если техника и поможет нам сколько-то еще продержаться, цивилизацию нашу можно считать мертвой, и (я даже не вправе сказать "к несчастью") она исчезнет с лица земли

            Почему, согласно христианской вере, удовлетворение сексуальных потребностей возможно только в рамках брака?

            Понимаете, "удовлетворение сексуальных потребностей" возможно, извините за грубость, и в гордом одиночестве. Если я все-таки хочу каких-то отношений с другими людьми, то тут возникают уже серьезные моральные проблемы - другой человек это не устройство для удовлетворения моих потребностей, он сам по себе личность, драгоценная в очах Бога. "Вне брака" предполагает отношения типа "использовать - выбросить". В самом деле, если человек не вступает в брак, он самого начала предполагает временность отношений, оставляет дверь открытой, чтобы смыться как только, так сразу... Т.е. я тебя безумно люблю, но не настолько безумно, чтобы связаться с тобой на всю оставшуюся жизнь. Понятно, что это вслух не проговаривается, но речь-то идет именно об этом. Блуд-то тем и ужасен, что это не любовь, а использование. У меня есть потребность, а тут подвернулось

подходящее и доступное тело...

            Мне как-то попался молодежный журнал, где "сексуальный партнер" именовался, в порядке смеха и шуток, "вибратором". Так вот, блуд - это отношение к другому человеку как к "вибратору" или к "кукле" для "удовлетворения сексуальных потребностей". Даже вполне секулярные гуманисты понимают, что это несовместимо с достоинством человека - ни моим, ни другого.

 Сергей Худиев

            Когда мы говорим о христианской нравственности в сфере брака, семьи и половых отношений, всегда нужно помнить, что эти нравственные нормы даны христианам, детям Божьим – то есть тем, кому Господь дает не только заповеди, но и силу, чтобы их исполнить. Если мы этого не поймем, то мы вообще в христианской жизни ничего не поняли. Господь Сам очень ясно сказал, что Его требования невозможно исполнить без Его помощи ("Человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу", Мк 10:27).

            Но почему Бог установил такие нормы для семейной жизни? Потому что Он любит семьи и ненавидит развод. Семья – единственный институт современности, возникший до грехопадения человека (см. Быт 2:18-25). Именно в семье человек узнает, что такое любовь. Именно в семье самоотверженная преданность другому является нормой, а не исключением. Если бы не семья, современные люди и не догадывались бы, что истинное значение слова "любовь" – это жертва своими интересами ради истинного блага другого. Всему этому человек учится в семье. Те, кто выросли не в семьях, а в детских учреждениях, нередко испытывают большие трудности во взаимоотношениях с людьми, потому что не могли на практике учиться любви.

            К сожалению, современная семья крайне непрочна, современный брак чреват разводом, и сама такая возможность уже подрывает любовь в семье. Многие дети панически боятся того, что их родители разведутся – ведь ребенку нужны и папа, и мама, и не по отдельности, а вместе. Об этом страхе дети обычно не говорят вслух, но разрушительные последствия такого страха от этого лишь растут. Страх – неуверенность- боязнь быть покинутым – низкая самооценка – эмоциональная неустойчивость – бунтарство в подростковом возрасте – рост подростковой и молодежной преступности… Вот цепь печальных последствий нынешнего кризиса семьи.

            Вот почему Бог ненавидит развод и устанавливает для Своих детей строгие нормы семейной нравственности. Нетрудно видеть, что все заповеди в сфере пола в конечном счете направлены на укрепление и защиту семьи.

Михаил Логачев

            А если человек на это согласен? Ведь ему же решать, что умаляет его достоинство, а что нет.

Тут три вещи можно сказать:

1.Если человек согласен, например, потреблять наркотики, это не значит, что я должен ему их продавать.

2.Если человек ценит себя настолько низко, это не дает мне право ценить его столь же низко.

3.Если я всерьез считаю, что Христос - мой Господь, я должен последовать ему - а не себе или кому-то еще в вопросе, что умаляет богоданное человеческое достоинство, а что нет. В общем, любовь не делает ближнему своему зла, даже если ближний (ближняя) в таком расстроенном состоянии находится, что на это зло согласен.

 Сергей Худиев

Правда ли, что секс существует только для продолжения рода?

Нет, не только.

Писание указывает некоторые еще цели супружеской близости:

1.Утешение:

  Источник твой да будет благословен; и утешайся женою юности твоей, любезною ланью и прекрасною серною: груди ее да упоявают тебя во всякое время, любовью ее услаждайся постоянно. (Притчи 5:18,19)

            Бог создал секс; Бог сделал так, что это приятно; это - Его благой дар, которым

мы призваны с благодарностью принять. Библия содержит одну из наиболее ярких эротических поэм в мировой литературе - "Песнь Песней".

2.Проявление взаимной принадлежности супругов:

  Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. (1-е Коринфянам 7:3,4)

            При этом ап.Павел проявляет здравый реализм. Не все люди призваны к безбрачию; если их сексуальность не найдет удовлетворения в браке, то может получиться совсем нехорошо

  Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а [потом] опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим. (1-е Коринфянам 7:5)

            Апостол запрещает супругам уклоняться от близости (разве что по взаимному согласию и на ограниченный срок), так как если человек будет лишен близости в браке, сатана тут же подсуетится и направит его сексуальность на какие-нибудь скверные пути - чему есть немало печальных примеров. Некоторых людей Бог призывает отказаться от брака, чтобы полностью посвятить себя служению, но это - особое Божие призвание, которое вовсе не является обязательным для всех.

  Ибо желаю, чтобы все люди были, как и я; но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе. (1-е Коринфянам 7:7)

Сергей Худиев

А что христиане говорят о противозачаточных средствах?

            Относительно противозачаточных средств (отмечу неабортивных) среди христиан есть разные мнения - Католическая Церковь их решительно осуждает, протестанты считают вполне допустимыми, Православная Церковь (в "Основах социальной концепции") дипломатично так высказывается, что это, мол, не приветствуется, но жесткого запрета нет.

 Сергей Худиев

            Использование противозачаточных средств свидетельствует о том, что человек желает сам быть господином своей жизни, не смотрит на детей как на Господне благословение и утешение, а смотрит на них, как на обузу, которой желательно бы не заводить. В основном это так - хотя могут быть заболевания, при которых женщине просто опасно беременеть и рожать – но здесь уже никто не может осуждать использование ПЗС. Католическая Церковь прославила Джанну Беретту Молла, которая родила ребенка, пожертвовав своей жизнью, хотя могла бы сделать аборт и спастись, но выбор «я или ребенок, умереть или убить» поистине страшен, и тому, кто не готов к мученичеству, конечно, лучше прибегать к противозачаточным средствам, чем стоять перед таким выбором. Его не осудят, хотя любой христианин прославит в этом случае супругов, живущих в воздержании

            И еще один момент. Считается, что противозачаточные средства раскрепощают женщину, упрощают ее сексуальную жизнь – хотя скорее они упрощают сексуальную жизнь мужчины: в его распоряжении всегда, когда он хочет, находится неплодная женщина, с которой можно заняться сексом. Он больше не обязан считаться с ее потребностями – физиологическими в данном случае – не обязан воздерживаться в определенные периоды месяца, смиряясь перед той тайной, которую Бог создал в теле женщины, он может спать с ней, когда хочет – и это ведет снова к тому, что женщину рассматривают как объект вожделения, а не как человека с разумной душой.

Ольга Брилева

Разве всякий добрачный секс приводит к обману и брошенной женщине?

            Не всякий добрачный секс приводит к тому, что женщину (или мужчину, раз на то пошло) бросают, но всякий добрачный секс есть обман. Мне кажется (может быть, я ошибаюсь), что в системе, где нравственного абсолюта нет, обман не является чем-то однозначно предосудительным – если он мелкий и ко взаимному удовольствию, то почему бы нет? Тем не менее, добрачный секс есть обман. Во-первых, это обман природы, потому что в ней секс тесно связан с размножением. Тот, кто собирается ловить оргазм, но не хочет при этом размножаться, подобен римлянину, который наедается, чтобы насладиться вкусом, а потом идет на двор и блюет, чтобы освободить желудок для новой порции. Во-вторых, если ты готов размножаться, причем ответственно – то что тебе мешает называть это тем, чем оно есть – браком? Что за стремление усидеть одним седалищем на двух стульях, вкусить одновременно и радость свободы, и радость обязанности?

            Дальше. Женщины – за исключением счастливиц, находящихся в меньшинстве – лучше всего рожают между 18 и 28 годами. У “пожилых первородок” (после 30) проблем на порядок больше, чем у молодых. Занимаясь добрачным и внебрачным сексом с тем, кто не собирается заключать брак, женщина теряет время, нужное ей на поиски настоящего партнера, отца ее детей. И этого времени ей никто не возместит. Мужчине гораздо проще – он может жениться и в 40, достигнув пика своих физических и интеллектуальных возможностей – а до того времени погулять. Его фертильность с годами делается пониже, но не так принципиально, как у женщины. Таким образом “равные” партнеры на самом деле не равны: один ворует у другого возможности.

Ольга Брилева

            Пусть женщина предалась со своим избранником изнеженности нравов без всяких разговоров о любви и детях, а так, как садятся играть партию в шахматы; стороны предохранились, удовольствие получено, последствий вообще никаких. Кому от этого плохо?

            Дело в том, что эта ситуация так, как ее описали Вы – будучи вырвана из жизненного контекста – возможна с трудом. Я ее видела только в фильме “Дневник красных туфелек”, где мужчина и женщина, совершенно незнакомые и принципиально не желающие открывать друг другу своих имен, встречались каждую неделю в гостинице, занимались сексом к обоюдному удовольствию и возвращались домой в свои холодные постели. Еще я встречала это в женском романе про, хе-хе, Вавилон. Там женщина просто приходила в храм Ашотрет, раздевалась и ложилась, не зная, кто к ней придет, и мужчина входил в темную комнату, не зная, кто его ждет на кровати-алтаре.

            Правда, и роман, и фильм имели одинаковую развязку: они в конце концов начинали встречаться и женились. Все-таки нутро сопротивляется такому положению дел.

            Но в жизни все иначе – мужчина и женщина связаны еще какими-то отношениями помимо постельных. Так вот, эти отношения страдают в 99 случаях из 100. Быть “просто друзьями” после того как в постели вы были одно – в этом есть нечто противное существу.

Ольга Брилева

            Говорить, что добрачный секс плох для всех из-за того, что пострадали некоторые – разве это не глупо?

            Никто не живет в вакууме, каждый из нас есть звено в цепочке чьих-то отношений, а поскольку этих цепочек много и они взаимно переплетаются, правильнее сказать – каждый кольцо в кольчуге. Поступок одного часто определяет поступок другого. А совершил свой поступок именно потому, что аналогичное сошло с рук Б. и В. Миллионы дураков проигрываются в казино до трусов именно потому, что слышали (и видели) одного, который выиграл. Миллионы наркоманов пробуют впервые именно потому, что знают кого-то, кто “в любой момент может соскочить” и вдохновляются его примером.

            И христианство не дает нам забыть, что жизнь – единое целое.

Ольга Брилева

            Меня очень беспокоят слова христиан о том, что нужно отвергнуть всякую земную любовь ради небесной. Ведь мир - это открытая книга Бога, ведь опыт самопознания нам зачем-то дан, так неужели уже самые первые, основные инстинкты жизни нам лгут.

            Я бы сказала так: они нам недоговаривают. Самая первая любовь, которую мы познаем - это любовь к матери, "любовь-нужда": мать может (если захочет) без нас обойтись, а мы без нее - нет. Потом мы возрастаем в другой любви - все больше приучаемся отдавать, а не брать. И совершенная любовь - это любовь к тому, кто не может, даже если очень захочет, предоставить тебе никакого ответного блага, тебе не нужны даже его положительные эмоции в твою сторону. Любовь, совершенно свободная от потребности быть любимым, чистая самоотдача. На земле это огромная редкость.

Ольга Брилева

Авторы рассказывают о своем пути к вере.

Ольга Брилева:

История обращения

            Я была готова к этому не сразу, готовность свидетельствовать о себе у меня должна была вызреть. Потому что есть одна очень личная подробность, о которой я не готова была рассказывать. Но сейчас, я поняла, что да - время пришло, и я могу об этом говорить.

            Итак. Мое обращение распадается на три этапа. Назовем первый "вера во что-нибудь", а второй "кcианство". Третий - уже осознанное принятие христианства с его догматикой и выбор конфессии, католичества.

            На своей духовной жизни до начала первого этапа не хочу останавливаться, потому что я это уже описывала. В двух словах, кем я была: убежденная "веллерианка". Я даже пыталась проповедовать это дело на форуме "Фантастика"… Словом, перечитайте (или прочитайте) "Все о жизни" Михаила Иосифовича Веллера - я готова была подписаться под каждым словом.

            Христос мне в это время чисто по-человечески импонировал. Как и многие интеллигенты, я усвоила, так сказать, булгаковский взгляд на Него (не о. Сергия Булгакова, конечно, а автора "Мастера и Маргариты"). Еще мощным источником "информации" о Нем была моя любимая рок-опера Jesus Christ Superstar. Но мысли о Троице, Искуплении, Богочеловеке - меня не посещали. Был такой умный человек, иногда говорил дело, иногда - глупости, а его взяли и распяли, дураки. Не распяли бы - другие дураки не сделали бы из этого культа.

            Когда произошел самый первый толчок - сказать трудно. В университетском курсе была история литературы и история философии - в первом случае невозможно было пройти мимо украинских духовных стихов, во втором - мимо Св. Августина и схоластов. Потом был другой ВУЗ, там - реферат по истории, по православным Братствам на Украине. Были такие книги как "Гиперион" Д. Симмонса и "Властелин колец" Дж. Р. Р. Толкиена. Нельзя сказать, что каждое из этих событий давало какой-то ощутимый сдвиг - но накапливалась, как говорится, критическая масса. Момент ее накопления, как и момент начала цепной реакции, проследить трудно. Можно достаточно уверенно сказать только о моменте взрыва: 19 июля 1996 года в автокатастрофе погибла моя младшая сестра.

            По всем законам вероятности погибнуть должна была я. Это я перехожу дорогу как раззява; Надя всегда пересекала улицу очень внимательно. Особенно с собакой. Она вела с прогулки собаку, они и погибли вместе: Надя и Фараон.

            Как там у Михал Иосифыча? "Вера - это аспект внутренней, принципиальной, имманентной непримиренности человека со всем положением вещей в этом мире". Ага, ага… Первый мой шаг к вере был именно таким: я не могу повернуть время вспять и остаться в ту ночь дома (а в этом случае именно я повела бы собаку гулять, и в силу своей природной лени не пошла бы на набережную), но я зато могу уверовать в то, что на том свете Надя жива.

            Хочу специально отметить вот что. Моя скорбь отнюдь не была невыносимой. Когда на похоронах и после мне говорили, что я "хорошо держалась" - я боялась признаться в истинной причине этой "стойкости": я просто ничего не чувствовала. Нет, это не был шок от утраты, временное оцепенение чувств: я действительно не скорбела. Не потому что мы с сестрой были в плохих отношениях, а потому что я, что называется, "по жизни" жестокий человек. Именно тогда ко мне пришло осознание того, что я, по большому счету, не умею любить. Что я неполноценный в каком-то отношении человек, нравственный урод. Для меня реальна только моя собственная боль. Даже незначительная. Чужая - боль близких людей, к примеру - меня не трогает.

            Был еще момент т. н. "утраты смысла жизни". Если я, дорогие мне люди, дети, друзья, кто угодно, могут вот так, в одну секунду и нелепо погибнуть - то зачем вообще всё? Зачем я пишу роман? Зачем воспитываю сына? Зачем вынашиваю дочь? Зачем сочиняю рекламу и статьи? Чтобы приблизить момент взрыва Вселенной? А не пошла бы она подальше, эта Вселенная…

            Экзистенциалистки из меня не вышло. Упиваться бессмысленностью бытия как таковой не получилось. Для чего мы пишем кровью на песке - наши песни не нужны природе.

            Итак, абсурд бытия я преодолела совершенно рассудочным актом столь же абсурдной веры. Это принесло временное облегчение, но твердое сознание того, что с миром многое не так и со мной многое не так, осталось. Факт собственного нравственного уродства был для меня откровением, и что делать с этим фактом, я не знала. Попытки исповедоваться подругам и психологам наталкивались на советы "прими себя такой, какая ты есть, прими и полюби". Я не могла объяснить, что меня разрывает пополам, и я не знаю точно, какая из моих половин является "мной, какая я есть" - жестокий и эгоистичный вундеркинд или то новое, что сейчас грызет меня изнутри. Поверить в то, что я себе нравлюсь, было куда сложнее, чем поверить в Бога "волевым решением". Я не могла противоречить очевидности: жизнь показала, что я хуже, чем я считала себя. И мой вялый пантеизм ничем мне здесь не мог помочь.

            Хотела перейти к следующему моменту и вспомнила еще одно, важное. Когда я покупала похоронные принадлежности в ближайшей церкви, церковная бабушка дала мне какую-то бумажечку с молитвой и напутствием: "Без цей бамажки в рай нэ пустять". Этот эпизод буквально развернул меня спиной к христианству и Православию. Когда я в последующие годы искала Бога, я искала Его где угодно, но не там. На любые попытки православной проповеди отвечала в духе "а у вас попы толстые и на мерседесах ездиют".

            Кстати, по этой же причине персонаж моего первого романа, "Ваше благородие", оказался католиком. Сначала я подумывала сделать его буддистом (под впечатлением от Месснера), этаким самураем, но буддист из него не получался. Получился (я это поняла гораздо позже) нормальный европейский крестоносец. Кондовый атеист из него тоже не получался - я уже поняла, что в окопах атеистов не бывает, а мой герой действовал именно в окопах. Православным я его тоже не могла себе представить - а тут показали "Генриха V" Кеннета Бранна, и на меня большое впечатление произвел хор, поющий Non nobis Domine после битвы при Азенкуре. Я решила вставить в роман тоже что-нибудь этакое. И у меня получилась сцена, где герой, оставаясь в одиночку прикрывать отход товарищей, читает Credo. На латыни, естественно (я о католичестве тогда знала столько же, сколько и о православии, и думала, что католики молятся исключительно на латыни).

            Сцена вышла неожиданно сильной. Это было уже в 98-м году, примерно летом. До ее написания я думала, что христианство - это придуманный попами способ сделать людей слабыми, чтобы набить свои карманы. После того, как я ее написала, я уже не могла так думать. Я описала очень сильного человека, который совершает очень сильный поступок. И читает при этом Credo. По всем законам литературы, если герой, хорошо выписанный, делает волей автора нечто неорганичное - видно, что персонаж "изнасилован". Но в случае с моим персонажем это не так: он был сильным человеком, и, несмотря на это, молитва в его устах была органична.

            Это достаточно забавно - когда к обращению тебя толкает твой собственный герой.

У меня словно бы раскрылись глаза. Я ведь кое-как знала историю. Довольно долго ее у нас делали христиане. Среди них было немало умных и сильных людей - "несмотря на их христианство", как думала я. Этот случай заставил пересмотреть кое-какие взгляды: а что, если не "несмотря на", а "благодаря"? Положа руку на сердце, призналась я сама себе, за свою веру, что бы она собой ни представляла, я не готова умереть. И, не буду себя обманывать, я не готова умереть просто за друзей и тем паче за других людей - не настолько я их люблю, не настолько сильно умею любить. Давай, подруга, расставим все точки над i: ты называешь слабыми малодушными людей, которые следуют правилу "возлюби врага", в то время как сама не способна возлюбить родную сестру.

            Мое мнение о христианстве изменилось. Я перечитала Евангелие. Правда, увязать его с Ветхим Заветом не могла, да и не хотела. Бог Ветхого Завета мне активно не нравился. Тем не менее, я стала называть себя христианкой. В терминологии моей тогдашней тусовки - "ксианкой". Так, наверное, будет даже правильней, потому что христианством то, что я исповедовала, строго говоря, не являлось. Я жила под девизом "У меня Бог в душе, в церковь ходить мне незачем". Христа я уже исповедовала Господом, но считала, что Ветхий Завет не имеет к Нему никакого отношения: Он и есть настоящий Господь, а тот неприятный тип, которого описывает Ветхий Завет - "бог века сего". Это был бы махровый гностицизм, если бы я вдобавок еще и отвергала материальный мир с его благами.

            Но окончательно успокоиться на своем "ксианстве" я не могла. Во-первых, оно не наполняло меня духовно; не входило в мое сердце и не изменяло меня. Во-вторых, у меня был перед глазами пример другой "ксианки" - моей собственной мамы. Ее топтание на пороге Церкви меня раздражало: или туда, или сюда. А то: прийти поставить свечку за упокой души дочери, сидеть у меня на загривке, чтобы я крестила своих детей, повесить дома иконки - это да; исповедать Христа Господом - это нет. Тогда зачем тебе Его образок? Не один ли шут, на какого пророка молиться - молись на Илью.

            Что самое смешное, на себя кума, то есть, я, оборотиться не могла. Что моя межеумочная вера носит столь же нелепый характер - мне и в голову не приходило.

            Так, в состоянии "ксианства", я и приступила к следующему роману - "По ту сторону рассвета". Тлько не подумайте, что я здесь рекламирую свое творчество - просто ко всему этому оно имеет самое прямое отношение.

            Идея была такова: описать с "реалистической" точки зрения историю Берена и Лютиэн (Толкиен). Сделать с "Лэйтиан" нечто подобное тому, что Еськов сделал с "Властелином Колец".

Я очень лихо написала четыре главы - и застряла намертво. Ни взад, ни вперед.

Мое тогдашнее ментальное состояние описывается словами: "Иван, я медведя поймал! - Так веди сюда! - Да он не идет. - Так иди сам! - Да он не пускает!". Я не могла бросить эту историю и начать писать что-то другое (не думайте, что не пробовала). И не могла продолжать писать эту. Средиземье очаровало меня, я ложилась и вставала с мыслью о нем; в то же время я не могла продвинуться по сюжету ни на йоту.

            Я переделала эти главы, выкинув из них всю еськовщину. По совету моей подруги Катерины Кинн, разглядевшей в навозной куче первого варианта жемчужное зерно, перечитала всего Професора, найденного в Сети, в том числе и переводы писем, и неоконченные сказания, и - главное - "Беседу Финрода и Андрэт". Эта вещь вызвала катарсис: я поняла, что весь мой "реализм" ничего не стоит: концепция Толкиена изящней, стройней, а главное - реалистичней. Лучше мне не сделать, даже до уровня не дотянуть. Нужно бросать.

Но бросить я не могла.

            Я сделалась совершенно малахольной, у меня начался нервный тик на левом глазу. Дальше - больше: я не могла выполнять свои профессиональные обязанности, редактировать и писать статьи, даже переводы махоньких новостных статеек для одного сайта давались мне со страшным скрипом. Я понимала, что еще немного - я и их не смогу делать.

Избавление пришло ночью, неожиданно. Я проснулась от того, что чей-то голос сказал:

- Это история обретения веры.

            Был ли это мой собственный голос? Не знаю. Но даже если это было сказано моими устами, сказала это не я. Потому что до этого момента "Лэйтиан" никак не соприкасалась с религией в моем сознании. Если бы меня разбудили ведром холодной воды на голову - я и то не была бы так ошарашена.

            Я встала с кровати и включила ноутбук. Но ничего писать не могла - не знала, что именно нужно писать и менять в связи с услышанным. А в том, что именно услышанное выведет меня из тупика - не сомневалась ни секунды.

            Тогда я открыла файл с "Беседой Финрода и Андрет" и перечитала его, задержавшись на том фрагменте, который до сих пор люблю цитировать, в том числе и здесь.

Мне пришлось еще раз взглянуть фактам в лицо: я позорно мало знаю о христианстве. О том, что такое вера и как она обретается.

            Как добросовестный писатель, я занялась сбором материала. Еще одним моим слабым местом была медиевистика (мои ляпы в этой области Кинн комментировала ехидно и пространно). Так что я начала лихорадочно читать все, что касалось:

а) христианства;

б) эпоса;

в) средних веков.

            В продолжение двух месяцев я писала только то, что должна была писать по работе, а читала из этих трех областей все подряд и запоем. Именно тогда новыми глазами перечитала Библию - как "эпос еврейского народа", через запятую с другими эпосами.

            И именно в этом прочтении увидела то, чем Библия разительно отличается от эпоса. А именно: тем, насколько Бог сконцентрирован на человеке.

            Впрочем, откровения сыпались как снег. Вспомнился мимоходом проглянутый в универе Августин - а ведь тоже человек веру обрел! Я купила и перечитала "Исповедь" и пару дней ходила как ударенная. Купила "Цветочки Франциска Ассизского" с довеском - эссе Честертона. Пошла искать Честертона в Сети. Нашла там еще и Льюиса, прочла. Из Москвы навезла кучу "евразийских" книжек по истории Средних Веков. Прочла всего Кураева, которого нашла в интернете. Всего митрополита Антония Сурожского. Словом, уже продолжая писать, читала запоем.

            И через полгода назвала себя католичкой.

            Я лгала. Я не была никак воцерковлена. Но "ксианство" было уже противно, а принять православие мешала та, давняя заноза. Хотя благодаря трудам о. Андрея и владыки Антония я уже понимала, что православие далеко не исчерпывается "бамажками".

            Еще один момент, который отвратил: в православной критике католичества есть противоречие: с одной стороны, католичество называют "сухим", "юридическим", а с другой - "истеричным", "экстатическим". Я же на тот момент была довольно хорошо знакома с католическими источниками, и не видела в них ни сухости, ни истеричности. Накал эмоций там точь-в-точь соответствовал именно моему темпераменту; в Исповеди есть фрагменты в десятки страниц, под которыми я могла бы подписаться: это про меня, в яблочко! Получается, что мне это подходит, а Православию - нет. Значит, думала я, я не подойду Православию.

            Последним камешком на весы стали документы Второго Ватиканского Собора, купленные мной в Москве. Да, сказала я себе, я приду именно в эту Церковь.

            Вернувшись из летней московской поездки, я нашла в городе католический храм и начала ходить на катехизацию. Оказалось, что я все равно знаю о христианстве и о католичестве позорно мало. Оказалось, что церковная жизнь полна неожиданностей. Оказалось, что со мной все обстоит и лучше, и хуже, чем я думала, но…

Но это уже совсем другая история.

Ольга Брилева.

Михаил Логачев:

Меня зовут Михаил Логачев. Я родился в Москве в 1962 году.

            Мои родители были людьми образованными - и неверующими, как и подавляющее большинство московских интеллигентов того времени. Я благодарю Бога за то, что Он дал мне разумных и любящих родителей; и я очень благодарен родителям за любовь и заботу, которую я ясно ощущал - но, впрочем, воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Я также благодарен им за то, что они заботились о моем умственном развитии и нравственном воспитании – и в особенности за то, что у нас дома была Библия.

            Я стал читать эту Книгу примерно с четырнадцати лет; читал с интересом, но тогда скорее воспринимал ее как исторический роман. Я вообще любил читать, возможно, потому, что книги отчасти заменяли мне общение с людьми - я был замкнутым, малообщительным и в то же время упорным и способным юношей.

            Из всех школьных предметов я больше всего увлекался физикой и математикой, и после школы поступил в МГУ на физический факультет; учился я неплохо, и первые успехи разбудили мое честолюбие. Я хотел прославиться, мечтал стать академиком, получить Нобелевскую премию. До поры моя жизнь внешне протекала плавно и благополучно: я закончил МГУ, поступил в аспирантуру, женился, родилась дочка. Но в сердце нарастала горечь, тревога и внутренний конфликт.

            Все эти годы я размышлял над Библией и постепенно пришел к убеждению, что этой Книге можно верить, а библейские заповеди нужно исполнять. Но у меня это совершенно не получалось. Напротив, со временем стали обнаруживаться мои худшие качества. Жизнь заставила меня научиться общаться с людьми; но тем временем природная замкнутость обратилась в гордыню, а честолюбие -- в зависть. К концу университетского курса я постепенно стал осознавать, что мои реальные успехи вовсе не так велики, как мне бы хотелось (одно дело – пятерки на экзаменах, а другое – реальная работа в науке); чем яснее я понимал, что, как говориться, "пороха не выдумаю", тем больше завидовал своим более талантливым коллегам.

            Я знал, что зависть -- это страшный грех, но ничего не мог с собой поделать. Чувство вины буквально давило на меня; я открывал Библию, чтобы найти утешение, но лишь снова и снова убеждался в том, что Господь осуждает мои низкие чувства и мысли. Чем больше я завидовал, тем хуже шли мои занятия; я научился создавать видимость работы, и за этот обман еще больше презирал себя – и в результате работа и вовсе валилась из рук. Потом я начал завидовать уже тем, у кого нет таких "комплексов", кто может "жить спокойно"… Нередко я доходил до такого состояния отчаяния и безразличия к жизни, что любое дело казалось мне непосильным – даже просто сходить в магазин за хлебом.

            Зависть сделала меня раздражительным; достаточно было похвалить кого-нибудь при мне, как я начинал злиться. Моя жена заметила это и пришла к выводу, что при мне просто нельзя никого хвалить. В ответ на справедливые упреки я "заводился с пол-оборота" – сразу же выходил из себя. Жить со мной стало трудно, скандалы в семье следовали один за другим. Между тем я сознавал, что в таком состоянии я просто не смогу нормально работать, зарабатывать деньги, содержать семью.

            Я понимал, что зашел в тупик, что дела мои очень плохи, и что помочь мне может только Бог. Однажды я обратился к Нему и мысленно сказал примерно такие слова : "Я слышал и читал, что Ты помогаешь людям в беде. Вот, мне очень плохо, я запутался в жизни; не мог бы Ты мне помочь?" До этого момента, насколько я помню, я никогда не молился.

            Ответ на эту молитву пришел примерно через несколько месяцев. Бог начал помогать мне, и благодаря Ему я обрел вечную жизнь.

            Вечной жизнью я называю новое состояние человека, новое отношение к Богу, миру, окружающим людям и самому себе; эта жизнь начинается уже здесь, на земле, а после смерти продолжается вечно. Те, кто обрел вечную жизнь, после смерти будут вечно наслаждаться беспрепятственным общением с Богом; это состояние в Библии называется также "раем" и "небесами".

            Я понял, что Бог отвечает на мою молитву, когда встретил на Арбате проповедников Евангелия. Это была группа молодых людей и девушек; они пели христианские гимны и говорили о Христе, о том, кто Он и что Он сделал для нас. Я сразу же решил, что должен познакомиться с ними.

            Это было летом 1987 года; очевидно, я попал на одну из первых уличных проповедей. Прежде публичная проповедь христианства была запрещена. Те немногие, кто пытался говорить людям о Господе, подвергались преследованиям; о них печатали клеветнические статьи в газетах. В каком-то смысле эти газетные статьи и подтолкнули меня к знакомству с верующими – клевета была довольно грубой и неправда – очевидной. Я решил: "Раз на них так клевещут, значит, что-то в этом есть". Кроме того, советская пресса сформировала определенный образ евангельских христиан как людей, которые "как вцепятся, так уж не отстанут – будут ходить, учить, уговаривать…" Я подумал: "Так ведь именно это мне и нужно!" (Справедливости ради скажу, что "ходить и уговаривать" заняться со мной изучением Библии пришлось мне самому – правда, не очень долго).

            Во время занятий я не только ближе познакомился с верующими, но и понял многое из того, чего раньше в Библии просто не замечал. Я понял, что Бог не требует от меня, чтобы я сперва стал хорошим, а уж потом он примет меня к Себе; я узнал, что Он предлагает мне вечную жизнь даром ("дар Божий – жизнь вечная", Рим 6:23), а "заслужить" или "заработать" спасение просто невозможно ("благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар, не от дел, чтобы никто не хвалился", Еф 2:8-9). Я понял, что я не просто грешник, но что я не в силах сам себя спасти (о чем раньше я только с ужасом иногда догадывался). Одновременно я ясно осознал, что Бог хочет спасти меня (и я чувствовал, что встреча с верующими уже была ответом на мою молитву); но в то же время Он не может просто "списать" мои грехи – за каждый грех должно быть понесено наказание, потому что Бог справедлив. Наконец, я со всей ясностью понял, что смерть Иисуса Христа на кресте была наказанием за мои грехи (а Его воскресение значит, что наказание это закончилось и навсегда осталось в прошлом).

            Несколько месяцев ушло у меня на то, чтобы осознать все это и принять эту Весть, которую прежде я бы счел безумием ("Это надо же!  Кто-то за меня умер – и, значит, я теперь Ему обязан?!").

            Я запомнил тот день, когда я поверил, что все это правда. За несколько дней до этого я попросил Бога простить мне все грехи ради Иисуса Христа, но в тот момент никакой перемены в себе не заметил. А 7 февраля 1988 года я наконец поверил, что Бог действительно прощает все мои грехи ради Иисуса Христа; последним толчком стало размышление над стихом из 1 Послания Иоанна: "Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды" (1:9).

            Прежде всего я испытал радость и облегчение. У меня как гора с плеч свалилась; появилось ощущение покоя, радости и безопасности в Господе. Я чувствовал себя "как у Христа за пазухой" – и лишь тогда вполне понял эту поговорку.

            У меня исчезло мучительное чувство вины; прекратились приступы беспричинного страха и отчаяния, которые раньше случались регулярно; я стал гораздо более спокойным, уравновешенным и общительным человеком. Моя жена Лена вскоре с удивлением обнаружила, что при мне можно хвалить других людей, и это не приводит к скандалу. Спустя два года моя жена тоже обрела вечную жизнь; и с этих пор мы стали лучше понимать и больше любить друг друга. Конфликты стали редки, и мы научились их разрешать.

            Той же весной Господь помог мне найти работу программиста, и настоящим чудом для меня стало то, что я справлялся с задачами, требующими внимания, сосредоточенности и спокойствия. В прежнем моем состоянии это было бы немыслимо; а теперь я снова мог нормально работать. Зависть и тщеславие уже не разрушали, как прежде, радость от успешно выполненной работы.

            Господь отвечает на мои молитвы, помогая и в житейских делах. Однажды я попал в неприятную ситуацию: мне срочно нужно было взять из дома важные документы, но замок в двери заело, и я не мог войти. В квартире никого не было; я стучал по замку так, что из квартиры сверху прибежали соседи -- безрезультатно! И вдруг я понял, что надо помолиться. Я попросил помощи у Господа Иисуса Христа, затем еще один раз толкнул дверь -- раздался легкий щелчок, замок пришел в нормальное положение и я спокойно открыл дверь ключом. Это лишь одно из многих "маленьких чудес" в моей жизни; их было вполне достаточно, чтобы убедиться в том, что это – не просто случайность.

            Вечная жизнь со Христом не исключает трудностей; но те, кто знает Господа, могут к воззвать к Нему во всякой беде. После обрашения ко Христу я три раза терял работу - и затем снова находил ее. Во время безработицы Господь давал мне внутренний мир и спокойствие. Однажды, когда я уже не знал, как же мне дальше кормить семью, я прочитал в Библии, что Господь пропитает Своих детей во время голода (Пс 32:19) – и вдруг ясно ощутил, что это обещание относится и ко мне лично. Я успокоился и больше не волновался. Господь выполнил Свое обещание.

            Я очень рад, что сейчас работаю в Обществе Друзей Священного Писания. Эта миссия, в работе которой участвуют христиане разных конфессий, ставит своей задачей помогать всем людям – верующим и неверующим, детям, молодежи и взрослым – читать Священное Писание и посредством чтения Библии каждый день встречаться с Богом.

            Я рад возможности быть одним из авторов этой книги, и очень благодарен Богу за знакомство и общение с братом Сергеем Худиевым и сестрой Ольгой Брилевой. Сам факт совместного авторства христиан разных конфессий очень ясно говорит о том, что у православных, протестантов и католиков гораздо больше общего, чем принято думать. Ведь соединяет нас Христос и Его слово. Я верю, что наши разногласия по спорным вопросам преодолеет Сам Бог - так, как это угодно Ему.

            Господь избавил меня от зависти, сохранил нашу семью, вернул мне способность к труду, дал спокойствие, радость и мир; я постоянно ощущаю Его помощь и поддержку. Но самое главное для меня то, что эта новая вечная жизнь с Богом продолжится и после смерти. Я знаю, что если я сегодня умру, то буду с Богом в Царстве Небесном (см. 1 Ин 5:13).

Михаил Логачев

Сергей Худиев:

            Вырос я в семье инженеров, "по умолчанию" неверующих, как и все тогда, Библия в доме была, привезла одна родственница из-за границы, я ее иногда почитывал, как литературный памятник. Мне казалось очевидным, что "наука доказала, что Бога нет", вопрос навсегда закрыт, а Церковь - прибежище старух, у которых больше ничего нет в жизни, и людей не вполне душевно здоровых. В общем, я слишком умный, чтобы быть верующим.

            Через какое-то время поехал я в Москву поступать - конец 80-тых, не поступил, и в МГУ встретился, промыслом Божиим, с бывшим в то время в Москве протестантским радиожурналистом Марком Макаровым. Мы с ним часа полтора спорили, но меня поразили не столько его аргументы, сколько сам факт того, что он, человек явно более умный и образованный, чем я, - верующий. Он мне еще подарил перевезенную через границу книгу К.С.Льюиса "Страдание". (В том переводе - "боль"). И эта беседа, и эта книга, сломали один стереотип - "наука доказала" (многие верующие - высокообразованные люди) и "все они немного того" (Льюис был явно психически здоровее, чем я тогда). Потом я еще встречал христиан, спорил с ними - то есть я и уверовать не хотел, и игнорировать не мог. А не веровал я по простой причине - мне казалось что уверовать - значит сильно себя урезать. Того нельзя, сего нельзя... Вот буду старый, тогда, может, и уверую, а пока дайте мне порезвиться. Осообенно меня отталкивала заповедь "не прелюбодействуй" - потому как с образом "полнокровной, радостоной жизни" автоматически ассоциировался блуд - но вот что смешно, я и так в этом грехе особенно не преуспевал, из-за замкнутого, необщительного характера. (Собственно, обыкновенного эгоизма и самозацикленности, как я потом понял) Но сказать - все, мне теперь нельзя - не хотел. Не хотел отказаться даже не от удовольствий - их не было, а просто от теоретической возможности их получить... когда-нибудь, как-нибудь.

            Вопрос "как я отношусь ко Христу" я вообще избегал ставить. Скорее "как я отношусь к религии" "как я отношусь к Церкви". В Церкви меня раздражали две вещи. Во-первых, претензия всех учить. Люди точно знают как надо и если ты не будешь их безоговорочно слушаться, то гореть тебе в огне неугасимом. Когда люди предъявляют такие претензии, хочется спросить - а вы-то кто такие? Второе - попадались мне пр-р-равославные газеты и журналы, из которых явствовало, что первая обязанность православного - ненавидеть всех остальных: католиков, протестантов, американцев, немцев, и уж конечно - в первую очередь - евреев. Хуже евреев только новостильники. Много злобы, непомерные претензии на исключительность совместно с каким-то стойким коплексом неполноценности. Естественно, это давало мне возможность сказать - "а еще лезут всех учить". Я и сейчас думаю, что таких учителей слушать не стоит. Только я тогда лукавил, я и тогда понимал, что Православие - не это.

            В общем, живу я себе без Бога и вот начинаю я замечать, что никакой счастливой резвости и не выходит, а выходит все как-то одиноко, погано и тоскливо. У Ильфа и Петрова в "Золотом теленке" есть сцена, как два жулика украли гимнастические гири у одного подпольного миллионера, думая, что они у него золотые. Вот сидят они их, пилят, видно явно, что уже не золото, обыкновенный чугун, и один другому говорит - пилите, Шура, пилите, внутри они обязательно злотые. Я примерно так и пилил - то есть понятно, что ничего, кроме чугуна и не предвидится, но вдруг допилюсь до чего-нибудь хорошего. Не допиливаюсь, и постепенно вспоминаю, что хорошее в жизни есть - я встречал людей, которые живут не так, как я, и потом, у меня было некое смутное представление о том, что реальность - больше, намного больше чем то, что я можно взвесить и измерить. Мне тут помогло воспоминание об одной детской книжке Астрид Линдгрен "Мио, мой Мио!". Я даже не знаю, христианка ли эта писательница, но образ Рая (Страна дальняя), отношений спасенного и Бога (Мио-Король), возвращения домой (полет Мио в Страну Дальнюю) создан так живо, что выглядел как напоминание, намек: это сказка, но за ней стоит реальность, как если увидев нарисованнное дерево, вспоминаешь, что деревья бывают не только на картинках.

            Вообще, в музыке, иногда - в живописи, иногда - в литературе - я обнаруживал как бы некий намек, указание на что-то, лежащее за пределами, отблески света, исходящего не отсюда (возможно, это тот опыт, который К.С.Льюис называет "Радостью").

Приведу короткую цитату:

Тут я набрался храбрости и спросил: - Дух, откуда ты? На миг воцарилась тишина. Потом дух ответил: - Из Страны Дальней. Он сказал это так громко, что в голове у меня все зазвенело, но голос его пробудил во мне тоску по неведомой стране. Я закричал: - Возьми меня с собой! О дух, возьми меня в Страну Дальнюю. Там ждут меня.(А.Линдгрен “Мио, мой Мио)

            Второе, что происходило со мной - я начал осознавать свой грех (у меня был один конкретный, который меня меня особенно тяготил). Я знал, что действительно поступил плохо, и это отравляло мне каждый день жизни. И вот тогда я наконец вспомнил то, что пару лет назад мне христиане говорили - Бог имеет власть прощать грехи. Я тогда - первый раз - попросил Его о прощении. Это нельзя было назвать обращением: Бог вроде как есть, я к Нему вроде как обращаюсь, но так, чтобы четко сказать - я теперь христианин, со всеми вытекающими, начать Его слушаться, прийти в Церковь - мне это почему-то в голову не приходило. Какое-то время я пребывал в этом положении "молящегося неверующего", потом так случилось, что я оказался втянут в спор о религии. Человек говорил, что мол, христианство - рабская, унизительная религия, а полез объяснять, что это не так, и вроде, красноречиво говорил, у меня потом спрашивают - ты что, верующий? Ты говоришь, совсем как верующий. А я говорю - нет, просто вот знаю, что вот это говорить о христианстве - неправда.

            В это время я читал Честертона - его детективы я читал и раньше, а тут вышли трактаты - и у него видел тот же отствет, намек, который привлекал меня раньше, только уже гораздо ближе, "теплее". Потом прочел Моуди "Жизнь после жизни", еще одно указание - некоторые вещи, которые нельзя взвесить и измерить, существуют.

            Из любопытства прочел о.Сергия Булгакова "Православие".

            Потом в моей жизни произошло еще одно очень важное событие - я встретил мою будущюю жену. Через какое-то время я понял, что то, что было, на самом деле (я долго не хотел себе в этом признаваться) главным препятствием к вере - необходимость отказаться от блуда - потеряло значение. Мы решили пожениться (сейчас девятый год), я начал приходить на Литургии в храм свв.Косьмы и Дамиана в Столешниковом (тогда это была комнатка на втором этаже, внизу была типография). В этом храме не было того, что меня отвращало в "пр-р-равославных" газетах (я потом понял, что во многих храмах этого нет, экстремисты везде более крикливы, чем многочисленны). Я сначала просто присутствовал, смотрел и слушал, а потом пришел на исповедь.

            Помню еще одно, что меня поразило, когда я был уже церковным человеком - регулярно молился, причащался, четко осознавал себя православным. Я как-то пришел на приходской вечер, люди молились и говорили об Иисусе Христе - меня поразило, что люди говорили о Нем, как о близком родственнике. Т.е. я конечно, твердо знал, что Иисус - Господь. Вроде как Царь или Президент. А потом я понял, что Он еще глава семьи. Кто-то близкий, кому можно довериться. Постепенно я перешел от веры-как-убежденности к вере-как-убежденности-и-личному-доверию. Но это уже не история обращения, а история пути домой, и она еще не кончилась. Могу только сказать, что я очень счастлив быть внутри этой истории.

Сергей Худиев