Материал взят с сайта Одесской Богословской семинарии – http://www.odessasem.com/

Двадцать веков христианства. Классическое и позднее Средневековье,
1050-1500 гг.

Глава 4.

Редакция альманаха продолжает публикацию нового учебного пособия по курсу "История христианства", которое готовится к изданию в серии книг "Библейская кафедра". Предыдущие три главы этого пособия были опубликованы в 3, 7 и 8 выпусках альманаха "Богомыслие".

4.1. ОБЩИЙ ОБЗОР

Средневековье обычно представляется “темными веками”. В сознании большинства людей этот период рисуется мрачным переходом от античности к новому времени просвещения, науки и свободы. Но, по сути, это очень одностороннее, “партийное” представление, созданное и навязанное современным людям историками-гуманистами.

Говоря объективно, Средневековье — один из наиболее ярких периодов истории современной цивилизации и особенно истории христианства.

Одной из самых характерных особенностей Средневековья является целостное, единое представление людей о мире, о Боге и о себе, а также желание соединить духовное и материальное. Религия, политика, нравственность, культура и другие сферы человеческого бытия не мыслились в это время как отдельные и независимые друг от друга части. Они были взаимосвязаны и пронизаны одной идеей.

Этот период отмечен неразрывным слиянием церкви и государства, отчаянной попыткой установить Царство Божье на земле, небывалым взлетом духа, облаченного в материю, убежденностью в необходимости одухотворить мир и поднять его, преобразовав во вместилище светлого духа. И хотя подобные усилия оказывались заведомо обреченными на провал, все же эта попытка имела два последствия. С одной стороны, родились бесценные шедевры искусства и высочайшие образцы духовности и самоотдачи, истинного и глубокого христианского посвящения, но, с другой стороны, возникла естественная реакция противления, бросившая человечество в пучину сомнения, неверия, греха и нигилизма, что привело к периоду критицизма и революций.

4.1.1. В период Средневековья изменились рамки и политические реалии мира, в котором развивалось христианство.

Представление о всемирной империи осталось только в умах честолюбивых политиков, а в реальности политическая карта мира стала представлять собой подобие лоскутного одеяла небольших национальных государств.

С другой стороны, политическую ситуацию классического и позднего Средневековья стала все больше определять азиатская угроза. Под натиском державы Чингисхана и его преемников арабская цивилизация сменилась турко-монгольской и стала оказывать очень сильное воздействие на Европу. В это время окончательно пала Византия, и ее место заняла Османская империя, а на востоке Европы сформировались сильные славянские государства, способные влиять на ход всемирной истории.

4.1.2. Классическое и позднее Средневековье — апогей христианского мира и его глубочайшее падение.

В эту эпоху наблюдается наибольший видимый расцвет христианства, пик его внешних побед и одновременно время его наибольшего внутреннего поражения. Внешние победы достигались военно-политическими методами: крестовые походы и период наивысшего политического могущества папства, а на Востоке — окончательное утверждение византийского христианства в славянских странах, стремящихся к политическому могуществу и канонической независимости. Но миссионерская деятельность в духовном смысле слова оказалась практически забытой.

С другой стороны, моральный и духовный авторитет пап и восточных патриархов был окончательно подорван политическими интригами, безнравственностью и расколами. Официальные церковные лидеры, как никогда более в истории, скомпрометировали себя связью с миром и физическим истреблением инакомыслия (инквизиция и кровавые расправы с альбигойцами, павликианами и богомилами). Раскол между Западом и Востоком принял необратимый характер и закрепился в народном сознании ненавистью друг к другу из-за попыток насильственной унии и жестоких крестовых походов.

4.1.3. Соблазн падения возродил тягу к истинному христианству.

Эта реакция проявилась в двух направлениях: массовый внешний уход от мира в разнообразных формах монашества, появление достаточно мощного внецерковного христианства и попытки реформирования официальных церквей.

Расцвет монашества, пытавшегося сохранить евангельские идеалы, наблюдается и в Западной Европе, и на Руси, а предреформационные движения (катары и вальденсы на Западе, стригольники на Руси), хотя и были физически уничтожены (на Востоке — полностью), подготовили почву неизбежной реформации не только церкви, но и общества.

В то же время падение христианства привело к появлению гуманизма и началу эпохи Ренессанса — возрождению античного язычества и секулярного духа в христианском обществе.

4.1.4. Благочиние и внутренняя жизнь рядового классического христианства и позднего Средневековья представляют собой странную смесь святости и греха.

Высокая религиозность уживалась в сознании многих как простых, так и высокопоставленных людей с грубыми плотскими грехами. В то же время христианство дало миру в этот период самые высокие образцы самопожертвования во время эпидемий, самые яркие формы добродетели и духовного подвига во благо ближним, особенно со стороны лучших представителей монашества.

В богослужебной практике этого периода окончательно утвердились формальные ритуалы, проявляющиеся в механическом участии в таинствах.

4.1.5. Пальма первенства в развитии богословской мысли окончательно перешла к Западной Европе.

Этот период, породивший так много европейских мыслителей, писавших по-латински, не случайно называется золотым веком католического богословия. Появились такие выдающиеся мыслители, как Фома Аквинский, Джон Виклиф, Ансельм Кентерберийский. В то же время греческий Восток хранил консервативное молчание, и только в монастырях развивалась практика “умного деланья” — исихазм.

4.1.6. Классическое и позднее Средневековье стало периодом глубоких изменений философского и естественнонаучного знания.

В этот период развитие получило не только богословие, но и зародилось разделение наук и специализация, сформировались целые направления религиозно-философского знания (схоластика, мистика и другие), а также возникли университеты как структуры, способные накапливать и передавать другим умножающееся знание.

Особенно большую роль для человечества сыграли Великие географические открытия, а также возросшая роль эксперимента как критерия истинности научного познания. Открытие Америки, кругосветные путешествия и начало колониализма изменили как общечеловеческое мышление, так и историю христианства, а развитие естественных наук, и особенно книгопечатание, заложили фундамент качественно нового этапа распространения Евангелия.

4.1.7. Культура Средневековья противоречива и парадоксальна.

Спокойствие и величественность, отражающие религиозную основу культуры, проявлялись как в музыке, архитектуре, живописи, литературе, так и в поведении людей того времени. Христианская этика облагораживала и усмиряла грубую чувственность. Все чаще стало проявляться меценатство, и произведения искусства стали приобретать самостоятельную, а не только утилитарную ценность.

Особое развитие искусство получило в Западной Европе. Христианская музыка прошла путь от одноголосья к полифонии, чему способствовала появившаяся в это время система нотной записи, а также интенсивно стали использоваться разнообразные музыкальные инструменты, среди которых главное место занял орган. Живопись Запада достигла небывалого расцвета и утонченности (Ренессанс), перейдя от плоскостного к объемному изображению. Появилось много художественных школ, сформировавших классику в живописи, скульптуре и рисунке.

4.2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ

Политическая карта Средневековья значительно усложнилась и расширилась в этот период. Возникшие в Западной и Восточной Европе уже в конце I тысячелетия государства стали укрепляться и осознавать свою значимость, пытаясь в войнах между собой и в борьбе с папским престолом укрепиться, самоопределиться и определить сферы своего влияния. К концу XV века завершился процесс становления и консолидации ряда национальных государств в Европе (Англия, Франция, Испания, Португалия, Дания, Швеция, Русское государство).

В Азии возникла могучая держава Чингисхана, что привело к захвату большей части Азии и Восточной Европы тюрко-монгольскими племенами, разрушению бесчисленных культурных ценностей, гибели и миграции значительного числа народов. Еще до Чингисхана, в XI веке, тюркские племена вторглись в Иран, арабский Ближний Восток и Малую Азию. Они захватили арабские страны и, укрепившись, поразили бессильную Византию, которая к концу этого периода полностью пала под их ударами.

С другой стороны, татаро-монгольское владычество в Восточной Европе стало решающим фактором становления самостоятельной централизованной Руси.

Таким образом, главным политическим фактором этого периода можно считать пробуждение Азии и ее влияние на Европу, погрязшую в междоусобных конфликтах.

Следует также учитывать необычный демографический подъем, который начался в конце XI века и продолжался до XIII века. Считается, что в период между 1150 и 1250 годами прирост населения в Европе составил почти 20 млн. человек, в то время как прирост населения в предыдущий век не превышал 4 млн. Население Западной Европы в этот период оценивают примерно в 60 млн. человек. Такой же сильный прирост населения отмечается и в средневековой Азии (в Монголии, Китае). И все это на фоне того, что Средневековье — период нескончаемых войн, насилия и необыкновенно высокой смертности из-за бушевавших в это время эпидемий чумы, холеры и других заболеваний. Историки отмечают, что в XIV веке, после этого демографического подъема, “черная смерть” (чума) унесла жизни примерно трети населения Западной Европы.

4.2.1. ЗАПАДНАЯ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРОПА

Самым крупным европейским государством Средневековья, претендующим на роль всемирной Римской империи, стала Германия. В ее руках находилась корона империи, и императоры вели непрерывную борьбу за власть с Римом и папским престолом. Однако реальность политической ситуации Средневековья состояла в том, что каждый обособленный город обеспечивал и защищал себя сам. В то же время все большее значение стала приобретать централизованная власть, которая вела к образованию национальных государств, в противоположность сверхнациональной идее всемирной империи. Пионерами в этом движении стали Англия, Франция и Испания.

4.2.1.1. Священная Римская империя в Германии

Эта империя, восстановленная Саксонской династией Оттонов, составляла главную силу Центральной Европы, и хотя ее могущество обеспечивали германцы, ее основное внимание было сосредоточено на Риме, где находился духовный центр Европы. На смену Оттонам в начале XI века пришла Франконская династия, которую в XII-XIII веках сменила династия Гогенштауфенов.

Это время характеризуется, с одной стороны, борьбой с папским престолом в Италии, а с другой - борьбой с окрепшими местными феодалами Германии, которые отказывались подчиняться королю. С династией Гогенштауфенов (Штауфенов) связан последний значительный взлет в многовековой истории Священной Римской империи.

Во второй половине XII века Фридриху I Барбароссе (“Рыжебородому”, 1152—1190) удалось полностью подчинить империи североитальянские города, набравшие силу и объединившиеся с папой, а также укрепить свои позиции внутри Германии. Начиная с Оттона I, короновавшегося в 962 году, все императоры Германии стремились к господству над Европой. Ради этого предпринимались постоянные походы против Италии и велась борьба с папством, но династические споры и междоусобицы ослабляли эти притязания. Последним значительным монархом династии Гогенштауфенов стал внук Фридриха I Барбароссы — Фридрих II. Превратив Сицилию в центр своей империи и рассматривая Германию только как провинцию, этот полунемец-полуитальянец решительно боролся с папством, лигой итальянских городов, сепаратизмом германских князей за недосягаемый идеал империи. Он добился некоторого успеха, но после его смерти (1250 г.) Священная Римская империя как политическое образование не вписывалась в новые политические реалии, хотя формально империя существовала еще довольно долго, уже не имея твердых границ. Эти границы постоянно менялись из-за войн, династических браков и перемен в вассальных связях.

Сам императорский титул стал игрушкой в руках курфюрстов, которые избирали угодного им кандидата. После Фридриха III (1440—1493) уже ни один император Священной Римской империи не короновался в Риме, а сама империя окончательно превратилась в немецкую, приняв название “Священная Римская империя германской нации”. С XV века императорская корона окончательно оказалась в руках династии Габсбургов, которые благодаря бракам с испанскими королями стали обладателями громадных владений — Испании, Германии, Голландии, Неаполя, Сицилии и новых земель Америки.

Максимилиан I (1493—1519) пытался реформировать и укрепить империю административным путем, но его реформы почти ничего не дали, хотя имперский рейхстаг, созданный им, существует до настоящего времени.

После Тридцатилетней войны (1618—1648) и Вестфальского мира (1648 г.) имперские органы окончательно потеряли всякое значение, и Германия распалась на большое количество фактически независимых княжеств и городов.

4.2.1.2. Становление национальных государств Англии и Франции

До конца XI в. феодальная раздробленность в Западной Европе преобладала над централизованной королевской властью. Каждый сеньор-землевладелец был полновластным хозяином на своей территории. При этом личные владения королей (например, французского короля) значительно уступали по размерам владениям многих вассалов, а это означало, что король мог рассчитывать на их верность только благодаря присяге, но силой принудить их к повиновению он чаще всего не мог.

Начиная с XII века, начали формироваться средневековые королевства, способные сломать любого непокорного подданного. Более всего усилилась королевская власть в Англии и Франции. Одна из главных причин такого роста кроется в бурном росте торговли, усилении городов и появлении среднего класса. Городские деньги позволяли значительно пополнить королевскую казну, а средний класс желал занять достойное положение в религиозной и политической жизни и поэтому стал хорошей опорой центральной власти, уравновешивающей произвол местных феодалов-землевладельцев.

Англия и Франция постепенно установили у себя упорядоченный сбор королевских налогов, что позволило нанимать и содержать чиновников и наемных воинов, отстаивающих интересы короля.

4.2.1.2.1. Возникновение парламентской монархии в Англии

Завоевание норманнским герцогом Вильгельмом территории Англии и покорение англосаксов в 1066 году принесло на остров феодальные обычаи материка. Сам Вильгельм Завоеватель преобразовал эти обычаи, упорядочил финансовое положение страны и заложил основу для более справедливого налогообложения и влияния королевской власти.

Слияние победителей норманнов с побежденными англосаксами образовало английскую нацию и английский язык, который известен нам до настоящего времени. С приходом к власти династии Плантагенетов в Англии началось укрепление централизованной власти. Генрих II (1154—1189), первый правитель этой династии, усовершенствовал судопроизводство и реорганизовал армию, сделав ее менее зависимой от феодалов. Но безрассудство и авантюризм его преемников — Ричарда I Львиное Сердце и Иоанна Безземельного — привели к сильному недовольству подданных. Мятежные бароны заставили Иоанна подписать в 1215 году “Великую хартию вольностей”, которая ограничивала власть короля. Отныне подати и субсидии король мог взимать только с согласия специального совета из 25 вассалов, составивших прообраз будущего парламента. Были введены также другие ограничения королевского произвола.

При наследниках Иоанна Безземельного парламент приобрел еще большую власть. Симон де Монфор в 1265 году созвал съезд из представителей всего свободного населения Англии. Впервые в это собрание (парламент) вошли не только представители знати и духовенства, но и по два депутата от каждого графства и города, а при Эдуарде I парламент стал делиться на две палаты. Так, в XIII-XIV веках в Англии отрабатывалась сложная форма правления — конституционная монархия, согласующая права короля с правами общин.

4.2.1.2.2. Развитие абсолютной монархии во Франции

В 987 г. со смертью Людовика IV Ленивого во Франции прервалась династия Каролингов, и французским королем стал Гуго Капет, начавший знаменитую династию Капетингов. Большей частью территории Франции в это время управляли английские монархи и высшая феодальная знать, не подчинявшаяся королю, который управлял незначительными поместьями близ Парижа. Но Капетингам удалось объединить Францию благодаря союзникам в лице духовенства и поддержке городов, которые сильно страдали от набегов соседних феодалов.

Один из первых королей династии Капетингов — Генрих I был женат на дочери великого русского князя Ярослава Мудрого — Анне.

Постепенно короли Франции увеличили свой домен (земельные владения) и ввели новую систему судопроизводства и управления страной, суть которой заключалась в том, что правители и чиновники, ведущие суд и управляющие всеми делами в областях, всецело зависели от королевской власти. Король назначал их, платил им жалование и, когда хотел, смещал. При Людовике IX Святом (1226—1270) был наложен запрет на судебные поединки, и любой желающий мог перенести свое дело из сеньориального в королевский суд. Появился королевский парламент, который, однако, не принимал участия в управлении государством, а решал только судебные дела.

Централизованное королевство сложилось при Филиппе IV Красивом (1285—1314). Именно Филипп ввел во Франции подобие английского парламента — Генеральные Штаты, но все три палаты этого парламента имели скорее совещательный, чем решающий, голос в отличие от английского парламента.

4.2.1.2.3. Столетняя война и война Алой и Белой розы

Английское и Французское государства подвергли себя тягчайшему испытанию, вступив в столетнюю войну (1337—1453). Причины этой войны носят как династический, так и экономический характер. Франция в ходе этой войны не раз оказывалась на волоске от гибели и, казалось, должна была превратиться в английскую провинцию. Но унижение родины возбудило сильные национальные чувства, и появление Жанны д'Арк, сумевшей совместить героический патриотизм и ответ на мистические ожидания Девы-спасительницы Франции, привели Францию к победе. Эта война содействовала объединению Франции, и Людовик XI (1461—1483) хитростью и жестокостью завершил это объединение, сделав фигуру короля олицетворением могущества нации. Таким образом, Франция к концу XV века стала абсолютной монархией.

Столетняя война изменила также мышление англичан. Поражение в войне и потеря французских территорий склонила высший и средний класс к национальному единству, а война Алой и Белой розы, разгоревшаяся между двумя английскими династиями, боровшимися за престолонаследие, привела к взаимному уничтожению старой феодальной знати. Эта война (1455—1485) разгорелась между домом Ланкастеров, в гербе которых была алая роза, и Йоркским домом, в гербе которых была белая роза. Только Генрих VII Ланкастер, женившись на дочери Эдуарда IV Йоркского, соединил в своем гербе обе розы и тем самым примирил враждовавшие партии.

4.2.1.3. Рост Испании и Португалии

Пиренейский полуостров под владычеством арабов пережил в этот период время блестящего расцвета, особенно в X веке при халифе Абдаррахмане III. Была создана очень богатая, высокоразвитая и образованная страна. Но при его преемниках начались междоусобицы, и в XI веке Кордовский халифат распался на большое число независимых арабских государств. Пользуясь раздорами среди мусульман, христиане образовали несколько довольно крупных государств и в 1212 году соединенными силами нанесли мусульманам сильное поражение на юге полуострова, у города Навас де Толоса.

После разгрома мусульман на полуострове образовалось два больших государства — Кастилия и Арагон, а на западе продолжала существовать независимая Португалия, образовавшаяся еще в XII веке.

Во второй половине XV века, благодаря браку Фердинанда Арагонского с Изабеллой Кастильской, Арагон и Кастилия объединились в одно государство. Фердинанд и Изабелла вступили в борьбу с непослушной знатью своих государств. В этой борьбе они также опирались на города, которые формировали отряды, находившиеся под начальством королевских офицеров. Борьба с мусульманами сплотила нацию, но особое значение для успешной политики короля сыграла инквизиция, которая в Испании, по настоянию Фердинанда, подчинялась королю, а не папе римскому. Благодаря этому Фердинанд и Изабелла, которая имела равные права и возможности в управлении страной, сделали королевскую власть в Испании почти неограниченной. В 1492 году пал последний укрепленный мусульманский город Испании – Гранада, и на прекраснейшем арабском дворце Альгамбре был водружен серебряный крест. С падением Гранады закончилось владычество ислама на полуострове, и Испания, создавшая опытное и сильное войско и флот, стала к началу XVI века одним из самых сильных государств Европы.

Португалия, расположенная на западе Пиренейского полуострова, также значительно окрепла в Средневековье. В 1139 году Альфонс I принял королевский титул и начал создание независимого государства, а ко второй половине XIII века территориальное образование Португалии было закончено. В это же время португальские короли отменили привилегии духовенства и практически уничтожили зависимость их государства от римской церкви. Это произошло при короле Жуане I (1385—1433). В 1415 году португальцы захватили на африканском берегу крепость Сеуту, что дало им возможность контролировать западное побережье Африки.

Так, к концу средних веков Португалия стала большой торговой страной с развитой городской жизнью и сильной королевской властью.

4.2.2. ВОСТОК ВО ВРЕМЕНА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Классическое и позднее Средневековье стало временем агонии и смерти некогда могучей Византийской империи и временем смены власти на мусульманских территориях Передней Азии и Ближнего Востока.

4.2.2.1. Мусульманский Восток

К XI веку обширный Багдадский халифат потерял свою силу и распался на множество враждебных друг другу мусульманских государств. Внутренние смуты сделали его почти беззащитным. В это же время сельджукские огузы из Средней Азии продвинулись в Иран и Переднюю Азию, опустошая все на своем пути и свергая правящие там династии.

Название «турки-сельджуки» происходит от имени основателя династии султанов этого племени — Сельджука. Направляясь в Малую Азию, они в 1071 году нанесли в Армении (при Манцикерте) тяжелое поражение византийскому войску и взяли в плен византийского императора Романа Диогена. Это было роковое поражение Византии, после которого она уже навсегда потеряла Малую Азию.

Сельджуки захватили Ирак, Азербайджан и Армению, а после взятия Багдада и принятия их правителем султанского титула Сельджукская держава стала крупнейшей политической силой в Передней Азии. Но к концу XI века она распалась на множество эмиратов. В Малой Азии образовался Румский султанат со столицей в Иконии (румами на Востоке называли византийцев), отделились Сирийский, Иранский и др. султанаты. Во власти верховного сельджукского султана (Великого Сельджукида) остался только Хорасан с частью Средней Азии.

Крестовые походы нанесли Румскому султанату серьезные удары. Сельджукиды потеряли юго-восток Малой Азии, где в конце XI века сложилось Киликийское армянское государство, а нашествие монголов окончательно разрушило их султанат. После поражения, нанесенного монголами в 1243 году Румский султанат был разделен на части, и султан Кей-Хюсрев II стал платить дань монгольскому “великому хану”. В 1307 году Румский султанат окончательно распался на десять мелких, подчиненных монголам эмиратов.

В Северной Африке (ныне Тунис и Алжир) сложился исламский халифат Фатимидов, который вскоре завоевал Египет. Столица Фатимидов была перенесена во вновь построенный на реке Нил город — Каир. Победы крестоносцев в прибрежной полосе Сирии и захват норманнами Сицилии лишили Фатимидов господства на Средиземном море, а в 1171 году в результате военного переворота пал последний фатимидский халиф, и султаном стал Салах-ад-дин (в европейских источниках — Саладин). Он признал власть аббасидского халифа в Багдаде и вел очень успешные войны с крестоносцами, отняв у них Иерусалим и почти всю Палестину, а также захватив большую часть Сирии с Дамаском и Верхнюю Месопотамию. Однако после его смерти наследники разделили владения Салах-ад-дина. Вновь появились Египетское, Сирийское и другие государства.

Положение стран Восточного Средиземноморья (Египта, Сирии, Киликийской Армении) было довольно тяжелым, поскольку в XIII-XV веках они находились на перекрестке двух завоевательных движений: с Запада шли христиане-крестоносцы, с Востока — татаро-монголы. В XIII веке монгольские войска не раз занимали Сирию при поддержке крестоносцев, но в 1260 году мамлюкский султан Египта Бейбарс (1260—1277) разбил монгольские отряды, а затем, взяв у крестоносцев богатую Антиохию, положил конец Антиохийскому княжеству. Постепенно египетские мамлюки укрепились в Малой Азии, разгромили Киликийскую Армению, взяв в 1375 году ее горную столицу — Сис. Мамлюкские султаны в течение нескольких столетий были самой грозной силой Средиземноморья.

В XIV веке начался рост Османской империи. Осман, предводитель малоазиатских турок, дал свое имя династии и эмирату. Османы подчинили себе Никомидию и большое число греческих городов в Малой Азии и перешли к завоеваниям на Балканском полуострове. В Европе они завоевали почти всю Фракию и город Адрианополь, куда их султан — Мурад I перенес свою столицу. Сербы, болгары и венгры объединенными усилиями пытались остановить нашествие, но были наголову разбиты. В 1389 году в центре Сербского государства, на Косовом поле, османы разбили сербское ополчение и подчинили Сербию; через несколько лет турки взяли столицу Болгарии — Тырново, и вскоре вся болгарская территория вошла в состав Османской империи. Османы также завоевали почти всю Малую Азию, но на некоторое время рост их государства остановило нашествие Тимура (Тамерлана).

Султан Баязид I проиграл сражение при Анкаре в 1402 году и погиб в плену, но после смерти Тимура Османская империя вновь набрала силу. В 1444 году на берегу Черного моря, у Варны, они разбили объединенные силы крестоносцев, составленные из венгров, поляков и румын. Таким образом, падение Византии было предопределено. В 1453 году турки-османы взяли Константинополь, куда султан Мехмед II перенес свою столицу, переименовав ее в Истамбул (Стамбул).

Так росло могущество Османской империи.

4.2.2.2. Падение Византии

Последняя четверть XI века ознаменовалась политическим кризисом Византийского государства. В Константинополе шла ожесточенная борьба за власть: постоянные междоусобицы, государственные перевороты и братоубийства. Извне империю теснили норманны на западе, сельджуки - на юге и в Малой Азии, а с севера наступали печенеги. Но Византия сумела хитростью, дипломатической игрой и опытом сохранить свое влияние еще не менее чем на столетие.

На престол взошла династия Комнинов, когда в 1096 году на территории Византии появились крестоносцы, отмечая свой путь грабежами, пожарами и насилиями. Император Алексей I постарался скорее отправить крестоносцев в Малую Азию и с их помощью восстановить некоторые византийские владения в этих районах. Но в нарушение договора с Византией крестоносцы стали создавать в Палестине собственные государства в результате первых трех крестовых походов.

В 1198 году началась подготовка IV крестового похода. Крестоносцы уже находились в Венеции, откуда должны были отправиться на Восток, когда в Италию бежал сын свергнутого византийского императора Исаака Ангела — Алексей. Он щедрыми обещаниями убедил крестоносцев помочь ему вернуть византийскую корону. В 1203 году крестоносцы изменили свой маршрут и начали штурм Константинополя. Столица Византийской империи, раздираемая распрями, пала. Три дня продолжались грабежи и разгром Константинополя. При этом погибло огромное количество бесценных памятников искусства, были разграблены библиотеки, уничтожены рукописи. Ни церкви, ни частная собственность не избежали разгрома. Даже храм святой Софии был безжалостно ограблен. От этого удара Византия уже не смогла оправиться.

На месте Византии с центром в Константинополе образовалась Латинская империя, или, как ее в то время называли, Романия, и ее первым императором стал Балдуин Фландрский. Территорию бывшей Византии поделили на ряд латинских владений: Французское княжество, Афинское и др. Во всех этих владениях насильственно вводилось богослужение западного образца.

Латинская империя не отличалась прочностью. Центральная власть была слаба, поэтому очень скоро (через 57 лет) греки свергли “латинское иго”. Они сплотились вокруг Никеи, где правили наследники византийского престола, и в 1261 году опытный полководец и хитрый дипломат Михаил VIII Палеолог завоевал Константинополь и восстановил Византийскую империю. В Константинополе воцарилась последняя династия Палеологов.

Византия оказалась слишком слабой, чтобы противостоять нападению врагов. Главным опасным врагом стали турки. Чтобы защищать империю, Палеологи часто искали союза с папой римским, обещая обеспечить воссоединение церквей. Но попытки создания таких уний (Лионская 1274 г. и Флорентийская 1439 г.) ни к чему ни привели. Византия потеряла к середине XV века практически все свои территории, которые были захвачены Османской империей. Константинополь оказался в кольце врагов, и в 1453 году город пал под натиском турок. Три дня продолжалось его безжалостное разграбление. Турки ворвались в храм святой Софии, где беспощадно убивали укрывшихся там греков без различия пола и возраста, и только вмешательство Мехмеда II предотвратило полное разрушение храма: султан торжественно въехал в Константинополь на белом коне, вступил в храм св. Софии, совершил в нем мусульманскую молитву и велел вместо креста водрузить на купол изображение полумесяца. Так св. София превратилась в мечеть.

Последний византийский император Константин XI мужественно сражался с турками, как простой воин, и погиб в схватке. Враги отыскали его тело и погребли с большим почетом, а голову выставили на колонне напротив дворца. Мехмед приказал зажечь на его могиле неугасимую лампаду.

Западноевропейский флот, прибывший на помощь через два дня, узнав печальную весть о захвате Константинополя, удалился обратно. Так окончательно прекратила свое существование Византийская империя, а ее место заняла Османская империя с зеленым знаменем пророка Мухаммеда.

4.2.3. АЗИАТСКАЯ УГРОЗА

Историю средневекового христианства невозможно понять, не учитывая угрозы азиатского нашествия и не принимая во внимание появление во времена позднего Средневековья третьего региона глобальных мировых событий. Если во времена античности история христианства сосредоточивалась вокруг Средиземного моря, а во времена раннего Средневековья она распалась на два различных региона — Европа (Западная, Северная и Центральная) и Юго-Восток (включая Северную Африку), то во времена позднего Средневековья в полный голос о себе заявил азиатский регион. Христианство в нем занимало еще слабые позиции, но его политическое влияние невозможно переоценить.

4.2.3.1. Монгольская держава: покорение Китая и Азии

Монгольское государство сложилось в степях Центральной Азии в начале XIII века из многочисленных тюрко-монгольских племен, которых соседние народы называли татарами, хотя в узком смысле слова татары — название только одного племенного союза.

Основателем монгольского государства стал Темучин (Темуджин), принявший имя Чингисхана (Великого хана) на съезде (хурале) всех племенных вождей в 1202 году после длительных междоусобных войн. Чингисхан укрепил центральную власть и упорядочил жизнь всех племен, создав военизированную империю с жестоким порядком, где каждый мужчина считался воином, а все мужское население было разбито на десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч (тумены). Источником существования и могущества этого государства служили завоевания, поэтому, когда закончились внутренние войны, татаро-монголы встали на путь бесконечных захватнических войн. С 20-х годов XIII столетия появилось официальное объединяющее название всех этих племен — монголы, хотя русские и другие средневековые авторы по-прежнему называли их татарами.

В 1211 году Чингисхан начал войну против Северного Китая (государства Цзинь), быстро разгромил его и занял столицу — Яньцзинь (совр. Пекин). После этого монгольские войска двинулись в Среднюю Азию, завоевав Бухару, Самарканд, а вскоре и все государство Хорезмшахов. К 1221 году Средняя Азия из цветущей страны с высокоразвитым хозяйством и культурой превратилась в выжженную пустыню.

В это же время часть монгольских войск вторглась в Грузию, Азербайджан и, пройдя через Северный Кавказ, вошла в южнорусские степи, грабя и уничтожая все на своем пути. Татаро-монголы заняли Северный Крым и после разгрома русских князей на реке Калке двинулись на северо-восток против волжских болгар. Так начались татаро-монгольские завоевания в Европе.

После смерти Чингисхана в 1225 году все завоеванные татаро-монголами земли были разделены на четыре улуса между его сыновьями, которые продолжали политику завоеваний как на Востоке, так и на Западе.

Татаро-монголы вторглись в Иран, оттуда прошли в Междуречье и в 1258 году они взяли Багдад, после чего прекратилась последняя династия халифов — Аббасидов, сохранявших до этого времени исключительно формальную духовную власть. Другая часть монгольского войска продолжала покорение Китая. Войска внука Чингисхана — Бату (на Руси прозванного Батыем) начали поход на земли Юго-Восточной Европы и Руси. За 1236—1238 годы были захвачены и разграблены Рязань, Коломна, Москва, Суздаль, Ростов, Ярославль, Торжок и Владимир, а зимой 1239 года завоеватели вторглись в южнорусские земли и разграбили Киев. В 1241 году татаро-монголы двумя группами начали новый поход на Венгрию и Польшу. Нанеся поражение польским и немецким князьям близ Лигницы, монголы опустошили Польшу, Силезию, а другая их часть, пройдя Венгрию, дошла до Венеции.

Обширные завоеванные земли в Восточной Европе оказались в составе улуса Бату (Батыя). Он простирался на запад от Иртыша и включал Урал, Поволжье, Крым, Поднестровье, почти все русские земли, Северный Кавказ, а на юго-востоке — Хорезм с нижним течением Сырдарьи. Владения хана Батыя вошли в историю под названием “Золотая Орда”. Ее господство продолжалось два с половиною века.

На Востоке к концу XIII века татаро-монголы покорили весь Китай, вплоть до самых южных его границ, Корею и даже делались попытки покорить Японию. В XIV-XV веках держава Чингизидов начала распадаться на ряд самостоятельных государств; особенно этому способствовало принятие ислама тремя западными улусами на рубеже XIV века. С этого времени ханы этих государств даже номинально перестали признавать власть Великого хана, резиденция которого находилась в Пекине, ставшего для них “неверным”.

4.2.3.2. Тимур и тимуриды

В 60-х годах XIV столетия одно из среднеазиатских государств Чингизидов стало значительно усиливаться и приобретать всемирно-историческое значение. Во главе государства встал один из эмиров — Тимур, которого в Европе знали как Тамерлана (от Тимур-ленг, т.е. Тимур-хромец).

Придя к власти в Самарканде и прилежащих районах, Тимур, не будучи прямым потомком Чингисхана, стал управлять страной через марионеточных ханов, удовлетворяясь титулом великого эмира.

С 1388 года началось эпоха новых жестоких завоевательных войн наподобие войн самого Чингисхана. Тимур покорил богатый Хорезм, разрушил Ургенч, разгромил Золотую Орду. В 1392 году он вторгся в Закавказье, покорил Армению, Азербайджан, Грузию, прошел в Крым и разгромил его. Потом он достиг до столицы Золотой Орды — города Сарая, одного из прекраснейших городов того времени, и полностью разрушил его. Государство Тимура простиралось от Черного и Каспийского морей до Персидского залива и Аравийского моря, а на Востоке он подчинил Северную Индию, где разгромил Дели и дошел до устья Ганга.

Его походы не напрасно внушали ужас и в Европе, и в Азии. Он отличался невероятной жестокостью, например в окрестностях Дели Тимур обезглавил 100 000 мирных жителей просто так, для устрашения местного населения. И при этом он очень любил науку, поэзию, хотя сам оставался неграмотным. В его столице — Самарканде — работали тысячи ремесленников, художников и ученых, превративших этот город в центр научной и культурной жизни. После смерти Тимура в 1405 году его державой стали управлять его наследники — Тимуриды, при которых она снова распалась на ряд независимых и враждующих между собой государств.

4.2.4. СЛАВЯНСКИЙ МИР

Средние века стали временем роста и влияния славянских государств, которые в борьбе с турками (южные славяне) и с монголо-татарами (восточные славяне) окрепли и превратились в силу, способную существенно влиять на мировые процессы.

4.2.4.1. Южные и западные славяне

В XII веке на Балканском полуострове появилось два сильных, но не долго просуществовавших славянских царства: Второе Болгарское и Сербское.

4.2.4.1.1. Второе Болгарское царство

Второе Болгарское царство образовалось в последней четверти XII века на месте покоренного Византией в XI веке Первого Болгарского царства. Превратившись в византийские провинции, болгарские области не забыли о своей прежней независимости, и когда в 1185 году в Константинополе произошел переворот, свергнувший династию Комнинов и возведший на престол дом Ангелов, два брата Асень и Петр подняли в Болгарии восстание. С 1186 года болгарские области отделились от Византии, в результате чего возникло Второе Болгарское царство со столицей в Тырново.

Сначала византийцы, а после падения Константинополя — во время IV крестового похода — войска Латинской империи пытались захватить болгарские земли, но болгары во главе со своим царем Калояном (1197—1207), а позже с его преемником Иваном Асенем II (1218—1241) сумели одолеть всех противников и завладеть Варной, всей Фракией, а чуть позже, — всей Македонией вплоть до Фессалоник. К середине XIII века. Болгарское царство стало самым сильным государством Балканского полуострова, однако после Ивана Асеня II царство начало делиться на уделы, которые стали враждовать друг с другом, что ослабило его и позволило возвыситься другому славянскому государству — Сербскому. В конце XIV века (1393—1398) Болгария пала под натиском османских турок.

4.2.4.1.2. Сербское царство

Сербия во многом повторила болгарский опыт. К середине XII века Сербия уже имеет все элементы государственности. Стефан Неманя (1159—1195) первым объединил все сербские земли и был провозглашен “великим жупаном”. Его сын — Стефан Первовенчанный (1196—1224) пытался наладить отношения с Римом и был коронован папским легатом, но вскоре Сербия снова стала ориентироваться на Восток и Византию. После ослабления Болгарского царства и падения Латинской империи в 1261 году роль ведущего государства на Балканах перешла к Сербии, которая достигла своего расцвета при короле Стефане Душане (1331—1355). В это время в Сербское государство входила также Босния, Герцоговина, Албания, Македония, часть Фракии, и сам Стефан мечтал о завоевании Византии и образовании греко-сербской державы. Он уже был провозглашен царем сербов и греков и готовил поход на Константинополь, но его смерть, а позже османское нашествие остановили грандиозные планы сербов.

Таким образом, потерпела неудачу третья (после двух болгарских) попытка образовать на Балканах могущественное славянское государство.

4.2.4.1.3. Западнославянские государства

Средневековье в Чехии — период феодальной раздробленности и борьбы против немцев и поляков, хотя немецкое влияние здесь почти не ослабевало. Чешское государство объединилось только в начале XIII века. Оно сплотилось благодаря борьбе с татаро-монголами, которых сумел остановить чешский король Вацлав I (1230—1253), однако наибольшей силы оно достигло при Пржемысле Отакаре II (1253—1278) и его преемнике Вацлаве II (1278—1305). И хотя Чехия формально подчинялась германским императорам, Габсбурги при Вацлаве II вынуждены были согласиться на объединение Чехии и Польши в одно государство.

В XIV—XV веке Чешское государство стало играть значительную роль в Западной Европе. В 1347 году чешский король Карл (1346—1378) стал императором “Священной Римской империи” под именем Карл IV, что значительно усилило роль Чехии.

После расправы с Яном Гусом в Чехии и Моравии начались гуситские войны. Император Сигизмунд во главе 100-тысячной армии крестоносцев начал войну с гуситами и потерпел поражение в 1420 году. Но к 1434 году табориты в результате внутренних расколов потерпели полное поражение, хотя в 1485 году был найден политический компромисс между римской церковью и чешскими реформаторами, дающий свободу и тем и другим.

Рост Польского государства начинается с Казимира I Восстановителя (1039—1058) и с его сына — Болеслава II Смелого (1058—1079), которые объединили польские земли в борьбе с Германской империей. При преемниках Болеслава Польша усилилась настолько, что включала в себя земли Западного и Восточного Поморья, но потом произошло разделение на мелкие уделы, князья которых уже не могли противостоять ни германцам, ни татаро-монголам.

Второй подъем единого Польского государства начался в XIV веке в связи с агрессией Тевтонского ордена. В 1385 году в Креве (замок недалеко от Вильно, совр. Вильнюс) была заключена польско-литовская уния, ставшая возможной благодаря браку польской принцессы Ядвиги с литовским князем Ягайло, который стал править объединенной Польшей под именем Владислава II (1386—1434). Союз Польши и Литвы вылился в экспансию на Восток. Поляки захватили Галицкую Русь и другие украинские земли.

В 1409 году вспыхнула так называемая Великая война между Тевтонским орденом и Польско-Литовским государством. Решающая Грюнвальдская битва, в которой против тевтонцев сражались польские и литовские королевские войска, а также отряды русских, чехов и татар, произошла в 1410 году и закончилась полным поражением тевтонцев. Особо отличились в начале сражения смоленские отряды. Поражение крестоносцев положило конец начатой в ХII веке германской агрессии на Восток, против славян, вошедшей в историю под названием “натиск на Восток” (Drang nach Osten).

В XIV веке Польша совместно с Венгрией начала борьбу против турок. В 1443 и 1444 годах союзникам сопутствовала удача, но в ноябре 1444 года под Варной турки-османы одержали блестящую победу, после чего польско-венгерская уния распалась, а уния с Литвой возобновилась. В 1454 году начинается новая война Польши с Тевтонским орденом, которая снова заканчивается победой Польского государства. К концу XV века Польша, во владение которой перешли чешский и венгерский престолы, стала одним из могущественных государств Европы.

4.2.4.2. Русь: переход от Киева к Москве

После смерти Ярослава Мудрого (1054) и раздела им Руси на пять уделов начался период раздробленности и княжеских междоусобиц, которые усугублялись борьбой со степными кочевниками. Киевское княжество, как и другие юго-восточные земли (Переяславское, Черниговское, Новгород-Северское княжества), оторванное кочевниками от магистральных торговых путей и наиболее уязвимое для их непрерывных набегов, утратило свое былое главенствующее значение и начало приходить в упадок.

В начале XIII века возвысились два новых политических, экономических и культурных центра восточных славян: Северо-Восточный (Ростово-Суздальское, а позже Владимирское княжество) во главе с Андреем Боголюбским (1157—1174) и Всеволодом Большое Гнездо (1177—1212) и Юго-Западный (Галицко-Волынское княжество) во главе с Романом Мстиславовичем (1199—1205) и его сыном Даниилом Галицким (1211—1264). Но разделенность и несогласие князей между собой ослабили Русь и сделали ее легкой добычей татаро-монгольских орд под руководством хана Батыя.

После походов Батыя в 1237—1241 годах началась эпоха татаро-монгольского ига. В 1240 году пал Киев, и почти все княжества (кроме Полоцкого и Турово-Пинского) подчинились Орде. Положение осложнилось также наступлением ливонских рыцарей в Прибалтике. В 1240 году 20-летний новгородский князь Александр Ярославич разгромил войско шведских рыцарей, высадившихся в устье реки Невы, за что получил почетное прозвище Невский, а в 1242 году русские во главе с молодым князем одержали еще одну победу над немецкими рыцарями на Чудском озере (Ледовое побоище). Эти победы остановили продвижение немцев в Прибалтике, однако на востоке Русь полностью покорилась татарщине, и русские князья должны были приезжать в Орду за ярлыками (грамотами), подтверждающими их право на княжение в собственном уделе. Князья в борьбе друг с другом часто звали на помощь татаро-монголов, которые грабили и разоряли страну. В 1259 году татаро-монголы окончательно покорили также Галицко-Волынскую Русь.

В XIV веке началось объединение русских земель вокруг Москвы благодаря выгодному стратегическому положению города и росту влияния в Орде московского князя Юрия Даниловича. Но особенно заметной стала централизация Руси в княжение его брата — Ивана Калиты (1325—1340), который, используя татаро-монгольские силы, жестоко подавил других удельных князей. К концу 70-х годов XIV века Золотая Орда стала требовать новой, дополнительной дани, и один из ее полководцев — Мамай выступил с новым походом на Русь, но в 1380 году великий князь Дмитрий Иванович разгромил татар в битве на Куликовом поле у реки Дон, за что и получил прозвище Донской. И хотя реальные результаты Куликовской битвы оказались ничтожными, моральное значение русской победы было велико. Фактически русские войска в этом сражении выступали на стороне руководства Орды, ибо Мамай был одним из мятежников, пытавшийся захватить власть в Золотой Орде. Его разгромили русские полки, а потом — войска хана Тохтамыша в Феодосии.

К концу XIV века Русское государство во главе с московским князем присоединило к себе Нижегородское княжество, Двинскую землю и многие другие территории. Золотая Орда в это время потерпела поражение от армии Тимура и потеряла свою силу, но и на Руси почти весь XV век прошел в непрерывной междоусобной борьбе. Политическое объединение северо-восточных русских земель завершилось при Иване III (1462—1505).

В 1480 году произошло окончательное освобождение от татарского ига, которое длилось почти 250 лет. Ко времени Ивана III относится создание Московского централизованного государства с развитым государственным аппаратом управления, постоянно действующей боярской думой, хорошо организованной армией, имеющей на вооружении огнестрельное оружие, органами финансового управления, гербом и жезлом самодержца. Большую роль в повышении международного престижа Московского княжества сыграл брак Ивана III с Софьей Палеолог. В результате этого брака московский князь приобрел права на византийский престол, а тем более эти права имел их сын — Василий I (1505—1533).

Юго-западные земли бывшей Киевской Руси, в том числе города Киев, Смоленск, Витебск, Галич, Владимир-Волынский, Львов, Житомир, Минск, Пинск, Туров, Полоцк, Чернигов, Брянск, Гомель и другие, находились на территории Польско-литовского государства, но Иван III именовал себя государем всея Руси, а не только Московии, подчеркивая права на южные земли. Так начала формироваться Российская империя.

4.3. ЦЕРКОВНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА

История средневековой Церкви неразрывно связана с политической историей государств. В этот период христианство как восточное, так и западное, как официальное, так и неофициальное не мыслило себя в отрыве от политики, экономики, культуры и общественной жизни.

Фактически все сферы жизни средневекового общества были взаимосвязаны, корпоративность феодальных институтов распространялась на все средневековые объединения (цеха, братства, ордена, гильдии, средневековые университеты, городские коммуны). Целостность средневекового общества и сословно-корпоративная закрепленность каждого его члена упрощенно описывалась так: крестьяне работали, чтобы прокормить всех, феодалы и рыцари воевали, чтобы защитить всех, а монахи и священники молились, чтобы Бог простил грехи всех.

Именно поэтому, описывая историю средневекового христианства, приходится так много внимания уделять политической сфере.

4.3.1. ПАПСТВО И ЕВРОПЕЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО

Папство как институт руководства Западной церкви (восточные христиане называли ее латинской) обладало большой светской властью. Поэтому это время часто называют “Зенит средневекового папства”. Этому особенно способствовали усилия двух великих пап того периода — Григория VII и Иннокентия III.

4.3.1.1. Рост папского могущества

Кардинала Гильдебранда избрали папой в 1073 году под именем Григорий VII (1073–1085). Он уже давно служил римскому престолу и при предыдущих папах оказывал очень сильное влияние на политику церкви. Его идеал состоял в победе теократии, при которой светская и духовная власть должны были принадлежать папе римскому. Для достижения этой цели он решил направить все силы на упразднение светской инвеституры, т. е. системы, при которой служители церкви рукополагались и получали символы своей власти от местного феодального сеньора — мирянина. Сущность борьбы заключалась в достижении независимости церкви от гражданской власти. С другой стороны, он предпринял ожесточенную борьбу за наведение порядка внутри самой церкви, в первую очередь за очищение церкви от симонии, т. е. от продажи духовных должностей за деньги, а также за укрепление целибата (безбрачия) духовенства.

Особенно горячая борьба развернулась вокруг инвеституры в Германии, где правил император Генрих IV (1056–1106). Император назначал на церковные должности тех людей, которых он считал нужным, а Григорий VII пытался этому противостоять. Дело дошло до открытой борьбы. Папа римский отлучил императора, а князей и герцогов освободил от вассальной присяги, что послужило поводом к открытому выступлению знати против своего императора, но Генрих сумел притворным покаянием вернуть себе власть, расправиться со своими противниками в Германии и покорить Рим, несмотря на вторичное отлучение. Папе пришлось бежать из Рима и искать помощи у норманнов. Борьба продолжалась. В Риме был избран антипапа, и начался довольно длительный церковный раскол. Аналогичная война развернулась и в Англии, где норманнские завоеватели также назначали на церковные должности своих ставленников.

После долгого противостояния между церковью и государством был выработан компромисс, получивший название в Англии «Лондонский конкордат» (1107 г.), а в Германии — «Вормсский конкордат» (1122 г.), согласно которому духовенство избирало епископов, а император мог дать епископу землю или не дать ее, т. е. утверждать его в правах феодального сеньора. Вновь избранный епископ обязывался дать клятву верности императору. В 1123 году в Латеранском дворце Рима был созван первый западный вселенский собор, который торжественно утвердил конкордаты с государством и уладил все споры.

Наибольшую политическую власть приобрел папа Иннокентий III (1198–1216), которого считают самым могущественным папой за всю историю церкви. Он бросил вызов императорской династии Гогенштауфенов в Германии, вмешавшись в спор о престолонаследовании и поддерживая императора Фридриха II (1212–1250). Во Франции папа продемонстрировал свою власть над могущественным королем Филиппом II (1180–1223), наложив на страну интердикт, т. е. запрет на проведение практически всех богослужений на территории Франции в 1200 году, за то, что Филипп хотел развестись со своей законной женой, принцессой Ингеборг из Дании, и жениться на любовнице Агнессе. Филиппу пришлось повиноваться папе.

Иннокентий также одержал победу в конфликте с английским королем Иоанном Безземельным (1199–1216) в споре об инвеституре архиепископа Кентерберийского. Когда в 1208 году Иоанн отказался признать епископа Англии, назначенного Иннокентием, на страну был наложен интердикт. После пяти лет упорной борьбы Иоанну пришлось сдаться, отдав Англию папству и снова приняв ее из рук папы как свою феодальную вотчину, хотя король выказал скорее моральное, чем реальное повиновение.

Иннокентий также стал организатором печально известного IV крестового похода, который неожиданно даже для него закончился падением Константинополя и установлением Латинской империи в Византии. В 1209 году он также провозгласил крестовый поход против еретиков — альбигойцев (или катаров), живших на юге Франции, который перерос в кровавую резню, стоившую жизни многим тысячам людей.

Понтификат Иннокентия III, длившийся восемнадцать с половиной лет, стал временем подъема, реформирования и укрепления папства, которое превратилось в огромную политическую силу. Но его преемники — папы XIII века — не сумели удержать римский престол на высоте. Снова развилась симония, моральное состояние духовенства пало очень низко, и хотя формально казалось, что папы этого периода обладали верховной властью, последний папа XIII века — Бонифаций VIII (1294–1303) привел папскую власть к полному упадку.

4.3.1.2. Авиньонское пленение пап. Великий западный раскол

Светская власть неоднократно унижала Бонифация VIII. Короли Англии (Эдуард I, 1272–1307) и Франции (Филипп IV, 1285–1314) обложили духовенство своих стран налогами, одновременно запретив вывоз золота из страны, что нанесло чувствительный удар папской казне, пополнявшейся во многом из этих стран по церковным каналам. В ответ на это Бонифаций выступил с резкой буллой, но государственная власть одержала победу в этом споре, и папа вынужден был с этим согласиться. После ряда конфликтов с Филиппом IV Бонифация даже арестовали и посадили в тюрьму. Недолгое противостояние между папским престолом и французским двором привело к тому, что папой в конце концов избрали друга Филиппа IV — француза Раймона Бертрана, известного как Климент V (1305–1314), который перенес резиденцию пап в Авиньон, город на французской границе, находящийся в сфере влияния короля Франции.

Переход папского престола из Рима в Авиньон в 1309 году стал началом периода, вошедшего в историю как “Авиньонское (или вавилонское) пленение пап”. Оно продолжалось в течение 70 лет. За это время в Авиньоне сменилось семь пап, и все они были французы. Папство полностью утратило светскую власть, находясь в полном подчинении французских королей. Также резко упало моральное и духовное влияние папства, которое оно обрело при Иннокентии III. За это время в папство проникло много новых злоупотреблений, особенно взяточничество и так называемый непотизм, т. е. покровительство родственникам и незаконнорожденным детям и назначение их на все ключевые посты.

В 1377 году папа Григорий XI (1329–1378) в условиях Столетней войны, когда Французское королевство оказалось на грани полного краха, решил вернуться в Рим, чтобы восстановить былой престиж папства. После его смерти кардиналы под давлением римских жителей избрали папой итальянца Урбана VI (1378–1389), но из-за его скверного характера и недостойного, агрессивного поведения те же кардиналы, под разными предлогами уехав из Рима, собрались в Авиньоне и объявили выборы Урбана VI недействительными. Они избрали нового папу — Климента VII (1378–1394), который оставил свою резиденцию в Авиньоне.

Таким образом, в Европе появилось два папы, которые провозглашали себя истинными преемниками св. Петра и произносили постоянные анафемы на противника и на всех тех, кто его поддерживал. Страны Европы также разделились на два лагеря. Франция, Австрия и Южная Италия поддерживали Авиньонского папу. Англия, Северная Италия и Германия поддерживали папу в Риме.

Смерть Урбана VI, как и позже Климента VII, не принесла разрядки. Начался раскол латинской церкви, вошедший в историю как “Великий Западный раскол”. Он продолжался в течение почти 40 лет (1378–1417) и ясно продемонстрировал глубину падения папского престола.

Все эти годы церковное сознание пыталось найти пути к примирению враждующих сторон, однако папа ни одной, ни другой стороны не желали идти на уступки. Символичной иллюстрацией тупиковости ситуации может стать отказ двух пап встретиться друг с другом в январе 1408 года, хотя их разделяло всего 15 километров. В начале XV века ведущие богословы Парижского университета стали официально требовать собора, который смог бы решить вопрос правомочности притязаний каждого папы на власть.

Собор, на который возлагали так много надежд, состоялся в г. Пизе весной 1409 года. На этом довольно представительном собрании кардиналы обеих сторон пригласили пап, и когда те ответили отказом, их низложили. С одобрения всего собора был избран новый папа. Однако положение дел от этого только ухудшилось, так как теперь вместо двух появилось три папы, каждый из которых считал только себя истинным.

Раскол был преодолен на Констанцском соборе (1414–1418). Собор в швейцарском городе Констанце стал самым представительным форумом латинской церкви. Современные собору источники утверждают, что на нем присутствовало 18 000 служителей церкви и около 150 000 гостей (хотя эти цифры считаются завышенными). Собору удалось отстранить всех трех пап и избрать вместо них другого папу — Мартина V (1417–1431). После этого состоялось еще несколько соборов (в Базеле, а потом во Франции), но вскоре папам вновь удалось восстановить принцип примата папства над соборами, и движение концилиаризма (т. е. решение церковных проблем на поместных соборах) захлебнулось. Флорентийский собор принял декларацию, в которой утверждалось верховенство папы над собором. После 1449 года вся Западная церковь снова оказалась под контролем пап, однако прежнего политического влияния на государства Европы папство уже не имело.

4.3.2. КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ И МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Христианство Средневековья отмечено крестовыми походами. Следует помнить, что крестовые походы были религиозными войнами, поскольку рыцари с нашитыми на одежду крестами шли в бой, прежде всего, за религиозные идеи, хотя многим из них не чужды были личная выгода или политические интересы. С 1095 по 1291 год предпринимались крестовые походы против мусульман в Европе и Азии, а также против еретиков. Несомненно, что они предпринимались на волне высокого духовного порыва и попыток защитить или распространить христианство мечом. Если цель и духовный накал этого движения оправданы, то способ достижения цели диаметрально противоположен христианству.

4.3.2.1. Первый крестовый поход

Одной из важнейших, хотя и чисто внешней причиной крестовых походов, стало притеснение христианских паломников, приходивших в Палестину поклониться святым местам.

С середины XI века Палестина оказалась в руках турок-сельджуков, которые, будучи менее просвещенными и более воинственными по сравнению с арабами, проявляли нетерпимость к христианству. Они грабили и убивали паломников. Кроме того, присутствие мусульман в Испании и мусульманская агрессия в Сицилии подогревали ненависть к исламу. Если прибавить к этому политические и экономические причины, то станет ясно, почему крестовые походы приняли такой грандиозный размах.

Первый крестовый поход начался в 1096 году по инициативе папы Урбана II (1088–1099). И хотя поводом для военного выступления послужила просьба о помощи византийского императора Алексея I (1081–1118), главной идеей всех призывов и проповедей Урбана было освобождение Иерусалима от неверных. В ответ на призыв папы Урбана в г. Клермоне (Франция), где проходил собор Западной церкви, толпа знати, князей, епископов и простого народа стала восторженно кричать: “Dieux le volt” (такова Божья воля). Этот возглас стал боевым кличем крестоносцев.

Папа Урбан объявил, что все, принявшие участие в этом походе, получат полное прощение грехов, будут освобождены от уплаты налогов, заключенные получат свободу, а приговоренные к смертной казни будут помилованы у Гроба Господня в Палестине. Такое соединение военной авантюры и религиозного порыва подняло в поход не менее миллиона человек.

Такого движения людей Европа не помнила со времен варварского нашествия. Для снаряжения войска, обеспечения его всем необходимым, выбора маршрута и т. д. требовалось время, но люди не хотели ждать. Массы простолюдинов, вдохновленные проповедями двух монахов — Петра Пустынника из Амьена и Вальтера Голяка, немедленно отправились в путь. Известно, что в этой первой группе крестоносцев на более чем 12 тысяч человек приходилось только 8 рыцарей. Ясно, что они занимались в основном грабежом и насилием, и вполне закономерно, что, придя в Малую Азию, они были полностью разбиты турками.

Позже в Палестину двинулись феодальные ополчения из Франции, Италии и других стран. Но хотя их действия раздельны и несогласованны, летом 1099 года они все же захватили Иерусалим. Некоторые свидетели вспоминали, что по улицам текли реки крови высотой по щиколотку; все защитники города были перебиты, крестоносцы казнили еще 70 тысяч мусульманских жителей, а всех евреев согнали в синагогу и подожгли здание. Иерусалим и прилегающие территории были объединены в Иерусалимское королевство, а вскоре в Палестине возникло еще несколько государств крестоносцев (со столицами в городах Антиохия, Эдесса, Триполи). Таким образом, религиозная цель I крестового похода была достигнута, и большинство крестоносцев вернулись домой.

4.3.2.2. Крестовые походы XII-XIII веков

В 1144 году мусульманам удалось завоевать Эдессу. Это послужило поводом ко II крестовому походу, вдохновителем которого стал известный мистик Бернар Клервоский. Поход возглавили германский император Конрад III и французский король Людвик VII. Поход начался в 1147 году и закончился полной неудачей крестоносцев. Постоянное соперничество военачальников и мелкие схватки на пути к Иерусалиму привели к тому, что до цели дошло только 10% войска. Мусульмане перешли в наступление, и вскоре египетский султан Саладин, объединивший под своей властью Египет и Сирию, в 1187 году разгромил христианское войско у Тивериадского озера и захватил всю Палестину, включая Иерусалим. Однако, в отличие от захвата Иерусалима христианами 88 лет назад, Саладин отпустил на свободу практически всех из 60 тыс. христиан, захваченных им в плен.

Известие о потере Иерусалима привело к III крестовому походу, получившему название “королевского”. В нем принимали участие три западноевропейских государя: Фридрих I Барбаросса (Германия), Филипп II Август (Франция) и Ричард I Львиное Сердце (Англия). Но и этот, блестящий по подготовке поход закончился довольно плачевно из-за зависти, соперничества и несогласованности действий монархов. В 1190 году при переправе через речку в Малой Азии утонул ветеран II крестового похода 70-летний Фридрих I, и только несколько тысяч человек из его стотысячного войска достигли Иерусалима. Филипп вынужден был вернуться во Францию из-за лихорадки, а Ричард не сумел добиться победы, однако он подписал с Саладином соглашение, по которому христианские паломники могли посещать Иерусалим, хотя сам город оставался под мусульманским правлением.

В IV крестовом походе никто из королей не участвовал, и хотя его вдохновителем стал папа римский Иннокентий III, поход носил не религиозный, а захватнический характер. Главным деятелем похода стал венецианский герцог Энрико Дандоло, заботившийся исключительно о торговом могуществе Венеции.

Поход начался с завоевания города Зары на побережье Адриатического моря, принадлежавшего венгерскому королю, который, в свою очередь, также принял крест и готовился к участию в походе. Затем, по просьбе византийского царевича Алексея Ангела, крестоносцы двинулись на Константинополь, взяли его и разграбили самым чудовищным образом. Так бесславно завершился IV крестовый поход, участники которого даже не подошли к Святой земле.

В XIII веке состоялось еще несколько отдельных крестовых походов: в 1217–1221 годах — против египетского города Дамьетты, в 1227–1229 годах — против Палестины под предводительством германского императора Фридриха II, в 1244–1254 годах против египтян под предводительством короля Франции — Людовика IX, и ряд других, более мелких походов. Почти все они заканчивались либо неудачами, либо временными успехами. Наиболее трагичным крестовым походом XIII века стал поход детей. В 1212 году двое подростков — Стефан и Николай стали проповедовать, что только невинные дети могут сделать то, что не могли совершить их грешные родители. Они собрали около 30 000 мальчиков в возрасте 12-13 лет и начали крестовый поход, несмотря на запрет короля Филиппа II. Они дошли до Марселя, где их согласились перевезти в Сирию на семи судах, но оказалось, что корабельщики были продавцами рабов для мусульман. Два корабля разбились в пути, а остальные благополучно прибыли в Египет, где все дети были проданы в рабство. Подобной же полной катастрофой закончился крестовый поход детей из Германии.

К концу XIII века практически все христианские владения в Палестине были потеряны. В 1270 году французский король Людовик IХ Святой выступил в последний крестовый поход, но и он сам, и большая часть его войска погибли от чумы, а в 1291 году пал последний западный оплот на побережье Палестины — г. Акра. Так закончилась эпоха крестовых походов.

4.3.2.3. Миссионерская деятельность

Распространение христианства в этот период проходило главным образом насильственно, в виде так называемых “миссионерских войн”, поэтому миссионерской в библейском смысле слова эту деятельность вообще нельзя назвать. Собственно, крестовые походы против мусульман и еретиков, как религиозные войны были логически подготовлены миссионерской деятельностью раннего Средневековья, которая тоже была насильственной, однако проходила не в “прямом”, как в эту эпоху, а в “косвенном” виде.

Уже в период воцарившейся церкви после Константина Великого, а тем более после активной миссии Григория Великого, спасение стали рассматривать не в антропологическом аспекте (как спасение человеческой души через личное принятие Христа), а в экклесиологическом — как спасение, получаемое при вхождении человека в Церковь Христову. При этом под Церковью на Западе понималась католическая церковь, а на Востоке — православная. Такое смещение богословских акцентов сопровождалось практической деятельностью, при которой покорение язычников рассматривалось как основа для последующей миссионерской деятельности под защитой христианского правителя. Язычники при этом редко сопротивлялись после завоевания или перехода их вождя (князя) в христианство. Иной характер приобрели “прямые миссионерские войны”, которые стали практиковаться в период классического Средневековья.

Богословы Западной церкви, готовившие почву для крестовых походов, считали, что в справедливой войне, где одна сторона сражается за свет, а другая за тьму, можно безнаказанно убивать. По убеждению Манегольда Лаутенбахского, христианин, убивающий язычника, еретика или отступника, не только не навлекает на себя вину, но даже заслуживает благословение Божье. Тщательно разработанное богословие “миссионерской войны” можно найти у Ансельма Луккийского, идеи которого послужили теоретическим обоснованием крестовых походов. Он рассматривал действия против нечестивцев не как преследование, а как выражение любви, и требовал отказываться от мести над поверженным врагом, не допуская выражения радости по поводу одержанной победы. И хотя официально крестовые походы никогда не рассматривались их организаторами как средство для распространения христианства, простые люди воспринимали их именно так. Они с восторгом шли на смерть, желая распространить истинную веру среди мусульман или горя желанием вернуть еретиков в лоно матери-церкви (как в случае крестового похода против альбигойских “еретиков” в Южной Франции).

Все же церковные деятели понимали, что только военными средствами христианство распространить невозможно. Поэтому многие монахи как Западной, так и Восточной церкви отправлялись в мусульманские области с целью евангелизации. Даже знаменитый Франциск Ассизский отправился в 1219 году к египетскому султану с проповедью евангелия. Также довольно активно действовали среди мусульман монахи доминиканского ордена. Однако по правилам, принятым в исламе, христианские миссионеры должны были ограничивать свою деятельность только наставлением и поддержкой христиан, живших в этих землях. Проповедь среди мусульман наказывалась тюремным заключением и даже смертью.

Татаро-монгольское нашествие XIII века привело к некоторому всплеску миссионерской деятельности, направленной на Восток. Как уже указывалось, в районе Индии и Китая довольно успешно действовали миссионеры несторианского толка, изгнанные из Византии. В XI веке им даже удалось обратить в христианство вождя одного из татарских племен, жившего южнее озера Байкал, и большую часть этого племени. Но нашествие Чингисхана разрушило неглубокий слой христианства в этой местности. Слухи о христианстве в этом регионе дошли на Запад в искаженном виде как история о царе-первосвященнике Иоанне, который якобы происходил из древнего рода волхвов, о которых упоминается в Новом Завете.

В середине XIII века к татарам было организовано два миссионерских похода. Один из них проводился францисканцами и начался в 1246 году в Киеве. В результате миссионеры дошли до Китая. Второе путешествие было предпринято доминиканцами несколько лет спустя, но оба похода не увенчались успехом. В Европу часто доходили слухи о том, что среди монголов много христиан. Очевидно, это объясняется тем, что сам Чингисхан и его преемники проявляли веротерпимость. Они не только допускали буддизм, христианство и мусульманство во всех монгольских провинциях как равноправные вероисповедания, но и сами иногда участвовали в церемониях этих трех религий. Возможно, из этой религиозной смеси позднее возник монгольский и тибетский ламаизм.

Более удачной оказалась миссионерская деятельность Иоанна Монтокорвино (1291–1330), имеющая цель насадить христианство в Китае. Он начал свою деятельность, опираясь на сведения о культуре этой страны, которые доставил знаменитый путешественник, венецианец Марко Поло. Во многих местах Китая, в том числе и в Пекине, появились христианские церкви, и папа римский Климент V даже назначил Иоанна архиепископом Пекина.

В самой Европе практически все народы обратились в христианство, и миссионерские усилия здесь направлялись главным образом на “еретиков” и евреев.

Если в период раннего Средневековья к евреям относились достаточно терпимо, хотя они всегда подвергались дискриминации (ограничение места жительства рамками гетто, сословные ограничения), то в более поздний период они часто подвергались преследованиям. Они возникали на почве бытового антисемитизма и мотивировались явно фантастическими обвинениями евреев в ритуальных убийствах христианских детей, надругательстве над евхаристией, распространении заразы во время эпидемии чумы и других преступлениях.

Готовясь к I крестовому походу, крестоносцы, проходя Францию и Германию, грабили прежде всего еврейские поселения, безнаказанно убивая евреев. Еврейский летописец пишет: “Проходя через город, где жили евреи, крестоносцы говорили себе: “Вот мы идем отомстить измаильтянам, а тут перед нами евреи, которые распяли нашего Спасителя; отомстим же прежде им. Пусть не упоминается больше имя Израиля, или же пусть евреи уподобятся нам и примут нашу веру”. Результатом этой установки стали погромы и смерть тысяч евреев, которыми отмечены все крестовые походы. Евреи не раз изгонялись из Франции и Англии, особенно при папе Иннокентии III.

Исключительно жестокие преследования обрушились на евреев Испании. 15 марта 1391 года в г. Севилье начался погром евреев, который скоро перекинулся на Кордову и Толедо, а затем и Арагонское королевство. Евреям предстоял выбор: либо смерть, либо крещение. Некоторые предпочли смерть, но многие принимали крещение, хотя и иудеи и христиане относились к новообращенным крайне настороженно, называя их марранами, т. е. новыми христианами.

В 1492 году евреев Испании ждало еще более суровое испытание. Набожная королевская чета Изабелла и Фердинанд издали указ о том, чтобы все евреи, не желавшие принять крещение, в четырехмесячный срок покинули страну. Более 300 тысяч евреев подверглись изгнанию, большая часть которых погибла от голода, бедствий и болезней. Испания восстановила единство вероисповедания, но положила начало своему экономическому и культурному упадку.

4.3.3. УНИИ И ВОСТОЧНОЕ ХРИСТИАНСТВО

Разделение церкви на Восточную и Западную, реально начавшееся еще в период раннего Средневековья и юридически закрепленное в 1054 году, по-настоящему переросло в окончательный разрыв в эпоху крестовых походов, когда догматическое и культурное разделение превратилось в религиозную и культурную вражду.

Императоры Византии, начиная с Алексея, родоначальника династии Комнинов, постоянно обращались за помощью на Запад, видя надвигающуюся азиатскую угрозу. Но они не осознавали, что эпоха феодальной раздробленности подходила к концу: рождался новый мир национальных государств, и их молодая энергия неизбежно должна была вылиться в военную экспансию. Таким образом, временная поддержка, на которую рассчитывали императоры Византии, приобрела грозное значение военного диктата.

Жестокость и поругание греческих святынь во время так называемой “военной помощи” привели к тому, что византийцы возненавидели латинян как еретиков и своих притеснителей, католики же ненавидели греков как схизматиков (раскольников) и как людей, по их мнению, двоедушных и коварных.

После IV крестового похода, закончившегося падением Константинополя и шестидесятилетней “Латинской империей” на Востоке, разделение церквей перестало быть только спором иерархов, а на века вошло в сознание народа как попытка сохранить свое культурное наследие. Ужас и страдание от разделения, тоска по единству, осознание ненормальности создавшегося положения уже не встречаются ни в восточном, ни в западном церковном сознании, но, наоборот, все большую силу набирает желание найти как можно больше отрицательных сторон в противоположном лагере. На фоне этой нарастающей народной вражды особенно грустно выглядят униатские попытки политиков добиться видимого единства. На Западе движущей силой уний служило желание папства безоговорочно подчинить себе весь христианский мир. На Востоке действовал простой политический расчет, хотя, начиная с XIII века, в высших кругах византийской знати возникает движение так называемых “латинофронов”, то есть сторонников унии и приверженцев западного церковного учения. Оно связано со своеобразной модой на “ромофильство”, хотя основная масса Восточной церкви оставалась чуждой всякому западному влиянию.

Униатских попыток предпринималось множество, но особенно выдающимся следует признать две унии, доведенные до конца всевозможными хитростями и имевшие печальные последствия для Византии: Лионская уния (1274) и Флорентийская (или Ферраро-Флорентийская) уния (1439).

После падения Латинской империи и возвращения Константинополя незаконно захвативший власть император Византии Михаил VIII Палеолог (1259–1282) оказался в сложной политической ситуации. Чтобы предотвратить новый крестовый поход, он вступил в переговоры с папским престолом, пытаясь подарками и хитростью заручиться его поддержкой. После длительных переговоров и устранения всех, не желавших принять унию в самом Константинополе, императору удалось добиться посольства греческой церкви на Лионский собор, где, собственно, никаких рассуждений о догматических разногласиях между Востоком и Западом не состоялось, а только были зачитаны грамоты от греческого духовенства и императора о желании объединения. Представитель императора дал присягу, признающую первенство папского престола, и греческие послы, получив богатые подарки, возвратились в Константинополь. Однако унию приняли только приверженцы императора. Сопротивлявшийся унии патриарх Иосиф был низложен, а на его место возведен угодный императору Иоанн Векк. Но ни жестокие насильственные меры, такие, как ссылки, ослепление, вырывание ноздрей и т.д., ни сочинения и постановления нового патриарха, прежде пользовавшегося большим богословским авторитетом, не могли заставить византийцев принять унию. В церкви уния отвергалась, и папский престол прекрасно понимал это. И хотя угроза нового крестового похода была устранена, дело дошло до того, что папа Мартин IV в 1281 году отлучил Михаила Палеолога от церкви, и император умер, не удостоившись церковного погребения.

С его смертью окончилась Лионская уния. Его сын и преемник Андроник II (1283–1328) созвал в 1283 году в Константинополе собор, который осудил filioque как заблуждение. Начались преследования униатов, и, прежде всего, был низложен и заключен в тюрьму патриарх Иоанн Векк, а церкви, где совершались униатские богослужения, были освящены как оскверненные. Подобный исход постиг и Флорентийскую унию. К началу XV века Византия была окончательно стеснена турками и осознавала свою обреченность.

Последние императоры династии Палеологов лично ездили на Запад в поисках военной помощи, и предпоследний византийский император Иоанн VII Палеолог (1425–1448) начал переговоры с папой Евгением IV (1431–1447). Они решили созвать вселенский собор из представителей Западной и Восточной церкви.

Собор начался в 1438 году в г. Ферраре, куда пригласили также императоров западных государств с тем, чтобы по окончании собора убедить их предоставить военную помощь Константинополю. Правда, императоры на собор так и не приехали. На соборе присутствовало довольно много представителей Восточной церкви во главе с патриархом Константинопольским — Иосифом, уполномоченные послы других восточных патриархов, греческие епископы и даже русский митрополит Исидор, уже давно согласный на унию. Исидор сыграл решающую роль в подписании унии. Он был урожденным византийцем и образованнейшим человеком своего времени. Русский летописец, очевидец собора, свидетельствует о нем, что “более всех греки мнили его великим философом”. К его слову прислушивался и византийский император. Исидор имел самую богатую свиту на соборе: более 100 человек и обоз, состоящий из 200 коней. Его сопровождал также единственный русский епископ Авраамий Суздальский.

На соборе также лично присутствовал византийский император Иоанн Палеолог. Переговоры проходили очень трудно, хотя дальновидный папа Евгений пошел на внешние уступки. Например, он не требовал от патриарха Иосифа целования своей туфли и соблюдения других церемоний, взял на себя расходы по содержанию всей греческой делегации и т.д.

Соглашение об унии было подписано в годовщину сожжения на костре Яна Гуса, 6 июля 1439 года во Флоренции, куда собор перешел из-за чумы, начавшейся в Ферраре. В акте, или декрете, соединения церквей в основном подробно излагается западная точка зрения на исхождение Святого Духа от Отца и Сына, что объявляется тождественным византийскому пониманию от Отца через Сына.

Вторым и, очевидно, самым важным вопросом, в котором западные богословы добились победы, стал догмат о примате римского епископа — папы. В отношении обрядности больших споров на соборе не было, и стороны согласились допускать обряды латинской и греческой церкви как равноценные. Главным догматическим аспектом обрядовой дискуссии стал вопрос о применении квасного или пресного хлеба в евхаристии. Другие различия, например отношение к заповедям апостольского собора (Деян. 15.29) об употреблении в пищу крови и удавленины, что Западная церковь считала давно упраздненным целибату духовенства, количеству таинств и другим особенностям, на соборе всерьез не обсуждались.

Еще одним трудным пунктом взаимопонимания стал вопрос о чистилище, в формулировке которого также победили латиняне. Со стороны Западной церкви унию подписали: папа римский, два латинских патриарха, 61 архиепископ и другие высшие служители. Всего 115 подписей. Со стороны Восточной церкви подписи поставили: император, все наместники восточных патриархов, архиепископы и т. д. Всего 33 подписи. Подписание восточными иерархами этого документа означало полную капитуляцию перед Римом. Отказались подписывать унию Марк Эфесский и патриарх Иосиф, который, впрочем, вскоре умер. Папа Евгений, узнав, что все греки подписали унию, спросил: “А Марк Эфесский подписал?” И, услышав отрицательный ответ, сказал: “Значит, мы ничего не сделали.”

Уния действительно оказалось непрочной, и хотя после ее прочтения греки и латиняне публично обнимались и целовались в знак единения, по прибытии в Константинополь большинство подписавших унию отказались от нее, мотивируя тем, что их принудили к подписанию. Народ считал униатов еретиками, и вокруг Марка Эфесского стали собираться противники унии. Вскоре патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский составили собор, на котором произнесли отлучение всем униатам (1443 г. в Иерусалиме), а после смерти Иоанна Палеолога на соборе в Константинополе в 1450 году вновь было подтверждено осуждение унии.

Помощь от Запада так и не пришла, и всего через 14 лет после Флорентийского собора Константинополь пал. Империя, ради сохранения которой многие были готовы пожертвовать своим вероисповеданием, перестала существовать. Простой народ под влиянием фанатичных монахов так и не принял унию, даже не пытаясь понять ее. Греческий писатель того времени Дука писал: “Если бы явился ангел с неба и обещал грекам спасение от турок при условии унии с латинянами, то они все-таки отвергли бы ее”. Флорентийская уния имела большое влияние на церковную историю, особенно для Юго-Западной митрополии русской православной церкви, которая после разделения Русской митрополии в 1458 году начала развиваться своим собственным, особым путем, находясь в Польско-литовском государстве и имея сильное влияние Западной церкви. Также следует помнить, что во время Флорентийского собора, после отъезда греков, унию подписали армяне (осень 1439 г.), иаковиты (1442), несториане (1445) и другие группы восточных христиан. Таким образом, Флорентийский собор в русских летописях не случайно называют восьмым вселенским собором, хотя цель — объединение церквей - так и не была на нем достигнута.

4.3.4. “НАЦИОНАЛИЗАЦИЯ” СЛАВЯНСКИХ ЦЕРКВЕЙ

Процесс обособленного развития славянских государств (Болгария, Сербия, Россия) не мог не отразиться на становлении национальных церковных институтов в этих странах. Христианство этих государств стремилось обрести не только национальный характер, но и независимость от Византии. Более того, иерархи этих стран хотели быть не только равными константинопольскому патриарху, но и даже выше его.

Видя слабость и падение Константинополя как “второго Рима”, каждый из славянских иерархов последовательно — в Болгарии, Сербии и России — мнил себя наследником высшей церковной власти и блюстителем ортодоксии христианской веры. Все это, к тому же, следует оценивать с позиций того, что государственная и церковная власть были тесно сплетены и движимы едиными порывами и идеями.

Теократическая мечта Византийской империи нашла своих преемников в лице южных и восточных славян, и это не могло не принести разделения и раздора в семью восточного христианства. Каждая славянская церковь хотела быть первой.

4.3.4.1. Болгарская церковь

Церковно-административное обустройство болгарской церкви, начавшееся еще при князе Борисе, стало копией византийского, и уже при Симеоне (893–927) оно получило свою законченность. Симеон, победив Византию, провозгласил доростольского митрополита Леонтия патриархом без согласия патриарха Константинопольского. И только позже, при болгарском царе Петре, в 30-х годах X века греческая церковь признала болгарскую автокефалию и подтвердила титул доростольского архиепископа Дамьяна как патриарха.

В то время патриарх в Болгарии выбирался из болгар и самими болгарами. Его кафедра находилась в г. Доростоле (совр. Силистрия), и в состав болгарской церкви входило около 30 епархий.

Политический крах Первого Болгарского царства сопровождался церковной катастрофой. По мере завоевания Болгарии Византией патриаршья кафедра переходила из города в город, пока дошла до Охрида, но с падением Охридского царства очень скоро она была преобразована в греческую архиепархию. Руководителями этой епархии, начиная с известного Льва Болгарского, византийские императоры стали назначать греков с титулом архиепископа.

В 1186 году, после появления Второго Болгарского царства, была предпринята новая попытка отделиться от византийского патриарха. В стольном городе Тырново был назначен болгарский архиепископ, но Константинополь его не признал, и появилось два болгарских архиепископа — один в Византии, другой в Болгарии. Но после падения Константинополя и возвышения Болгарского царства при Иване Асене II Византийский император и Константинопольский патриарх снова предоставили Тырновскому архиепископу титул патриарха. Таким первым патриархом нового Болгарского царства стал Иоаким I в 1234 году. Патриаршье управление сохранялось в Болгарии до османского ига (конец XIV в.). В это время Константинопольские патриархи, признавая за Тырновскими архиепископами автокефальные права и патриарший титул, все же не считали их равными себе.

С покорением Болгарии турками-османами закончилась патриаршья независимость. Последнего Болгарского патриарха Евтимия изгнали из соборной церкви в Тырново, которая была превращена в мечеть. Евтимия отправили в ссылку, а все его епархии были переподчинены Константинопольскому патриарху. Однако Охридская архиепископия сохраняла свою автокефалию вплоть до XVIII века, когда Константинопольскому патриарху Самуилу I в 1767 году все же удалось подчинить ее своей власти.

Таким образом, болгарская церковь, родившись от византийской, постоянно пыталась обрести независимость, но в силу политических обстоятельств так и не смогла ее достичь вплоть до ХХ века.

4.3.4.2. Сербская церковь

Путь сербской церкви во многом повторяет болгарский опыт. Церковь в Сербском княжестве с епископской кафедрой в г. Рашке до второй половины XI века находилась в иерархическом подчинении Константинопольского патриарха, хотя временами, когда в Сербии господствовали болгары в X веке, она зависела от болгарского архиепископа.

Находясь территориально ближе к папе римскому, Сербское княжество чаще, чем Болгария, колебалось в выборе между Западом и Востоком, но после воцарения Стефана Немани (1159–1195), который, собственно, и объединил Сербию, окончательный выбор был сделан в пользу Византии. При нем была учреждена независимая Сербская архиепархия, и первым архиепископом стал младший сын Немани — Савва, который долгое время жил на Афоне как монах и имел большое влияние в Константинополе. Савва разделил страну на епархии, посвятил в епископы своих учеников, построил много монастырей, в том числе в Жиче, где находилась его кафедра.

Во времена наибольшего расцвета Сербии при Стефане Душане (1331–1355) сербская церковь обрела полную независимость. Сам Стефан считал себя наследником гибнущей Византии, и не случайно в 1346 году. он венчался в своей столице Скопье на царство с титулом “Император Сербов и Греков”. Это в точности повторяет историю болгарских царей, которые с Ивана Асеня II также короновались с титулом “Император Болгар и Греков”. Стефан предложил собору Сербских архиепископов в 1346 году присвоить архиепископу Иоанникию титул патриарха с провозглашением полной независимости от Константинопольского патриарха.

Конечно, Константинопольский патриарх не признал решений этого собора и даже отлучил Душана, нового патриарха, и всю сербскую церковь. В ответ Душан начал подготовку к походу на Константинополь, однако его смерть помешала осуществлению этих планов.

Раскол между церквами окончился только в 1375 году, когда часть сербских епархий была снова включена в Константинопольский патриархат, но патриаршье управление Сербией было сохранено. С 1375 года Сербия признала вассальную зависимость от Османской империи, а с 1459 года стала турецкой провинцией, но сербские патриархи по-прежнему играли решающую роль в сохранении этнического самосознания и национального достоинства сербов. В конечном счете это привело к тому, что в 1766 году Константинопольский патриарх Самуил I добился через турецкое правительство, чтобы Сербская патриархия была упразднена, и все сербские епархии стали подчиняться Константинопольскому патриарху.

4.3.4.3. Русская церковь

Последовательность и логика событий на восточнославянских землях во многом повторяют историю южных славян (болгар и сербов). Как в Болгарии и Сербии, христианство на Руси насаждалось “сверху”, государственной властью. Как и в Болгарии, оно пришло в византийском обличии с византийской философией и политикой, и так же, как в Болгарии, на Руси церковь сразу использовала славянский, доступный для всеобщего понимания текст Священного Писания и язык литургии.

Сразу с введением христианства на Руси князь Владимир столкнулся с необходимостью церковного подчинения Константинополю, между тем как его генеральная политика состояла в том, чтобы стать равным константинопольскому императору, а не слугой при его дворе. Из общения с болгарами, рассказов его бабки Ольги и собственного опыта Владимир знал гордость греков, которые развивали теорию пяти патриархов: “Пять патриаршеств знаем во всем мире, ибо, как тело управляется пятью чувствами, так и Христово Тело — Церковь верных — управляется пятью чувствами — пятью престолами”, — писал антиохийский патриарх Петр в XI веке. Из этого следовало, что любая новая церковь должна с неизбежностью подпасть под управление одного из пяти патриархов. Славяне не хотели этой зависимости, и поэтому до Ярослава Мудрого нет никаких указаний о том, что церковь Киевской Руси подчинялась Константинопольскому патриарху. Вероятнее всего, первые епископы на Руси — Анастасий в Киеве и Иоаким в Новгороде — были из болгар и подчинялись Охридскому патриарху в Болгарии.

В 1037 году в Киев приезжает первый официальный митрополит из Константинополя — грек Феопемпт, который получает от Ярослава резиденцию в Киеве и кафедральную церковь Святой Софии, построенную по образцу константинопольской. Так произошел канонический переворот, который был предопределен победой греков в Болгарии и упразднением в ней патриаршества. С этого времени болгарское влияние прекратилось и началось насильственное “огречевание” Руси.

Киевская митрополия получила очень низкое место среди других митрополий Константинопольского патриарха (61-е и даже 70-е), при этом патриарх присвоил себе право не только поставлять митрополитов для Руси, что по каноническим правилам обычно толковалось как рукоположение кандидата после избрания его окружным (т. е. местным) собором епископов (IV Вселенский Собор, Канон 28), но в случае Киевской Руси патриарх направлял митрополитов в Киев по своей воле. Киевские князья многократно пытались нарушить этот порядок и добиться если не автокефалии, то хотя бы автономии, но, как правило, безуспешно.

С татарским завоеванием (1237–1240) кончается киевский период церковной истории, и с перенесением центра государственной жизни на Север перемещается и митрополия. Вначале резиденция митрополита находится в Суздале, затем — во Владимире и в конце концов окончательно перемещается в Москву, хотя еще долгое время митрополит Руси именует себя Киевским.

Положение церкви при монголо-татарском иге было достаточно спокойным из-за традиционной веротерпимости Золотой Орды. Татарские ханы, выдавая русским иерархам охранительные грамоты (ярлыки), писали: “Кто веру русских похулит или поругается, тот ничем не извинится и умрет злою смертью”. Более того, духовенство было освобождено от всяких налогов и податей, а хан Узбек в начале XIV века писал: “Мы жалуем их ярлыками, да Бог нас пожалует, заступит; а мы Божье бережем и данного Богу не взимаем; да пребывает митрополит в тихом и кротком житии... да молит Бога за нас, и за наших жен, и за наших детей, и за наше племя”.

С переходом центра государственной власти в XIV веке в Москву митрополит также перешел туда, стремясь соединить церковный и государственный строй в России. Все это время митрополиты были греками или их ставленниками. Окончательный переход митрополии в русские руки произошел в 1448 году, когда из Москвы изгнали митрополита Исидора за подписанную им на Флорентийском соборе унию с папой римским. В Москве хорошо знали, что Исидор был не вынужденный, а весьма активный сторонник унии, поэтому Московский князь Василий III решил собрать собор в Москве и самостоятельно избрать ортодоксального митрополита. Однако открыто разорвать с Константинополем, даже будучи несогласной с императором-униатом и патриархом-униатом, Москва боялась. Поэтому, хотя 15 декабря 1448 года был избран первый русский митрополит Иона, князь хитростью и дипломатией добился его признания у Константинопольского императора, а падение Константинополя и наступившее османское иго поставило точку в этом спорном вопросе.

С этого времени Московские митрополиты стали утверждаться из русских, а это означало, что церковные иерархи, которые до сих пор были независимы от князей и могли обличать их с большим или меньшим дерзновением, теперь окончательно подчинились и сплелись с государством и его политикой. Чем больше укреплялась власть Московского князя, тем слабее становился авторитет митрополита. Этому немало способствовало богословское обоснование сущности царской власти как абсолютной монархии, данное иосифлянами во главе с Иосифом Волоцким.

С государственным разделом Руси в XV веке появилось две митрополии: Киевская на территории Польско-литовского королевства и Московская, которая стремительно шла к полной автокефалии, что и произошло в конце XVI века, когда она возвысилась до уровня самостоятельного патриархата.

За этот период изменилось самосознание русской церкви. Из законопослушного дитяти, без оговорок принимающего в течение веков церковную зависимость от Константинополя, она стала воспринимать себя как единственную и законную преемницу ортодоксального христианства.

Вторая половина XV века стала временем эсхатологических надежд и переворотов. В 1439 году Константинополем была подписана Флорентийская уния, которая воспринималась русскими как измена ортодоксальной вере. В 1453 году пал Константинополь, а с ним и вся Византийская империя. 1480 год ознаменовался окончательным освобождением Руси от татарского ига. В 1472 году великий Московский князь Иоанн III женился на племяннице последнего византийского императора — Софье (урожденной Зое) Палеолог, и двуглавый орел Византийской империи уже вполне законно перекочевал в Москву. Династически Московское государство уже имело вполне законное право владеть всем наследством Византийской империи. Эти события легли в основу историко-философской концепции Москвы как “третьего Рима”.

Первым эту идею высказал митрополит Зосима в 1492 году, но наиболее сильным ее идеологом стал псковский старец Филофей. В своем послании Василию III и Иоанну IV он указывает, что “церковь, как апокалиптическая жена, сначала бежала из старого Рима в новый — Константинополь, но, не найдя там покоя из-за унии с латинянами, по причине чего Константинопольская церковь и разрушилась, бросилась в третий Рим бежать, то есть в новую великую Россию. Как два Рима пало, а третий стоит, а четвертому не быть, так твое христианское царство на этом и останется”. А из этого следовала провиденциальная роль великого русского князя: “Один есть православный великий русский царь во всей поднебесной”. Так русская церковь обрела не только церковную самостоятельность, но и провиденциальную осмысленность в единении с государством, ибо, по представлениям Филофея, Москва являлась средоточием всего христианского мира, а Великий Московский князь — царем всех христиан, в руках которого сосредоточивалась не только светская, но и духовная власть. Старец советовал царю, управляя государством, взять на себя задачу христианской миссии и руководства духовными делами.

Так формировалась идея абсолютной монархии на Руси с подчинением церкви царю-самодержцу. Парадоксом истории является тот факт, что под татарским игом и далеким константинопольским управлением церковь на Руси была более свободной и независимой, чем под управлением “благочестивейшего” Московского князя.

4.4. ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Так как церковная и общественная жизнь в этот период были практически неотделимы, собственно внутрицерковная деятельность сводилась к богослужению как ритуалу. В то же время стремление многих людей к благочестию и святости реализовывалось исключительно в аскетизме и стремлении обособиться от развращенного общества, несмотря на то, что оно имело христианское обличие. По сути, внутрицерковная жизнь стремилась обрести себя исключительно в монашестве. Это самый яркий отличительный признак Средневековья как в Западной Европе и Византии, так и в славянских землях.

Другим важным признаком церковной жизни христианства этого периода стало развитие двоеверия, суеверия и сакраментальности, то есть развитие практики и теории таинств, часто переходящих в магию. При этом нравственная жизнь простых верующих (так называемых мирян) практически не отличалась от жизни язычников, или нехристиан.

4.4.1. МОНАШЕСТВО

Классическое Средневековье, очевидно, можно считать апогеем монашеской жизни, то есть именно в этот период монашество получило максимальное развитие по охвату и распространенности, а также по разнообразию форм и способов проявления. Именно в этот период монашество достигло крайнего выражения как в самом высоком и достойном, так и в наиболее порочном и греховном. Рассматриваемый период как на Западе, так и на Востоке стал высшей и низшей точкой монашества одновременно.

4.4.1.2. Западное монашество

Клюнийское движение обновило монашескую жизнь Западной Европы и к концу XI века достигло своих главных целей — отказа от симонии и внебрачных связей духовенства. Также оно породило преобразования — григорианскую реформу: обновление нравственной жизни духовенства, проводимой папским престолом, а также ряд других. В то же время само клюнийское движение с XII века утратило свою силу. Его успех вызвал на арену истории новые группы монашеских реформаторов, поскольку многие пороки средневековой церкви распространились и на клюнийские монастыри, епархии и приходы.

Наиболее примечательным явлением Средневековья стала орденская жизнь. Существующие ранее монастыри опирались на бенедиктинский устав и были независимы друг от друга. Монашеская жизнь классического и позднего Средневековья стала отличаться сильной централизацией. Монастырские общины стали объединяться и строиться по строгому иерархическому принципу. При этом они подчинялись непосредственно папе римскому, минуя местных епископов. Таким образом, местная власть ослабевала, а папский престол стал обладать мощной поддержкой.

Начиная с XII века, в Европе стали появляться три основные группы орденов: нищенствующие ордена, рыцарские ордена и братства, призванные соединить мирскую и монашескую жизнь. При этом разнообразные общины стали возникать в таком количестве, что IV Латеранский, а позже Лионский собор запретил основание новых орденов.

4.4.1.2.1. Первые послеклюнийские реформаторы (картезианцы и цистерцианцы)

Первыми реформаторами послеклюнийского поколения стали картезианцы и цистерцианцы.

Орден картезианцев основал Бруно из Кельна (1032–1101), который, видя нехристианский образ жизни духовенства, построил новый монастырь в Шартрской пустыне с очень строгими порядками. В монастыре царило полное молчание, которое прерывалось только три раза в неделю во время служб, монахи полностью воздерживались от мясной пищи, а питались только водой, хлебом и несваренной травой. Свое время они делили между молитвой и работой: земледелием, ремеслом и переписыванием книг. Каждый монах жил в отдельной келье и носил белое одеяние. И хотя картезианские монастыри распространились по всей Европе, они никогда не пользовались особой популярностью.

Гораздо большую популярность приобрел орден цистерцианцев, основанный бенедиктинским монахом Робертом в Сито (Франция), по латинскому наименованию которого (Cistercium) орден и получил свое название. Фактически новая организация оставалась частью бенедиктинского ордена с очень строгими правилами и жестким подчинением всех монастырей аббату Сито. Цистерцианцы большое значение придавали крайней простоте и бедности даже во внутреннем убранстве храма, а также аскетическому самоотречению. Мясо, рыбу и даже белый хлеб цистерцианцы не употребляли. Меню ограничивалось овощами, растительным маслом, солью и водой с хлебом. По уставу Бенедикта, ели два раза в день, а зимой и во время поста — один раз. Спали цистерцианцы в обычной комнате, не снимая одежды. Цистерцианские монастыри вскоре были реорганизованы в единую систему с общим руководством, но по мере роста их популярности и богатства они повторили историю клюнийского движения, хотя и исступленно спорили с клюнийцами. Обогащение монастырей привело к упадку нравов и их интеграции в политическую и церковную жизнь Европы. Много времени цистерцианцы посвящали сельскому хозяйству. Черное одеяние бенедиктинцев они заменили белым.

Наибольшую славу этому ордену принес Бернар (1091–1153), аббат монастыря в Клерво. Умственные, ораторские, организационные и мистические дарования Бернара Клервоского сделали его, пожалуй, самой выдающейся фигурой в Европе XII века, символизирующей расцвет латинского христианства.

4.4.1.2.2. Нищенствующие ордена (францисканцы, доминиканцы, кармелиты и августинцы)

Абсолютно новым движением в средневековом монашестве стало нищенство. По сути, это было не монастырское монашество классического образца, а братство (лат. fratria, от frater — “брат”), члены которого давали тройной обет: целомудрия, послушания и бедности.

Но при этом члены братств не уходили от мира в монастыри, а шли к людям, так как имели обязательство жить только за счет подаяния, а не за счет собственного труда. Это правило связано с иным пониманием монашеского назначения: нищенствующие монахи считали себя благовестниками Христовыми, подражая первым ученикам Иисуса, которых Он посылал на служение по двое.

Ранние монашеские ордена также придавали особое значение бедности и нищете, но только личной нищете, при которой каждый монах в отдельности не владел ничем. Однако монастыри в целом часто обладали очень большим общественным богатством, что лишало всякого смысла личную бедность его монахов.

Начало нищенствующим монахам, или, как они сами себя считали, братьям, положил орден кармелитов, основанный во время крестовых походов на горе Кармил в Палестине в 1156 году. После поражения крестоносцев его последователи перешли в Европу в качестве странствующих монахов, строго придерживающихся личной нищеты. Однако одним из двух наиболее известных и влиятельных нищенствующих орденов стал орден миноритов от их официального названия — Fratres minores — меньшие (смиренные) братья, или, как он более широко известен, орден францисканцев.

Францисканцы осознавали себя союзом подражателей Христу, практикующих служение бедным, проповедь Евангелия на родном языке, помощь больным и крайнюю нищету. Основатель этого ордена знаменитый Франциск Ассизский (1182–1226) писал в своей “Исповеди”: “Пусть те, кто не имеет ремесла, научатся ему, но не с целью получения платы за свой труд, а с тем, чтобы служить добрым примером и избегнуть безделья”. И действительно, францисканцы, помогая бедным, ухаживая за больными, никогда не брали платы за свой самоотверженный труд. Известно, что примерно 10 000 францисканцев умерли во время эпидемии чумы в 1348–1349 годах, ухаживая за больными.

Францисканцы были также наиболее активными миссионерами. Не только сам Франциск Ассизский проповедовал султану Египта, но и его братья много потрудились среди мусульман. Францисканцы организовали церковь в Китае, крестив там около 30 тыс. человек к 1300 году, позже именно они начали благовестническую деятельность на незадолго до этого открытом Американском континенте.

После отъезда Франциска Ассизского в Египет и Сирию (ок. 1220 г.) и значительного роста ордена (уже в 1219 г. в нем насчитывалось около 5000 человек, а в 1264 г. — 200 000 монахов) была проведена его реорганизация в полноценный монашеский орден с жестко централизованной схемой управления, во главе которой стоял “генерал”, назначающийся папой римским. Этот орден дал миру многих известных мыслителей, особенно британцев: Дунс Скотт, Вильям Оккам, Роджер Бэкон и другие. Несмотря на раскол и попытки смягчить устав ордена, францисканцы все же остались в большей степени орденом бедноты, чем другие нищенствующие ордена. Конечно, очень быстро многие заветы Франциска оказались забытыми, даже идеал бедности подвергся ограничению, но благодаря усилиям знаменитого генерала ордена (магистра) Бонавентуры орден получил законченную организацию и жизнеспособную устойчивость.

Вторым великим нищенствующим орденом стал орден братьев-проповедников (Fratres praedicatores), или доминиканцев. Эти монахи также жили за счет подаяний, но в отличие от францисканцев, которые были пылкими благовестниками, предающимися мистике и чувствам и обращающими людей ко Христу личным примером и эмоциональным призывом, доминиканцы были проповедниками разума, стремящимися отвратить людей от ереси и апологетически обосновать латинское христианство. Если францисканцы действовали в основном среди простого народа, то доминиканцы главным образом имели доступ к высшим социальным слоям.

Основатель ордена испанец Доминик (1170–1231) считал, что с ересями нужно бороться убеждением, а также примером личного аскетизма и простоты. Этот орден после его одобрения папой римским в 1216 году быстро вырос и превратился в хорошо организованную, дисциплинированную иерархическую структуру, подчиненную папе римскому. В народе их называли “черные братья” в отличие от “серых братьев” — францисканцев. Доминиканцы особенно прославились успехами в науке и богословии: из них вышли такие знаменитые мыслители, как Альберт Великий, Фома Аквинский — самый известный богослов Западной церкви, мистики Мейстер Экхард, Иоанн Таулер и другие. Доминиканцы были настолько увлечены философией Аристотеля, что даже решили посмертно крестить великого философа. В то же время доминиканцы вписали одну из самых печальных страниц в историю церкви: им было поручено ведение инквизиционных трибуналов, и вся инквизиторская деятельность осуществлялась их руками.

Оба братства со второй половины XIII века стали терять свой авторитет, во-первых, из-за бесконечных споров и распрей друг с другом и с университетами Европы, а во-вторых, из-за замены живой евангельской проповеди суеверием, внешней набожностью и ханжеством. У францисканцев это проявлялось в раздаче индульгенций и опасном мистическом мечтательстве, а у доминиканцев — в “механическом” благочестии, то есть прочитывании определенного количества молитв, число которых контролировалось четками.

Кроме этих нищенствующих орденов, в средневековой Европе были известны другие аналогичные группы монахов. В 1256 году из отдельных монашеских групп, придерживающихся устава св. Августина, образовался четвертый известный нищенствующий орден — отшельников св. Августина, или августинцев. Распространение получили также орден сервитов, орден бегинов, а также женские нищенствующие ордена.

4.4.1.2.3. Рыцарские ордена

Духовно-рыцарские ордена стали уникальным явлением Средневековья. Они представляли собой несовместимое на первый взгляд сочетание: монашества и рыцарства. Они возникли во времена крестовых походов, в которых принимали участие некоторые аббаты с военным ополчением и знаменем своего монастыря. Для правильного понимания этого явления следует учесть, что рыцарство, будучи по своей сути военным сословием, в крестовых походах участвовало как религиозное движение, преследующее святые цели: обращение неверных, паломничество к Святым местам, или по крайней мере, охрану паломников и, что самое важное, — рыцарство считалось вернейшим средством прощения всех грехов.

Одним из первых орденов такого типа стал орден тамплиеров (от лат. templum — храм), или храмовников, которые назывались так от местонахождения их центра, размещенного во дворце иерусалимского короля Балдуина. Дворец располагался на месте, где, как полагали, стоял храм Соломона. Орден был официально признан в 1128 году благодаря влиянию Бернара Клервоского и, кроме обычных обетов цистерцианцев, возлагал на себя защиту Святой земли от мусульман. Основатели ордена придерживались обета бедности, но их последователи приобрели себе безмерные богатства и вследствие неразумных домогательств принесли много вреда христианству в Палестине.

По окончании крестовых походов тамплиеры переселились в Париж и, имея огромный капитал, превратились в международный банк, откуда под залог получали ссуду и куда сдавали свои ценности многие богатые люди.

Рост их могущества и богатства на фоне стремительной централизации власти вокруг монархии привел к тому, что в 1307 году французский король Филипп IV Красивый арестовал руководителя ордена и несколько тысяч его рыцарей. Поводом для репрессий послужила таинственность их обрядов. Тамплиерам предъявили обвинение в ереси: непризнании Христа, богохульстве и поклонении идолу по имени Бафомет. В 1312 году орден был распущен, хотя и дал жизнь новому явлению — франкмасонству.

Другой значительный рыцарский орден — госпитальеров, или иоанитов (официально орден святого Иоанна), был задуман как прообраз современного Красного Креста. Его члены, кроме обычного монашеского обета, давали еще обещание ухода за больными и помощи паломникам в Иерусалим. С 1118 года они приняли на себя также рыцарскую деятельность, которая скоро стала основной для ордена. После эпохи крестовых походов госпитальеры поселились на острове Кипр, позже — на острове Родос, а затем перебрались на Мальту.

Третий важный орден, образованный немецкими рыцарями, возник в Палестине в 1190 году и получил название Тевтонского ордена (орден дома святой Марии Тевтонской). Первоначально он помогал немецкоязычным паломникам в Иерусалиме, однако скоро оставил Палестину и занялся покорением язычников Пруссии, а затем борьбой за восточнославянские земли.

В 1198 г. тевтонцы стали главной ударной силой крестового похода против ливов. Им удалось покорить Прибалтику, и в начале XIII века они основали г. Ригу и государство Тевтонского ордена. Позже, в 1243 году, они покорили пруссов и отобрали у Польского государства северные земли.

В XII веке существовало также множество других духовно-рыцарских орденов. Наиболее известен нам Ливонский немецкий орден, слившийся в 1237 году с Тевтонским.

4.4.1.2.4. Другие монашеские ордена

В средние века появился еще один тип монашества, представляющий собой попытку, оставаясь в миру, предаться покаянию, аскезе и благочестивым упражнениям (пост, молитва, благотворительность). Считается, что он был основан в 1221 году самим Франциском Ассизским как средство подготовки к монашеству. Он получил название ордена терциариев (от лат. tertius — третий). Впоследствии почти все нищенствующие ордена учредили терциарии. Возможно, в этом нововведении заключалась одна из лучших попыток реализовать религиозные идеалы того времени.

Важное значение приобрели женские ордена. Отдельные женские монастыри существовали еще с IV века. Цистерцианцы открыли к 1300 году около 700 новых монастырей. Как у доминиканцев, так и у францисканцев существовала параллельная структура для женщин, так называемый “второй орден”. Женские монастыри занимались в основном благотворительностью, помогая госпиталям.

Важным явлением монашеской жизни стало появление ордена бегинок — женщин, живущих полумонашеской жизнью и имеющих своей целью уход за больными, духовное просвещение и образование. Они появились с конца XII века в Нидерландах, Германии, Франции.

Кроме этих организаций, в Европе возникло много других братств, обществ и общежитий.

4.4.1.3. Восточное монашество

Восточные средневековые монахи значительно отличались от своих западных собратьев. Прежде всего следует отметить, что восточное монашество не придерживалось орденского принципа, т. е. не создавало организованного братства с централизованной структурой. В большинстве случаев каждый отдельный монастырь имел свои особенности и традиции, образно говоря, свой устав. Настоятель монастыря (иногда его называли авва — отец) обладал гораздо большими свободами и правами, чем аббат западного монастыря. Кроме того, восточные монахи не так активно участвовали в общественно-политической деятельности, как западные. Главным смыслом восточного монашества оставалась аскеза, которая принимала разнообразные формы.

При этом восточное монашество старалось сохранить древний идеал понимания монашества, цель которого состояла в соединении с Богом при полном отречении от жизни в мире и с миром. Если белое (женатое) духовенство могло заниматься общественными делами, то монахи принимали постриг, прежде всего, для того, чтобы заниматься молитвой и “внутренним деланием” в монастыре или ските.

Большое значение восточное монашество придавало учености. Но, в отличие от западных монастырей, на Востоке не поощрялось изучение наук и античной философии. Особенно это проявлялось в славянском монашестве. Ученость чаще всего сводилась к переписыванию и заучиванию трудов восточных отцов и апокрифов.

Наиболее ярким проявлением восточного монашества в этот период можно считать развитие исихазма. “Исихия” в переводе с греческого означает “внутренний мир, тишина, уединенность, молчание”. Именно эти черты наиболее характерны для восточного монашества вообще и в частности для движения, принявшего значительные размеры в XII–XIV веках, прежде всего, в Византии — в монастырях Синая и Студийском (близ Константинополя) и особенно на Афоне, или, как иногда говорят историки, в “монастырской республике” Афона. Эти же идеи стали быстро распространяться и практиковаться в восточнославянских землях. Они нашли приверженцев в монастырях Тырново в Болгарии, в лаврах России — Печерской в Киеве и Троице-Сергиевой под Москвой и в других местах.

Исихазм как мистическое направление в монашестве настаивал на необходимости уединенной молитвы и “умного делания” для достижения состояния особой просвещенности и единения с Богом. Подобная установка еще больше отделяла монахов Востока от общения с миром и общественного служения. В целом история византийского монашества не выделяется яркими событиями и новшествами. Она незаметно протекала за стенами монастырей, оставляя мало письменных свидетельств, и часто сознательно скрывала духовные достижения ее носителей от любознательных внешних взглядов. Исихазм утвердил несоединяемый дуализм мирского и божественного, разделенность разума и веры. В мировоззрении восточного монашества земные события и материальные дела полностью противопоставлялись духовным явлениям, и соответствующие им два способа познания никак друг с другом не соприкасались.

4.4.1.3.1. Золотой век русского монашества

Монашество на славянских землях появилось очень рано, фактически с первых шагов распространения государственных форм христианства. Особый интерес представляет монашество Древней Руси.

Русские монахи упоминаются уже при князе Владимире, но первоначально любители монашеской жизни не устраивали отдельных монастырей, а селились рядом с приходскими церквами в избушках или келейках по 10–20 человек. Первый монастырь в полном смысле этого слова был построен князем Ярославом в 1037 году в Киеве (мужской — святого Георгия, женский — святой Ирины). Монастыри распространились на Руси довольно быстро, и в домонгольский период их известно 68. При этом подавляющее большинство монастырей строили знатные и богатые люди, но не для монахов, а для себя, чтобы иметь личных молитвенников за свою жизнь и за свою душу после смерти.

Ярким исключением из этого правила являлся Киево-Печерский монастырь, устроителями которого стали Антоний и Феодосий. Антоний, посетив Афон и приняв там постриг, стал для Руси тем же, кем для всего восточного монашества являлся Антоний Великий из Египта. В 1051 году он нашел уединенное место (пещеру, оставленную после себя митрополитом Илларионом) и поселился там. Вскоре у него появились последователи, которые выкопали новые пещеры. Так возникла Киево-Печерская лавра, которая прославилась своими чудесами: изгнанием бесов, исцелением больных, пророчествами, умножением хлеба и меда и т.д. Жизнь печерских монахов оказала очень сильное влияние на утверждение христианства на Руси: если князь Владимир силой насадил чуждое для Руси христианство как новую государственную религию, то домонгольское монашество своей посвященностью Христу показало силу и нравственную чистоту христианства. Но есть и обратная сторона влияния монашества. Оно заложило на Руси основу восприятия истинного христианства в исключительно аскетических формах и создало мнение о несовместимости жизни по Евангелию и жизни в мире. Таким образом, для основной массы верующих христианство стало еще более недосягаемым идеалом, приблизиться к которому они даже и не пытались.

Монашеская жизнь в Печерском монастыре стала очень строгой и организованной уже при Феодосии, преемнике Антония, по уставу Студийского монастыря. Вскоре Печерская обитель превратилась в образец для всех русских монастырей.

В период татаро-монгольского владычества число монастырей значительно выросло. Этому способствовали льготы и привилегии, получаемые церковным руководством от монгольских ханов в виде ярлыков, освобождающих от налогов и обязательств по отношению к татарам. В это же время началось активное строительство не только городских монастырей, но и пустынных, особенно в северных районах Руси. Считается, что за этот период было построено не менее 150 пустынных и более 100 городских и пригородных монастырей. Особое влияние в этот период приобрела Троице-Сергиева лавра, возникшая в 40-х годах XIV века благодаря стараниям известного мистика-исихаста Сергия Радонежского. Как известно, Сергий отличался не только аскетическими подвигами, но и влиянием на общественно-политическую жизнь. Именно он благословил князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву, а также участвовал в других политических делах.

Сергий и его ученики основали много новых как мужских, так и женских монастырей, организованных по студийскому уставу. Число чернецов и черниц (как называли монахов и монашек на Руси) в монастырях колебалось в широких пределах: в одних насчитывалось 100–300 братий, в других — до десяти. Чаще всего монастыри управлялись игуменами, но иногда настоятели назывались архимандритами. Средствами для содержания монастырей служили пожертвования богомольцев и монастырские вотчины (безусловные неотчуждаемые земельные владения). Это втягивало монастыри в мирское попечение о хозяйстве, управу над крестьянами и в тяжбы с соседями. Но, с другой стороны, богатства позволяли проявлять благотворительность. Так, в голодные годы некоторые монастыри ежедневно кормили до 600 нищих и обнищавших крестьян. В монастырях устраивались богадельни, больницы и гостиницы.

Рост пустынных монастырей способствовал освоению новых земель и евангелизации, так как, встречая, например, финно-угорские племена на северо-востоке и севере Руси, монахи проповедовали им христианство и готовили к крещению. В монастырях можно было найти лучших учителей и богатые для своего времени библиотеки. В монастыри шли не только князья, но и простой люд для получения наставлений и духовной беседы. Таким образом, монастыри играли важную роль в углублении христианского сознания народов Руси.

В конце XV века на Руси появилось два великих подвижника — Нил Сорский и Иосиф Волоцкий (Волоколамский), определивших два главных направления аскетической жизни — скитского и общежительного. Они стали олицетворением двух противоборствующих школ в русском монашестве — нестяжатели и стяжатели-иосифляне.

Нил, основатель и игумен Сорского (на реке Сорке) монастыря, ревностно отстаивал скитское направление в монашестве, заимствованное им из Афона. Оно представляло собой совместную жизнь практически независимых друг от друга отшельников (по-гречески — еремитов, или анахоретов), не связанных общим уставом. Нил не только требовал строгого аскетизма, но и заповедал питаться только своим трудом, не заводить дорогих вещей (даже в церкви) и главное — не владеть земельными вотчинами.

Иосиф, основатель и игумен монастыря в Волоцке, видел в монашестве высший класс верующих, истинных христиан, которые должны не уходить от мира, а стоять во главе церковной жизни. Поэтому для него монастырь был сосредоточением лучших сил церкви, лучшего образования и совершенного поведения. Для этого требовалось увеличение монастырских богатств, вотчин и других владений. То есть, по мысли Иосифа и его последователей-иосифлян, монастырь должен быть стяжателем, а его монахи - нестяжателями, не имеющими личной собственности.

Спор о монастырском землевладении нельзя назвать сугубо русским, он распространен повсеместно в православной церкви и на русскую землю попал с бежавшими от турецкого завоевания книжными иноками из Болгарии. Но здесь он принял особо острые формы. Ни то, ни другое направление в монашестве не представляет евангельские идеалы, хотя чаще всего заволжские старцы — нестяжатели выглядят более евангельскими в своих стремлениях отделить церковь от государства. Собор 1503 года, на котором с особой силой разгорелась дискуссия стяжателей и нестяжателей, закончился победой иосифлян: монастыри не отдали своих земель. Однако борьба стяжателей и нестяжателей продолжалась.

Особенно яркими представителями заволжского нестяжательства стали Василий Косой (Патрикеев) и Максим Грек. Среди иосифлян наиболее известным своим литературным творчеством стал митрополит Даниил.

Таким образом, развитие нестяжательства и стяжательства в русском монашестве стало своеобразным “русским вариантом” нищенствующих орденов Западной Европы, стремящейся к обогащению и господству официальной Западной церкви.

4.4.2. БОГОПОКЛОНЕНИЕ, БОГОПОЧИТАНИЕ И НРАВСТВЕННОСТЬ

Классическое и позднее Средневековье представляет собой эпоху контрастов. С одной стороны — небывалый расцвет монашества и на Западе, и на Востоке, подъем христианской культуры, утонченного мистицизма и богословского знания, а с другой — эпоха наибольшего удаления от первохристианских идеалов, наслоение на христианство человеческих измышлений, предрассудков и суеверий; падение нравственности рядовых христиан.

4.4.2.1. Богослужение и поклонение

Во времена классического и позднего Средневековья окончательно закрепилось изменение сути раннехристианского способа богослужения. Как на Западе, так и на Востоке завершенность и богословское обоснование получило представление о ритуально регламентированном поклонении Богу, связанном с понятием “таинство”.

4.4.2.1.1. Таинства исторических церквей

Смысл таинства стал толковаться иначе, чем в первые века христианства. Таинства стали представлять собой набор действий, результат которых не зависит от совершителя таинства и даже не зависит от воспринимающего таинства, кроме случаев смертного греха, которые, впрочем, тоже могли быть сняты таинством покаяния. Таким образом, таинства Нового Завета стали толковаться ex operato, т. е. совершающиеся от самого действия. Это учение, известное в богословии как opus operatum — действие, совершающееся Богом независимо от человека, было сродни магизму, столь естественного для плотского восприятия духовного мира. Оно вело к легкомыслию и падению нравственности прихожан, так как церковь требовала от них строгого и пунктуального выполнения ритуала и совершенно не интересовалась их верой, взглядами и отношением ко Христу.

_{Таинства стали представлять собой набор
действий, результат которых не зависит от совершителя таинства и от воспринмающего
таинства.}

Количество таинств в разное время колебалось (иногда до 12), но в конце концов и на Западе, и на Востоке их установилось семь: водное крещение, миропомазание (или конфирмация), Вечеря Господня, покаяние (исповедь), елеопомазание (соборование), рукоположение служителей (хиротония), брак.

Крещение в средние века стало восприниматься как действие, с неизбежностью дарующее человеку искупление и оправдание от первородного греха и сообщающее ему благодать, способную сделать человека добродетельным. Тем не менее признавалось, что и после крещения в человеке остается злая похоть, греховное естество (concupiscentia), хотя и без вины за него. При этом понималось, что крещение может совершаться только один раз, если это крещение, совершенное во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, даже если оно совершено еретиками или схизматиками.

Дополнением к крещению выступало второе таинство — миропомазание, или конфирмация. Его действием считалось приобретение даров Святого Духа и сообщение силы к возрастанию в вере. Как уже указывалось, миропомазание было введено вместо упоминающегося в книге Деяний Апостолов возложения рук на крещенных после самого крещения.

Наиболее важным таинством, в котором, по представлениям того времени, сосредоточивалось высшее богатство всех тайн, была Вечеря Господня, или, как ее называют на Востоке, евхаристия. Она более всего повлияла как на само богослужение, так и на средневековое благочестие.

До XI века ни на Западе, ни на Востоке не вырабатывалась официальная точка зрения о способе присутствия Христа в евхаристии. Спор возник в связи с учением известного богослова Беренгария Турского, который воспротивился грубо материалистическому представлению о перемене, происходящей в хлебе и вине во время таинства. Беренгарий был осужден на нескольких соборах с 1050 по 1079 год за то, что он, признавая в евхаристии духовные изменения, отвергал вещественные. В качестве реакции на подобное представление официальные церковные богословы стали настаивать на преосуществлении (transsubstantiare) вещества евхаристии в материальное Тело и Кровь Христа. Это более соответствовало традиционному магизму народных верований и подтверждалось многочисленными рассказами о том, как какие-то богобоязненные и благочестивые люди удостаивались возможности увидеть во время евхаристии окровавленного младенца, его пальцы и другие части тела. Наиболее здравомыслящие богословы восставали против подобных суеверий. Например, Ломбард учил, что “мышь, которая пожирает евхаристию, ест не тело Христа, а что, следовательно, она ест — знает только Бог”. Но официальный богослов Западной церкви Фома Аквинский прямо утверждал: “Мышь или собака, пожирая евхаристию, также воспринимает Тело Христово. И даже если евхаристия будет брошена в нечистоту, то в ней все-таки остается Тело Христово”. И даже более того, Фома настаивал, что в таинстве присутствует не только Тело Христово, но и душа, и само Божество.

В 1215 году, на Латеранском соборе, папа Иннокентий III утвердил представление, что “Тело и Кровь Христа истинно содержатся под видом хлеба и вина, так что по божественному всемогуществу хлеб превращается в Тело, а вино — в Кровь”.

Опасаясь, как бы не случилось случайного пролития Крови Христовой во время вкушения евхаристии, Римская церковь с XII века стала практиковать приобщение мирян только хлебом, исключив приобщение вином, считая, что с приобщением Крови Христовой связана большая опасность профанации столь великой тайны. Такое трепетное отношение к материальным знакам евхаристии привело к тому, что принятие ее становилось все более и более редким.

На Востоке также с XII-XIII веков стало господствовать учение о преосуществлении, хотя оно никогда официально не утверждалось и не доводилось до таких крайностей. Само слово “преосуществление” как точный перевод латинского transsubstantiare появилось в греческом эквиваленте в переписке между папой Климентом IV и императором Михаилом Палеологом в связи с унией. В принятии хлеба и вина по-прежнему участвовали все верующие, и даже дети, хотя на Западе причащение детей в это время уже прекратилось. Вопрос о составе хлеба при евхаристии был одним из самых обсуждаемых в то время вопросов. Как известно, с VIII века в римской церкви утвердилось употребление пресного хлеба, что стало одним из пунктов разделения церквей в 1054 году. Во второй половине XII столетия на Западе стали вводиться облатки, или гостии, т. е. маленькие пресные лепешки, индивидуально употребляемые во время евхаристии. На Востоке в это же время хлеб также перестали давать в руки верующим, а вошло в обычай размягчать его в вине и в таком виде причащать посредством ложечки (лъжицы).

Следует также отметить, что евхаристию в это время стали рассматривать как жертву, о чем говорит и название — облатка, или гостия (жертва), хотя многие схоласты сопротивлялись этому воззрению.

В период классического и позднего Средневековья покаянная дисциплина претерпела серьезные изменения. До XII века в церквах удерживалось мнение, что один Бог дает прощение грехов и его можно получить личным раскаянием без священнического приговора. Но постепенно официальная иерархия стала насаждать мнение, что прощение грехов не может совершаться без исповеди перед священником, ибо это таинство, требующее исполнителя, т. е. служителя. В покаянии стали видеть три составные части:

·  Раскаяние как сокрушение или как страх перед наказанием за грех.

·  Исповедание, т. е. рассказ о грехе.

·  Удовлетворение, т. е. произнесение священником определенной разрешительной формулы.

Вскоре после Латеранского собора 1215 года стали считать, что того, кто придерживается мнения о том, что можно исповедываться перед Богом, надо считать еретиком. Так во всяком случае думал знаменитый Бонавентура. Даже формула отпущения греха была изменена. Вместо прежней: “Да простит Бог” священниками стала употребляться категорическая фраза: “Я разрешаю тебя”.

Завершающим пунктом учения о покаянии стало отпущение (indulgentia). В ранней церкви отпущением, или индульгенцией, называлось сокращение покаянного срока, которое мог произвести епископ по ходатайству общины или мученика, видя глубину и плоды покаяния согрешившего члена церкви. В эпоху Средневековья отпущение стали практиковать, если грешники жертвовали частично или полностью свое имущество на особо доброе дело. Но уже во время первого крестового похода папа Урбан II воспользовался этим понятием, чтобы объявить предоставление полного отпущения всех грехов участникам похода. Некоторые не могли (или не хотели) участвовать в походе физически, но они участвовали в походе своим имуществом и таким образом получали отпущение за деньги.

Фома Аквинский дал богословское обоснование такой практики, считая, что многие святые внесли в “копилку” церкви гораздо больше, чем ожидал от них Христос, и этими “сверхдолжными заслугами” (merita superrogatoria) может распоряжаться церковь в лице ее руководителя — папы римского.

Отпущение грехов стали применять не только по отношению к живым, но и к умершим в связи с развитием представления о чистилище, где те души, которые не сделали на земле достаточного удовлетворения за свои грехи, подвергаются наказанию действием очистительного огня. О самом чистилище возникли многочисленные сказания, в которых этот огонь часто представлялся материальным огнем. Аналогичные сказания бытовали и на Востоке, хотя идея чистилища здесь отвергалась.

Естественно, возможность получить отпущение грехов за деньги и возможность за деньги изменить свое положение в вечности не могло не подействовать развращающе на христианскую нравственность. Другие таинства не оказывали такого сильного влияния на жизнь церквей, хотя и они, приучая людей к ритуальности, уводили от живой веры.

4.4.2.1.2. Поклонение Марии, реликвиям и святым

Как народное благочестие, так и богослужебная практика все более возносили Деву Марию. В ее честь было учреждено несколько новых праздников. Например, в 1372 году установили праздник Введения во храм, так как на основе апокрифов считалось, что в Иерусалимском храме до Рождества Христова находились чистые девы, посвятившие себя служению Богу. В 1389 году был установлен праздник посещения Марией Елизаветы, матери Иоанна Крестителя. С распространением в широких кругах учения о непорочном зачатии самой Девы Марии был введен праздник непорочного зачатия. Несколько поместных соборов, в том числе и Базельский 1439 года, предписывали ввести этот праздник для всей церкви, несмотря на некоторое сопротивление пап того времени. Но вскоре папа-францисканец Сикст IV одобрил этот праздник, хотя и назвал его более осторожно: “Зачатие непорочной Девы”, в отличие от более позднего понятия “Непорочное зачатие Девы” (conceptio immaculatae virginis, а не conceptio immaculata virginis). На практике же с конца XV века всех отрицающих непорочное зачатие самой Марии стали считать еретиками.

Особенно ревностно и фанатично защищали учение о непорочном зачатии Марии францисканцы и Парижский университет, в то время как доминиканцы были противниками этого учения. “Неужели вы хотите из Марии сделать богиню?” — вопрошал один из монахов-доминиканцев с кафедры. Но именно это и случилось. Как на Западе, так и на Востоке Марию стали именовать Приснодевой, Заступницей, Царицей Неба, Вратами Небесными и тому подобными титулами. Особое поклонение Марии возносилось в латинской церкви, где оно стало занимать большую часть богослужения. Каждый храм имел притвор или капеллу в честь Марии.

В ее честь переделывались многие библейские тексты. Например, псалом 109 стали читать так:

"Сказал Господь госпоже моей:

сиди одесную Меня.

В любви и святости имеешь благоволение.

Посему должна ты вечно царствовать со Мной.

На твоей святой главе покоится венец бессмертия".

К ней рекомендовали обращаться во всех случаях жизни. Так почитание превращалось в поклонение с присвоением ей божественных атрибутов и свойств.

Наряду с поклонением Марии развивался культ других святых. Этому немало способствовало появление так называемых “золотых легенд” о жизни святых. Поступки, слова, случаи из жизни известных и уважаемых христиан часто обрастали в этих сказаниях невероятными фантастическими измышлениями. Эти легенды рассказывались во время проповеди и частных бесед, их переписывали и распространяли повсеместно. Большое влияние на этот процесс оказывали участники крестовых походов, вернувшиеся в Европу и рассказавшие дома много небылиц о Востоке.

В это же время начался процесс систематизации этих сказаний. На Западе на этом поприще особо выделился доминиканский архиепископ Иаков Ворагин в конце XIII века, составивший сборник “святых сказаний” (legenda sanctorum), а на Руси — митрополит Макарий, литературно обработавший и записавший житие святых в виде 12 книг великих “Четии Минеи”.

Вместе с развитием культа Марии и святых Средневековье характеризуется небывалым поклонением реликвиям, предметам и особенно мощам. Но в этой области, как ни в какой другой, существовало множество обмана и подделок. Так, в двух или даже в трех местах показывали хитон Христа, голову Иоанна Крестителя, часть бороды Ноя, детский зуб Христа, камень, который дьявол предлагал Спасителю для превращения в хлеб, пепел, на котором сидел Иов, и так далее. Неудивительно, что многие искренние верующие восставали против такого извращения, хотя церковные иерархи не препятствовали этим воззрениям, а нищенствующие монахи (францисканцы и доминиканцы) прославились многими подложными чудесами и откровениями, некоторые из которых были разоблачены, а их авторы жестоко наказаны.

Следует сказать, что подобное “овеществление” веры — характерная черта средневекового сознания. Основная масса людей того времени мыслила обо всем очень конкретно и зримо. Им были чужды абстрактные понятия и идеи. Людям надо было видеть события или хотя бы их театральное отражение, слышать подробности очевидцев и иметь возможность потрогать, прикоснуться к предмету веры. Духовное, мистическое переживалось и сознавалось людьми того времени только в зримых, конкретных образах, воспринималось с помощью пяти чувств, и только потом у них происходило осмысление этой информации. При этом чаще всего на пути от конкретно-образного к абстрактно-логическому мышлению происходила модификация, изменение полученной информации. Поэтому людям XX века очень трудно правильно оценить причины появления ритуального богослужения, поклонения реликвиям, святым, деве Марии и других подобных явлений. Средневековье пользовалось другим методом познания окружающего мира, опираясь на естественный, не просвещенный евангелием разум человека своего времени и своей культуры.

4.4.2.2. Народное просвещение, суеверие и двоеверие

Ритуальность богослужения и отсутствие Евангелия на родном языке послужило хорошей почвой для развития суеверий и двоеверия в христианской среде. Языческие традиции и элементы пантеизма, т. е. отождествления Творца с тварной природой, легко уживались в средневековом сознании с представлением о Христе и верой в Троицу. Подобное двоеверие, то есть вера во Христа как Бога и параллельная вера в овеществленные силы зла, например в леших, водяных, домовых и другую нечисть, совершенно недопустимо с точки зрения Нового Завета. Однако средневековые люди придерживались подобных нелепых суеверий как в Западной Европе, так и на Востоке, а особенно на Руси. Так, русские крестьяне часто приходили к монахам с просьбой совершить молитву, чтобы снять порчу с коровы или лошади, а кардинал Д'Эли в начале XV века писал: “Русские в такой степени сблизили свое христианство с язычеством, что трудно сказать, что преобладает в образовавшейся смеси: христианство ли, принявшее в себя языческие начала, или язычество, поглотившее христианское вероучение”.

В Западной Европе особенное развитие получила всеобщая вера в волшебство и ведьм, то есть женщин, к которым дьявол питал особое пристрастие и через которых причинял вред христианам. Считалось, что ведьмы (sagae) вступали в половую связь с сатаной или бесами, и на борьбу с ними папа римский Иннокентий VII во второй половине XV века особой буллой уполномочил доминиканцев. После этого два доминиканца издали сочинение “Молот ведьм”, научно и богословски обосновывающее веру в ведьм и имеющее наставления о том, как предохраняться от колдовства. В нем даже излагался уголовный процесс против подозреваемых в колдовстве. В соответствии с этими установлениями инквизицией велась ожесточенная борьба с ведьмами. При этом пытками получали подтверждение существования ведовства, что, в свою очередь, приводило к усилению веры в него и к новым преследованиям. Процессы над ведьмами и колдунами, как правило, заканчивались кострами.

Астрология и магия также были в моде как в Византии, так и в Европе. Практически у всех королей имелись придворные астрологи, и многие известные императоры (например, Исаак Ангел, Адроник Комнин и другие) не начинали сражений или других важных дел, если астрологи им этого не советовали. Даже такой просвещенный византийский историк, как Никита Хониат, разделял народную веру в приметы и признавал магическую силу так называемых константинопольских талисманов. Фома Аквинский также всерьез рассуждал об астрологии и магии в своих сочинениях. Увлеченностью спиритизмом отличались не только тамплиеры, которые стали предшественниками франкмасонов, розенкрейцеров и современных оккультистов и масонов, но и другие рыцари. Ярким примером могут служить поиски Грааля — чаши с Кровью, истекшей из ран распятого Христа, которая сулила нашедшему ее бессмертие.

Двоеверие породило много необычных, но вполне типичных для Средневековья явлений. Например, с XI века большое распространение в Западной Европе получили театрализованные зрелища — пародии на церковную жизнь, которые часто происходили в самих храмах. Они назывались праздниками дураков, праздниками ослов и т.д., в которых сатирически рассказывались и изображались духовные слабости церкви, профанировалось церковное богослужение и вся жизнь средневекового города.

В то же время Средневековье отличалось небывалым подъемом проповеднической деятельности. В церквах Запада стали утверждаться проповеднические должности, но особенно в проповеди отличались нищенствующие монахи. Стали издаваться сборники проповедей в качестве руководства к проповедованию. В официальных и торжественных случаях проповедь по-прежнему произносилась на латыни, но к простому народу уже обращались на местном диалекте.

К сожалению, по содержанию средневековые проповеди мало удовлетворительны. Чаще всего они не исходили из библейского текста, а состояли из нескольких коротких рассказов с нравоучениями в духе ветхозаветной подзаконной строгости. Предметом проповеди часто становились споры между различными школами, неясные аллегории и нелепые легенды. И все же эпоха Средневековья оставила в истории имена многих блестящих проповедников, в первую очередь монахов-мистиков в Германии и в Италии (Экхард, Гейлер, Савонарола).

Особым явлением в истории восточного и особенно русского богопочитания явился культ “блаженных и юродивых”, которому практически нет аналога на Западе. Следует отметить, что у монгольских народов, вне зависимости от вероисповедания (язычников, ламаистов, мусульман и христиан), сумасшедшие считаются “отмеченными Богом” и пользуются неприкосновенностью. Юродство на Русси являло собой смесь народной святости, обличающей силы, вседозволенности и исконно народных, в большинстве своем языческих, форм поведения. Они представляли зрителям театрализованную сатиру на церковные и государственные недостатки, соединенную с бесхитростным, наивным и буквальным восприятием христианских норм. Иначе говоря, в остром и грубоватом “театре одного актера”, который часто представляли юродивые, сохранялась не только тяга к истинному христианству, но и дерзновенное желание жить по евангельским идеалам.

Внешне юродивые походили на скоморохов, но они не увеселяли народ, а поучали и обличали его, подражая ветхозаветным пророкам. Они смело выступали против великих князей. Например, псковский юродивый Никола, которого все очень уважали, послал царю Ивану Грозному кусок сырого мяса в пост как подарок. А когда царь удивился, что такой святой человек предлагает ему есть мясо в пост, Никола велел передать: “А разве Ивашка (т. е. царь Иван) думает, что съесть постом кусок мяса животного — грех, а съесть столько людского мяса, сколько он уже съел — не грех?” Этими словами он обличил и остановил царя и спас жизнь многим псковским жителям, против которых готовилась расправа.

Историки свидетельствуют, что юродивых в средневековой Руси насчитывалось множество, и их почитали и слушали, хотя часто они спекулировали своим положением и распространяли нелепые суеверия. Так, один из первых русских юродивых — блаженный Прокопий — носил в левой руке три кочерги и по их положению предсказывал урожаи и недороды.

4.4.2.3. Нравственная жизнь христианства: грех и святость

Эпоха Средневековья характерна яркими контрастами, особенно в нравственной сфере. Повсеместно господствовала поразительная грубость и культ насилия, а рыцарство часто становилось только внешне облагороженной формой воинственности, агрессивности и бандитизма. Войны, которыми полна средневековая история, скорее напоминали разбойничьи набеги. Грубая чувственность сочеталась с распущенностью нравов. Церковное освящение брака вообще стало практиковаться только в конце средних веков, а прелюбодеяния, супружеская неверность и расторжение брака были частым явлением в среде простого народа.

Не лучшим было состояние духовенства. Введение целибата на Западе значительно ухудшило нравственную жизнь служителей церкви. Священники стали вступать в незаконные брачные связи, называемые «конкубинат» (от лат. “сожительство”), который признавался обществом как явление почти нормальное. В монастыри людей часто отправляли насильно, иногда туда отдавали детей, чтобы, достигнув определенного возраста, они стали монахинями или монахами. Естественно, насильственное безбрачие для людей, не имеющих к этому призвания, превращало такие монастыри в гнездилище разврата. Некоторые женские монастыри служили полуофициальными публичными домами, как, например, в Нидерландах, по свидетельству автора сочинения “О разрушении церкви”.

Высшее духовенство часто вело очень роскошную жизнь: получая большие доходы, они обзаводились богатыми щегольскими нарядами, заботились о хорошем столе, имели много слуг, лучших лошадей и нарядные экипажи. Часто они вообще не занимались служением в церкви, а нанимали для этого нищенствующих монахов. Бернар Клервоский так бичует недостатки духовентства:

“Из-за епископий и архидиаконства ведется постыдная борьба, церковные доходы растрачиваются, все проматывается... Весь христианский мир как бы вступил в заговор против Тебя, Боже, от низшего до высшего. Те, кто занимает приматство, первые и преследуют Тебя... Они суть служители Христа, а служат антихристу, отсюда прелюбодейный блеск, театральные одеяния, царственные украшения. Их шпоры более блестят золотом, чем алтари”.

Так же обстояло дело в Византии и на Руси. Византийцы так глубоко пали в нравственном отношении, что в Европе они получили позорное прозвище лживых, лукавых и льстивых, пишет один из средневековых византийских историков Никита Хониат. Нравственное разложение проникло во все классы византийского общества. История императорской власти являет собой непрерывную цепь злодеяний, убийств и преступлений. Большая часть византийских императоров на практике не придерживалась религиозных убеждений и нравственных правил. Лицемерие, сочетающее грех и религиозность, воспринималось как норма.

Например, один из императоров Византии — Андроник Комнин, по описанию историка Никиты Хониата, “считал погибшим тот день, в который он не казнил или хотя бы не ослепил хоть кого-нибудь”. Убийства были его ежедневным развлечением, так же как и нескончаемые оргии с толпами блудниц, в которые он насильственно втягивал знатных замужних женщин, а потом против их же воли постригал в монахини. И при этом историки единодушно отмечают, что Андроник зачитывался посланиями Павла, а все его письма были пересыпаны изречениями великого Апостола, которые он знал наизусть. Он не щадил золота на украшение икон и храмов. Поэтому летописи называют его “...отчасти зверем, украшенным все же лицом человеческим”. Не лучше Комнинов были императоры династии Ангелов. Один из них — Исаак Ангел (1185–1195) все время проводил в пиршествах и сладострастных забавах, не позволяя себе дважды одевать какое-либо платье за все годы царствования. Во время одного из пиров он приказал подать в виде десерта голову убитого им царедворца, которой гости играли, как мячом, и в то же время Исаак был известен как человек очень религиозный и помогающий бедным и страждущим. Он устроил из своих дворцов несколько странноприимных бесплатных домов, больниц и богаделен для нищих. После одного из больших пожаров в Константинополе он отдал большую часть своих сбережений на восстановление домов для пострадавших и в целом занимался благотворительностью. Такие контрасты проявлялись не только у императоров, но и у большей части населения. Даже Афон изобилует контрастами греха и святости.

И все же наряду со всеобщим падением нравов Средневековье дало много прекрасных образов высоконравственной жизни и самоотверженного подвига смирения. Стоит вспомнить героизм тысяч монахов, которые предавали земле заразные трупы во время эпидемий, ухаживали за больными, устраивали дома для прокаженных, больницы, приюты для сирот и другие благотворительные заведения. И в церкви, и в обществе насчитывалось множество добродетельных и благочестивых людей. Достаточно вспомнить Франциска Ассизского, Елизавету Тюрингскую, Константинопольского патриарха Афанасия, византийского императора Иоанна Ватаца (1222–1255) и многих других. Таким образом, высочайшая нравственность соседствовала с глубочайшим падением морали.

4.4.3. ВНЕЦЕРКОВНЫЕ ГРУППЫ И ПОПЫТКИ РЕФОРМ

Упадок нравственности, чуждые христианству обычаи, коррупция, лицемерие и догматические уклонения официальной церкви как на Западе, так и на Востоке неизбежно привели к протесту и возникновению внецерковных диссидентских групп и движений. По мере углубления мрака усиливался социальный и религиозный ропот и недовольство. Кроме того, Господь, видя мерзость запустения в христианстве, посылал особую ревность отдельным верующим, стремящимся к истине, и поддерживал их рвение и стремление к следованию за Ним.

Как уже отмечалось, сильным предреформаторским движением Средневековья, стремящимся очистить церковь, было появление нищенствующих братств в Европе и юродивых на Руси. Они хотели, не выходя из церкви и не выступая против иерархов, личным примером показать жизнь по буквально понятым евангельским идеалам, и, несмотря на их видимую неудачу, воздействие таких примеров вело многих простых людей ко Христу. В то же время церковная организация адаптировала это движение к достижению своих интересов.

В отличие от подобных реформаторов, действующих изнутри и стремящихся только к изменению образа жизни, а не к реформе догматики и структуры, возникали другие движения, которые отделяли себя от официальной церковной иерархии. Такие внецерковные группы всегда называли сектами и ересью, и официальные церкви ревностно боролись против них. Борьба против инакомыслия в Средневековье почти всегда переходила в форму кровавых репрессий, сопровождаемых клеветой и формированием антисектантского общественного мнения. При этом считалось, что важно защитить Истину и опровергнуть ересь любым способом, не задумываясь о корректности доводов. Это привело к тому, что большая часть сведений о средневековых внецерковных группах содержится в источниках, написанных их противниками, часто сознательно искажавшими взгляды диссидентов. Поэтому мы не можем достоверно восстановить взгляды и религиозные убеждения таких групп.

С другой стороны, появление недовольства и ересей создало давление на официальных руководителей церквей, которые вынуждены были предпринимать определенные шаги к реформам.

4.4.3.1. Катары-альбигойцы и вальденсы в Западной Европе

Достаточно сложно проследить возникновение и взаимосвязь внецерковных групп в Западной Европе. В разных местностях они носили разные названия, и часто эти названия были взаимозаменяемы. Чаще всего они называли себя катарами, т. е. по-гречески — “чистыми”, подчеркивая стремление сохранить себя и свою церковь в чистоте и неоскверненности от мира и уклонений. Под таким именем они известны в Германии в XII веке, в Италии и в Англии, но особое распространение они получили на юге Франции. Там их называли альбигойцами, по названию центрального города этой местности — Альби. В этом же районе Франции появилась другая внецерковная группа, которая стала называться вальденсами. Многие исследователи считают, что это разные названия одного и того же движения, хотя каждая группа имела свои догматические и организационные особенности.

Крестоносцы и представители римской церкви, боровшиеся против этих групп, чаще всего называли их всех общим словом — альбигойцы, хотя иногда говорили о них как о булгарах (очевидно, от болгар — богомилов) или как о попликанах (очевидно, от павликиан, которых крестоносцы встречали на Востоке).

Бесспорно, что все эти внецерковные группы имели общение между собой и взаимное влияние друг на друга. Несомненно, что юг Франции имел контакты с Балканами, где расселилось множество богомилов и павликиан. Можно выделить большое количество догматических параллелей и доктринальное единство между всеми этими группами. Однако вероятнее всего эти группы возникали естественно и независимо друг от друга под влиянием Священного Писания и Духа Божьего. Они стремились очистить церковное учение и вернуться к первоисточнику христианства, и этим объясняется их мировоззренческое единство. И только позже, встав на путь реформ, они начинали искать единомышленников, союзников и предшественников, имевших аналогичный духовный опыт.

В основу вероучения катар-альбигойцев был положен Новый Завет, однако он был переосмыслен в гностическом духе. В этом явно ощущалось влияние павликиан и богомилов. Они отвергали всякую церковную обрядность и таинства и подчеркивали жизнь под непосредственным водительством Духа Святого. Водное крещение они заменяли возложением рук и апокрифического евангелия Иоанна на крещаемого; Вечерю Господню они совершали духовно, принимая пищу, освященную молитвой “Отче наш”. Ветхому Завету не придавали никакого значения.

Организационно катары разделялись в соответствии с их гностическими представлениями на три группы: собственно чистые, избранные — consolati или induti, т. е. посвященные, или крещенные Духом Святым. Вторая группа — верующие (credentes), составлявшие основную массу катаров, которые уверовали и ожидали своего спасения. Они жили, не предаваясь аскетизму и не оставляя мира, но сохраняя заповеди Нового Завета. В то время как посвященные (первая группа) служили пастырями и руководителями, верующие служили миссионерами, ведущими строго аскетический и смиренный образ жизни. Третью группу катар составляли просто слушатели (auditores), которые еще не присоединились к катарам, но проявили интерес и были как бы обращенными. Катары решительно отвергали католическую символику, особенно крест, считая его орудием позорной казни; а также осуждали поклонение иконам и статуям, называя его идолопоклонством. На папу римского они смотрели как на антихриста.

Катары отличались высоконравственным образом жизни. В быту они вели себя очень скромно и сурово, считая, что всякий грех смертен, а совершенные принимали на себя обет нищеты, подражая Христу и Апостолам, отвергали брак и мясную пищу. Именно высокой нравственностью, убедительной проповедью, подтвержденной жизнью и героическим поведением во время мученичества, объясняется популярность и широкая распространенность катаров. Имеются многочисленные свидетельства, когда мужественное перенесение страданий и смерти умножало ряды катаров.

В богословском отношении, насколько это известно, катары придерживались дуалистических воззрений, хотя разные группы проявляли этот манихейский дуализм в разной форме. Они считали, что Бог как сосредоточение добра не мог создать такой материи, которая подвержена злу и греху. Земной мир считался творением дьявола, и иногда его называли богом Ветхого Завета. И хотя катары старались быть монотеистами, но на практике они отступали от этого принципа, если считать, что материя сама по себе греховна, а видимым миром управляет злое начало. Их гностицизм проявлялся и в суждениях о Христе, который не воплотился в такое же материальное тело, которое имеют другие люди. Они не верили в физическое воплощение Христа от Марии, хотя считали Иисуса Сыном Божьим, подчеркивая Его духовное единство с Отцом и Его кажущуюся или призрачную телесность. Такой взгляд приводил к отрицанию физических страданий Христа на кресте и воскресения Его плоти. Катары толковали все это духовно или иносказательно.

Во второй половине XII века количество и влияние катаров на юге Франции резко возросло, и папы римские начали принимать решительные меры к их искоренению. Особенно серьезную борьбу начал папа Иннокентий III, который послал своих легатов с самыми широкими полномочиями в эту местность, а когда один из них был убит при загадочных обстоятельствах в 1208 году, Иннокентий организовал широкомасштабный крестовый поход против катаров, в котором участвовало более 100 тысяч человек и который возглавил опытный и жестокий крестоносец — Симон де Монфор.

Поскольку всем крестоносцам даровали отпущение грехов и, как следствие, амнистию, в армию Монфора вступило множество разбойников, грабителей, убийц, любителей легкой наживы. Королевская власть и феодальная знать Северной Франции были заинтересованы в разгроме и разграблении процветающих южных провинций, тяготеющих к независимости. Таким образом, религиозное рвение совмещалось с политическими и экономическими интересами.

Крестоносцы самым варварским образом стали грабить страну, уничтожая ее население, не особенно разбираясь в их религиозных убеждениях. Например, при взятии города Безье римский легат на вопрос крестоносцев, как отличить катаров от ортодоксальных католиков, отвечал: “Убивайте всех подряд. Господь различит своих”. Так и было сделано. В городе были убиты абсолютно все, включая женщин и детей. Считается, что число погибших превысило 20 тысяч человек. Более 20 лет продолжалась эта война, закончившаяся практически полным физическим уничтожением катаров и беспрецедентным в истории средневековой Франции геноцидом. В результате в экономическом развитии юг Франции оказался отброшенным на столетия назад.

Близкими к катарам (альбигойцам) по взглядам были вальденсы (лат. vadlenses). Географически альбигойцев и вальденсов разделяли Альпы. Вальденсы жили в долинах востока, а альбигойцы в долинах запада. Возможно, что само название — вальденсы означает просто жители долин, хотя большинство историков согласны в том, что это название произошло от имени лионского купца — Пьера Вальденса (в других вариантах: Вальдо, Вальдезай).

Читая Священное Писание на родном романском языке благодаря дружбе с двумя священниками, делавшими самостоятельный перевод некоторых книг Библии и изречений святых отцов, Пьер Вальденс пришел к решению раздать свое имущество нищим и начать проповедь покаяния, видя отступление современного ему христианства от Евангелия. Он и его друзья-последователи проповедовали на улицах и в церквах Лиона в семидесятых годах XII века. В это время еще ни один из монашеских орденов не выступал с публичной проповедью, и когда вальденсы обратились к папе римскому с просьбой разрешить проповедь покаяния, им было отказано, хотя позже Франциск Ассизский получил такое разрешение. Возможно, одна из причин отказа заключалась в том, что вальденсы пришли к папе с переводами библейских книг в руках и ссылками на евангельские тексты, чего не делал Франциск.

В начале своей деятельности вальденсы ходили по двое по Южной Франции в одних деревянных сандалях и в жалких одеждах и проповедовали Евангелие. Они и не думали выходить из лона римской церкви, но после многократных запрещений проповедовать над ними произнесли анафему и начали жестокое гонение. Сам Вальденс, изгнанный из Лиона, долго проповедовал в Италии, Германии и умер в Богемии в 1197 году. Его друзья и последователи, изучая Евангелие, вскоре пришли к отрицанию священства и таинств, отвержению икон, мощей чистилища и т.д. Многие из них примкнули к катарам-альбигойцам. Они вели высоконравственный евангельский образ жизни, о котором даже их противники отзывались очень похвально.

Рассеявшись в Ломбардии и Провансе, Германии и Италии, вальденсы имели большой успех. Их учение, в отличие от катар-альбигойцев, очевидно, не носило гностического характера и не основывалось на апокрифических книгах и воззрениях. Они опирались в своих взглядах исключительно на Священное Писание и настаивали на необходимости его личного изучения на родном языке. Все правила поведения и богослужения они черпали только из Евангелия, стремясь буквально исполнить все заповеди Спасителя. Поэтому они отвергали войну, присягу, клятву, самозащиту и т. д. Они старались жить общиной, или коммуной, которой, по их мнению, принадлежала вся церковная власть и в которой все имели статус “добрые священники”. То есть ими признавалось всеобщее священство и автономия поместной церкви.

Французские вальденсы придерживались менее радикальных позиций, чем приведенные выше взгляды итальянских вальденсов, но в целом можно сказать, что вальденсы, как никто другой из внецерковных диссидентских групп Средневековья, были близки к Реформации и протестантизму, утвердившимся только три века спустя. Несмотря на гонения, эта группа оказалась гораздо жизнеспособнее, чем катары-альбигойцы. В XVI веке некоторые группы вальденсов слились или преобразовались в другие протестантские течения, а некоторые сохранились даже до нашего времени, например в Северной Италии их насчитывается до 35 тыс. человек.

4.4.3.2. Малые внецерковные группы Западной Европы

Кроме довольно известных и оказавших значительное влияние на религиозную жизнь Западной Европы диссидентских групп, во времена Средневековья появилось довольно много немногочисленных внецерковных групп и отдельных протестантов, пытавшихся вернуться к истинному христианскому богопочитанию. Но желание выровнять “хромающее” официальное христианство чаще всего приводило в противоположную христианству сторону. Так, если многочисленные и влиятельные группы катаров, богомилов и павликиан уклонялись в сторону гностического дуализма, то такие движения, как “братья и сестры свободного духа”, впадали в пантеизм.

Последнее движение пользовалось наибольшим влиянием в Германии и Северной Италии и известно в народе как беггарды. Они учили, что Бог во всем, а, значит, Христос живет в каждом человеке и каждый человек есть Христос. Исходя из этого, они отвергали церковную иерархию, таинства и все официальное служение. Считается, что они начали свою деятельность под влиянием идей парижского профессора Альмариха Бенанского около 1206 года.

Другие христиане, видя церковные злоупотребления, становились проповедниками эсхатологических идей. Так, довольно большое влияние своими видениями и пророчествами оказал монах-цистерцианец Иоахим Флорский (1132–1202). Он разделял историю на три части, считая Ветхий Завет периодом Бога Отца, 1260 лет новой эры — периодом Бога Сына, а с 1260 года должна была, по его мнению, начаться эра Бога Духа. Он резко критиковал римскую иерархию, считая ее апокалиптической блудницей. Такие же апокалиптические настроения проповедовал Герхард Сегарелли в Северной Италии. Уже в конце XIII века он и его последователи были разбиты крестоносцами и сожжены на кострах. Особенно усилились эсхатологические ожидания конца света по мере приближения 1492 года, который, по расчетам средневековых богословов, был 7000-м от сотворения мира. Не только на Западе, но и в России многие считали его истинным годом Второго пришествия и из-за этого оказывались в оппозиции к официальным церквам.

Возникали также группы, главная идея которых заключалась в протесте против церковных порядков и не соответствующей Евангелию практике. Первыми в этом ряду, очевидно, следует назвать петробрузиан. Это движение, также как и вероучение катаров, распространялось в Южной Франции в начале XII века и началось с проповеди священника Петра из Брюи. Он и его последователи протестовали против крещения детей и других таинств, против поклонения иконам, статуям и кресту. Но когда его рвение зашло так далеко, что он начал сжигать кресты с изображением Христа, то он сам был казнен на костре. Такого рода выступления происходили во многих местах средневековой Европы.

Другим таким движением можно считать “Апостольских братьев”, последователей Герхарда Сегарелли из Пармы, который закончил свою жизнь на костре в 1300 году, считая папу антихристом.

4.4.3.3. Предреформационные движения на Западе

Появление большого количества внецерковных групп в период классического и позднего Средневековья стало яркой формой протеста против испорченности официальной церкви. Но этот протест раздавался в XI–XV веках во всех слоях европейского христианства, которые не отделяли себя от церкви, но жаждали реформ.

Прежде всего требования реформ звучали и обосновывались в сочинениях известных богословов того времени и выступлениях отдельных церковных деятелей. Одно из наиболее известных предреформационных движений возникло в Англии во второй половине XIV века благодаря Джону Виклифу (1328–1384).

Политическая обстановка Англии того времени способствовала выступлению Виклифа. Папы находились в Авиньоне под влиянием французского короля, врага Англии. Король Эдуард III и правительство Англии стали освобождаться от духовной и финансовой зависимости Рима. Джон Виклиф, будучи профессором и доктором богословия в Оксфорде, стал обосновывать политическую независимость Англии и короля от папства. Он выступил против нищенствующих монахов, доказывая несостоятельность монашества вообще. Позже, по поручению правительства, Виклиф ездил в Авиньон для переговоров с папой о снятии или ограничении так называемых провизий (provisio), т. е. узаконенной симонии — пошлин, взимаемых папством при назначении на церковные должности (на Руси — ставленные пошлины). Там Виклиф воочию убедился в испорченности папства и, вернувшись в Англию, стал учить, что папа римский — антихрист, а не глава Церкви.

_{Появление большого количества внецерковных групп в XI–XV веках стало яркой формой протеста против испорченности официальной церкви. Но этот протест раздавался во всех слоях европейского христианства,
которые не отделяли себя от церкви, но жаждали реформ.}

После 1379 года, видя раскол в папстве, Виклиф стал действовать еще более решительно. Его поддерживали английское дворянство и простой народ, так как Виклиф много времени уделял проповеди и публичным диспутам. Эта поддержка помогла ему благополучно пройти суды папских легатов и епископов, обвинявших его в ереси. Но наибольшая заслуга Виклифа, пожалуй, состоит в том, что он перевел Библию на простой и доступный народу английский язык и очень многое сделал для популяризации этого перевода.

Его последователи получили презрительное прозвище — лолларды, т. е. сеятели плевел, и они проповедовали по всей Англии евангельские идеи до 1401 года, когда папа римский вынудил парламент ввести смертную казнь за проповедь идей Виклифа. Но учение лоллардов о равенстве перед Христом и необходимости возврата к первохристианству заложило крепкий фундамент Реформации, а также оказало влияние на предреформационные выступления в других частях Европы.

В частности, благодаря студентам из Чехии, учившимся в Оксфорде, идеи Виклифа и лоллардов попали в Прагу. Их проповедниками здесь стали Ян Гус и Иероним Пражский. Они стремились к реформам, но не были настроены столь радикально, как лолларды. Их выступления совпадали с периодом пробуждения чешского национального самосознания, и поэтому Яна Гуса и его друзей поддерживал народ, король и университет. Но когда Ян Гус начал выступать в своих проповедях против индульгенций, а Иероним Пражский публично сжег папскую буллу, то Гуса и Иеронима вызвали на собор в Констанцу. Император Сигизмунд дал им охранную грамоту, гарантируя безопасность, но Гус не захотел отказаться от своих убеждений на соборе, и тогда его и Иеронима предали сожжению заживо в 1415 году. Но сочинения Яна Гуса и его идеи не погибли.

Радикальное крыло гуситов (сторонников Яна Гуса) под предводительством Яна Жижки вступило на путь вооруженной борьбы с Римом. Табориты (радикальные гуситы) нанесли имперским войскам и крестоносцам ряд чувствительных поражений, все крестовые походы в Чехию закончились провалом. Однако после длительных переговоров, компромиссов с умеренными гуситами (чашниками) и раскола в лагере гуситов-таборитов это движение к 1434 году было жестоко подавлено, хотя и привело к значительным реформам в церковной жизни, в частности добилось того, чтобы в Вечере Господней миряне принимали не только хлеб, но и чашу. Остатки таборитов образовали около 1450 года небольшую общину, получившую название “Unitas fratrum” (Объединенные братья), которая позже перешла в движение моравских братьев, или просто братьев, существующее и поныне. Отказавшись от употребления оружия, они стремились устроить жизнь в евангельской чистоте и уединении, настаивая, что только Св. Писание может быть правилом веры.

В самой Италии требование реформ особенно громко раздавалось из уст пламенного проповедника доминиканца Джироламо Савонаролы, настаивавшем на необходимости церковно-политических преобразований во Флоренции, находившейся под властью развращенных Медичи. Он не выступал за богословские преобразования церкви, но требовал личной святости и преданности Иисусу. Однако его проповеди против папства закончились тем, что он и его последователи были отлучены от церкви, преданы в руки инквизиции и после мучительных пыток повешены, а потом сожжены. И хотя Савонарола никогда не занимал высокого положения в церкви, как Виклиф или Гус, его влияние на Реформацию было очень велико.

Можно также отметить и других предреформаторов. Например, Иоанн Лельер, магистр Сорбонны, который публично отрицал право папства иметь власть или первенство над другими членами Христовой Церкви; Иоганн Рихрут, учитель богословия из Эрфурта и проповедник Вормса, который отвергал индульгенцию и власть священников; Иоганн Вессель (Гансфорт), учитель из Кельна, который еще в середине XV века высказывал мысли, о которых Лютер говорил: “Если бы я прочитал его раньше, то сказали бы, что Лютер все почерпнул у Весселя”.

Но и в самой римской церкви предпринимались попытки реформ. К ним можно отнести соборное движение, т. е. деятельность соборов 1409–1449 годов в Пизе, Констанце и Базеле (перешедшего позже в Феррару), которые пытались ограничить папский деспотизм и создать своеобразный церковный парламентаризм. Но, как известно, это им не удалось, хотя беспорядки Великого раскола они сумели преодолеть.

4.4.3.4. Внецерковные группы на Востоке

Четыре восточных патриархата — константинопольский, александрийский, антиохийский и иерусалимский, находясь в тесном духовном союзе между собой, не были столь централизованы и связаны друг с другом, как епархии римского папы. Поэтому отступления от официальной церкви здесь не принимали столь широкого размаха, как на Западе, и соответственно стремление к восстановлению первохристианства здесь проявлялось гораздо слабее. Преобладающими внецерковными группами здесь были гностические и мистические движения.

4.4.3.4.1. Павликиане и богомилы

Павликиане, поселившиеся на мусульманских территориях в IX веке из-за гонений, по-прежнему представляли собой довольно влиятельную силу. Чтобы привести их в лоно церкви, император Алексей Комнин (1081–1118) начал с ними богословский диалог, привлекал их наградами и щедрыми подарками. Он даже построил город, названный в его честь Алексиополем, куда поселял кающихся павликиан, осыпая их большими милостями. Диспуты, в которых император лично принимал участие и в которых павликианам гарантировалась неприкосновенность, имели значительный успех, хотя и здесь проявлялась деспотичная непоследовательность восточных императоров: трое из участвовавших в диспуте павликиан не поддались увещеваниям, тогда Алексей отправил их в Константинополь и там продолжил свои убеждения. Но когда двое из них и там остались непреклонными, император бросил их в тюрьму, где они и умерли.

Другим крупным внецерковным движением в восточных патриархатах стало богомильство (богумильство). Вероятнее всего, это течение зародилось в Болгарии в X веке под влиянием мистиков-евхитов, живших во Фракии. В конце XI — начале XII века это движение сильно распространилось в Константинополе как среди мирян, так и духовенства. По византийским источникам, их название происходит от частого употребления славянской формулы молитвы: “Бог милуй — Господи помилуй”. Однако славянские источники утверждают, что их название происходит от имени основателя этого движения — болгарского попа Богомила, жившего в Х веке.

В борьбе с этим движением особо выделился упоминавшийся уже византийский император Алексей Комнин, который, притворившись искателем религиозной истины, пригласил к себе во дворец руководителя константинопольских богомилов монаха Василия и, выведав у него все подробности их учения, отодвинул занавес за своим креслом, за которым скрывались скорописцы и высшие духовные иерархи. Василий и все подозреваемые в богомильстве были посажены в тюрьму. Василия сожгли заживо на костре, а остальные, выявленные как богомилы весьма коварным способом, были отправлены на пожизненное заключение. Однако богомильство не удалось уничтожить. Благодаря своим миссионерам оно продолжало распространяться и в Византии, и на юге Франции, а также было широко известно на Руси.

Учение богомилов представляло собой дальнейшее развитие идей евхитианства в их завершенную форму, а также напоминало павликианство, главным образом влиянием того же персидского дуализма с гностической терминологией. Так же, как и павликиане, богомилы признавали существование двух начал мироздания — доброго и злого, но в отличие от павликиан они считали их подчиненными Единому Богу. Перворожденным сыном Божьим был Сатанаил, который возгордился и восстал против Отца, за что и был низвержен со своими приверженцами с Неба. Он сотворил землю и человека, хотя и не смог вдохнуть в него жизнь. Иисус, или Логос, будучи вторым Сыном Божьим, пришел как освободитель человечества от власти Сатанаила, выдававшего себя за истинного Бога во все времена Ветхого Завета. Аналогично павликианам, а позже катарам, богомилы не верили в материальное тело Иисуса, в реальность Его смерти и воскресения, считая это кажущимся, эфимерным проявлением Его божества.

Это мировоззрение определяло поведение и практические взгляды богомилов. Официальные церкви, их обряды и таинства они почитали плотскими и связанными с поклонением Сатанаилу, себя же считали истинными духовными христианами. Они отвергали почитание девы Марии, святых, поклонение иконам, кресту и другим реликвиям, считая, что поклонение должно происходить только в духе и истине. Вместо водного они признавали только духовное крещение с использованием апокрифического евангелия от Иоанна. Свою жизнь и учение богомилы пытались строить только на Священном Писании, однако они принимали вместо канонического апокрифическое евангелие Иоанна, а из Ветхого Завета признавали только Псалтирь и книги всех пророков. В жизни богомилы стремились к строгому аскетизму: как правило, они отвергали брак, мясную пищу и многое другое.

Особенно прочно богомильство утвердилось в самой Болгарии, где в XI веке поп Иеремия составил даже книгу апокрифов на Священное Писание. Эти и другие апокрифические сочинения пользовались особенной популярностью на Руси, где апокрифическое описание творения Адама и Евы в точности повторяет богомильские гностические взгляды, по которым тело принадлежит Сатане, а душа — Богу. Эти взгляды сохранились в некоторых толках русского старообрядчества, а в XI-XII веках приобрели известность на Руси как ересь скопца-инока Адриана и киевского богомила Дмитра.

4.4.3.4.2. Стригольники и жидовствующие на Руси

Одной из самых древних и наиболее интересных в богословском отношении внецерковных групп на Руси можно считать стригольников — течение, возникшее в Пскове и Новгороде в конце XIV века. Дух вольнолюбивых городов с вечевым управлением, сопротивление новгородцев и псковичей княжеской власти вплоть до 70-х годов XV века создавали благоприятную обстановку для оппозиции церковному авторитаризму. Вместе с тем бурное развитие торговли и ремесла в Новгородской и Псковской республиках требовало распространения грамотности. И действительно, еще до нашествия татаро-монголов множество ремесленников оставляли надписи на своих изделиях, что свидетельствует о том, что грамота являлась достоянием не только знати, духовенства и купечества, но и простого народа. Таким образом, сложились благоприятные предпосылки для духовного просвещения народа в этих землях.

Поводом к появлению этого движения стала симония, или “поставление пастырей на мзде”. Эти поборы назывались ставленными пошлинами, которые достигали довольно значительных размеров и взимались со времени Владимирского собора (1274 или 1273) официально с каждого поставляемого на служение, хоть и в ограниченных размерах. Против архиерейского стяжательства и сребролюбия началась серьезная борьба. Особенно активной она стала в XIV веке в среде низшего духовенства.

Судя по всему, псковские дьяконы Никита и Карп, двое из “трех развратников христианской веры”, как сказано о них в новгородской летописи 1375 года, начали свои религиозные поиски именно с архиерейской критики корыстолюбия. Им стало ясно, что таинства, совершаемые недостойными людьми, недействительны: “Недостойни суть пресвитери, по мзде поставляеми; недостойно от них причащатися, ни каятися, ни крещения от них приемати”.

Изучая Священное Писание, они вскоре увидели и другие отклонения официального церковного учения от Евангелия и начали проповедовать беспоповщину, т. е. всеобщее священство, стали отрицать поклонение иконам, исполнение церковных обрядов, особенно молитв и поминовения усопших. По их мнению, церковные приносы и поздняя милостыня (после смерти) не способны искупить грехов, допущенных человеком при жизни. Есть убедительные аргументы в пользу того, что стригольники преподавали водное крещение взрослым и притом возрожденным людям (как они говорили, “роженна”, т. е. второй раз рожденным). Это видно также из того, что обряд посвящения, часть которого составляло водное крещение, включал в себя специфическую стрижку “на три перста под ухом” и, конечно, не мог совершаться над младенцами.

Стригольники противопоставляли иерархии проповедников, выбранных из своей среды, которые проповедовали покаяние и основывали свое учение на Священном Писании, а не на предании и отцах церкви.

Движение стригольников стало известно в Новгороде при архиепископе Моисее (1352–1358), который уже боролся с ними, как с еретиками. Видимый знак посвящения (особая стрижка) свидетельствовал, что стригольники не скрывали своих убеждений и не составляли тайных обществ, а, наоборот, открыто исповедовали свою веру и демонстративно заявляли свой протест против официальной церковной иерархии. Для молитв они собирались по домам, а свои собрания проводили часто прямо на улицах.

Стригольники, как и почти все внецерковные группы Средневековья, вели благочестивую христианскую жизнь, не предаваясь крайностям аскетизма, но основываясь на Евангелии. Их проповедники хорошо знали Библию и богословскую литературу своего времени, за что имели прозвища “книжные”. Епископ Стефан писал о стригольниках: “Аще бо бы не чисто житье их видели люди, то кто бы веровал ереси их. Или бы не от книжного Писания говорили, никто бы не послушал их”. Таким образом, движение стригольников стало предтечей чистого евангельского пробуждения на Руси, во многом предвосхитившим его богословие.

С 1375 года против них начались гонения, и трое руководителей стригольников, в том числе дьяконы Никита и Карп, были утоплены в реке Волхов. Но отлучение от церкви и смертная казнь руководителей движения не помешали стригольникам распространять свое учение еще активнее. С 1380 по 1430 год новгородские иерархи постоянно занимались борьбой с этим течением. Они даже добились того, что Константинопольский патриарх дважды обращался с увещевательной грамотой к стригольникам, а пермский епископ Стефан выступил против них в полемическом трактате “Мерило Праведное”.

Митрополит Фотий (1408–1431) написал четыре довольно резких послания, в которых требовал в случае упорства сектантов “отженуть” их от церкви и предать в руки “мирским властям” на расправу. Начались аресты, заключения и телесные наказания. Между первым и четвертым посланием прошло 13 лет, но тон последнего не был смягчен, в нем еще настойчивее звучал призыв к публичным казням. После 1430 года о стригольниках нет никаких упоминаний. Очевидно, они были физически уничтожены или рассеяны по Руси и слились с жидовствующими и беспоповским толком старообрядчества.

Важно отметить, что движение стригольников носило совершенно самобытный русский характер и возникло на основе Священного Писания и критики официальной церкви. И хотя некоторые параллели с вальденсами и богомилами можно найти, в вероучении стригольников нет и следа гностицизма и манихейского дуализма, характерного для богомилов, но присутствует острая критика симонии и церковной иерархии, совершенно не характерная для вальденсов. Таким образом, Н.И. Костомаров прав, утверждая, что стригольники “положили начало на Руси самородному религиозному мудрствованию”.

Дух критики церковных устоев, утвердившийся в новгородских и псковских землях после разгрома стригольников, породил новое движение — жидовствующих. О жидовствующих стало известно в правление митрополита Филиппа в 1470 году. Это движение началось с приезда в Новгород киевского князя Александра Олельковича, в свите которого были врачи-евреи, один из которых — Схария (Захария) в течение года имел беседы с малограмотными новгородскими священниками. В результате этих бесед многие новгородские иерархи стали подчеркивать преимущества Ветхого Завета над Новым, ссылаясь на слова Христа, что Он пришел не нарушить закон или пророков, но исполнить (Мф. 5.17). Постепенно под влиянием Ветхого Завета и иудаизма сформировалось их богословие.

Они стали учить, что учение о Троице противоречит представлениям о Едином Боге, что Христос — не Бог, а только великий пророк. Отрицалось иконопочитание, как идолопоклонство. Все это перемешивалось каббалистическими и астрологическими представлениями, которые были в новинку для верующих и поражали рационализмом и даже агностицизмом.

Скоро слава о благочестивой жизни и мудрости двух главных руководителей жидовствующих в Новгороде — протопопов Алексия и Денисия достигла Москвы, и в 80-е годы XV века их обоих взяли на служение в престижные московские церкви. Это помогло распространить новое учение на очень могущественных и влиятельных людей, таких, как молдавская княжна Елена, архимандрит Зосима, ставший впоследствии митрополитом московским, и даже на самого великого князя Ивана III. Имея таких высокопоставленных покровителей, движение быстро распространилось и оставалось при этом тайным обществом, не разглашающим своих взглядов и организационной структуры. Эта конспирация помогла им сохраниться в период гонений и избежать наказаний.

Открылось это движение только в 1487 году типично по-русски, когда несколько жидовствующих священников, перебрав спиртного в трактире, при всем честном народе стали ломать иконы и глумиться над ними. Новгородский епископ Геннадий начал борьбу с ересью, но московское руководство не очень ее поощряло. Только собор 1490 года под давлением Иосифа Волоцкого вынес осуждение жидовствующим и предал некоторых из них пыткам и казням, а других — заключению. Окончательный разгром этого движения наступил только после смерти высоких покровителей и решения собора 1504-1505 годов. На этом соборе восторжествовало мнение Иосифа Волоцкого, который считал, что нельзя щадить даже раскаявшихся еретиков. После этого на них была произнесена анафема и часть жидовствующих были сожжены, а часть — сосланы в монастыри. Так, в 1504 году запылали первые костры инквизиции в России для “очищения” душ грешников от еретического “злобесия”. До этого еретиков топили или казнили иными способами. Следует отметить, что практика преследования инакомыслия на Руси всегда была более жестокой, чем в Европе. Иосифляне учили: “Едино есть, молитвою и оружием убивати супротивляющаяся закону Христову”.

После казней 1504 года остатки этого движения сохранялись в тайных кружках и проявлялись в форме вольнодумства, хотя некоторые считают, что это движение сохранилось до наших дней, например в лице жителей сельских районов Воронежской области, называвших себя “явреями” и переселившихся в Израиль в 70–80-х годах XX столетия.

4.4.4. ИНКВИЗИЦИЯ

Борьба с внецерковными группами и еретиками привела к образованию особой структуры в рамках официальной церкви — инквизиции.

Практика борьбы с еретиками путем физической расправы известна еще со времен первых христианских императоров IV-V веков. Богословское оправдание преследований инакомыслящих дал блаженный Августин, который на основании слов Христа в притче о званных и избранных (Лк.14.16–23): “убеди прийти, чтобы наполнился дом мой”, учил о необходимости применять суровые меры по отношению к непокорным. При этом он ссылался на пример родителей, наказывающих своих детей для их же пользы. “Принуждение является спасительным лекарством, не применять его — значит воздавать злом за зло. Если мы видим врага, бегущего к пропасти в припадке безумия, не следует ли скорее удерживать его силою, нежели допустить упасть и погибнуть?” — писал Августин.

Таким образом, принуждение еретика отречься от своего заблуждения считалось актом милосердия и любви к нему. Кроме того, в Средневековье царило мнение, что ниспровержение церковного порядка наносит ущерб государству, поэтому защита веры от еретиков считалась обязанностью светских правителей, так же как и церковных иерархов. Все это неизбежно породило институт инквизиции.

Инквизиция зародилась на юге Франции около 1208 года во время борьбы с катарами. И суть ее заключалась в том, что отцы-инквизиторы должны были лично или через своих представителей проводить розыски еретиков и предавать их светским властям для наказания. Постепенно сформировалась процедура розыска еретиков, их выслеживание и доносы, а также получение показаний от подозреваемых и допроса свидетелей.

С 1229 года инквизиция приняла свой законченный вид, хотя в это время в работе трибунала еще требовалось участие местного епископа. Буллой папы Григория IX (1231) ведение инквизиционных дел передавалось ордену доминиканцев, и появилось формальное название: “инквизиторы, установленные церковью” (inquisitores ab Ecclesia). В 1252 году папа римский Иннокентий IV разрешил использовать пытки для установления истины, хотя и пытался делать это руками светских правителей. Однако доминиканцы очень быстро узурпировали это право только для себя.

В качестве свидетелей допускались даже преступники, отлученные от церкви, причем имена обвинителей и свидетелей тщательно скрывались от обвиняемого, очные ставки не допускались. Доносчики получали от местных властей довольно значительную пенсию за каждого выданного еретика, а инквизиционный трибунал получал все имущество обвиняемого. Таким образом, суды стали неиссякаемым источником обогащения.

Естественно, очень скоро инквизиция стала использоваться не только для борьбы с ересью, но и в политических или исключительно экономических целях, а также для сведения личных счетов в случаях зависти и т. д. Официально суду инквизиции подлежали: хулители религии, чародеи, гадатели, колдуны, ведьмы, еретики, укрыватели еретиков, светские правители и даже адвокаты, защищавшие еретиков, возмутители нравственности и другие подозреваемые в преступлениях против религии.

Для получения признания разрешалось использовать пытки без пролития крови. Первой пыткой было вздергивание на дыбе: обвиняемого подвешивали на веревке за руки, связанные за спиной. В таком положении его поднимали под потолок, а потом резко опускали, не давая коснуться пола. Как правило, такие действия совершали не более одного часа. Если обвиняемый не сознавался, применялась пытка водой, которую непрерывно лили на тряпку, закрывавшую нос и рот обвиняемого. Если и это не помогало, то применяли третью пытку — огнем, когда ноги обвиняемого забивали в колоды и, смазав подошвы маслом, подносили к огню. Сознавшихся в преступлениях предавали сожжению заживо на костре – аутодафе (от португальского auto-dа-fe – “акт веры”), т. е. смерти без пролития крови, чтобы не нарушить букву Священного Писания и не применить меч. При этом инквизиторы стояли до последнего вздоха осужденного на эшафоте и уговаривали его раскаяться, чтобы хотя бы душу спасти в день Страшного Суда.

Если обвиняемые раскаивались до приговора и инквизиторы считали это раскаяние искренним, они могли в зависимости от степени вины наложить на него епитимью, конфисковать его имущество, после чего освободить из-под стражи. При повторном доносе раскаяние не принималось во внимание.

Если в Тулузе инквизиция была занята главным образом борьбой с альбигойцами, то в Германии инквизиция под руководством Конрада Дроза действовала среди свободолюбивых шредингеров и с такой жестокостью, что истребила большую их часть. Правилом Конрада было: “Лучше пожертвовать многими невинными, чем пощадить одного виновного”. Деятельность инквизиции в Германии возбудила к себе всеобщее отвращение, и она не прижилась на немецкой земле.

Особенной жестокостью отличалась инквизиция в Испании, где ее в середине XIV века возглавлял Николай Эймерик, написавший знаменитое “Руководство для инквизиторов”. Но особого размаха инквизиция достигла после 1480 года, когда генералом-инквизитором стал Фома Торквемада, который особенно отличился в преследовании еретиков и их изгнании из страны. На счету испанской инквизиции наибольшее количество жертв. По свидетельству историков, Торквемада сжег не менее 10 тыс. человек. Инквизиция во Франции и Испании существовала до начала XIX века и была упразднена декретом Наполеона Бонапарта, но формально она существовала под названием “Конгрегация святой канцелярии” до 1965 года, когда ее преобразовали в Конгрегацию вероучения.

4.5. РАЗВИТИЕ СРЕДНЕВЕКОВОГО ЗНАНИЯ

Период классического и позднего Средневековья стал поворотным пунктом в развитии гуманитарных и естественных наук, в истории технических, географических и других открытий. С этого времени утверждается новый способ познания мира. Во-первых, начали активно использоваться критические подходы, во-вторых, сумма накопленного знания дала возможность выйти на принципиально новый уровень обобщения, синтеза и “покорения” окружающего мира, и самое главное — христианское мировоззрение поощряло исследователей покорять природу, поскольку Бог подчинил все творение человеку, и, несмотря на грех, человек чувствовал себя властелином природы.

Знание в это время развивалось в нескольких направлениях: в области богословия — только в рамках существующих церковных доктрин, так как стремление церкви удержать власть тормозило свободную богословскую мысль; в области естественных наук неясность церковной позиции позволяла делать смелые предположения, часто приводящие к неожиданным научным открытиям.

Средневековье стало также временем появления университетов и той системы образования, которая могла сохранять, развивать и передавать другим расширяющееся знание.

4.5.1. БОГОСЛОВСКАЯ МЫСЛЬ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ

Средневековье по праву стало не только временем высшего триумфа римского католицизма, но и временем высшего и непревзойденного развития богословия. Это время характерно появлением различных богословских школ внутри единой догматической системы Западной церкви.

4.5.1.1. Схоластика: реализм, концептуализм, номинализм

Термин "схоластика" чаще употребляется в отрицательном смысле как бессмысленное философствование, не имеющее практического значения. В доказательство часто приводят пример средневековых ученых в широкополых мантиях, увлеченно спорящих: сколько ангелов может уместиться на острие иглы? На самом деле такого спора, вероятней всего, никогда не было, но именно в такой гротесковой форме Эразм Роттердамский и другие критики-гуманисты представляли ненавистную для них схоластику. Однако в подобных преувеличениях содержалась доля истины. Схоластика представляла собой попытку рассудочно оправдать и поддержать церковную веру. Схоласты пытались систематизировать и привести в гармонию с разумом доктрины и понятия христианства, но при этом они не стремились к поиску истины, а только хотели обосновать уже существующие доктрины. Поэтому правильнее было бы смотреть на схоластику не как на конкретную систему взглядов, а как на определенный подход в богословии, как на высокоразвитую систему организации богословского знания, которая процветала с 1350 по 1500 год. Отличительной чертой этой системы было то, что она основное внимание уделяла рациональному утверждению христианской веры на основе аристотелевской логики и философского метода познания.

До середины XII века в Европе практически не знали греческую философию и переводы Аристотеля и Платона. Появление и распространение этих переводов через арабских и иудейских философов Испании побудило западноевропейских богословов достичь философского единства между абсолютно достоверными для них церковными истинами и философским знанием. Фактически схоластика была призвана ответить на вопросы: разумна ли вера? Как она согласуется со знанием?

Согласуя веру со знанием или объясняя веру знанием, схоласты Средневековья разделились на три основные школы (хотя на самом деле таких школ насчитывалось не менее девяти). Исходной точкой разделения стало представление об универсалиях (universalia), выражающихся в общих идеях предметов и явлений.

1. РЕАЛИЗМ (иногда его называют крайний, или схоластический реализм) под влиянием Платона утверждал, что универсалии существуют отдельно и прежде конкретных вещей или явлений — Antе rem. Например, есть два белых шара: идея белизны существует независимо от шаров. Шаров может не быть, а белизна как таковая все же реально существует. Или, например, добрый поступок: отражение доброты, которая реально существует в Творце независимо от людей и Вселенной. Таким образом, существует два реальных мира, один — духовный, а другой — его отражение и порождение — материальный.

2. НОМИНАЛИЗМ, под влиянием учения стоиков, придерживался противоположной точки зрения на универсалии: общие идеи являются лишь абстрактными названиями или именами, которые существуют не в объективной реальности, а в мыслях — Рost rem. Единственной реальностью для них служил отдельный, конкретный предмет. То есть понятие белизны двух белых шаров существует только в нашем воображении, а доброта — обобщенная идея, которую человек извлекает, глядя на конкретные человеческие поступки. Таким образом, все сводилось только к материальному, видимому миру и миру идей, созданных воображением человека.

3. КОНЦЕПТУАЛИЗМ, или умеренный реализм, занимал среднюю позицию. Под влиянием Аристотеля он учил, что универсалии существуют объективно, но только в самих предметах — In re, а не отдельно от них. То есть общая идея не является произвольным именем или названием предмета, а соответствует его сущности и происходит из него. Белизна шаров не символ, придуманный человеком, она объективно присуща этим шарам, но ее не существовало до того, как появились шары. Таким образом, мир идей, духовная реальность переплеталась с видимой материальной реальностью и проявлялась только через нее.

Реализм преобладал на ранней стадии схоластики в лице такого богослова, как Ансельм Кентерберийский (ок. 1033 – 1109), который предлагал решение вопроса о соотношении веры и знания в следующей формуле: “Верую, чтобы знать”. То есть первичными признавались вера и откровение, дающие исходные аксиомы последующему знанию. В настоящее время реализм наиболее ярко проявляется в кругах консервативного евангельского богословия.

Умеренный реализм, или концептуализм, пришел на смену реализму и стал преобладать во второй период развития схоластики. Его яркими представителями были Пьер Абеляр (1079–1142), Альберт Великий (ок. 1193–1280) и наиболее известный схоласт средневековья — Фома Аквинский (1225–1274). Вопрос знания и веры решался формулой: “Знаю, чтобы веровать”. То есть, хотя истины откровения и невозможно постичь разумом, но обосновать и понять их разумом необходимо и возможно. Умеренный реализм преобладает в богословии исторических церквей, особенно в современной римско-католической церкви.

Номинализм (позже его стали называть Via moderna в отличие от концептуализма, известного как Via antiqua) возник на заключительном этапе развития схоластики как реакция францисканцев на схоластику Фомы Аквинского. Его представителями стали Вильям Оккам (ок. 1280 – ок. 1349) и Роджер Бэкон (ок. 1214–1292). Их позицией стало утверждение: “Вера не зависит от знания”. Как следствие, вскоре стало господствовать убеждение, что и знания не зависят от веры, а оно, в свою очередь, привело к гуманизму и материализму Ренессанса. Это также способствовало утверждению экспериментального метода как основного и исключительного способа познания. В настоящее время номинализм преобладает в либеральном богословии и материалистическом атеизме.

4.5.1.2. Мистика

Развитие мистицизма стало естественной реакцией на схоластический рационализм, а также попыткой скрыться от тревожной реальности и постоянной угрозы смерти; найти защиту от греха и разложения, проникшего в христианство.

Основателем средневековой западноевропейской мистики считается Бернар Клервоский (1090–1153), который стремился сделать христианскую истину достоянием не разума, а сердца. В этом заключался смысл движения мистицизма, который как учение ставил перед собой задачу посредством идей и определенных правил помочь человеку иметь внутреннее, духовное общение с Богом. Знания о Боге и божественном при этом не отвергались, но признавались истинными в случае, если они приобретены посредством опыта. Вторичное, опосредованное или рациональное знание для мистиков не имело значения. Усилия мистиков были направлены к тому, чтобы путем религиозно-нравственного очищения и специальных приемов познать Бога.

История мистики также распадается на несколько этапов. На раннем этапе мистика подчеркивала личное, эмоциональное ощущение Христа. Западноевропейская мистика, так же как и восточная, испытала на себе сильнейшее влияние трудов псевдо-Дионисия Ареопагита, переведенных на латынь. Однако западная мистика всегда отличалась от восточной более субъективистским, индивидуальным характером и зачастую сводилась к описанию личных откровений.

Более поздний этап развития мистического богословия на Западе связан с немецкими мистиками, в первую очередь с Мейстером Экхартом (ок. 1260 – 1327) и его учеником Иоанном Таулером (ок. 1300 – 1361). Таулер входил в группу “Друзей Божьих”, которые оказали большое влияние на развитие евангелизма и протестантизма в Германии. В Нидерландах заметный след оставило “Братство общинной жизни”, в среде которого возникло сочинение “О подражании Христу” Фомы Кемпийского (1380–1471), которое до сих пор остается настольной книгой мистически настроенного христианства.

Латинский, или итальянский, тип мистицизма наилучшим образом представлен Екатериной Сиенской (1347–1380), которая не только твердо верила в то, что Бог открывается ей, но и пыталась использовать свои видения для практических целей примирения и преодоления Великого раскола в папстве.

Особенное место в истории мистицизма занимают Франциск Ассизский (1181–1226) с его бескомпромиссным идеалом евангельского практического христианства и Николай Кузанский (1401–1464), который сочетал мистическое богопознание с философским и естественнонаучным пониманием окружающей действительности.

Мистическое богословие Запада выражало стремление к личностному познанию Бога, которое практически отсутствовало у прихожан официальной церкви, и в этом смысле мистицизм стал преддверием Реформации, поставившей личные взаимоотношения человека и Бога в центр своего внимания. Но в то же время в мистицизме таились две опасности: с одной стороны, возможность замены библейского откровения (а в те времена — церковного учения) личным откровением и субъективным мнением, с другой — мистицизм часто приводил к пантеизму, который учил, что Бог является всем и во всем, Он воплощается в верующем так же, как во Христе, поэтому жизнь верующего свободна от греха. Бог таким образом растворяется в творении.

4.5.2. РАЗВИТИЕ СВЕТСКОГО ЗНАНИЯ

В период Средневековья стали развиваться все отрасли знания, что привело не только к новым открытиям, но и заложило основы для бурного развития науки в последующем.

4.5.2.1. Университеты, Ренессанс и гуманизм

Развитие научного знания в период Средневековья шло довольно быстро и привело к реорганизации школ и появлению университетов как центров образования и науки.

Трудно назвать дату возникновения университетов, но уже к 1200 году в местах, где жили знаменитые учителя, стало собираться множество студентов. Часто такими местами становились школы при кафедральных церквах, где жил епископ. Так, например, возник Парижский университет. Каждый университет славился своим направлением, которое шло от знаменитого учителя. Например, Болонский специализировался в римском, церковном и гражданском праве, Салернский славился медициной.

Отличие университетов от монастырских или дворцовых, школ вначале заключалось не в уровне или методе преподавания, а в том, что университет представлял собой корпорацию, или объединение, студентов и преподавателей на манер ремесленного цеха или купеческой гильдии, созданной для защиты себя и своих интересов в обществе. Как правило, университетская гильдия, состоящая из преподавателей, получала от короля или другого феодала хартию на владение землей, которая подтверждала правовой статус этой корпорации. Такова была модель Парижского университета, распространившаяся вскоре на все университеты Европы. Единый язык преподавания — латынь позволял собрать студентов со всей Европы и легко переходить из одного университета в другой.

Университеты Средневековья были религиозными школами, но их отличительной чертой стало то, что они являлись не только образовательными, но и научными центрами. Таким образом, они способствовали развитию наук и создавали базу для возрождения античного знания.

Возрождение (или Ренессанс) началось в Северной Италии в XIV веке и заключалось в увлечении античностью, причем не только литературой, живописью и философией, но и всеми аспектами античной жизни, включая ее пороки. Ренессанс не претендовал на изменение религиозной жизни, он ограничивался возрождением литературы, изобразительного и монументального искусства, риторики, театра, архитектуры и других культурных ценностей античного мира, но, по сути, он нес совершенно чуждое христианству мировоззрение. В центре этого мировоззрения помещался человек, но не как Божье творение, нуждающееся в спасении от ада и смерти, но он обожествлялся наподобие языческих богов со всеми своими потребностями и похотями. Воспевались плотская любовь, красота тела, обильная и вкусная пища, то есть акцент делался на нынешнем веке, на красоте и удовольствии.

Так, Возрождение как идея возврата к истокам греческой и римской культуры дало жизнь неоязычеству и движению, которое позже получило название “гуманизм”.

_{Результатом Возрождения и гуманизма стало с одной стороны подготовка Реформации и раскрепощение богословского сознания, а с другой — сосуществование христианской традиции и формы богопочитания с языческой, не только по содержанию, но и по форме, светской культуры.}

Гуманизмом в современном понимании этого слова обычно называют мировоззренческую систему, в центре которой находится человек. И хотя гуманистов эпохи Возрождения главным образом объединяло стремление использовать античность для совершенствования литературы и культуры своего времени, подспудно и иногда против их желания идея абсолютной ценности человека, а не Бога, слава человека, а не Бога, заняла главное место в этом движении.

Культурная программа гуманистов заключается в идее возвращения к источникам — Ad fontes. В самой мысли о возврате к источникам содержится осознание их потери; с середины XIV века снимаются фильтры официальных церковных комментариев и начинается знакомство с первоначальными текстами. “Назад к источникам” стало привлекательным лозунгом, способным, казалось, вернуть не только правильное миропонимание, но и правильный образ жизни. При этом разные гуманисты придерживались разных философских школ, хотя чаще всего они увлекались платонизмом. Придерживаясь разных политических убеждений, некоторые оставались глубоко религиозными людьми, а другие были, по сути, атеистами и безбожниками, но все они стремились вернуться к первоистокам, которые, как им казалось, относились ко времени расцвета языческого Рима и первохристианства.

Первым ярким выразителем духа Возрождения стал Франческо Петрарка (1304–1376), а его друг и поклонник Джованни Боккаччо (1313–1375) довел гуманизм до натурализма и вызова христианству в своем знаменитом “Декамероне”. Началось повсеместное увлечение греческим языком, произведениями античных авторов, древнееврейским языком, каббалой и т.д. Папы-гуманисты XV века стремились превратить Рим в столицу Ренессанса: покровительствовали искусству, архитектуре, живописи, украсили Рим великолепными зданиями и собрали бесчисленные сокровища культуры и особенно литературы. В это время была основана знаменитая Ватиканская библиотека, повсеместно началось собрание древних рукописей. Другим центром Возрождения стала Флоренция, управляемая меценатами из дома Медичи.

Североевропейское Возрождение значительно отличалось от итальянского. Главной его особенностью стала религиозная направленность, т. е. стремление к возрождению в церкви. Лозунгом североевропейского гуманизма, который развивался позже (конец XV-XVI вв.), стал “christianismus renascens” — возрождение христианства посредством возврата к Библии, к личному восприятию Христа и обновлению общественной жизни.

Это направление гуманизма вернуло христианству научную экзегезу библейских текстов и, хотя породило критицизм и библейский скептицизм, все же открыло дорогу Реформации. Представителями религиозного гуманизма были Николай Кузанский (1401–1461), Иоганн Рейхлин (1455–1522), плодом двенадцатилетней деятельности которого по изучению Ветхого Завета стала древнееврейская грамматика и лексикон, и особенно яркой фигурой стал Эразм Роттердамский (1466–1536).

Результатом Возрождения и гуманизма были, с одной стороны, подготовка Реформации и раскрепощение богословского сознания, а с другой — сосуществование христианской традиции и формы богопочитания с языческой, не только по содержанию, но и по форме, светской культурой. Таким образом, была заложена основа раскола единого средневекового сознания, то есть разделения церкви и мира.

4.5.2.2. Научные и практические открытия европейского Средневековья

Эпоха Средневековья дала начало бурному расцвету науки и техники. В это время стала возрастать роль эксперимента, хотя познание по-прежнему строилось как процесс обнаружения связи между вещью и стоящей за ней духовной реальностью. Наиболее ярко это проявилось в алхимии, одной из наиболее популярных наук Средневековья. Алхимики старались найти метод получения золота путем неистовых экспериментов, которые велись по откровению через мистическую связь с высшими сферами.

В XIV веке были изобретены первые механические часы; в Европе стал распространяться порох и возросло значение пехоты для ведения военных действий; начали рождаться новые экономические отношения, связанные с ростом городов и появлением крупных немецких и флорентийских компаний. Развитие торговли изменило финансовые отношения.

Позднее Средневековье вошло в историю как эпоха Великих географических открытий, которые стали во многом возможны благодаря строительству каравелл — быстроходных судов, способных плыть против ветра. Путешествия венецианских купцов, особенно Николая Поло, а потом его знаменитого сына Марка Поло во второй половине XIII века открыли для европейцев Китай и Монголию с их культурой и техникой, а целенаправленная активная деятельность португальского принца Генриха Мореплавателя (1394–1460) позволила европейцам освоить западный берег Африканского континента. Позже Васко де Гама (1469–1524) открыл путь в Индию через южную оконечность Африки, переименованную из Мыса Бурь в Мыс Доброй Надежды. В этот же период португальцем Магелланом (1480–1521) было совершено первое кругосветное путешествие.

Поиски более близкого и безопасного пути к богатствам Востока побудили испанца Христофора Колумба (1445–1506) начать экспедицию на Запад. Он хотел установить короткие пути сообщения с Монголией, Суданом, Индией и другими странами, минуя Османскую империю. 12 октября 1492 года с каравеллы “Пинта” прогремел выстрел — была замечена новая земля, которую сам Колумб считал одним из островов Восточной Индии. На самом деле был открыт новый континент — Америка, названный так по имени Америго Веспуччи (1454–1512). Это был флорентиец, сделавший, благодаря своим письмам и путешествиям, Западное полушарие, или Новый свет (Mundus Novus), широко известным в Европе.

В результате Великих географических открытий в Европу стали стекаться несметные сокровища, золото и серебро, что вызвало резкое повышение цен, прежде всего на сельскохозяйственную продукцию. Эта “революция цен” послужила одним из главных источников первоначального накопления капитала у купцов и предпринимателей.

Но особое значение для истории церкви и общества имело изобретение книгопечатания. Оно изменило систему образования и дало возможность широким кругам общества стать причастниками культуры и библейского просвещения.

Книгопечатание представляет собой синтез достижений: изготовление бумаги, рецептура специальной краски и главное — изготовление наборных шрифтов, что предполагает значительное развитие металлургии. В 1453 году из-под печатного станка Иоганна Гутенберга вышла первая книга в современном смысле этого слова — латинская Библия. Вскоре книгопечатание распространилось по всей Европе.

4.5.3. БОГОСЛОВИЕ И БОГОМЫСЛИЕ ВОСТОКА

В то время как богословие римской церкви достигло своего апогея в период позднего Средневековья, особенно в виде схоластики, и продолжало свое стремительное развитие, богословское знание на Востоке находилось в состоянии духовного застоя. Это касается Византии и ее духовных чад — церквей в Болгарии, Сербии и на Руси.

4.5.3.1. Богословие и просвещение на греческом Востоке (Византия)

Заключительный этап истории Византийской империи от середины XI до середины XV веков характерен противоречивым состоянием богословия и просвещения. С одной стороны, по-прежнему сохранялся высокий уровень культуры и просвещения, когда большинство императоров двух последних византийских династий — Комнинов и Палеологов были ревностными меценатами науки, литературы, искусства и богословия. Например, император Алексей I Комнин не только покровительствует ученым, но и сам имел высокие богословские познания. Его жена Ирина ни в чем так охотно не проводила время, как в изучении богословия и философии. Их дочь Анна и зять Никифор написали две прекрасные книги по истории. То же можно сказать и о многих других императорах, которые не только старались развивать светскую науку, но и любили вмешиваться в богословие и хотели, чтобы их титуловали “богословами вроде Соломона”.

С другой стороны, характер византийского богословия по-прежнему оставался, как и в предыдущий период, — собиранием творений восточных отцов, изучением и заимствованием из них. С изучением христианского наследия совмещалась любовь и изучение античных языческих писателей и философов. Особенно это стало проявляться во времена Палеологов, когда неоплатонизм приобрел популярность, несмотря на сопротивление церкви.

Императоры весьма активно поддерживали школы, причем образование, в отличие от Западной Европы, в основном сосредоточивалось в светских, а не в духовных школах. Церковные и монастырские школы имели довольно скромное влияние. Закономерным следствием активного духовного просвещения стало обилие богословской, философской и исторической литературы. Но все же основная часть этой литературы имела полемический характер: она отстаивала восточные взгляды в дискуссии с латинянами, выступала против мусульман или еретиков. Творческих работ, имеющих самостоятельное значение, насчитывалось очень мало, хотя и писались нравоучительные работы и работы по изъяснению церковной догматики и канонов.

Среди наиболее выдающихся писателей и церковных деятелей времен Комнинов можно отметить следующих: Михаил Пселл (1020–1107), бывший не только богословом, но и врачом, математиком, оратором; архиепископ Феофилакт Охридский (ум.1108), служивший в Болгарии и бывший не только хорошим пастырем, но и оставивший интересные толкования Священного Писания и отцов церкви; Евфимий Зигавин (ум. 1118), константинопольский монах, известный своим толкованием Евангелия и псалмов. Значительное влияние в эпоху Комнинов имел Никита Хониат (ум.1206), занимавший важные государственные должности и в то же время писавший богословские труды и светскую историю.

Византийская образованность и наука перенесли тяжелейший удар в связи с завоеванием Константинополя крестоносцами и фактическим разгромом империи, где центрами духовной и светской просвещенности были Константинополь и Фессалоники. Крестоносцы не только приостановили греческое просвещение на полвека, но и уничтожили многие рукописи, библиотеки и памятники искусства.

Возвращение Константинополя и воцарение династии Палеологов вновь возродило греческое образование и богословие. Наибольшее влияние в это время имели патриарх Иоанн Векк, отличающийся красноречием и духовными талантами; патриарх Григорий Кипрский, прекрасный знаток классического греческого языка, и Георгий Плифон (1355–1455), горячий сторонник платонизма, читавший лекции по философии даже во Флоренции. XIV век дал Византии прекрасного церковного историка Никифора Калиста, а также в этот период получила небывалое развитие фессалоникская школа богословия в лице Нила Кавасилы (ум. ок. 1340), Григория Паламы (ум. 1360) и племянника Нила — Николая Кавасилы (ум. ок. 1390). Все они были фессалоникскими архиепископами и яркими сторонниками и апологетами исихазма. Одним из наиболее известных представителей богословия XV века является Марк Эфесский (ум. 1447).

4.5.3.1.1. Исихазм

Исихазм стал самым значительным явлением в Восточной церкви в период Средневековья. Он оказал и продолжает оказывать сильнейшее влияние на православную аскетику до сих пор.

В широком смысле слова исихазм понимается как аскетическое учение о внутренней духовной сосредоточенности с помощью психосоматических методов медитации, разработанное раннехристианскими отшельниками IV–VII веков. (Макарий Египетский, Иоанн Лествичник и др.). В более узком, или можно сказать, в богословском смысле слова исихазм понимается как возникшее в XIV веке на Афоне и теоретически наиболее разработанное Григорием Паламой религиозно-философское учение о “фаворском свете”. Иногда исихазм в этом смысле слова называют паламизмом.

_{По сути, исихазм дал новое мировоззрение, в чем-то сходное
с Ренессансом,
поскольку он “реабилитиро-вал” человеческое тело и материю вообще, считая, что они могут быть так же святы. В этом основа богословского обоснования культа икон и участия материальных предметов и ритуалов в богопочитании.}

В практическом аспекте исихазм предлагает такие приемы медитации или внутреннего духовного сосредоточения, в которых обязательно должно участвовать тело молящегося с целью достичь гармонии между телом и духом во время творения непрестанной “умной” молитвы. В результате этой практики, внешне абсолютно идентичной технике медитации в индийской йоге, молящийся может сподобиться созерцанию телесными очами вечного, несозданного света, который во Христе светил на Фаворе (горе Преображения) и который может воссиять в человеке, живущем в полном спокойствии и удалении от мира.

Для этого исихаст должен либо стать на колени, либо сесть, крепко прижав к груди подбородок, устремив глаза в живот, в район пупка, и непрерывно повторять в уме молитву Господню (Иисусову молитву): “Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, грешного”. В конце концов молитва должна стать частью дыхательного процесса: первая половина — вдох, вторая — выдох. Чтобы эта молитва действительно стала психосоматической, т.е. частью дыхательного процесса, молящийся выполняет также определенные физические упражнения, сохраняя воздержание и предаваясь аскезе. Таким образом, человеческая плоть и ее физические функции признаются необходимыми атрибутами достижения нетварного Света и духовного усовершенствования.

Фактически исихазм ставил серьезный богословский вопрос о способности человека к богопознанию: “Как можно познать Бога?” и “Является ли человеческое тело только тюрьмой души, или оно также может приобщаться к преображающей и благодатной силе божественного света?” И если тело является необходимым компонентом богопознания, то допустимы ли психические и чисто физические приемы и действия, приводящие молящегося в состояние полной отрешенности от мира и к созерцанию “фаворского света”?

Такой подход резко контрастировал с традиционной монашеской аскезой, особенно с ее западным вариантом, где на физическое тело смотрели как на сосредоточение греха, которое надо умертвить и подавить путем аскезы и победы духа. Конфликт стал неминуем, и он действительно возник в 40-х годах XIV века, когда в Константинополь прибыл из Калабрии игумен Варлаам. Узнав об этом движении, он обвинил афонских монахов в мессалианской ереси, называя их исихастами и омфалопсихами, т. е. пуповыми душами. В 1341 году состоялся собор по этому поводу, где Григорий Палама, придерживающийся исихастской практики, защищал это движение. На соборе поставили чисто теоретический вопрос: “Видимый телесными очами свет, например свет, который видели на горе Преображения ученики Христа, есть ли свет Божественный и нетварный или сотворенный?” Варлаам утверждал, что этот свет — творение Божье, ибо, кроме Бога, нет ничего несотворенного, и мнение Паламы ведет к двубожию. Палама объяснял, что следует отличать сущность Божью от Его проявлений. Существо Божье невидимо, но атрибуты, в которых оно проявляется, например свет на Фаворе, может быть видим телесными очами. Но, являясь атрибутом или принадлежностью Божьей, этот свет несотворен (нетварен).

Собор принял сторону Паламы и осудил Варлаама, который удалился в Калабрию и там перешел в римскую церковь. Но споры по этому поводу не утихли. На следующем соборе 1345 года Палама был осужден и отправлен в заключение, но затем при поддержке нового императора Иоанна Кантакузина на соборах 1347 и 1351 годов Палама одержал полную победу.

С этого времени исихазм стал не только основой мистического или апофатического (т.е. отрицательного) богословия Восточной церкви, но и практикой богопознания. Со временем исихазм обрел даже “политическое лицо”, став социальной и культурной программой, особенно широко распространившейся в славянских странах. По сути, исихазм дал новое мировоззрение, в чем-то сходное с Ренессансом на Западе, поскольку он “реабилитировал” человеческое тело и материю вообще, считая, что они могут быть так же святы. В этом основа богословского обоснования культа икон и участия материальных предметов и ритуалов в богопочитании, хотя Палама подчеркивал преимущественность познания Бога только посредством личного опыта или “умного делания” сердца.

4.5.3.2. Богомыслие и просвещение в славянских странах

Средневековье для славянских земель стало периодом формирования собственной письменности, национального богомыслия и системы духовного образования. Как в Болгарии и Сербии, так и в Древней Руси не только развивался и использовался славянский язык, но и создавалась письменная традиция. Однако, как и во всей Восточной церкви, в этот период в славянских странах не было написано оригинальных и глубоких богословских произведений. В основном преобладала нравоучительная литература, компиляции, пересказ творений отцов церкви и переводная греческая литература.

В период расцвета Второго Болгарского царства с его прекрасной книжной школой во главе с патриархом Евтимием на славянский язык было сделано множество переводов, которые получили широкое распространение и на Руси. В это время особенно популярными стали апокрифы и жития святых, в том числе местных монахов и святых. Кроме того, с конца XII века в славянских землях стали распространяться апокрифические сочинения в духе богомилов. Однако вплоть до XVI века трудно говорить о развитии самостоятельного славянского богословия.

В то же время книжному просвещению придавалось очень большое внимание, особенно на Руси. Например, при Ярославе Мудром Софийская библиотека имела не менее 500 томов, а в домонгольский период каждый монастырь имел довольно большую библиотеку. Всего же, по подсчетам специалистов, в употреблении на Руси XI-XIII веков находилось не менее 50 тыс. книг.

4.5.3.2.1. Письменность Древней Руси

Безусловно, главное место среди книг того времени занимали переводы с греческого языка Священного Писания, отцов церкви и жизнеописаний святых (так называемые “Жития”). Оригинальные русские источники составляли, по оценкам специалистов, менее 1% всех рукописных книг, однако значение их было очень высоко. Из числа оригинальных русских творений в первую очередь следует отметить летописи, имеющие важное историческое значение. Первое место среди них, безусловно, занимает “Повесть временных лет”, написанная киевским монахом Нестором и повествующая о христианизации Руси, а также очень ярко и поэтично написанное “Слово о полку Игореве”. Во времена татаро-монгольского ига особенно выделялись “Повесть о разорении Рязани Батыем”, “Слово о погибели Русской земли”, а позже — “Задонщина” и “Сказание о Мамаевом побоище”.

Во всех этих исторических повестях особенно подчеркивалось религиозное осмысление истории. Летописцы показывают народные беды как Божье наказание. Их герои — христианские подвижники и мученики — на фоне грозных событий выглядят еще более ярко. Таким образом, лучшие летописи являлись не просто хрониками, но и уроками — поучениями для грядущих поколений.

Важную роль играли отечественные проповеди и другие образцы церковного красноречия. Наиболее древние из известных назиданий — “Поучения” новгородского епископа Луки Жидяти и знаменитое “Слово о законе и благодати” митрополита Иллариона, являющееся непревзойденным образцом ораторской прозы. Они созданы в 40-х годов XI века в княжение Ярослава Мудрого. К этому же жанру следует отнести “Поучение” Владимира Мономаха (1053–1125) и проповеди (Слова) Кирилла Туровского (1130–1182), а особенно его философские притчи и сказания. Но следует отметить, что древнерусская мысль не достигла западноевропейского уровня систематизации, выработки устойчивой номенклатуры понятий и категорий, которую можно наблюдать в схоластике этого же времени. Логическое начало в русском богомыслии тесно переплетено с художественно-образным мировосприятием. Философия нераздельна с проповедью, в ней преобладает аллегоризм и символизм.

Очень важное место в литературе того времени занимали патерики, т. е. сборники “Житий” святых подвижников. И здесь, кроме переводных, было много оригинальных русских произведений. Видимо, наиболее важное место в этом ряду занимает “Житие Феодосия Печерского”, написанное летописцем Нестором, иноком монастыря, где жил Феодосий. Это удивительное по силе и безыскусной простоте повествование оказало решающее влияние на все последующие патерики. К этому же жанру следует отнести его же “Сказание о Борисе и Глебе”. Из отечественных патериков конца XIV-XV веков следует отметить “Житие митрополита Петра”, написанное митрополитом Киприаном, а также “Житие Стефана Пермского” и “Житие Сергия Радонежского”, написанное иноком Троице-Сергиевой обители Епифанием Премудрым. Большое распространение в это время получает такой жанр, как “повести” и “чудеса”, имеющие описательный характер. В этот период очень широко распространяется апокрифическая литература.

Следует сказать, что с библейскими или евангельскими текстами простой народ, а зачастую и клирики, были почти незнакомы: в основном они знали только отрывки, которые использовались в церковном богослужении, в то время как апокрифическую литературу Русь знала, любила, и можно смело утверждать, что часть апокрифов была создана или “пересказана” на Руси. Таким образом, в устном народном творчестве идеи апокрифической литературы были переосмыслены, пересказаны, а позже записаны как достоверные, ибо пришли “от старых людей”.

Всего на Руси имели хождение не менее 60-ти ветхозаветных и новозаветных апокрифов. Наибольшей популярностью пользовались: “Книга Еноха”, “Видения Апостола Павла”, “Хождение Богородицы по мукам”, “Слово об Адаме и Еве” и другие, где ад и рай описывались очень натуралистично, материально и чувственно, и куда попадали люди в соответствии с их делами.

Из повествовательных произведений того времени следует отметить “Сказание о Дракуле”, “Хождение за три моря” Афанасия Никитина, повествующее о путешествии в Святые места Палестины, и многочисленные чудеса, как, например, “Чудо Георгия о змие”, переведенное с греческого, и так далее.

В целом надо сказать, что духовное просвещение в средневековой Руси было развито весьма слабо, но суеверия, астрология, гадания и волхвования захватывали не только простой народ, но и великокняжеские семьи. Школ насчитывалось немного, и необразованность духовенства была почти всеобщей. Например, архиепископ Новгородский Геннадий жаловался митрополиту Симону: “Приводят ко мне мужика в попы ставить, я приказываю ему читать Апостол, а он и ступить не умеет; приказываю дать ему Псалтирь, а он и по той едва бредет. Я отказываю ему, а на меня жалобы: земля, господине, такова; не можем добыть, кто бы умел грамоте. Бьют мне челом: пожалуй, господине, вели учить. Приказываю учить ектению, а он и к слову пристать не может; ты говоришь ему то, а он — другое. Приказываю учить азбуку, и они, немного поучившись, просятся прочь, не хотят учить ее”. То есть грамотность на Руси во времена, предшествующие Ивану Грозному, была распространена очень слабо.

4.6. БОГОСЛОВСКИЕ ПОРТРЕТЫ

Многие мыслители этого периода оставили заметный след в истории богословия. И хотя богословская мысль Средневековья развивалась только в установившихся рамках догматики официальных церквей, в это время жили и трудились многие выдающиеся личности.

4.6.1. МЫСЛИТЕЛИ ЗАПАДНОЙ ЦЕРКВИ

Как уже указывалось, богословская мысль Запада развивалась гораздо глубже и насыщеннее Востока, и среди многих имен подчас трудно выделить только несколько наиболее влиятельных ее представителей.

4.6.1.1. Фома Аквинский (1225 – 1274)

Фома Аквинский был учеником Альберта Великого, величайшего немецкого средневекового философа и богослова, известного как doctor universalis из-за своих энциклопедических познаний во всех сферах.

Фома Аквинский (Аквинат) родился в Неаполитанском королевстве в аристократической семье, состоящей в родстве с немецким императорским домом. Получив хорошее университетское образование, 16-летний юноша решил поступить в доминиканский монастырь. Его родители были против такого решения, и только прямое вмешательство папы римского Иннокентия IV помогло Фоме.

Из-за молчаливого и угрюмого характера школьные товарищи в Кельне называли его немым волом, на что его учитель, Альберт, как-то заметил, что мычание этого вола когда-нибудь услышит весь мир.

Получив в 1245 году степень бакалавра богословия в Парижском университете, он остался преподавать там и имел большой успех. Его стали называть “ангелический доктор” (doctor angelicus). Позже он преподавал в университетах Рима, Неаполя, потом снова в Париже. Фома Аквинский скончался в 1274 году по пути на Лионский собор в одном из цистерцианских монастырей.

Фома вел активную общественную и церковную жизнь и все же находил время для литературного творчества. В жизни он был скромным, простым, глубоко религиозным и молитвенно настроенным человеком.

Главным трудом его жизни стала “Сумма теологии” (Summa Theologiсae), которая была начата в 1265 году, но так и не закончена из-за его смерти. В этой работе Фома попытался объединить и систематизировать всю известную ему богословскую науку с позиции примирения веры и разума в единстве истины. Три раздела этой работы охватывают более 600 вопросов богословия и включают в себя 3000 статей.

В другой, не менее известной его работе — “Сумма философии против язычников” представлялись аргументы, необходимые для философских диспутов с мусульманами и иудеями.

Все работы Фомы отличались ясностью, логичностью и широтой представления фактов. Его учение решением папы Льва XIII в 1879 оду. было принято как официальное учение римской церкви, хотя после смерти Фомы Аквинского многие выступили против его идей, усматривая в них пантеизм и сильное влияние философии Дионисия Ариопагита.

4.6.1.2. Ансельм Кентерберийский (ок. 1033 – 1109)

Ансельма называют первым схоластом или отцом схоластики. Своими книгами и диспутами он явил образец тонкого философского и логического анализа.

Он родился в 1033 (1034) году в Северной Италии и уже в 15-летнем возрасте решил уйти в монастырь, но встретил сопротивление отца. В 1060 году Ансельм поступил в провинциальный монастырь в Беке (Нормандия), где начал учиться у настоятеля Ланфранка, известного богослова того времени, а уже через три года стал настоятелем этого монастыря. При нем монастырская школа Бека приобрела широкую известность. В 1093 году Ансельма против его воли сделали архиепископом Кентерберийским с целью закрепить норманнское влияние в Англии, и с этого времени он оказался втянутым в борьбу папского престола и светских властей за влияние в английской церкви, земельные владения церкви и инвеституру. Это был очень сложный период жизни Ансельма, поскольку его искренняя религиозность, преданность церкви, мягкий, но принципиальный характер очень осложняли его служение. Конфликты, разбирательства и изгнания стали его постоянными спутниками. И хотя он оставил значительный след в истории как церковный деятель, все же главная его заслуга состоит в разработке богословского учения.

Ансельм умер в 1109 году, оставив о себе память как об одном из самых благородных и благочестивых людей своего времени. Его называли “чудесный доктор” (doctor magnificus), но, как говорил его спутник и биограф монах Эдмер, не потому, что он злоупотреблял чудесами, а, вероятно, потому, что в грубый век насилия, в который жил Ансельм, свойства его души казались современникам совершенно “чудесными”.

Ансельм внес величайший вклад в апологетику, разработав онтологический аргумент доказательства бытия Божьего. Эти взгляды изложены в его двух ранних работах “Monologion” и особенно “Proslogion” (непереводимые понятия от греч. “к слову”). А также, может быть, еще более значимым является его вклад в теорию искупления. Его работа “Почему Бог стал человеком” (Сur Deus homo) до настоящего времени остается основополагающей для ясного и разумного ответа на основной вопрос христологии — цель боговоплощения и смысл смерти и воскресения Христа. Эта книга также — лучший образец схоластического богословия с точки зрения глубины идей, обширности и тщательности проработки, логичности и правильного использования философской аргументации.

4.6.1.3. Бернар Клервоский (1090 – 1153)

Народное благочестие считало Бернара главным средневековым святым. Он стал величайшим проповедником и религиозным деятелем своего времени, вдохнувшим новую жизнь в средневековый аскетизм и мистицизм.

Родился Бернар в 1090 году в семье рыцаря, унаследовав от отца цельность и решительность характера, а от матери — глубокую религиозность. В 1112 году он поступил в цистерцианский монастырь, где предавался такой аскезе и самобичеванию, что расстроил свое здоровье и получил прозвище “страшилище для матерей и юных жен”, так как своим примером приобщил к строгому аскетизму многих молодых людей. “Сон — потеря времени, — говорил Бернар, — не лучшие ли средства для отсечения вожделений плоти — бодрствование и пост?”.

В 1115 году Бернар стал организатором и настоятелем нового цистерцианского монастыря Клерво (Clairvaux). В этом ранге он и оставался до смерти, несмотря на заманчивые предложения. Однако фактически он был одним из самых путешествующих и активных руководителей Западной церкви XII века.

Бернар Клервоский способствовал устранению раскола, возникшего из-за избрания двух пап — Иннокентия III (1130–1142) и Анаклета (1130–1138), стал идейным вдохновителем и организатором неудачного II крестового похода. Как главный оппонент Абеляра на Сансском соборе 1140 года, Бернар добился его осуждения и вошел в историю как “победитель Абеляра”. Активный проповедник и пропагандист монастырской жизни, он в течение жизни организовал 160 монастырей.

Бернар был очень влиятельным церковным деятелем и хорошим писателем, после которого остались не только академические работы (“О благодати и свободе воли”), но главным образом духовно-назидательные книги и проповеди. Например, “О любви к Богу”, “Ступени смирения и гордости” и его наиболее известные “Проповеди на Песни Песней Соломона” и “О размышлении”. В последнем сочинении Бернар, несмотря на свою крайнюю приверженность папству, критикует его политические амбиции.

Бернар Клервоский обосновал и оправдал действия рыцарства, требуя избиения язычников, чтобы “отнять у них возможность притеснять верных. Да извлекут для этого дети веры оба меча против врагов”. Его стиль был близок к назидательным сочинениям раннего Средневековья, и, возможно, поэтому его иногда называют “последним из отцов”.

4.6.1.4. Франциск Ассизский (ок. 1181 – 1226)

Франциска Ассизского считают любимым средневековым святым не только в римской, но и в других церквах. Благодаря искреннему желанию подражать Христу во всем, он во все века обладал непреодолимой привлекательностью и симпатией.

Джованни Бернардоне, еще в детстве получивший прозвище Франциск, родился в 1181 (1182) году в семье торговца тканями из итальянского города Ассизи. Он вел обычную мирскую жизнь, участвуя в военных экспедициях и застольях, но постепенно в нем пробуждалось религиозное чувство, и однажды он услышал Божий призыв восстановить разрушенный дом Божий. Поняв его буквально, Франциск продал ткани отца, чтобы отремонтировать на эти деньги разрушенную церковь близ Ассизи. За это отец призвал его на суд, где Франциск демонстративно сбросил с себя всю одежду и отдал ее отцу, объявив, что с этого момента у него будет только один Отец, Который на небесах. Он стал вести жизнь бродяги, но 24 февраля 1208 года во время богослужения он услышал от проповедника слова Христа, обращенные к Апостолам из Мф.10.7–10, и принял их как руководство к действию.

Он стал подражать Христу в абсолютной нищете, любви к бедным и страждущим, и скоро вокруг него собрались ученики, которые стали называться “меньшими или смиренными братьями”. Они странствовали по двое, проповедуя покаяние, много пели, помогали крестьянам в их труде, заботились о прокаженных, больных и отверженных и никогда не брали никакой платы за труд. Идеалом Франциска была “госпожа Бедность как Невеста Христа”.

Франциск и его друзья активно занимались миссионерской и благотворительной деятельностью, создали женскую общину. Сам Франциск, которому болезнь помешала начать проповедь мусульманам Испании, отправился в Египет и в 1219 году проповедовал султану. Вернувшись домой и увидев, как исказились идеалы организованного им братства, Франциск еще больше времени стал уделять уединенности и молитве. В 1224 году у него открылись раны на руках, ногах и на ребрах — стигмы, а два года спустя он скончался, написав для братьев “Завещание”.

4.6.1.5. Эразм Роттердамский (ок. 1469 – 1536)

Эразм Роттердамский считается самым значительным представителем гуманизма в эпоху позднего Средневековья. Он представлял религиозное крыло гуманизма и оказал самое сильное влияние на Реформацию и Просвещение.

Дезидерий Эразм родился в Роттердаме в 1466 (1469) году как незаконнорожденный сын священника. Во время его обучения большое влияние на него оказали своей простой религиозностью в духе Фомы Кемпийского “Братья общинной жизни”. Нищета заставила его поступить в августинский монастырь, но вскоре он покинул его, несмотря на перспективу рукоположения и хорошую карьеру.

С 1495 года Эразм учился в Парижском университете, но не полюбил схоластику и стал странствующим ученым. В Англии он познакомился с Томасом Мором в 1499 году, здесь он изучил и стал преподавать греческий язык и классическую литературу. В 1521 году он поселился в Базеле, но, отвергая лютеровскую Реформацию, вскоре уехал оттуда. Умер Эразм в 1536 году, став признанным и одним из самых известных богословов своего времени.

Хотя Эразм, будучи мастером острой сатиры, зло критиковал папство, он не пошел на разрыв с официальной церковью и не принял протестантизм. В то же время он, свободолюбивый путешественник, или, как о нем говорили позже, “первый гражданин Европы”, заложил основы протестантизма, и, несмотря на то, что имел личную поддержку пап, его взгляды были осуждены, а в 1559 году написанные им книги попали в “Индекс запрещенных книг”.

Научное наследие Эразма Роттердамского достаточно велико. Главная его заслуга состоит в редактировании и издании первого печатного текста Нового Завета на греческом языке в 1503 году. Однако этот текст приобрел огромную популярность только после третьего издания (1515). Он был доступен образованным мирянам и указывал на некоторые очень серьезные неточности Вульгаты, на которых были построены целые католические доктрины.

Не менее важным стало изданное Эразмом Роттердамским собрание оригинальных текстов патристических авторов, поскольку до этого времени богословы пользовались только вторичными цитатами из отцов, часто вырванными из контекста. Также широко известна сатира Эразма, особенно его “Похвала глупости”, которая до наших дней является самым читаемым произведением Средневековья, и его дискуссионная антилютеровская работа “О свободе воли”. Несмотря на известные богословские работы: “Философия Христа”, “Оружие христианского воина” и другие, Эразм все же был не богословом, а в первую очередь литератором и интеллектуалом в современном смысле этого слова.

4.6.1.6. Петр Абеляр (1079 – 1142)

Абеляр, известный как “человек скандала”, стал не только основателем критического метода диалектики в богословских исследованиях, но, по сути, и основателем богословия нового времени, которое уже не один из способов систематизации априори существующих догматов веры, а продукт скептического анализа человеческого разума.

Петр Абеляр родился в бретонской рыцарской семье в 1079 году. С детства проявив большие способности к обучению, он много ездил по различным школам, ища хороших учителей. В Париже он учился у известного Гильома де Шампо и уже в 20-летнем возрасте вступил с ним в спор, а вскоре открыл свой собственный класс, куда перешли почти все студенты Гильома. Через некоторое время он стал с большим успехом вести собственный класс в богословской школе Ансельма из Ланы.

В 1115 году Абеляра назначили каноником в парижский Нотр-Дам. Он написал несколько богословских трудов и имел больше последователей, чем любой другой парижский учитель. Но здесь он влюбился в свою воспитанницу Элоизу — племянницу каноника Фулбера и тайно женился на ней. От этого брака родился сын — Астролябия, но дядя Элоизы подстроил так, что на Абеляра ночью напали бандиты и оскопили его. После этого и Абеляр и Элоиза ушли в монастырь, но Абеляр по-прежнему много преподавал и писал. Его трактат “О единстве и троичности Бога” был официально осужден церковью, и Абеляру пришлось собственноручно сжечь его.

С 1122 года Абеляр организовал монашеское поселение, названное им “Параклет”, где имел множество учеников и вел переписку с Элоизой. Эта переписка вместе с его автобиографической повестью “Истории моих бедствий” оставили неизгладимый след в истории литературы. Позже он снова начал преподавать в Париже, но против него выступил Бернар Клервоский, который на основании его сочинений “Теология” и “Этика” выдвинул 19 пунктов обвинения Абеляра в ереси. Собор по этому поводу был созван в Сансе в 1140 году, и хотя Абеляр отказался от диспута, все же он был осужден. Трактаты Абеляра были сожжены в соборе св. Петра, но сам Абеляр, благодаря заступничеству знаменитого Петра Достопочтенного, спокойно дожил свои дни в Клюнийском монастыре.

Абеляр умер в 1142 году Ныне его прах, вместе с прахом Элоизы, покоится в одной могиле на кладбище Пер-Лашез в Париже.

Абеляр обладал критическим умом и подчеркивал роль разума в поиске истины. Его выдающееся сочинение “Да и нет” (Sic et non) состоит из противоположных высказываний отцов церкви без попытки их гармонизации. Его взгляды относительно того, что человек унаследовал от Адама не грех, а наказание, а также и теория о том, что добро и зло присущи намерениям, а не поступкам, противоречили Библии и учению церкви. Также не подтверждалось Библией мнение Абеляра, что смерть Христа — не выкуп за грех, а только способ побудить в людях любовь к Нему (теория морального влияния).

4.6.1.7. Джон Виклиф (ок. 1328 – 1384)

Джон Виклиф, хотя формально и не выходил из римской церкви, всей своей деятельностью, сочинениями и идеями подготовил почву для Реформации.

Виклиф родился в Йорке в 1324 (1328) году, учился в Оксфорде, а потом преподавал там. Здесь же примерно в 1363 году он стал ведущим философом и богословом, выступал за ограничение влияния папского престола, за большую национализацию церкви в Англии и уменьшение церковных богатств. Виклифа поддерживал парламент и светские власти, но папа Григорий XI и высшее духовенство начали его преследовать, требуя ареста и отстранения от кафедры.

С 1378 года Виклиф начал бурную реформаторскую деятельность. Он стал учить, что Писание является единственным законом церкви, а сама церковь — это собрание всех избранных Божьих. Виклиф критиковал нищенствующие ордена и понимание Вечери Господней как пресуществления Тела и Крови Христовой.

Возвышая Библию, Виклиф писал не только богословские работы о ее важности, например, “Истина Священного Писания”, но и приступил к переводу Библии на общедоступный английский язык. Считается, что он перевел весь Новый Завет с Вульгаты, а его помощники перевели и издали к 1380 году всю Библию. Можно смело сказать, что этим Виклиф внес наибольший вклад не только в историю англоязычного христианства, но и во всю историю церкви.

Вскоре против Виклифа оформилась сильная оппозиция, и в 1382 году состоялся поместный собор в Лондоне, который осудил его взгляды, после чего он был отстранен от преподавания в Оксфорде. Многих его сторонников и бродячих проповедников — лоллардов арестовали, но сам Виклиф избежал этой участи благодаря своему авторитету и популярности. В 1384 году он умер.

Констанцский собор 1418 года объявил Виклифа еретиком. Его книги были осуждены на сожжение, а кости должны были быть вырыты и сожжены, что было исполнено только в 1428 году.

Виклиф был прекрасным логиком и схоластом, и, кроме перевода Библии, он оставил множество богословских сочинений, из которых наиболее фундаментальным является “Трилогия” (Trialogus), написанная в 1381 году. Его называли “Евангельский доктор” (doctor evangelicus).

4.6.1.8. Ян Гус (ок. 1373 – 1415)

Ян Гус стал самым известным распространителем и продолжателем идей Виклифа. Именно ему принадлежит главная роль в развитии их и придании им практического звучания.

Ян родился в 1373 году в простой крестьянской семье в Богемии, в местечке Гусинец, из-за чего впоследствии ему дали прозвище Гус. Блестяще закончив Пражский университет в 1396 году и получив звание магистра, он вначале становится преподавателем, а в 1401 году — деканом философского факультета. Позже Яна Гуса рукоположили проповедником Вифлиемской часовни в Праге.

Между Богемией и Англией в это время сложились очень тесные связи, так как английский король Ричард II вступил в брак с Анной Богемской. В 1401 году Иероним Пражский, друг Яна, привез из Англии несколько трудов Виклифа, которые оказали очень сильное влияние на Гуса, хотя официально чтение их в университете было запрещено.

До 1410 года Гус старался своими яркими проповедями и всей деятельностью произвести реформу римского христианства, не выходя за его рамки. Но вся его деятельность не имела успеха, хотя сам король поддерживал реформаторов. Ян пользовался очень большим авторитетом, так как королева Софья избрала его своим духовником. Однако против него восстало почти все духовенство. Несмотря на это, в 1409 году Гус был избран ректором университета, и с этого момента в университете утвердилось богемское национальное влияние.

После 1410 года стало открытым противостояние реформаторов и папства. Ян Гус был отлучен от церкви. Началось гонение на труды Виклифа, но Гус по-прежнему проповедовал на чешском языке, и его проповеди собирали множество народа. Все же вскоре он вынужден был покинуть Прагу, и в период изгнания Гус написал свои основные работы: “О церкви” и “О симонии”.

В 1414 году в Констанце был созван собор, на который император Сигизмунд пригласил Гуса, дав ему охранную грамоту. Но по прибытии на собор Гус был арестован и осужден на смерть, несмотря на гарантии императора. 6 июля 1415 года он был сожжен на костре, мужественно встретив смерть. Естественно, такой исход только разжег богемский раскол. Началась гражданская война, и реформаторское движение приняло еще более радикальные формы.

4.6.1.9. Савонарола (1452 – 1498)

Виновник и мученик неудачной попытки изнутри реформировать римскую церковь во Флоренции, Савонарола по-разному оценивается историками: то как пророк-реформатор, то как честолюбивый священник.

Джироламо Савонарола родился в 1452 году в благородной религиозной семье близ Флоренции и против воли родителей в молодом возрасте поступил в доминиканский монастырь. Там он изучал предание, Писание, философию и другие науки и скоро стал лектором и проповедником.

В 1489 году он переехал во Флоренцию, где правил любящий изящное искусство и науку, но глубоко развратный дом Медичи. Там он начинает воодушевленно проповедовать о том, что Италию ожидают великие бедствия, если народ не покается. Также он настаивал на необходимости реформирования церкви и изменения ее нравов и порядков.

Савонарола был великолепным оратором и имел необычайный успех. Он заставлял рыдать своих слушателей в самом прямом смысле этого слова. Грозно обличающее содержание его проповедей было направлено во многом против ненавистного всем дома Медичи.

В 1491 года Савонарола был избран настоятелем монастыря святого Марка во Флоренции и с еще большей силой продолжил свои обличения. “Приди сюда, бесчестная Церковь.., роскошь сделала из тебя бесстыдную девку. Ты хуже скота!” — бесстрашно возглашал доминиканец с центральной флорентийской кафедры. Вскоре дом Медичи был изгнан из Флоренции, и Савонарола настоял на введении здесь республиканского правления в строго теократической форме.

Три года Савонарола фактически управлял теократической республикой Флоренции, в которой все подчинялось церковным регламентам. Но его обличения, направленные против папы римского Александра VI, привели к тому, что ему вначале запретили проповедовать, а потом арестовали. Инквизиция жестоко пытала его, а потом он был повешен и сожжен на костре.

Проповеди Савонаролы записаны очевидцами и изданы. Самые значительные его работы — “Торжество Креста” и “Компендиум откровений”. В них Савонарола предстает перед читателем прозорливцем, верно предсказавшим множество политических и церковных событий, включая свою мученическую смерть.

4.6.2. МЫСЛИТЕЛИ ВОСТОКА

По сравнению с западным Средневековьем, давшим миру целый ряд оригинальных мыслителей, богословская мысль Востока в этот период была компилятивна и недостаточно глубока. Лучшие произведения этого периода относятся к области истории. Кроме того, пальма богословского первенства стала переходить от Византии сначала и ненадолго к Болгарии, а затем к России. Однако дряхлеющая Византия все же дала свой последний, значительный импульс в истории богословия в лице последователей мистического богословия.

4.6.2.1. Михаил Пселл (1018 – ок.1096)

Михаил Пселл (до пострижения в монахи — Константин) — одна из наиболее сложных и противоречивых фигур средневековой Византии. В целом он продолжил традицию Фотия и других богословов-эрудитов IX-X веков.

Пселл родился в 1018 году, получил хорошее образование и воспитание в Афинах и быстро сделал блестящую карьеру при константинопольском дворе, заняв должность “штата философов”, т. е. главы философской школы в Константинополе. Позже он стал сенатором и государственным деятелем, воспитателем детей императора Константина X Дуки.

В правление своего воспитанника Михаила VII Пселл впал в немилость и вынужден был удалиться в монастырь, где и закончил жизнь в уединенной монашеской келье в 1096 (1097) году.

Ловкий интриган, как о нем писали современники, изысканный вельможа и пылкий учитель, он был человеком самых разносторонних знаний и дарований: богословом, историком, математиком, врачом. Пселл оставил множество энциклопедических сочинений, в которых излагает не только богословие, но и другие науки, включая поваренное искусство и умеренную критику магии. Его “Всеобщее наставление” и другие энциклопедические сочинения отличаются от работ его предшественника Фотия гораздо более светским характером и включением естественнонаучных знаний.

Он один из первых стал проводить идеи рационализма на Востоке, считая, что Бог действует в мире через материальные явления и законы, т. е. через механизм естественных причин, которые можно исследовать и постичь. Также очень важна роль Пселла в развитии логики (с его “логическим квадратом”) и истории. Его “Хронологии” являются прекрасным образцом исторического исследования. Из богословских сочинений Пселла наиболее известны толкования на Песни Песней, рассуждения о Троице и другие. О Пселле можно сказать, что он жил в двух мирах — в мире светской античной философии и в мире ортодоксального христианского богословия, не пытаясь совместить их.

4.6.2.2. Григорий Палама (1296 – 1359)

Григорий Палама стал самым известным богословом и религиозным деятелем византийского Средневековья.

Родился Григорий в 1296 году в большой и знатной семье. Его отец был сенатором и человеком очень набожным. Григорий получил обычное для того времени образование в Константинополе, основанное на чтении Аристотеля и греческих классиков, и после смерти отца в 20-летнем возрасте принял монашество на Афоне. Формально он входил в братство Великой Лавры св. Афанасия, но много путешествовал и с молодости любил уединение и мистическое созерцание, распространенное на Афоне. Поэтому он часто удалялся из монашеского общежития в афонские скиты, где предавался исихазму и упражнялся в Иисусовой молитве. В “каноническом”, т. е. 30-летнем возрасте, как свидетельствует его ученик и автор его “Жития”, будущий Константинопольский патриарх Филофей, Григорий был рукоположен в иеромонахи и некоторое время даже занимал должность настоятеля.

_{Историческое значение трудов Паламы состоит в том, что он не только теоретически обосновал исихазм, но и оправдал его в церковном сознании, сделав это учение фундаментом} восточного монашества.

С 1337 года началась его дискуссия с калабрийским монахом-философом Варлаамом, который обвинял афонских монахов в двубожии и отвергал исихазм. Эта полемика сначала велась по переписке. В ответ на три книги Варлаама Григорий написал свою книгу “Триады в защиту исихастов”. Позже состоялась личная встреча Паламы с Варлаамом в Фессалониках, а затем в Константинополе в храме св. Софии, где проходил собор 1341 года, созванный по инициативе Варлаама. Фактически Палама одержал победу в диспуте с Варлаамом, но формально, возможно по политическим причинам, он был осужден. За этот период он не раз то попадал в заключение, то снова получал всеобщее признание. В общей сложности он провел в тюрьме не менее четырех лет.

С 1347 года Григорий Палама был возведен в сан архиепископа Фессалоникского и занимал этот пост до своей смерти в 1359 (1360) году.

Историческое значение трудов Паламы состоит в том, что он не только теоретически обосновал исихазм, но и оправдал его в церковном сознании, сделав это учение фундаментом восточного монашества. Он написал три книги под названием “Триады”, а также интересное сочинение против латинян “Об исхождении Святого Духа”.

В 1368 году собор под руководством ученика Паламы — патриарха Филофея — причислил Григория к лику святых.

4.6.2.3. Нестор Летописец (1056 – 1114)

Нестору принадлежит исключительная роль в истории русской письменности, поскольку он стал первым церковным писателем древней Руси, произведения которого отличались самобытностью, философско-богословской глубиной и литературным изяществом.

О личности летописца почти ничего не известно. Он родился, вероятнее всего, в Киеве в 1056 году в простой семье. 17-летним юношей пришел он в Киево-Печерский монастырь, однако образование свое получил еще до прихода в обитель, так как уже через три года, в 20-летнем возрасте, он был рукоположен на дьяконское служение. Такая поспешность – необычное явление в Феодосиевской обители, и ее можно объяснить только исключительными способностями юноши и его книжным знанием.

Считается, что Нестор выучил грамоту, греческий язык и “книжную мудрость” самостоятельно от приезжих в Киев купцов, зодчих и иконописцев, прислуживая им. После прихода в монастырь он постоянно углублял и совершенствовал свои знания самостоятельно, читая книги. Также весьма быстро он достиг авторитета и больших успехов в духовной жизни, участвуя в духовном исцелении монаха Никиты и в других духовных подвигах. Именно ему в 1091 году было поручено первому открыть мощи основателя монастыря Феодосия.

Первый его труд — “Повествование о мученической кончине князей Бориса и Глеба” — написан не только как документ исторического свидетельства в наставление младших старшими, но и как иносказательное обличение междоусобных княжеских распрей. Уже в этом произведении прослеживается философское обобщение и связь с современной Нестору жизнью.

Главным произведением Нестора стала “Повесть временных лет”, законченная им незадолго до смерти (1114). В этой летописи описываются события с 852 по 1100 год. Основой его повести стали греческие хроники (часто в староболгарском переводе), свидетельства иноков и киевских вельмож — очевидцев крещения Руси и последующих событий, которые Нестор записывал с юных лет, грамоты, договоры и летописные заметки, бывшие в его распоряжении. Нестор переработал эти источники и создал оригинальное произведение, хотя критики новейшего времени пытались оспорить его авторство.

Перу Нестора также принадлежит яркое и увлекательное жизнеописание св. Феодосия Киевского.

4.6.2.4. Нил Сорский (1433 – 1508)

Нил Сорский известен в истории русской церкви не только как активный церковный деятель — глава нестяжателей, но и как яркий богослов, оказавший существенное влияние на религиозную философию и мистику и даже на русское богоискательство XIX-XX веков.

Нил родился в 1433 году в боярской семье Майковых. Известно, что он рано принял монашеский постриг в Кирилло-Белозерском монастыре, который был известен своим строгим уставом и протестом против земных богатств. До поступления в монастырь он, обучившись грамоте, жил в Москве и занимался переписыванием богослужебных книг. Будучи монахом, Нил отправился со своим другом — монахом Иннокентием (в мире князем Иваном Охлебининым) на Восток и посетил Афонский монастырь. Во время путешествия он изучил греческий язык и правила монашеского совершенствования, а главное, впитал в себя доктрину и практику исихазма.

Прибыв в родной монастырь (между 1473 и 1489 г.), Нил решил основать новый тип монашеского общежития, увиденный им на Афоне. Он устроил скит, то есть житие монахов малыми группами по 2-3 человека. Первый скит, устроенный недалеко от монастыря в болотистом лесу на реке Сорке, стал центром созерцательного монашества и афонской мистики, хотя впервые исихазм пришел на Русь в Троице-Сергиев монастырь через Сергия Радонежского. В написанном Нилом уставе монахам предписывалось питаться только от своих трудов, дорогих вещей не иметь даже в церкви, женщин в скит не пускать и т. д. Строгость скитской жизни была такова, что нашлось только 12 человек, пожелавших жить в ските.

Несмотря на созерцательный мистицизм, Нил Сорский принимал активное участие в религиозно-государственной жизни своей эпохи. Он участвовал в соборе 1490 года, разбиравшем дело новгородских еретиков, и в соборе 1503 года, который остро поставил проблему монастырских имений. В этом вопросе, как известно, заволжский старец занимал строгую нестяжательную позицию: “Нача старец Нил глаголати, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням, и кормили бы ся рукоделием”.

Скончался Нил в 1507 году (1508), завещав вообще не погребать своего тела, бросив его на съедение зверям и птицам, “ибо согрешало оно и погребения недостойно”, что и было выполнено его учениками.

Победа монастырского стяжательства погрузила Нила Сорского в тень забвения официальной церковью, и он не был формально канонизирован как святой, но с древнейших времен упоминание о нем сопровождалось титулом “великий старец”.

Нил стал предвозвестником религиозного рационализма, требуя доверия не любому тексту и не любой книге, а только той, что соответствует Священному Писанию. Это было созвучно евангельскому пробуждению в русском народе и давало повод Иосифу Волоцкому обвинять его чуть ли не в ереси. Нил оставил после себя “Устав и Предания своим ученикам”, “Завещание” и другие сочинения, в которых мало касается внешнего поведения иноков, но развивает принципы внутреннего состояния духовной жизни, лестницу падений и восстаний и “умного делания” Иисусовой молитвы.

4.7. КУЛЬТУРА КЛАССИЧЕСКОГО И ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Главной чертой культуры эпохи Средневековья можно считать доминирование религиозного начала, что, несомненно, является отражением целостности средневекового мировоззрения. Но при этом следует помнить и то, что культура средневекового общества была дуалистична. Различают аристократическую и народную культуру.

Культура духовной и интеллектуальной элиты (образованного меньшинства), пронизанная высокими христианскими идеалами, отражала глубокую духовность в стройном, гармоничном и отточенном совершенстве. В то же время культурные традиции простонародья (безмолвствующего большинства), хотя и были чистосердечно христианскими по форме, но по своему содержанию часто до неузнаваемости преобразовывали христианское вероучение. Они вводили в обиход колдовство, ворожбу, молитву-заклинание, крест-амулет и т. д.

Религиозность культуры проявлялась, во-первых, в неспешности и спокойствии. Эту неторопливость можно услышать в стихах, философских эссе и в протяжной музыке, увидеть в стройной архитектуре и в спокойной иконописи. Во-вторых, совершенно очевидно, что средневековая культура отражает стройность, ясность и незыблемость мироздания. Хаос представлений о мире сменился законченностью, но от этого она не кажется застывшей, статичной. В ней ясно видна динамика, но эта динамика иной скорости. Она не столь поспешна, как динамика современного мира. Средневековье живет во времени, в котором нет конца и в котором некуда спешить, смерть для него — только переход в другое измерение, поэтому земная жизнь, несмотря на ее ценность, не является самоцелью. Культура Средневековья традиционна, догматична и символична. Человек выступает в ней как представитель своего сословия, которое не меняется, поэтому эта культура не характерна личностным началом.

Церковь в этот период не только главный вдохновитель искусств, но и их двигатель. И это проявлялось не только в том, что храм как дом Божий являлся культурной и архитектурной доминантой в любом городе или селении. Он стал также своеобразным концертным залом с совершенной акустикой, школой и библиотекой с собранием редких рукописей, пантеоном почетных захоронений, центром общественной жизни города, а нередко и всей страны. Более того, церковные деятели были меценатами, способствовавшими развитию различных форм искусства. Особенно это стало характерным для Европы XV века, когда папы-гуманисты стремились превратить Рим в столицу Ренессанса. При Николае V (1447–1455) был возведен новый Ватиканский дворец, для чего пришлось снести старую константиновскую базилику св. Петра. Сикст IV (1471–1484) построил великолепную капеллу, носящую его имя, и начал собирать бесценные сокровища, давая заказы Браманте, Микеланджело и другим художникам и скульпторам.

Достаточно сложной и противоречивой была роль различных искусств в средневековом обществе. Наибольшего расцвета, особенно в Западной Европе, в этот период получила архитектура. Именно в ней ярко проявляются характерные черты Средневековья. На смену тяжеловесному романскому стилю пришла рожденная городской жизнью готика. В отличие от суровых и монолитных романских храмов, готические соборы украшались резьбой и декором по дереву и по камню, башнями и множеством скульптур. В этих соборах довольно много света, и они устремлялись в небо, достигая иногда до 150 метров высоты. Их размеры обычно намного превышали потребности прихожан, и, находясь внутри, человек чувствовал свое ничтожество и грандиозное величие Бога. Не напрасно их называли “Библия в камне”. Шедевры этого стиля — соборы Парижской Богоматери в Париже, Кельнский, Реймсский и другие.

На Востоке, особенно на Руси, в этот период также делаются первые попытки отразить идею “Москва — третий Рим” в архитектуре и градостроительстве. Иван III начинает грандиозную перестройку Москвы, и прежде всего Кремля, в духе “идеального города” Византии. Он приглашает итальянских зодчих, которые создают удивительный синтез русской и итальянской архитектуры в Успенском и Архангельском соборах, Грановитой палате, кремлевских стенах и башнях.

* * *

В европейской живописи этого периода на смену символизму приходит реализм, переходящий в языческий натурализм. Считается, что Паоло Уччелло, создатель витражей собора во Флоренции (1442–1445), открыл линейную перспективу, но еще за 50 лет до этого Джотто начал использовать новую концепцию пространства, и живопись из иконной стала превращаться в портретную, что позволило придать индивидуальные черты персонажам. Ренессанс принес упоение чувственной формой, наготой мужского и женского тела. По меткому выражению одного из историков, искусство приоткрыло свое языческое лицо. Рафаэль Санти (1483–1520) использовал свою любовницу Форнарину в качестве модели для образа Девы Марии, а другой известный художник изобразил фаворитку французского короля Карла VII Агнессу Сорель, держащей на руках Младенца Иисуса. Живопись Возрождения мучительно разрывается между языческой экзальтацией и христианской созерцательностью. Типичный пример этого конфликта — Сандро Боттичелли (1445–1510), который постоянно колеблется от мифологических сюжетов (Весна, Венера, Минерва) к исполненным глубокой духовности Мадоннам. Зачастую он поразительным образом сочетает эти два начала, как, например, в “Алтаре св. Варнавы”, где святые наделены чертами античных божеств. Некто тонко заметил, что Венеры Боттичелли покинули землю, а его Мадонны покинули небо. В этом психологический и духовный конфликт не только Боттичелли, но и всей эпохи Ренессанса.

* * *

На Востоке живопись развивалась главным образом в форме фресок и иконописи, в которых натурализм сознательно подавлялся символизмом. Бог, Христос, святые и вообще любые тела изображались так, чтобы притупить их чувственный, телесный образ. Изображения должны были восприниматься как воплощения божественного и не будить земных переживаний, а показать скорбь Бога о Его грешных и страдающих чадах. Поэтому главное в иконе — это глаза как зеркало души. Сами же тела часто были оторваны от земли и построены в ирреальном пространстве, например в обратной перспективе фигуры не имеют объема. Иконописцы практически не использовали пейзаж, ограничиваясь фантастическими декорациями фона.

Иконы чаще всего представляли собой не только изображение, но и богословие в красках. Особенно ярко это прослеживается в русских иконах Андрея Рублева и его предшественника Феофана Грека. Рублевская интерпретация тринитарности явно отражает его богословские идеи. Также философичны написанные им традиционно иконописные сюжеты: “Вход в Иерусалим”, “Тайная Вечеря” и другие. Рублевский иконостас Успенского собора отражает величественную многоярусную картину мира, где каждый ярус показывает определенный пласт мировой истории, начиная от праотцов и пророков и кончая местными чинами.

Средневековая литература, отражая религиозное начало, даже показывая реальную жизнь, все же оставалась воплощением идеальных представлений о человеке. Особенно это заметно в так называемой рыцарской культуре, смешивающей этическую систему военной доблести с возвышенной этикой христианства. Например, герой немецкой поэмы “Песнь о нибелунгах” Зигфрид ценой великих жертв побеждает темные силы. Французская “Песнь о Роланде” прославляет подвиги благородного и отважного рыцаря, отдавшего жизнь за христианство и своего короля. Но наряду с высокой литературой, какой является, например, “Божественная комедия” Данте Алигьери (1265–1321), народная культура опирается на грубый фольклор и язычество. Сущность этой культуры ярко проявляется в карнавалах с их перевернутым представлением о мирском и божественном, о чистом и оскверненном, и взаимодействие этих двух полюсов во многом определяло динамику культурного развития.

* * *

Основу музыкальной культуры Средневековья составляло, несомненно, литургическое песнопение: григорианский хорал на Западе и октоих на Востоке. Развитие византийского богослужебного пения в этот период практически закончилось, так как еще в начале XI века введение в литургию новых песнопений запрещалось церковными постановлениями. Славянская музыкальная культура восприняла византийское пение, хотя и значительно обогатила его.

Основное развитие музыкальной культуры происходило в Западной Европе. По мере расширения влияния римской церкви шло распространение григорианского пения на латинском языке, и к XI веку все церкви, подчиняющиеся Риму, были объединены общей формой богослужебного пения. Опытные певцы направлялись из Рима в провинции, чтобы поддерживать это единообразие, поскольку, как известно, запись мелодии в те времена основывалась не на принципе ее точного воспроизведения, а лишь на принципе ее напоминания, что требовало устойчивой устной традиции. Также к этому времени довольно широкое распространение получил орган, что, кстати сказать, было византийским изобретением, с которым Запад познакомился лишь в VIII веке. Не в силах официально противостоять “григорианизации”, многие местные певческие школы и отдельные талантливые певцы стали вводить музыкальные дополнения — тропы, то есть вставки в широко развернутые юбиляции. Также стали появляться текстовые дополнения — секвенции в мелизматических распевах, например в распевах на отдельные слоги “аллилуйя”. Позже секвенции приобрели самостоятельное существование, а тропированный григорианский хорал стал использоваться в так называемых литургических драмах, то есть в своеобразных музыкальных представлениях из жизни Христа или из жизни других библейских героев. С XII века начинает развиваться многоголосная музыка в ее сложных формах. Примеры многоголосья широко встречались и ранее, особенно в народном фольклоре, но церковное многоголосье (органум) требовало профессиональной подготовки и письменной фиксации. Родиной такого многоголосья, очевидно, следует считать певческую школу собора Нотр-Дам в Париже, где находился центр европейской образованности.

Развитие многоголосья поставило перед музыкантами проблему нотации. Итальянский музыкант и педагог Гвидо из Ареццо к середине XI века уже ввел в обиход изобретенную им систему нотации, которая явилась прообразом и основой современной нотной записи. Она представляла собой четырехлинейный нотоносец с латинской буквой в начале строки, указывающей высоту звучания, то есть фактически — музыкальны ключ. И хотя позже он развился в пятилинейный нотный стан, григорианский хорал и до сих пор записывается на четырех линейках. В XIII веке появилась мензуральная система нотации, то есть запись нот не только по высоте, но и по длительности звучания. Введение “мензуры”, то есть меры, длительности звучания произвело переворот в музыкальном искусстве, так как утвердилась запись организованного ритмического движения в музыке. Появились новые жанры, такие, как мотет, стала допускаться игра на различных музыкальных инструментах, которые широко использовались народными музыкантами — труба, свирель, флейта, арфа, разновидности смычковых инструментов. Очевидно, под влиянием средневековых бродячих музыкантов — менестрелей, бардов, жонглеров (так в те времена называли бродячих актеров) — стала развиваться духовная музыкальная лирика. В XII веке в Провансе возникло движение поэтов-музыкантов из среды рыцарей, называемых трубадурами. Это было типичное проявление рыцарской культуры, воспевающей военные подвиги, верность и любовную лирику, а в эпоху Ренессанса музыка Ars Nova (Новое искусство) уже очень далеко и свободно уходит от канонов григорианского хорала.

В целом музыкальная культура классического и позднего Средневековья на Западе прошла эволюцию от пространного одноголосья до сложнейших как по жанру, так и по музыкальной структуре, полифонических произведений.