Двуличные люди

Беседы Ивана Пахаря

 «БЕСЕДЫ ПАХАРЯ» написаны мною для земледельцев и людей простых. Поэтому я избегал изысканных образов и замысловатых слов, предпочитая употреблять привычные, обыденные выражения. Я стремился бороться с самыми распространенными пороками и превознести те добродетели, без которых человек опускается нравственно и гибнет. Многое из того, что я считаю нужным сказать рабочему народу, не вполне соответствует букве писания и нравственности ханжей; эти простые строки должны содействовать тому, чтобы трудолюбие и бережливость стали обычным явлением в хижинах и в мастерских, и если мои нравоучения исправят хоть нескольких заблудших, - то я не стану раскаиваться, в том, что обратил внимание на деревенскую жизнь. Я по праву называюсь «пахарем». Всякий проповедник Истины как бы берется за плуг и поднимает им новь. В этом его задача. Надеюсь, что шутливый тон моих посланий не нуждается в оправдании, т. к., благодаря ему, широкие массы выслушивают с интересом мои нравоучения. Быть серьезным до скуки не является вовсе достоинством.

Даже злые люди хвалят постоянство. Воры любят честных людей, так как их легче грабить. Кто является настоящим мужчиною, тот имеет по крайней мере одну хорошую сторону; но человек, воющий с волками и блеющий с овцами, ни от кого не дождется хорошего слова, разве только от дьявола. Тем не менее довольно часто случается, что под одной шляпой имеются два лица. Многие кажутся мирными, а на самом деле (простите за скверную пословицу) «в тихом омуте черти водятся». Я читал как-то объявление о костюмах, которые можно носить и вывернутыми наизнанку: их продавец должен был нажить себе состояние. И сейчас многие дружат с зайцами и охотятся с собаками. Постоянство настолько редко в мире, как благовоние в собачьей конуре.

Вы можете верить некоторым людям лишь до тех пор, пока вы их видите, ибо новая кампания меняет их. Подобно воде, они кипят или замерзают в зависимости от окружающей температуры. Многие поступают так, вследствие отсутствия принципов; они подобны флюгеру и вращаются по ветру. Узнать их истинное лицо так же трудно, как снять мерку с луны. Они верят в то, что выгоднее. Они всегда думают о деньгах. Их мельница перемалывает всякое зерно, если только за это платят наличными. Они плывут всегда по ветру, откуда бы он ни дул - с севера, юга, запада или востока. Подобно лягушкам, они могут жить и на суше и в воде. Они падают всегда на все четыре лапы, как кошки, и остаются повсюду, где им дают хлеб с маслом. Они нежно любят своих друзей, но их любовь пребывает в буфете, и если этот последний пуст, то, подобно мыши, их любовь перебегает в другой амбар. Они говорят: «Я не покину тебя, любимая, до тех пор, пока ты имеешь еще хоть полтинник». Но как быстро они испаряются, когда наступает беда! Тогда они покидают тонущее судно, словно какие-нибудь крысы; их сердце там, где хорошо кормят. Пока горшок полон, они сидят у огня; когда он опорожнен - они бегут. Они ставят всегда на выигрывающую лошадь; они будут носить одежду со всякого плеча, кто бы ни дал им ее; их можно покупать десятками, как сельдей, но это напрасная трата денег. Их бог - прибыль и им безразлично, получают ли они ее от вас или от вашего врага. Им все равно, быть ли головою или хвостом, лишь бы заработать при этом. Прямая дорога или окольная тропинка одинаково хороши для них, лишь бы вернулись домой с полным карманом.

Они друзья гусей, но охотно едят гусенят. Пока вода вертит колеса их мельницы, то нет беды в том, если она помутнеет; они могут сжечь гроб матери, если только он станет гореть и - в состоянии продать собственного отца, если получат пятак за кости старика. Они никогда не упускают случая поживиться.

Другие хитрят, так как им страшно хочется быть хорошими товарищами. Они настолько приветливы, что должны вступать в общение со всяким и со всеми. Их мозги находятся в чужой голове. Если бы они были в Риме, то они целовали бы папскую туфлю (обряд поклонения папе - прим. перевод.), но так как они находятся здесь, то громко бранят папистов. Их идеал - священник, цепляющийся за свой приход, хотя бы ценою гибели церкви. Они - усердные слуги времени, в надежде, что время послужит им. Они принадлежат к людям, которые скрывают в душе измену. Помажьте их маслом и вы можете их съесть. Потяните за веревку, и, подобно колоколам, они зазвонят. как вы пожелаете, радостным благовестом или похоронным звоном. У них нет позвоночного столба; вы можете связать их узлом, как ивовую ветку. Как устриц, всякий может посыпать их перцем, кто только умеет открыть их. Они нежны с вами и нежны с вашими врагами. Они одновременно и холодны, и горячи. Они хотят вести двойную игру и, как футбольный мяч, их бьет ногами каждая сторона.

Некоторые люди - притворщики по натуре, скользки, как угорь, и меняют окраску. Подобно пьяному человеку, они не могут идти прямым путем, если бы даже хотели. Они виляют во все стороны. Кровь Иуды течет в них. Они любят мешать карты и больше всего ненавидят честность. Мед у них на языке, но желчь в сердце. Они представляют собою помесь цыганских собак. Подобно кошачьей лапке, они ступают мягко, но имеют острые когти. Если их зубы не сгнили, то язык наверно испорчен, и сердца их подобны могилам. Если бы было одинаково выгодно лгать и говорить правду, то они, конечно, лгали бы, так ложь к ним пристала, как грязь к свиньям. Они заискивают, льстят, пресмыкаются и скользят, ибо, подобно змеям, они передвигаются и питаются при помощи своей слизи; при этом они ненавидят вас от всего сердца и лишь ждут подходящего случая, чтобы ударить вас ножом в спину. Берегись тех, чье отечество в царстве лжи. Люди двуличные, двоедушные и двуязычные - такие соседи, от которых лучше держаться подальше. Они подобны гребцам, которые смотрят в одну сторону, а едут в другую; они лживы, как обещания дьявола, и жестоки, как смерть и могила. Ханжи - худший сорт из притворщиков и, я думаю, что они так же многочисленны, как мыши в старой скирде. Они подобны иголке, блестящей снаружи и темной внутри. Они прикрывают белыми одеждам свою черную душу. Суббота и воскресение производят в них удивительные перемены. Они гораздо больше боятся проповедника, чем Господа Бога. Их благочестие заключается в подражании благочестивым; сущность благочестия для них ничто. Они поют разгульные песни с молитвенником в руках. Их праздничная одежда - лучшая часть их самих; чем лучше вы познаете их сердце, тем больше грязи вы там находите. Они болтают, как попугаи, но их слова и их поступки различны. Некоторые из них думают таким образом заманить покупателей и считают благочестивые речи дешевым средством рекламы; если же дела благочестия стоят немного денег, то они обвешивают ими покупателей. Они не служат Богу своими делами, но из служения Богу делают себе доходную статью. Другие, победнее, ходят в церковь с целью получить вспомоществование. Они приверженцы церкви, ради получаемой помощи. Их вера им неинтересна, зато они очень любят чужие дела милосердия, так как ими питаются.

Иные одевают личину благочестия, чтобы этим путем успокоить свою совесть; они пользуются ею, как пластырем для ран, и если бы они могли так легко удовлетворить небеса, как легко они утешают себя, то их дело было бы крайне простым. Я знавал людей, прилагавших большие усилия к тому, чтобы казаться благочестивыми, но, насколько я знаю, они поступали таким образом единственно с той целью, чтобы их считали золотом. Они собирали вокруг себя небольшой круг друзей, прислушивавшихся с умилением к их речам, и для которых все, что они говорили, было бесспорной истиною. Их мнение было истинной мерой силы проповедника. Они могли судить обо всем по-своему и они имели множество сильных доказательств для тех, кому это было нужно; но, увы, если бы они приложили хоть немного труда к тому, чтобы и в жизни осуществлять принципы христианства, насколько более убедительными были бы тогда их речи. Эти люди подобны совам, которые кажутся большими птицами, но на самом деле они невелики и их величина заключается в перьях; они выглядят удивительно умными в сумерки, но с наступлением дня делаются настоящими дурачками.

Притворщики всех сортов отвратительны и те, кто имеет с ними дело, сожалеют об этом. Кто пытается обмануть Бога, тот способен обмануть и своего ближнего. Большой крик означает обычно малую пользу. Многие большие коптильни, в которых мы издали видим громадные окорока, при ближайшем рассмотрении заключают в себе одну только сажу и пустые крюки. Ветряные мельницы некоторых людей на самом деле лишь щипцы для орехов, а их слоны - лишь молодые поросята. Не все те, кто ходят в церковь и на молитвенные собрания, молятся на самом деле; не все те, кто поют громче всех, лучше других хвалят Господа; не все те, кто делают постные физиономии, - самые серьезные люди.

Какими противными тварями кажутся притворщики. Вонючки и хорьки - ничто по сравнению с ними. Лучше быть дохлой собакой, чем живым обманщиком. Наверно для дьявола самое приятное зрелище - видеть обманщика за его делом; он испытывает истинных христиан, но этих он оставляет в покое, так как он уверен в их преданности. Нет нужды стрелять по подбитым уткам; собака может их принести в любой момент.

Поверьте мне, друзья, если прямая линия не ведет к цели, то тем более кривая не приведет туда. То, что приобретено обманом, - опасная прибыль. Надев маску, вы можете приобрести временный мир, но обман отомстит за себя и принесет вам горе. Честность лучшая политика. Если не добьешься цели, как лев, то не прикидывайся лисицей. Будь верным, как сталь. Пусть ваше лицо и ваши руки, подобно башенным часам, всегда показывают, что происходит внутри вас. Лучше быть высмеянным за правдолюбие, чем прославиться хитростью. Искренние поступки могут причинить нам затруднения, но они лучше обмана. Правдолюбцы будут вознаграждены в день страшного суда, но для двуличных так же невозможно попасть в Царство Божие, как невозможно человеку переплыть Атлантический океан с двумя жерновами на шее. 

Доброе слово женщинам

 В последней главе мы остановились на хорошей женщине; так как эти слова обещают надлежащий прием, то давайте остановимся здесь на некоторое время и погрузим наше перо в более тонкие чернила. Когда приходится писать о таком нежном предмете, то необходимо запастись самым тонким обхождением.

Просто удивительно, как много старых пословиц направлены против женщин; их приходится два десятка на дюжину других. С давних пор мужчины впадали в грубый тон, говоря о своих женах. Некоторые из этих пословиц прямо-таки ужасны; вот вам пример: «Всякий муж своей жене два раза рад: раз - в день свадьбы, а другой - в день ее похорон»; или же другая, такая же грешная, как и первая: «Кто потерял жену и копейку, тот потерял всего лишь копейку».

Я вспоминаю старинную песенку про человека, который предпочитал быть повешенным, чем жениться; она показывает, насколько обычны были насмешки над брачной жизнью. Собственно говоря, даже не следовало бы печатать ее; вот эта песня, насколько я помню:

На место казни молодца таскали
Повесить, осудив за темные дела.
Откуда ни возьмись, повозку задержали
Прибывшие верхами вестники царя.

Скажите этому злодею, так речь один держал:
Что, если жизнь свою жалеет,
Пускай жениться не робеет,
Пусть к алтарю спешит! так царь сказал. -

Но, диво дивное, преступник отвечает:
Теперь назад, когда кругом толпа
Нетерпеливо зрелищ ожидает?
Притом жениться? никогда!

Это грубое стихотворение вовсе не доказывает что женщины плохи, а лишь то, что их мужья негодны, иначе они не могли бы так клеветать на своих жен. Гнилая ветвь первая ломается, и надо полагать, что именно мужская половина хуже женской, так как она-то и создала эти отвратительные пословицы. Несомненно, были на свете плохие женщины, оправдывавшие существование плохих пословиц. Но зато как много тысяч было истинных помощниц, стоивших больше, чем их вес в золоте. В Писании порицаются лишь жена Иова и Иезавель, но зато восхваляются бесчисленные Сарры и Ревекки. Я согласен с царем Соломоном, что, кто женится, тот избирает благую часть. Если в лавочку попадает фальшивая монета, то все соседи узнают про это, но зато никто не услышит про сотни хороших. Хорошая женщина не поднимает вокруг себя шума, тогда как дурная баба становится известной во всей волости. Смело можно сказать, что женщины почти ангельские натуры и чересчур хороши для доброй половины теперешних мужчин.

В пользу женщин говорит то, что мало найдете старых пословиц, направленных против мужчин, хотя в данном случае то, что годится для гусыни, должно бы годиться и для гусака; ведь, кобыла имеет такое же право лягаться, как и жеребец. Им приходится прощать многое, иначе им слишком часто приходилось бы жаловаться на мужские поступки. Они, пожалуй, чересчур болтливы, но, как колокольчики, так и красавицы обладают легко подвижными язычками. При этом они вовсе уже не такие плохие, как их изображают, иначе давно отомстили бы за всю напраслину, которую на них наводят; если же они немного властны, то все же не настолько, чтобы лишить мужей свободы слова, даже если эта свобода направлена против них. Верная жена - это лучшая половина мужа, его утешение, его венец, его ангел-хранитель, сокровище его сердца. Он говорит ей: «В тебе самое большое счастье. В тебе - мое утешение. Тобой занят мой ум. Божье благословение подарило тебя мне». В ее обществе он находит небеса на земле; она - свет его дома, радость его души и душа его радости на этом свете. Какую бы Бог ни послал ему судьбу, он богат до тех пор, пока она жива. Ребро - лучшая часть его тела.

Лишь тот, кому жена досталась
Любвеобильная, тот в переменах жизни
С приподнятой главой стоит, не колеблясь.
Зато двойную горечь пьет жены капризной
Муж, во дверь которого рука утехи не стучалась.

Если муж хорош, то и жена хорошая. Некоторые мужчины не умеют жить ни с женщинами, ни без женщин; они чувствуют себя плохо в печальном одиночестве, если же женятся, то делают свою семью несчастной; они похожи на собаку моего соседа, которая кусается на свободе и воет на привязи. Счастливые холостяки превращаются большею частью в счастливых супругов, а эти последние - самые счастливые люди в мире; хорошо подобранные супруги с радостью несут вдвоем бремя жизни. Они напоминают пару райских птиц. Их горе - вдвое слабее, а радости - вдвое сильнее, чем у других; это у них называется тонкой арифметикой. Груз забот легко катится вперед; если же тяжел или на пути встречается препятствие, то взаимная любовь только усиливается и побеждает. Если супружество расходится, то обычно виноваты обе стороны, причем вина с каждой стороны бывает почти одинаковой. Если семья разрушается, то это по вине и жены, и мужа. Мужа можно в этом винить так же часто, или еще чаще, нежели жену. Если муж не желает быть сладким дома, то разве можно удивляться тому, что жена смотрит кисло? Недостаток хлеба изгоняет нежность; голодные собаки часто грызутся между собою. Бедность обычно вносится а дом мужем, так как жена реже зарабатывает на содержание семьи. Один муж подарил жене кольцо с надписью: «Если кто не хочет трудиться, тот и не должен есть». Это было бесчеловечно. Не обязанность жены доставлять средства для содержания дома; она должна лишь следить за тем, чтобы они тратились с пользою и не напрасно; поэтому, повторяю, не ее вина, если средств мало. Она не добывает хлеб, а лишь приготовляет его. Она зарабатывает дома больше, чем мог бы дать всякий ее заработок вне дома. Ведь не жена прокуривает и пропивает жалованье в трактире. Изредка можно увидеть пьяную женщину, это отвратительная картина, но в 99-ти случаях из ста именно муж возвращается домой пьяным и истязает детей - и очень редко делает это жена. Часто бранят женщин за то, что они любят смотреться в зеркало, но это далеко не так опасно, как те стаканы, в которые заглядывают мужчины и в которых они топят свой и без того слабый рассудок. Жены не просиживают вечерами в кабаках; они работают и возятся с детьми дома; поглядывая на часы (если таковые имеются) и ожидая, когда их господин и повелитель соизволит вернуться, они заливаются слезами от долгого ожидания. Я удивляюсь, что они до сих пор не забастовали. Некоторые из них доведены до такого истощения, как жук на булавке или мышь в пасти у кошки. Они должны ухаживать за больной дочерью, мыть запачкавшегося сына, переносить крики и шум детей, тогда как их повелитель надевает шляпу, закуривает трубку и уходит искать себе развлечения; возвращаясь, когда ему вздумается, он упрекает жену за то, что ему не приготовлен вкусным ужин. Как может он ожидать, что его будут кормить до отвала, если так мало приносит денег домой в субботу ночью и так много тратит на выпивку. Я утверждаю и знаю, что говорю правду: не было бы сварливых жен, если бы в семьях не было грубияна и пьяницы мужа. Негодники, ни на что не способные, пьют до положения риз, а затем набрасываются на своих работниц за то, что они не могут дать им больше денег для пьянства. Не пробуйте возражать мне, я это утверждаю и могу доказать, что жена часто по необходимости должна сердиться, когда она не может удержать дом в порядке, несмотря на все свое трудолюбие и бережливость, ибо муж ей мешает. Каждый из нас был бы недоволен, если бы ему пришлось делать кирпич без глины, вскипятить воду без огня и уплатить музыканту из пустого кошелька. Что может она вынуть из печки, если у нее нет ни муки, ни теста? Плохие мужья, вы - отъявленные негодяи, и, по справедливости, вас бы следовало повесить. Тогда, быть может, исправились бы остальные.

Говорят, что муж из соломы стоит столько же, сколько жена из золота, но я не согласен с этим, в данном случае старинная пословица врет, потому что безвольный муж стоит не больше, чем безвольная жена. У разумного мужа обычно бывает ласковая жена и, где сердца дружны, там обитает радость. Дружные сердца разделит лишь могила. Супружество бывает счастьем, но бывает и горем; если это так, то виноваты бывают, как мужчины, так и женщины. Медовый месяц никогда не должен кончаться; если же это случается, так виноват в этом очень часто муж, который поел весь мед и оставил одни воспоминания; если же оба вносят свою долю меда в общую жизнь, то, на взирая на недоразумения, долгая и дружная жизнь им обеспечена. Если муж ходит с лицом исцарапанным, то или он получил недостойную жену, или она имеет плохого мужа. Если муж не умеет обезопасить свою физиономию, то, видно, - он очень неумен. Меня не особенно трогают мужские страдания и я сохраняю мое сожаление для женщин. Женщина наверно приносит большие жертвы ради домашнего мира. Всякой селедке приходится висеть на собственном гвозде, и всякий должен нести свою долю ответственности за домашние ссоры, но я не могу терпеть, чтобы вся вина приписывалась женщинам. Есть ложь, которая всеми повторяется: говорят, что если блюдо разбилось, то это сделала кошка, и если случилось зло, то всегда - от женщины. Всякое следствие имеет свою причину, но не всегда причиною домашних недоразумений является хозяйка. Нет сомнения, что у многих женщин языки длинные, но поэтому еще более жалко, что мужья их приводят в движение; что же касается их болтливости, то загляните только в трактир, когда гости уже подвыпили, и пусть меня не зовут Иваном, если какая-либо женщина в мире может наговорить столько бессмыслицы, сколько мужчины.

Когда я дошел до этого места, то вмешался наш проповедник и сказал: «Иван, тебе трудно справиться с столь мудрым предметом; я дам тебе редкостную, старинную книгу, которая поможет тебе справиться с задачей». Я поблагодарил его сердечно, говоря, что маленькая помощь полезнее большого порицания. Он прислал мне книгу Виллиама Сиккера «Брачное кольцо», и, надо сказать, что Сиккер был, как видно, действительно умницей. Я не могу не привести несколько его мудрых мыслей; они очень доступны и легко запоминаются.

Сиккер сказал: «Имеешь ли ты мягкое сердце? Если да, то оно смягчено Богом». «Есть ли у тебя нежная жена? - Она дана тебе Богом». У евреев была поговорка: «Тот не мужчина, у кого нет жены». «Как бы ни был хорош одинокий человек, но все же не хорошо, что он одинок». «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше». «Жена, хотя и не является совершенством, все же представляет собою благое даяние, луч, ниспосланный солнцем божественной милости. Как счастлива чета, у которой Христос присутствует на брачном пире. Пусть в ваших глазах будут оправданы хотя бы те женщины, которые оправданы Богом. Мужья должны простереть плащ любви над недостатками своих жен. Не туши свечи из-за того, что на ней появляется нагар. Супруги должны побуждать друг друга к взаимной любви и любить друг друга, наперекор всяким посторонним влияниям. Древо любви должно вырасти среди семьи, как древо жизни произросло в раю. Хорошие слуги могут считаться счастьем; хорошие дети - большое счастье, но хорошая жена - несомненно - величайшее счастье; такой помощницы ищет тот, кто в ней нуждается; о такой вздыхает тот, кто ее потерял; и такой восхищается тот, кто ее имеет».

Однако, возвратимся от высоких рассуждений к моим простым мыслям. Я хотел бы добавить несколько слов, подсказанных моим собственным опытом в этом вопросе, и на этом закончить.

Опыт с моей первой женой, которая, как я верю, будет также моей последней, создает у меня представление о браке, как о дороге, идущей из рая и ведущей в рай. До женитьбы я никогда не был даже на половину таким счастливым человеком, как сейчас. Настоящее счастье приходит лишь после брака. Я не сомневаюсь в том, что при наличии большой любви есть и предмет, достойный любви, а там, где любви нет, - находится множество недостатков. Если бы на свете была хотя бы одна хорошая женщина, я желал бы быть ее мужем и быть им, как можно дольше. Если добрая душа может примениться ко мне, я наверно не оттолкну ее от себя.

Если бы я не был женат и встретил подходящую супругу, я был бы женат завтра утром. Что думаете вы об этом? Быть может, кто-нибудь скажет: «Если ты овдовеешь, то сейчас же женишься вторично». Да, если я сделал бы так, то что могло бы лучше показать, что я был счастлив с первою женою? Я не буду говорить, как некоторые другие, что женюсь для того, чтобы кто-нибудь мог смотреть за моими детьми; я женюсь, чтобы иметь жену, которая смотрела бы за мною. Я - общительная душа и не могу хозяйничать один. Один муж, женясь в четвертый раз, приказал вырезать на своем обручальном кольце: «Если переживу, женюсь в пятый раз». Вот настоящий Синяя Борода! Супружества благословляются Богом: брак сам по себе хорош, но есть безумцы, превращающие пищу в яд и благословение в проклятие. Безумец говорит: «Это хорошая веревка, я повешусь на ней». Муж, который просил жены у Бога и женился на ней, ради ее характера, а не ради смазливого ее личика, тот может ожидать, что его выбор окажется счастливым. Кто объединяет свою любовь с Божьей помощью, кто просит у Бога любви и любит молиться, те могут не опасаться, что любовь и радость их быстро покинут.

Кто уважает свою жену, тот убедится, что и она его уважает. Какой мерой мерите, той же мерой отмерится и вам, мерой доброй, утрясенной, нагнетенной и переполненной. Кто советуется со своей женой, тот имеет хорошего советника. Я слышал, как наш проповедник говаривал: «женский инстинкт часто бывает вернее мужского рассудка»; они сразу вникают в суть вопроса и мгновенно постигают все. Говорите, что хотите, о советах вашей жены, но большею частью вы пожалеете, если поступите вопреки им. Кто плохо отзывается о женщине, тот должен вспомнить грудь, вскормившую его - и устыдиться. Следует сечь того, кто плохо обращается со своей женою. Попадись мне такой, я не пожалел бы палки.

Долги

 Когда я был еще совершенно маленьким мальчиком, носил передничек и ходил в начальную школу, однажды случилось, что мне был крайне нужен грифель, а я не имел денег, чтобы его купить. Я боялся, чтобы меня не бранили за то, что я так часто терял грифели, так как был довольно-таки рассеянным молодчиком и боялся домашних допросов. У нас по соседству была небольшая лавочка, в которой почтенная старушка продавала орехи, бублики, пряники и игрушки, и я знал, что она часто давала в долг моим сверстникам. Я подумал, что приближается Рождество, а следовательно, можно было ожидать, что мне подарят пару-другую пятачков или даже целый двугривенный. Поэтому я захотел взять грифель в долг, а затем уже легко расплатиться за него на Рождество. Мне было нелегко решиться, но все же я собрался с силами и зашел в лавочку. Грифель стоил копейку. И так как я еще никогда не одалживал, и мой кредит оценивался высоко, то добрая старушка охотно вручила мне грифель, и у меня появился долг.

Мне было не особенно приятно, и я чувствовал, что как будто поступил плохо, но я не представлял себе, как скоро мне придется пожалеть о соделанном. Я не знаю до сих пор, каким образом мой отец узнал про это дело, но он серьезно принялся за меня. Да благословит его Бог за это! 0н был рассудительным человеком и умел воспитывать детей; он не хотел приучать своих детей спекулировать или заниматься тем, что крупные мошенники называют финансовыми операциями, и поэтому немедленно положил конец моему долгу. Он сделал мне немедленно строжайшее внушение, сказав о том, насколько мой поступок был близок к воровству, как легко таким образом погубить себя, и как мальчик, задолжавший копейку, может впоследствии задолжать тысячу рублей, попасть в тюрьму и обесчестить свою семью. Это было, действительно, сильно сказано; мне кажется, я слышу слова отца и сейчас, и они звучат у меня в ушах при воспоминании о нем. После этого я был отведен в лавку, подобно тому, как отводят дезертира в казарму, горько плача на всю улицу и испытывая величайший стыд. Мне казалось, что мой долг известен всему миру. Копейка была уплачена со многими серьезными предупреждениями, и несчастный должник был, наконец, отпущен на свободу, подобно птице, выпущенной из клетки. Как приятно было чувствовать себя свободным от долга! Как трепетало мое маленькое сердце и уверяло, что ничто в мире никогда больше не заставит меня задолжать! Это был хороший урок, и я никогда не забывал его. Если бы всем мальчикам внушались в детстве подобные понятия, то это был бы для них подарок, равный целому состоянию, и сберёг бы их от громадного количества огорчений в жизни. Бог да благословит моего отца, говорю я, и было бы хорошо, чтобы в нашей стране было побольше таких отцов, дабы спасти ее от разложения и порока. Потому что в наше время, при всех этих акциях, облигациях, обществах и кредитках, наш народ скоро будет так же изъеден, как червивое дерево.

С того дня, когда я так горько плакал, я возненавидел долги, как Лютер ненавидел папу. И вы не должны удивляться тому, что я выразился о них довольно резко. Очистить свой дом от грязи, долгов и дьявола было всегда самым горячим моим желанием с тех пор, как я стал домохозяином; и хотя последний из этой тройки иногда проникал в дверь или в окно, ибо старый змей проскальзывает в самую маленькую скважину, но все же, благодаря хорошей жене, тяжелому труду, честности и упорной работе щеткой - два других не переступали порога. Долг настолько унизителен, что, если я должен человеку пятак, я предпочитаю идти по зимнему холоду тридцать верст, чтобы уплатить ему, лишь бы только не чувствовать неловкости. Мне было бы так же удобно с горохом в сапогах или с ежом в постели, или со змеей за пазухой, как жить, имея долги в мелочной лавке, у портного и у пекаря. Бедность тяжела, но долг ужаснее; как утверждают: «равным злом является - дымящая печь и сварливая жена». Можно быть бедным и пользоваться уважением; мне кажется, что таковы я и моя жена и таковыми останемся. Но задолжавший человек не может даже сам себя уважать, и он может быть уверен, что соседи толкуют про него, и наверно, не в его пользу. Некоторые люди как будто любят быть должниками; но я предпочел бы быть кошкою в трубе, когда печь пылает, или же лисицею, преследуемой собаками, или ежом, надетым на вилы, или мышью в когтях совы. Честный человек должен предпочитать пустой кошелек полному, но набитому чужими деньгами; он не может есть чужого сыра, носить чужую одежду, ходить в чужих ботинках; он не может допустить, чтобы его жена одевала шляпу, принадлежащую хозяйке модной мастерской, и носила чужие материи. Галка в павлиньих перьях была скоро ощипана, и заемщик скоро обеднеет - самою худшею, постыдною бедностью.

Жизнь за чужие средства разорила многих моих соседей. Они с трудом могут прокормить кролика и нуждаются в лошади и повозке. Я опасаюсь, что роскошь является повальною болезнью нашего времени, и многие верующие христиане заразились ею, к своему стыду и горю. Хорошие шерстяные или бумазейные платья недостаточно хороши сейчас; девушки должны иметь шелковые и сатиновые платья, и счет портнихи так же длинен и мрачен, как зимняя ночь. Чтобы показать себя, удовлетворить свое тщеславие и моду, быстро тратятся средства, семья беднеет, и глава семьи впадает в унынье.

Лягушка пытается раздуться, как вол, и лопается. Тот, кто тратит сто рублей в неделю, тот учится тратить десять тысяч в год и, наконец, доходит до суда. Люди жгут свечу с обоих концов, а затем говорят, что они очень несчастны, так как ставили не на ту лошадь, и удивляются, если их называют расточительными. Бережливость обеспечивает половину успеха в жизни; не так трудно заработать деньги, как истратить их разумно. Сотни людей никогда не узнали бы, что такое значит нужда, если бы они не научились раньше тратить деньги. Если бы все жены бедных мужей умели варить кушать, то маленький доход их мужей хватил бы надолго. Наш проповедник утверждает, что немецкие и французские женщины опередили нас в искусстве варить дешево и хорошо; я желал бы, чтобы они послали миссионеров с целью обратить наших сплетниц на путь хорошего хозяйничанья; эта французская мода была бы много полезнее, чем те дамские безделушки из выставок модного магазина, которые заставляют наших женщин каждый месяц делать себе обновки. Ведь многие люди не считают сейчас возможным довольствоваться тем, что их отцы рады были видеть на своем столе. И так, услаждая свое чрево дорогими яствами, они впадают в нищету и вызывают всеобщее сожаление. Они брезгают хлебом и маслом и доходят до того, что должны питаться сырой брюквой, ворованной в чужих огородах. Те, кто живет за чужой счет, подобны боевым петухам, - должны потерять свой гребень или же вообще будут зажарены. Кто богат, тот может много тратить; но всякий должен по одежке протягивать ножки. Подобен безумцу и вору тот, кто, имея гривенник дохода, тратит на этом основании рубль, не принадлежащий ему. Разумно поступает тот, кто шьет себе костюм, сообразно купленному материалу; но резать чужое сукно за счет деланья долгов так же напоминает воровство, как десять копеек подобны гривеннику. Если бы я пожелал мошенничать, я предпочел бы открыть солдатскую лавочку или стать частным поверенным, или попом, или брал бы вещи в заклад, или стал бы карманщиком, но я считал бы недостойным делать долги, не имея возможности уплатить их.

Должники не могут не лгать, так как они обещают платить, хотя и знают, что не будут в состоянии этого сделать; затем, приводя длинный ряд оправдывающих обстоятельств, они снова обещают и, таким образом, скоро учатся лгать в совершенстве.

«Если имеешь долги, и как делать их ты узнал,

То научишься лгать, даже если ты раньше не лгал».

Итак, если долги приводят ко лжи, то кто же скажет, что это не скверная вещь? Конечно, бывают исключения, и я не стану осуждать честного человека, который задолжает вследствие болезни или несчастного случая. Но правило остается правилом, и вы должны признать, что долг является отвратительным болотом, громадной выгребной ямой и грязной канавой. Счастлив человек, которому удастся выбраться из нее, попав в нее один раз; но счастливее всех тот, кто по Божиему милосердию остался совершенно в стороне от нее. Если вы один раз пригласите дьявола к столу, будет очень трудно изгнать его из дома: лучше не иметь с ним дела вообще. Курица любит класть второе яйцо на том месте, где она положила первое; если человек один раз задолжает, то он легко может задолжать вторично; лучше не знать долгов вовсе. Кто задолжает пятак, тот скоро будет должен рубль, и если человек попал в грязь до щиколоток, то очень легко провалится и до колен. Не одалживайте копейки, и вы не будете должны червонца.

Если вы желаете хорошо спать, купите кровать от человека, постоянно находящегося в долгах; наверно, она очень спокойная, иначе владелец не мог бы так «хорошо» отдыхать на ней. Мне кажется, что такие люди становятся нечувствительными, подобно ослу, на спине которого хозяин изломал все свои палки. Мне кажется, что порядочный человек скорее согласится исхудать, как борзая собака, чем откармливаться на занятые деньги, или скорее будет глотать дорожную пыль, чем промочит горло в долг. Счета торговцев должны колоть душу, подобно булавкам и иголкам. Свинья, купленная в кредит, хрюкает беспрестанно. Без долгов - без забот; избавился от долга - избавился от опасности; долги и займы подобны терновнику, усеянному шипами. Если мне случается занять заступ у ближайшего соседа, я всегда чувствую себя с ним неуверенно, так как боюсь сломать его; с помощью его я никогда не могу копать так уверенно, как я делаю это с помощью собственного; но если бы я взял заступ в долг из лавки и знал бы, что мне нечем заплатить за него, я вырыл бы им со стыда свою собственную могилу.

Писание говорит: «Не оставайтесь должными никому ничем», что не означает «платите ваши долги», но - «не имейте их вовсе»; по моему мнению, те, кто преднамеренно нарушают этот совет, должны быть изгоняемы беспощадно из Церкви Христовой. Наши законы, к стыду, изобилуют облегчением кредита; никто не становится ныне вором. Ему нужно лишь открыть дело, а затем объявить себя несостоятельным, и это дает ему вернейший доход; даже пословица говорит: «не разбогатеешь - не лопнешь». Как же, я знаю купцов, обанкротившихся пять или шесть раз и верящих сейчас, что они находятся на пути к спасению: мерзавцы, что делали бы они там, если бы их впустить? Более вероятно то, что они попадут в такое местечко, откуда им не удастся выбраться даже в том случае, если они уплатят все до последней копейки. Но люди говорят: «Они так щедры!» Да, чужими деньгами! Мне мерзко видеть человека, укравшего гуся и затем жертвующего Богу потроха. Набожность может проявляться разными путями, но жертва является существенной ее частью. Сперва - честность, а затем уже - благородство. Но как часто набожность является личиною обмана! Поглядите на семью Наду-валовых: госпожа Надувалова ходит разодетая, как павлин, все дочери обучаются в пансионе французскому языку и играют на рояли, сыновья одеваются во франты, а сам господин Надувалов раскатывает на откормленных лошадях и с достоинством занимает первые места на заседаниях. В то же время его кредиторы еле могут прокормиться и перебиваются с хлеба на квас. Стыдно и невыносимо видеть, как многие у нас смотрят сквозь пальцы на подобное жульничество. Если бы это от меня зависело, я стащил бы с них белые жилеты, лайковые перчатки, модные ботинки и нарядил бы их в опорки и арестантские халаты на полгода, по крайней мере. Будь они самые большие господа, я показал бы им, что крупные воры так же могут попрыгать на работе, как и мелкие воришки. Будь я членом парламента или премьер-министром, я скоро сделал бы нашу страну опасной для подобных господ; но так как у меня нет такой власти, то я могу лишь писать статьи против них и таким образом открывать клапан для моего негодования.

Мой девиз: «платить немедленно и остерегаться даже маленьких долгов». Маленькие счета легко оплачиваются. Плати то, что ты должен, и ты будешь знать, что у тебя имеется. Лучше лечь спать без ужина, чем проснуться с долгами. Грехи и долги всегда больше, чем мы себе представляем. Мало-помалу человек вязнет в них с головою.

Именно маленькие расходы разоряют человека. Монета кругла и легко укатывается прочь. Иванушка-дурачек покупает то, что ему не нужно, так как это весьма выгодно, а в скором времени он вынужден продавать необходимое и находит, что покупка была весьма невыгодной; он не умеет отказать своим друзьям, которые просят, чтобы он за них поручился; он дает званные обеды, устраивает празднества, держит обильный стол, роскошно одевает свою жену, никогда не смотрит за своей прислугой и со временем искренно удивляется, что сроки приходят так быстро, и что кредиторы тявкают, как голодные дворняжки. Он посеял свои деньги на полях бессмысленности, и вот он удивляется тому, что для него созрела жатва бедности. Но он не перестает надеяться, что счастливый случай даст ему возможность выбраться из затруднения, и таким образом он погружает сам себя во все более тяжелые затруднения, забывая, что «думками богатеет только дурень». Находясь в нужде, он идет на базар с пустыми карманами и вынужден покупать за любую цену, какую с него запросят, платя вдвое больше, чем следует, и, таким образом, погружаясь все глубже в болото. Это заставляет его спекулировать и пускаться на всякие фокусы, так как пустой кошелек не легко надувается. Из этого редко выходит что-либо хорошее, так как такие хитрые комбинации подобны паутине, которая годится лишь для ловли мух и скоро сметается. Как нельзя починить подметки картоном или же заменить разбитое оконное стекло куском льда, точно так же нельзя поправить разоренное дело спекуляцией и разными комбинациями. Когда спекулянт разоблачен, он становится подобным собаке, вбежавшей в церковь, которую каждый хочет ударить, или же бочке с порохом, являющейся нежеланным соседом для всякого спокойного хозяина. Говорят, что бедность дает людям лишнее, шестое чувство, сверх обычных пяти. Это было бы весьма полезно, ибо многие должники кажутся потерявшими остальные пять чувств или же родившимися вообще без здравого смысла. Они как будто воображают, что, занимая, не только должают, но как будто и погашают долги. Уплачивая Петру деньгами, занятыми у Павла, воображают, что вышли из затруднения, в то время как в действительности лишь поставили одну ногу в грязь, с тем, чтобы вытащить из нее другую. Трудно остричь яйцо или найти волосы на гладкой лысине, но и первое, и второе легче, чем уплатить долг из пустого кармана. Самсон был силен, но и он не мог бы погасить долгов без денег, и безумец тот, кто думает погасить их спекуляцией. Занимать деньги в ломбарде это все равно, что, утопая, хвататься за лезвие; и еврей, и язычник, если они дают в долг, ощипывают гуся так долго, пока он не потеряет всех перьев. Человек должен сократить свои расходы и беречь свои приходы, если он желает очиститься от долгов; вы не можете истратить ваш гривенник и одновременно уплатить им долг. Сокращай расходы, если кошелек пустой. Не думай, что с долгами можно покончить как-нибудь иначе, чем добросовестно расплатившись с ними. Обещания делают долги, и долги вызывают обещания, но обещаниями нельзя уплатить долгов; обещание - одно дело, а выполнение - другое. Слово честного человека так же обязывает, как присяга, и он не должен бы никогда обещать, если он не имеет уверенности, что сможет уплатить в положенный срок; те, кто обещаниями заменяют уплату долга, не заслуживают снисхождения. Легко сказать: «Я очень сожалею», но «сто лет сожаления не погасят ни гроша долга».

Я опасаюсь, что все эти благие советы могли бы с равным успехом быть даны петухам и курам на птичьем дворе. Советы, преподанные таким людям, входят в одно ухо и выходят тотчас в другое. Пусть тот, кто отказывается слушать, почувствует, и кто отвергает дешевые советы, тот купит дорогое раскаяние. Но для молодых людей, начинающих жизнь, полезно выслушать мою краткую проповедь, состоящую из 3-х пунктов: живи всегда скромнее, чем можешь; никогда не одалживай и помни, что много долгов - много хлопот и забот.

Ленивым

 Давать советы лентяям столь же бесполезно, как лить воду в решето; исправить их так же трудно, как откормить борзую собаку. Но, как говорит старая книга: «Отпускай хлеб твой по водам», попытаемся же отпустить несколько твердых корок через это стоячее болото: мы извлечем по крайней мере ту пользу, что, если лентяи не исправятся, то и мы ничего не потеряем, ибо, сколько бы ни сеять здравых мыслей, наш короб не опустеет. Нам предстоит вспахать весьма твердую почву, и мы можем рассчитывать лишь на скудный урожай; но, если бы обрабатывать только лучшую почву, то земледельцы скоро поумирали бы с голоду; поэтому смело за дело, начнем борозду!

Лентяи не редкость и растут не сеянные; но на семи десятинах, засеянных ими, не наберется столько рассудка, чтобы стоило косить. Их наименование и характер являются этому лучшим доказательством; ибо, если бы они не были дураками, они не стали бы лентяями, и хотя царь Соломон и говорит, что лентяй мнит себя разумнее семи мудрецов, но глупость его все же ясна, как Божий день. И если я обращаюсь с ними довольно резко, то лишь потому, что уверен в выносливости их толстой кожи. Будь они спрятаны в хлеве, в моей скирде, мне пришлось бы не мало молотить, пока они решились бы выбраться; даже паровая молотилка скорее убила бы их, чем заставила бы поторопиться и вылезть; ибо леность пропитывает кости и сказывается во всех членах, что бы мы с ними ни делали.

Прежде всего я считал бы полезным повесить перед лентяями большое зеркало, в котором они постоянно могли бы видеть себя; если только глаза у них такие же, как у прочих людей, то, я уверен, что они не вынесут своего же вида. .Нет ничего отвратительнее вида этих бездельников, которые вряд ли потрудились бы подставить свою миску, если бы овсяная похлебка полилась прямо с облаков. И наверно ни за какую цену ленивец не стал бы держать посуду дольше, чем нужно ему самому. Возможно, что он бы расшевелился, если бы с н«ба полил пивной дождь; но он тем более уж отдыхал бы потом. Это ленивый, о котором говорится в притчах, что «опускает руку свою в чашу, и не хочет донести ее до рта своего».

Мне кажется, с такими людьми следует обращаться так, как поступают пчелы с трутнями, изгоняя их из ульев. Всякий должен запастись терпением и состраданием к бедности, но для лености — только ... хорошим кнутом. Лучше всего было бы заставить ленивцев поработать на мельнице, вращаемой ногами, ибо это было бы лучшим лекарством для всех их. Но, увы — многим из них не придется испытать этого целебного средства: они родились в сорочке и с серебряной ложкой во рту, и, несмотря на это, они не размешают даже собственного чая до тех пор, пока кто-либо не возьмет их в свои руки. Они как раз так ленивы, как собака в старой поговорке, прислоняющая голову к стенке, когда хочет залаять. И, как ленивым овцам, им чересчур тяжело носить собственную свою шерсть. О, если бы они могли видеть себя: может быть, это подействовало бы на них хорошо! Однако, и тут они, быть может, сочли бы слишком утомительным открывать глаза, чтобы полюбоваться на себя в повешенное перед ними зеркало. Все на свете приносит какую-либо пользу; но, я думаю, мудрейший богослов или философ затруднился бы сказать, какая польза от лености; она кажется мне злым ветром, дующим впустую, болотом — в котором не водятся угри, поганой лужей, непригодной даже для лягушек. Просейте лентяя по зернышку и вы найдете одни только плевелы.

Я встречал людей, утверждающих, что лучше ничего не делать, чем ошибаться. Но я не верю им: их слова блестят, но это не золото. Я отказываю лености в малейшей крупице одобрения и утверждаю, что она плоха всегда и во всяком виде. Сравните: человек ошибающийся — это воробей, ворующий зерна; человек же ленивый подобен воробью, высиживающему полное гнездо яиц, из которых в свою очередь вылупляются его же птенцы. Говорите, что хотите, но порочное семя не произрастает в сердце трудолюбца; порок же пустит буйные ростки в испорченном сердце лентяя, и в нем свободно укроется дьявол или змии, каковым он и есть на самом деле. Я не желаю зла нашим юношам, но я предпочел бы их видеть по шею в болоте из-за их смелости. чем — праздношатающимися. Если зло от ничегонеделания вам кажется сегодня небольшим, то завтра оно покажется вам большим. Дьявол подбавляет топлива, и поэтому огонь не заметен, но вы можете быть уверены, что он разгорится. Лентяи, вы должны сами прославлять себя, т. к. никто другой не находит в вас ничего хорошего. Я предпочел бы разглядывать вас в телескоп, ибо тогда казалось бы, что вы находитесь далеко; но даже сильнейшие очки не могли бы усмотреть в вас ничего хорошего. Про кротов, крыс и ласок можно сказать кое-что хорошее, хотя бы то, что они великолепно выглядят, когда пригвождены к стенкам нашего старого сарая: но вы принесете пользу лишь в могиле, удобрив землю кладбища; лучшей похвалой вам будет это стихотворение «собственного производства»:

Негодный, ленивый бездельник,
Порочный извне и внутри,
Кто может снести его бредни?
Скорей его в шею гони!

Как уксус для зубов и как дым для глаз, таков лентяй для всякого честного человека, в поте лица своего зарабатывающего свой хлеб, в то время, как эти молодчики балбесничают и, по словам Писания, обременяют землю. Человек, растрачивающий свое время и свои силы в ничегонеделании, добровольно становится мишенью для покушений дьявола: этот последний хороший стрелок и быстро продырявит лентяя своими стрелами; иными словами, лентяй, искушая дьявола, вводит себя же в искушение.

Кто забавляется вместо того, чтобы работать, имеет злого духа сотоварищем; кто же не работает и не развлекается, тот сразу становится орудием сатаны. Если дьявол ловит человека на безделье, то живо приставляет его к своему делу, дает ему соответствующие инструменты, а затем уже уплачивает заслуженный заработок. Не из этого ли источника появляется пьянство, разоряющее город и деревню? Леность является причиною нищеты и корнем всякого зла. У кого нет сил работать, тот обычно не плох в еде и питье.

Небольшое отверстие под носом поглощает в часы лени те деньги, на которые легко можно бы купить одежду детям и хлеба для всей семьи. В Писании говорится: «что пьяница и пресыщающийся обеднеют» и, дабы показать связь между тем и другим, в том же стихе говорится: «сонливость оденет в рубище». Я знаю хорошо, что мох растет на старых крышах — и что праздные часы выращивают пьянство и дурные нравы. Я люблю часы досуга, если они выпадают на мою долю, но это уже другое дело; это сыр, а то мел. Лентяи никогда не знают часов досуга, но торопятся и спешат; и не работая, они всегда перегружены работой.

Болтаясь целыми часами без дела, ленивцы только изгороди ломают, устраивая таким образом лазейки для свиней, и, конечно, свиньи пролезают в огород, а вред, который они нанесут своим подтачиванием корней, будет известен лишь тем, кто занимается садом.

Сам Господь Иисус говорит нам, что, пока люди спали, враг посеял плевелы; это меткий удар прямо по гвоздю, потому что, чаще всего, так сдается мне. зло проникает в сердце через врата праздности. Наш старый проповедник говорил: «Ленивец — это подходящий сырой материал для диавола; из него он может слепить все, что ему вздумается, начиная от вора и кончая убийцею». Не я один осуждаю ленивцев; однажды, давая отчет проповеднику об одном из прихожан, которым он интересовался, я хотел прочесть ему целый список его грехов и начал с этого: «Он страшный лентяй». «Этого достаточно», перебил меня старец: «в нем гнездятся всевозможные грехи. По этому признаку узнается вполне оперившийся грешник».

От меня сыновья мои всегда получали такой совет: «Избегайте ленивца, не то вы заразитесь болезнью, от которой никогда не излечитесь». Я остерегаюсь того, чтобы они не переняли привычек лентяев, и зорко слежу за тем, чтобы сразу уничтожить зародыш, не дав ему возможности развиться. Вполне понятно, что льва легче убить, пока он еще детеныш. Нет сомнения в том, что наши дети унаследовали нашу греховную природу; мы видим, как она в них развивается сама собою, подобно сорной траве в саду. Может ли нечистое произвести что-либо чистое? Из яйца дикого гуся не вылупится домашний гусь. Наши сыновья непременно будут удирать от нас в поле в сопровождении плохих товарищей, если мы не постараемся сделать семейный очаг привлекательнее для них поля и не вселим в них отвращение к сообществу праздных людей. Никогда не разрешайте им посещать кабаки в поисках денег и веселья: деньги они должны зарабатывать, пока они еще молоды; пусть полюбят цветы в саду своего отца. Воспитывайте их пчелами и они не выйду трутнями.

В настоящее время много идет толков о том, что хозяева плохи; я не отрицаю того, что правда в укорах, которые слышишь; как в наше время, так и всегда было много худого везде; в иной раз, если мне разрешат, я и об этом поговорю; однако, я уверен, что найдется еще много места для жалоб и на многих из рабочего народа — особенно относительно лени. Как вы знаете, нам приходится пахать такой лошадью, какая попадется; но, бывает, что на работе легче иметь дело с запряжкою улиток, чем с некоторыми людьми; с такими людьми работать все равно, что охотиться на кроликов с дохлым хорьком. Легче добыть крови из порога или соку из пробки, чем дождаться работы от такого рода людей, а они, между тем, только и толкуют, что о своих правах; желательнее было бы, чтобы они открыли глаза на собственную неправду и не опирались бы так часто на плуг. Лежебоки не трудовой народ, точно так же, как свиньи не волы и репейник не яблоня. Не все, носящие охотничье платье, — охотники и не все те люди рабочие, которые называют себя таковыми. Я часто удивляюсь тому, что наши хозяева держат столько кошек, не способных ловить мышей. Я скорее брошу полтинник в колодец, чем уплачу им работнику из среды тех, которые прикидываются очень деятельными, а на самом деле только беспокоят вас и вызывают неприятное ощущение, при виде того, как они весь день ползают по одному и тому же капустному листу. — Живи и давай возможность другим жить, моя поговорка, но я не включаю лентяев в это правило; тот, кто не работает, пусть и не ест!

Тут, быть может, уместно будет упомянуть, что многие из привилегированного сословия, как их принято величать, служат плохим примером в этом отношении; большинство из них столь же ленивы, сколько богаты, а часто даже более ленивы, чем богаты. Большие сони спят так же крепко и долго, как и маленькие. Многие священники покупают или занимают свои проповеди, избавляясь таким образом от необходимости думать. Не является ли это отвратительной леностью? Смеются над проповедниками сектантов, но во всей стране вы не найдете ни одного их проповедника, который согласился бы подменить себя и выдать чужую проповедь за свою. Многие из наших господ проводят целые часы перед зеркалом; а другие — лица высшего сословия, как мне говорят, занимаются тем, что попусту убивают свое время. Говорят — чем выше лезет обезьяна, тем виднее ее хвост; итак, чем виднее эти господа, тем очевиднее становится их лень и тем более они должны стыдиться ее. Я не говорю, что должны пахать, но нахожу, что им обязательно нужно делать что-нибудь для общей пользы — не походить исключительно на гусеницу, уписывающую лакомый для нее капустный лист, или на бабочек, пленяющих взор, но не добывающих меда. Чувствуя глубокое сострадание к этим людям, я не могу на них сердиться, когда вспоминаю все нелепые обычаи, которые они соблюдают, и ту пустоту, в которой протекают их дни. Я предпочитаю в три погибели согнуться под тяжестью труда, нежели стать шалопаем, вертящимся постоянно перед зеркалом и любующимся отражением в нем праздношатающегося, который никогда ни одной картошки не прибавил в горшок народной похлебки, но многие оттуда потаскал. Лучше свалиться мне на подъеме высокой горы, надорвавшись, как хозяйская старая, рыжая кобыла, нежели есть незаработанный хлеб с сыром. Благородная смерть предпочтительнее никуда не годной жизни. Лучше слечь в гроб, нежели быть живым мертвецом — человеком, жизнь которого не имеет никакого значения.

Ленивцам мало приносит пользы их система? в конце концов они дорого платятся за нее; не починивши во время крыши, приходится строить новую избу; они не впрягают лошади в телегу и потому должны сами тащить ее. Если б они были мудры, то исполняли бы свою работу добросовестно, чтобы не приходилось делать того же самого дела два раза; будучи в упряжи, они бы усердно тянули, чтобы скорее сбыть с рук работу. Если ты не охотник до тяжелого труда, то советую тебе: примись горячее за дело, докончи его скорее, и потом на твоей улице будет праздник, когда будешь отдыхать.

Я желал бы, чтобы все верующие христиане призадумались над этим вопросом; потому что многие, называющие себя верующими, изумительно ленивы и дают повод злым языкам работать. По моему, богобоязненный пахарь должен быть лучшим человеком на поле, никакая лошадь не должна бы опередить его. На работе мы должны работать, а не приостанавливаться с плугом ради того, чтобы поговорить, даже и в том случае, если бы речь зашла о вере. Поступая так, мы похищаем рабочее время у своих хозяев и сокращаем рабочие часы их лошадей. Я слыхивал, как люди говорили, что «не следует приостанавливать плуга, чтобы словить мышь»; так же безумно приостанавливать его ради пустой болтовни; кроме того, работник, неисправный в отсутствии хозяина, — человекоугодник, а это как раз совершенно обратное тому, чем должен быть верующий. Если бы некоторые из верующих христиан имели руки и ноги побойчее и более смиренные языки при работе, их свидетельство о Христе было бы действеннее. Мир говорит, что самый отъявленный мошенник тот, который прикидывается благочестивым; к сожалению, я должен сказать, что самый отъявленный ленивец всегда, по внешности, принадлежит к разряду болтунов, подобно «Болтуну» из книги «Путешествие Пилигрима» Буньяна. Его сад всегда так зарастает сорной травой, что является желание выполоть его за него, чтобы избежать позора, который он через это несет; если бы он был юношей, я поговорил бы с ним об этом и постарался бы его исправить, но кто же может быть учителем ребенку шестидесяти лет? Он, как заноза, для всех окружающих и настоящее бельмо на глазу у нашего доброго пастуха, который до такой степени огорчается его поведением, что заявляет о своем желании перейти на другое место, не будучи в состоянии снести его вида. Но я твержу ему, что где бы ни жил такой человек, повсюду вырастает шиповник у его порога и надо считать милостью Божией, что всего один, а не целых два куста сразу. Верующие должны быть прилежны. Слово Божие нас этому учит. Иисус был великим тружеником и ученики Его не должны страшиться. тяжелой работы.

А служить Господу холодной и сонливой душой только приносит вред и засушивает веру. Люди на оленях гонятся по пути погибели, а по пути к Царству Божиему ползут на улитках. Проповедники дремлют и легкомысленно относятся к делу, растягивают свои однообразные речи, наводящие скуку на слушателей, которые, сложа руки, начинают зевать, и потом говорят, что Бог удерживает Свое благословение. Всякий лентяй, когда он видит себя причисленным к бродягам, оборванцам, сетует на судьбу; некоторые члены церкви научились этой же — лукавой увертке. Я верю тому, что, когда Павел насаждает и Апполлос поливает, Бог непременно возрастит, и не терплю тех, которые сваливают на Бога вину, которая принадлежит исключительно им.

Ну, я истощил все свои средства. Боюсь, что, занимаясь поливкою безжизненной жерди, я постарался сделать все, что мог, а больше этого сам король не в силах сделать. Как ни старайся муравей, но меда не добудет, хотя бы он и надорвался при усилиях; так и я не в состоянии при всем желании красиво излагать свои мысли, как это делают некоторые по-книжному. Но правда останется правдою, хотя бы и одетая в домашний халат, так, вот, и конец моего повторения одного и того же.

Любящие первенствовать

 Между людьми существует широко распространённое зло не признавать добрым всё, что выходит за рамки их собственного одобрения. Подверженные этому злу люди считают, что обладают исключительными правами и способностями, что никто другой не может быть равным им, либо совершить нечто равнозначное их деянию. Лишь их церковь является единственно истинной. Лишь их служение Господу единственно имеет смысл. Единственно их понимание и истолкование всех явлений заслуживает доверия. Они подлинно считают себя людьми, с которыми умрёт мудрость (Иов 12:2).

Павел не относился к таковым. Он признавал и за другими право проповедовать Евангелие. Хотя и знал при этом, что некоторые делали это из зависти, надеясь огорчить его этим. Но тем не менее он одобрял их за то, что они благовествовали Евангелие; и тем не менее он мог радоваться тому, что о Христе проповедуется.

Дональд Гутри пишет в своём комментарии на пасторские послания: «Независимым мыслителям необходимо много благодати для того, чтобы согласиться с тем, что истина может передаваться и по иным каналам, помимо их».

Типичным признаком сектантства является притязание его ведущих идеологов на право решающего слова во всех вопросах веры и морали. Они требуют безусловного и абсолютного послушания в выполнении всех своих указаний и пытаются изолировать своих сторонников и последователей от любых возможных контактов с иными мнениями.

В редко читаемом предисловии к Библии на английском языке, так называемого перевода Короля Иакова (по общему мнению серьёзных исследователей Библии - лучший английский перевод), переводчики пишут о «высокомерных братьях, имеющих свою собственную шкалу ценностей, отвергающих всё, что не они сами придумали или выковали на своей собственной наковальне». Нам следует научиться великодушию, чтобы ценить доброе, где бы мы его ни обнаруживали; и пониманию, что, признавая приоритет христианского общения, никто не вправе утверждать: МЫ - отдельные личности - являемся самыми мудрыми и единственно истинными.

О внешности проповедника

 Владея хорошей лошадью, мало интересуешься ее мастью; точно также хороший проповедник может одеться, как ему угодно, и этот вопрос никого не смутит. Но если качество вина нельзя узнать по наружному виду бочки, то все же одежда и, вообще, внешность рекомендуют всякого, в частности и пахаря.

Разумный человек не может ни полюбить, ни возненавидеть с первого взгляда, тем не менее и для него первое впечатление не мало значит; что же касается людей с ограниченным умом и слабой сообразительностью, то произвести на них хорошее впечатление — означает уже наполовину выиграть дело.

Как же представлять себе приличную внешность? Понятно, что выглядеть прилично, не значит еще держаться напыщенно н натянуто, самодовольно и горделиво, ибо гордые слова отталкивают людей, а дружелюбие покоряет сердца. Точно также вовсе не требуется изысканно одеваться, так как франтовство в одежде обычно указывает только, что внутренность дома в грязи и лишь наружная дверь чисто выкрашена; пышная одежда доказывает, что наружный вид является единственным достоинством самодовольного щеголя. Если человек держит себя заносчиво, как павлин, и старается придать себе вид, то должен сперва обратиться сам и лишь затем проповедовать другим. Проповедник, любующийся собою в зеркале, может понравиться разве глупым девчонкам, но ни Богу, ни людям от него пользы не будет. Человек, заимствующий свое величие у портного, скоро убедится, что иголкой и ниткой лишь ненадолго прикрепит простака к кафедре. Дворянин должен иметь больше в кармане, чем на спине, а проповедник должен брать внутренними достоинствами, а не внешностью. Я хотел бы посоветовать молодым проповедникам, чтобы никогда не говорили проповедей в перчатках, так как ясно, что кошка в рукавицах никогда не поймает мыши. Не завивайте и не смазывайте ваших волос, ибо никто не желает слышать голос павлина; не обращайте вообще так много внимания на вашу драгоценную особу, или же другие перестанут обращать на вас внимание. Бросьте золотые кольца, цепочки и драгоценности; с какой стати кафедра должна уподобляться ювелирному магазину? Долой рясы и все эти детские игрушки! — взрослым людям нельзя тратить время на детские забавы, крест на шее означает дьявола в сердце. Те, кто поступают так, как поступают в Риме — должны открыто пойти в Рим. Если проповедники думают приобрести уважение честных людей, благодаря изысканности своей одежды, то они сильно ошибаются, ибо сюда подходит поговорка: «по-Сеньке и шапка».

«Мартышка, чтоб пообезьяничать, — Оделась попон».

У нас, баптистов, проповедники не несут священнических обязанностей и поэтому не должны одеваться в особенные одежды; пусть шуты носят шутовские колпаки и шутовское платье, но человек, не желающий быть посмешищем, не должен одевать шутовского наряда. Только очень глупая овца наденет на себя волчью шкуру и было бы странно, если бы честные люди стали домогаться нищенских отрепий, чтобы придать себе вид воров.

И какая польза от подобного франтовства? Только утка на ходулях покажется столь же смешной, как баптистский проповедник в неподходящей одежде. Я мог бы хохотать до упаду при виде наших проповедников в торжественных одеждах с лентами, шуршащих своими шелками; они напоминают мне нашего индюка, когда, рассердившись, он надувается до натуги. Лишь дураки могут требовать, чтобы мужчина одевался, подобно женщине, прежде чем произнести проповедь; и те, кто без подобных модных изделий не могут проповедовать, быть может, будут людьми между гусями, но между людьми они будут гусями. Конечно, проповедник, по мере своих сил, должен одеваться прилично; в отношении же опрятности, он должен быть безупречен, ибо короли не могут иметь неопрятных лакеев, прислуживающих за их столом; и те, кто учит благочестию, должны подавать во всем пример чистоты. Я желал бы, чтобы проповедники носили белые галстуки, но если они грязновато-серого цвета, то это никуда не годится. Избави Бог церковь от ленивых, курящих, нюхающих табак и пьющих священников! Некоторые из тех, с которыми я встречался, может быть, обладали очень хорошими качествами, но только они не захватили их с собою; подобно тому капитану-голландцу, который забыл свой якорь дома. Подобного случая не могло бы произойти, если бы проповедником всегда был благочестивый человек из числа прихожан. Поношенный костюм не является позором, но самый бедный человек может быть опрятным и, пока человек не усвоит себе этого, он годится больше в ученики, чем в учителя. Нельзя судить о лошади по ее сбруе; но скромный, благородный вид, безукоризненная, не бросающаяся в глаза одежда, кажется мне необходимыми. Эти скромные замечания предназначены для молодых людей, только что вступивших на проповедническое поприще. Если же кто-либо из вас почувствует себя обиженным, я скажу тому, что норовистая лошадь не переносит скребницы — и напомню поговорку: «взявшись за гуж, не говори, что не дюж».

Вы скажете, быть может, что вместо того, чтобы приставать к духовным особам, я смотрел бы лучше за собственной одеждой; но я позволяю себе смотреть и осуждать, ибо даже кошка может глядеть на короля и дурак может подать умному дельный совет. Если же я говорю слишком смело, то следует помнить, что в старости трудно переучиться и что тот, кто привык прямо вести свою борозду, должен был усвоить также некоторую чрезмерную прямоту речи.

О доброте и решительности

 Не будь весь из сахара, так как свет тебя высосет; не будь также чистым уксусом, так как свет тебя выплюнет. Во всем придерживайся золотой середины, ибо только капустные головы созданы из однородного материала. Не следует быть совсем из камня, совсем из песка, совсем из железа, совсем из воска. Нет также необходимости встречать всех с радостным вилянием комнатной собачонки, или набрасываться на всякого, как ворчливая дворняжка. Мир состоит из света и тени, из белых и черных пятен. Среди людей встречаются различные темпераменты. Одни обладают мягкостью старых туфлей, и в таком случае редко кто лучше их; другие вспыльчивы, как солома, но огонь их не совсем безопасен. Трудно снести на хозяйстве работника раздражительного и злого, как раненый медведь; резкого, как бритва; и мрачного, как бульдог; но все же в нем могут быть и хорошие стороны, делающие из него человека. Но бедный, податливый мальчик, незрелый и гнущийся, как тростник, не является ни для кого приобретением и служит общим посмешищем. Человек должен иметь позвоночник, иначе он не сможет смотреть вверх. Но спина его должна сгибаться, не то разобьет себе лоб о притолоку.

Надо знать, когда исполнять чужое желание, и когда — нет. Мы можем сделаться ослами, и тогда всякий будет на нас садиться; но если мы хотим пользоваться уважением, то должны сами распоряжаться собою и не позволять другим ездить на нас верхом, как им заблагорассудится. Если захотим нравиться всем, то будем вертеться, как крот под бороной, и никогда не будет нам покоя; а если мы будем одинаково угодливы пред всеми нашими соседями, добрыми и злыми, то не встретим признательности, так как сделаем столько же добра, сколько и зла. Тот, кто ведет себя, как овца, скоро убедится, что волки не перевелись. Тот, кто лежит на земле, не должен обижаться, если на него наступят. Кто уподобляется мыши, того съест кошка. Если вы позволите соседу взвалить на ваши плечи теленка, он скоро нагрузит вас коровой. Мы должны подавать ближним пример совершенствования, но это другое дело.

Есть старые лисицы, постоянно охотящиеся на молодых гусей, и если их лесть имеет успех, то скоро гусям приходит конец. Тебя будут называть добрым парнем, если ты станешь ломовой лошадью для всех своих приятелей; но только не жди себе соответствующей награды. Если ты попадешь в трудное положение, ты останешься одиноким, так как все твои старые друзья скажут: «Ты сослужил мне, до свиданья!», — или же подадут тебе тьму добрых советов, на основании которых убедишься, что хорошими словами нельзя накормить кошку, ни помазать себе хлеб, ни наполнить карман. Те, кто слишком стараются заручиться вашим расположением, — или пытаются ввести вас в обман, или же нуждаются в вас: высосав апельсин, они выбросят кожицу. Поэтому будь благоразумным и смотри, куда прыгаешь, в противном случае дружеские советы могут нанести тебе больше вреда, чем вражеские проклятия. «Глупый верит всякому слову, благоразумный же внимателен к путям своим». Следуйте за вашими соседями до тех пор, пока благоразумие вам это позволяет, но бросьте кампанию, как только рассудок вам это подскажет. С самого начала веди себя со своими соседями так, как думаешь поступать и впоследствии; сразу дай понять, что ты не сделан из глины, что у тебя есть собственные мозги, которыми умеешь шевелить. Остановись, как только заметил, что сбился с пути, и сейчас же поверни оглобли. Дабы избежать крупных ошибок, надо остерегаться мелких, поэтому умей остановиться вовремя, чтобы не быть втянутым в болото твоими друзьями. Лучше испортить отношения, чем подвергать риску свое доброе имя и спасение души. Не стыдись отступать. Не опасайся заслужить имя труса, когда ты бежишь с пути зла: лучше обратиться вовремя, чем мучиться в вечном огне. Не соглашайся губить самого себя. Было бы слишком дорогою ценою — платить собственной погибелью за симпатии товарищей. Стань крепко на том месте, на котором ты думаешь стоять, и не позволяй никому свести себя с истинного пути. Научись говорить «нет», и это принесет тебе больше пользы, чем знание латыни.

Всеобщий друг обыкновенно — ничей друг, но часто по своей простоте он обкрадывает свою же семью; чтобы помогать чужим, сам становится нищим. В великодушии, как и во всем прочем, необходимо соблюдать благоразумие, и некоторым людям надо этому научиться. Чересчур легкосердечный человек легко может стать жестоким по отношению к собственным детям, отнимая у них хлеб, чтобы дать его тем, которые, называя его великодушным, над ним же насмехаются. Ссужающий деньги часто теряет и деньги, и друзей; и обеспечивающий других — сам не обеспечен. Послушай моего совета и никогда не поручайся больше того, что решил потерять. Помни слова Писания: «Зло причиняет себе, кто ручается за постороннего, а кто ненавидит ручательства, тот безопасен».

Если нам наносятся обиды, то мы, как христиане, должны сносить их без злобы; но мы не должны подавать вида, будто не чувствуем их, ибо это побудило бы врага прибегнуть к новым обидам. Тот, кого один и тот же человек дважды обманет, несет половину вины; подобным же образом дело происходит и в прочих случаях — если мы сами не добиваемся осуществления нашего права, то нам остается только себе же ставить в вину его нарушение. Апостол Павел был готов перенести побои ради Господа, но он не забыл сказать воеводам, что он римский гражданин; и когда эти господа хотели его потихоньку выпустить из тюрьмы, он отказался, говоря: «Нет, пусть придут и сами выведут нас». Христианин является самым мирным человеком, но все же он человек. Многим людям не надо об этом говорить, так как они моментально вспыхивают, если им кажется, что кто-либо хочет их обидеть; раньше, чем они убедятся, забрался ли вор к ним на двор, или же старая кобыла сорвалась с привязи, они уже открывают окно и стреляют в пространство. Это опасные соседи; так же удобно рассесться на лбу у быка, как жить по соседству с ними. Не дружи с сердитым человеком и не заходи к безумцу. «Долготерпеливый лучше храброго». «У терпеливого человека много разума, а раздражительный выказывает глупость».

За мою долгую жизнь я видел не одного строптивого, упрямого человека, не внемлющего голосу разума и рассудка. У нас в селе живет один забавный малый; он имеет собаку-бульдога и как-то рассказывал мне, что если тот ухватит что-либо зубами, то уже не может отпустить; чтобы вырвать вещь из его зубов, пришлось бы раздробить ему череп; подобные этой собаке люди уж не раз сердили меня и даже выводили из терпения. Легче было бы уговорить вилы стать жнейкой или же убедить кирпич сделаться мрамором, чем заставить подобного человека внять здравым рассуждениям. Легче отмыть негра добела и вывести пятна на шкуре леопарда, чем убедить предубежденного упрямца. Прав он или не прав, но отговорить его от мысли, за которую он ухватился, куда труднее, чем переставлять горы. Если человек прав, то подобное упорство в мнении представляется чем-то великим и достойным почтения; наш проповедник говорит: «Из этого материала созданы мученики»; но если невежда с плохими мозгами вобьет себе что-либо в голову, то мучениками становятся те, кто с ним имеет дело. Один из наших мужиков побился об заклад, что забьет кулаком гвоздь в дубовую доску; и искалечил себе руку на всю жизнь; он же не мог продать хлеб свой по поставленной цене, а потому оставил скирды на съедение мышам. Нельзя проехать мимо его поля, не заметив его упрямства; он заявил, что «не признает никаких новшеств», и потому у него худший урожай во всем приходе. Но, что хуже всего, дочь его пошла к методистам, и в слепой ярости он выгнал ее из дому; и хотя, как я знаю, он очень страдает от этого, однако, он не сделает ни одного шага к примирению, а повторяет, что не будет разговаривать с нею до конца жизни. Между тем симпатичная девушка умирает из-за его жестокости. Лучше нарушать скоропалительные обеты, чем придерживаться их. Кто не изменяется, тот не совершенствуется; кто никогда не уступает, тот никогда ничего не приобретет.

С детьми следует обращаться хорошо и твердо; они не должны постоянно поступать по своей воле, но они не должны также быть всегда у нас на поводу. Давайте волю свинье, когда она хрюкает, и ребенку — когда он кричит, и вы будете иметь прекрасную свинью и испорченного ребенка. Человек, учащийся играть на трубе, и назойливый ребенок, вот два неприятных сожителя в качестве соседей в том же доме; если мы не будем, как следует, наблюдать за нашими детьми, то они станут неприятны для чужих и будут огорчать нас самих. «Розга и обличение дают мудрость; но отрок, оставленный в небрежении, делает стыд своей матери». Если наша голова никогда не будет занята тем, чтобы пожурить наших детей, пока они малы, то они доставят нам много огорчений, когда вырастут. Полнейшая правдивость должна проникать все наши отношения к детям; наше «да» должно быть подтверждением, и наше «нет» — отрицанием, — буквально и в ту же минуту. Никогда не забывайте сделать то, что вы обещали ребенку, была ли это награда, или наказание. Ты должен обеспечить себе послушание любой ценой; непослушные дети — несчастные дети; ради них же самих заставь их слушать тебя.

Если ты один раз потеряешь свой авторитет, ты лишь с трудом восстановишь его, ибо кто сказал «А» — тот должен сказать также «Б» и т. д. Вы не должны вызывать гнев в ваших детях, а также запугивать их, но вы должны править вашим домом и держать его в страхе Божьем, и только такое поведение может ожидать благоволения Божьего.

С тех пор, как я взялся за перо, я имел не раз возможность показать благородную стойкость, так как все время получал множество советов; за что приношу искреннюю благодарность, как принято говорить, ибо ни собирать, ни возвращать эти советы, ни заменять их своими из благодарности к советникам я не намерен; так как, несомненно, весьма любезно со стороны столь многих людей подавать мне советы, могущие совершенно сбить с толку. Я надеюсь набрать как можно больше здравых взглядов с нивы своих друзей; придерживаясь своей собственной манеры изложения, как наиболее мне отвечающей; я постараюсь, если возможно, кое-что и позаимствовать. Если проповедник любезно ссудит меня сочинениями Державина и Пушкина, то я смогу, пожалуй, даже вплетать кое-какие поэтические цветки в мой венок, который, в конце концов, будет прекрасен, как майский букет; однако обещать я этого не могу, так как жатва уже на носу, и теперь не время для стихосложения. Хуже всего, однако, то, что добрые друзья противоречат друг другу; одни говорят, что содержание книги слишком бедно, и весь рассказ ведется под вымышленным именем, ибо мой стиль недостаточно груб для пахаря; другие говорят, что тема очень интересная, но изложение совсем неумелое. Я собираюсь уделить моим советникам все то внимание, которого они заслуживают, и думаю вскоре написать статью о непрошеных советах, в благодарность за полученные указания и за память обо мне.

О невеждах

 Мне рассказывали о человеке, который не мог отличить букву «А» от головы быка; я знаю также людей, которые не в состоянии указать, где большое «А», а где малое; однако, они не самые большие невежды на свете. Они по хвосту могут определить достоинства коровы; они знают, что репа не растет на дереве, и они могут отличить буряк от моркови, а зайца от кролика, в то время как есть образованные люди, которые вряд ли знают все это. Пусть они неграмотны, но зато они умеют пахать, сеять, жать и косить, а также содержать семеро детей за десять рублей в неделю, не оставаясь никому должными, хотя в это же самое время существует множество людей, недостаточно умных для этого. Невежество в книжном учении — непохвально, но неумелость в тяжелом труде — гораздо хуже. Мудрость не всегда говорит на латыни. Над их рабочим костюмом часто посмеиваются и, действительно, они представляют собою нечто исключительное из безобразия; но те, кто их носит, и на половину не так глупы, как их считают. Если бы только те ели хлеб, которые носят шикарные сапоги, то он был бы гораздо дешевле. Мудрость бедняка — это алмаз в оловянной оправе: лишь знатоки могут оценить ее. Мудрецы часто ходят в заплатанной одежде, и это не вызывает симпатии у людей; мне же человек милее его одежды: скорлупа — ничто, все кроется в зерне. Не в глухих углах нужно искать невежд: они чаще встречаются в столицах.

Я желал бы, чтобы всякий умел читать, писать и считать — это, я полагаю, никогда не помешает, — но заметьте, что эти познания еще не дают жизненной мудрости; есть миллионы грамотных людей, таких невежд, как теленок нашего соседа, не знающий родной матери. Это ясно, как дважды два — четыре, стоит лишь задуматься над этим. Уметь читать и писать — значит то же самое, что иметь инструменты для ремесла. Но если вы не умеете с ними обращаться, то их наличие нисколько не улучшит вашего положения. Всякий должен знать, что ему подходит больше другого и что делает его наиболее полезным человеком. Если кошка может ловить мышей, а курица — класть яйца, они делают дело более всего им соответствующее. Что толку, если лошадь знает, как летать? Вполне достаточно того, что она умеет скакать. Крестьянин должен изучать все, относящееся к сельскому хозяйству; кузнец должен знать лошадиное копыто, доярка должна уметь доить коров, бить масло и хранить молоко, а жена рабочего должна усвоить, как варят и пекут, стирают и штопают. Я позволю себе сказать, что люди, не знающие обязанностей своей профессии, — весьма невежественны, даже если они знают, как зовут по-гречески крокодила или в состоянии написать оду ласточке. Поэтому часто оправдывается поговорка: «Яша ходил в школу, учился быть дураком».

Если человек упадет в воду, то умение плавать для него важнее, чем высшая математика; и все же лишь немногие мальчики учатся плавать! Девушек учат танцам и иностранным языкам, тогда как умение шить и знание хозяйства было бы гораздо полезнее для них. В эти тяжелые времена, когда с трудом можно заработать на жизнь, хорошие практические познания и деловые навыки могут оказаться неизмеримо полезнее всех университетских наук, но кто говорит в наши дни о практическом, толковом методе школьного воспитания?! Учителя упали бы наверно в обморок, если бы от них потребовали, чтобы научили детей бедняков копать картошку или сажать капусту. Школы могли бы принести огромную пользу, если бы так поступали. Если желают иметь охотничью собаку, то ее воспитывают соответствующим образом: почему с людьми поступают иначе? Должно бы быть согласно правилу: «Всякий у своего дела и всякий мастер своего дела». Учите Ваню и Мишу географии и прочим знаниям, но не забудьте научить их почистить ботинки и пришить пуговицу к брюкам.

Варя и Катя могут играть и петь, если им это нравится, но не раньше, чем научатся штопать носки и шить рубашки. Когда выйдет новый закон, то надеюсь, что будет постановлено обучать детей практическим домашним обязанностям так же хорошо, как и читать, писать и считать. Но пока бессмысленно говорить об этом, ибо если мы начнем учить детей здравому смыслу, то что сделаем мы с учителями? Лишь очень немногие люди имеют его с избытком, а те, которые имеют, почти никогда не склонны заняться преподаванием. Множество девушек учатся только кокетничать, что, если не ошибаюсь, называется «дополнением к образованию». Вот бедный простец с шестью дочерьми и 500 рублями жалованья в год. Ни одна из них ничего не делает, так как их мамаша умерла бы от горя, если бы хоть одна из дочек испортила свои нежные ручки стиркою или цвет своего личика, работая в огороде и у плиты. Смех берет, когда слышишь их рассуждения о модах и приличиях, тогда как они, по меньшей мере, вдвое беднее дочерей нашего лавочника, которые сами зарабатывают на свое содержание и копят деньги к тому времени, когда какой-нибудь молодой хуторянин посватается за них. Верьте мне, кто женится на такой «благовоспитанной» девице, тот поступит не лучше, чем, если бы женился на восковой фигуре. Мамаша таких девиц может сердиться, сколько ей угодно, я же продолжаю утверждать, что — она и ее дочери большие невежды, так как не знают того, что для них полезнее.

Всякая килька хочет в наше время сойти за селедку; всякий осел считает себя достойным быть одной из королевских лошадей; всякая свечка выдает себя за солнце. Если же человек, одетый франтом, в крахмальном воротничке, со стеклышком в глазу, с тростью в руке, с блестящей цепочкой на жилете и с пустотой в голове воображает себе, что люди не видят насквозь его хвастовства и шутовства, то он не может не быть невеждою, большим невеждою, ибо он не знает самого себя.

Франты, одетые по последней моде, считают себя большими господами, но вряд ли кто-то еще разделяет их мнение. Учитель танцев может обучить болвана нескольким па, а портной великолепно его нарядить, но они не могут сделать из него человека. Вы можете красить жернов в какой угодно цвет, но вы не сумеете превратить его в сыр.

У нас также имеется много поэтов, вернее невежд, считающих себя таковыми. Эти люди сильно меня интересуют, так как я написал книгу и должен прислушиваться к их болтовне по этому поводу. Бессмыслица всегда остается бессмыслицей, безразлично, изложена ли она в прозе или в стихах, точно так же, как фальшивая монета негодна, независимо от того, звенит она или нет.

Когда промышленники вкладывают свою прибыль в акционерные компании и надеются получить их обратно, когда они дают деньги под большие проценты и думают сделать на этом состояние, то они должны быть большими невеждами. С таким же успехом можно повесить деревянный котел над огнем и пытаться вскипятить воду, или же посадить фасоль на речном дне и ожидать хороших побегов.

Когда люди доверяются адвокатам и ростовщикам (безразлично евреи они или язычники), если они занимают деньги и спекулируют, считая себя счастливцами, то они постыдно невежественны. Даже гусь на лужайке и тот умнее их, так как убегает, когда у него хотят выщипать перья.

Люди, оставляющие свои деньги в трактирах и принимающие поклоны и приветствия трактирщика за подлинные знаки уважения, являются настоящими простофилями, ибо о них сказано:

Сало кладут в мышеловку не для того, чтобы кормить мышь, а чтобы поймать ее. Огонь жгут не для удобства рыбы, а затем, чтобы ее поджарить. Трактиры содержатся не для пользы рабочих, если это так, то они явно не отвечают своей цели. Если я трачу деньги на содержание дома, то пусть это будет мой собственный дом. Плох тот колодец, в который нужно лить воду, и трактиры плохие друзья, ибо они отбирают у нас все, а не дают ничего, кроме головной боли и головокружения. Кто называет своим другом позволяющего ему напиваться, тот крайне глуп. Кто думает, что политические партии могут уменьшить налоги, того нянька, должно быть, в детстве уронила. Кто ждет милосердия и помощи от благотворительных комитетов, тот, вероятно, воспитывался в сумасшедшем доме. Кто верит обещаниям, сделанным во время выборов, тот заслуживает титул осла. Кто верит всяким «друзьям народа», тот весьма неблагоразумен. Будучи избранником, такой господин будет защищать интересы рабочих лишь тогда, когда они будут совпадать с его собственными.

Одолжить зонтик и надеяться, что вам его вернут; сделать человеку добро и ожидать, что он ответит тем же, когда вы будете в нужде; укротить языки некоторых женщин, пытаться понравиться всем, надеяться на то, что сплетники будут говорить о вас хорошо; рассчитывать узнать правду из людской молвы — все это доказательства большого невежества. Кто лучше всего знает мир, тот меньше всего доверяет ему, и вообще, кто ему верит, тот большой простак; с таким же успехом можно верить лошадиному копыту или собачьему зубу. Доверие к другим разорило многих. Кто доверяет свое дело служащим и слугам, думая, что оно пойдет хорошо, тот очень неразумен. Мыши знают, когда нет кошки, а слуги знают, когда нет господина. Как только хозяйский глаз не смотрит, рука рабочего ослабевает; так бывает в подавляющем большинстве случаев. Хозяйский глаз и хозяйская рука — лучшие работники в доме. Кто валяется в постели, утешая себя мыслью, что дело пойдет само по себе, тот глубоко ошибается.

Тот, кто пьянствует и ведет беспорядочную жизнь и удивляется, почему его лицо покрыто морщинами, а карманы пусты, перестал бы удивляться, если бы обладал хоть крупицей разума. Кто ищет в кабаке счастья, тот лазит на дерево за рыбою. Весь ум таковых уместится в яичной скорлупе. В противном случае они не стали бы искать удовлетворения там, где оно может быть найдено с такой же вероятностью, с которой корова — в вороньем гнезде. Но, увы, негодники так же многочисленны, как мыши в копне пшеницы. Я желал бы лишь отправить их в страну, где платят по три рубля в день за спанье. Если бы можно было показать кому-нибудь из ведущих легкомысленную жизнь и истинные результаты их безобразия, то он, наверно, исправился бы, хотя я и не уверен в этом, так как они видят все это и остаются такими же самыми. Они поступают, как ночная бабочка, опалившая себе крылья в огне и все же летящая на свечу. Действительно, если лентяи и пьяницы полагают, что они могут прожить, не вынимая рук из карманов, а носы из пивных кружек, то они воистину невежественны.

Когда я вижу молодую женщину с целым огородом на голове и с доброй половиной модного магазина на себе, вертящуюся во все стороны и уверенную, что все очарованы ею, то я поражаюсь, как она невежественна. Рассудительные люди не женятся на платяных шкафах или на шляпных коробках — они ищут порядочных женщин, а женщины такого рода всегда одеваются скромно.

Я считаю ограниченными тех людей, которые насмехаются над религией и в своем высокоумии не верит в Святое Писание. Они по большей части употребляют необычайно ученые слова и ужасно хвастливы. Впрочем, если они думают, что таким образом могут разрушить веру мыслящих людей, которые испытали на себе силу милости Божией, то они — крайне невежественны.

Кто смотрит на восход и закат солнца и не видит следов руки Господней, тот должен быть на самом деле более слепым, чем крот, и тому место, в сущности, под землей. Господь Бог кажется мне говорящим со мною из всякого цветка, улыбающимся мне со всякой звезды, дышащим всяким дуновением утреннего ветерка и говорящим во всякой грозе. Очень странно, что столь многие образованные люди нигде не могут увидеть Бога, тогда как я, неученый пахарь, ощущаю Его повсюду. Я не испытываю желания менять свое место, так как чувство присутствия Божия доставляет мне радость и утешение. Говорят, человек для собаки, словно бог. В таком случае человек является гораздо хуже собаки, поскольку не желает слушать гласа Божьего, тогда как собака повинуется свистку своего господина. А ведь они называют себя «философами»! Нет, настоящее их имя — безумцы, ибо только безумец сказал в сердце своем — «нет Бога». Овцы чувствуют приближение дождя; ласточки знают, что зима надвигается; и даже свиньи, говорят, могут предвидеть изменение ветра; насколько же низшим животным должен быть тот, кто живет среди вездесущего проявления Божия — и не замечает Его! Посему становится совершенно ясным тот факт, что человек, будучи весьма ученым, одновременно может быть и крайне невежественным.

О религиозных болтунах

 Человек с особенно пустой головой обычно считает себя знатоком, и более всего в вопросах веры. Умнее всех всегда те, которые менее всего знают. Невежество является матерью их самонадеянности и кормилицею их строптивости. И хотя они еле разбирают буквы, но судят обо всех делах с таким видом, будто вся мудрость мира помещается в кончике их пальца. Сам папа менее непогрешим. Послушайте только, что они говорят о последнем собрании и слышанной ими проповеди; и если вы раньше не знали, как можно разорвать на клочки человека, то вы немедленно узнаете об этом. Они видят ошибки там, где их нет вовсе, и если только есть какие-либо пробелы, то, без сомнения, они поспешат сделать из мухи слона. Вся их мудрость легко может поместиться в яичной скорлупе, но они взвешивают проповедь на весах своего суждения, как настоящий Соломон. Если она соответствует их вкусу, они расточают ей неумеренные похвалы; если же она им не по нутру, то ворчат, лают и визжат, как собака на ежа. Мудрые люди подобны деревьям в огороде: они стоят на значительном расстоянии друг от друга; и если такие люди говорят между собой о проповеди — то их только приятно послушать. Но велеречивые глупцы, о которых я говорю, попусту шевелят своими бестолковыми мозгами, и их пустая болтовня так же бессодержательна, как гоготанье гусей на пастбище. Из мешка можно высыпать лишь то, что в нем содержится, а так как их сумма пуста, то из нее они могут вытряхнуть лишь ветер. Очень возможно, что и проповедники, и проповеди их несовершенны, ибо и в лучшем саду растут сорные травы, а в отборном зерне попадаются плевелы; но эти хулители пачкают все и выискивают недостатки просто с целью обнаружить свои глубокие познания. Раньше, чем дать отдых языку, они должны хоть пожалеть, что трава не имеет голубой окраски и что небо не выбелено давно известкой в белый цвет. К одной из категорий этих великих критиков относятся надутые невежды, весьма сильные в учении. Проповедь они разбирают безапелляционно и самоуверенно. Тот, кто не знает ничего, осведомлен относительно всего; поэтому они сверх меры пустословы. Всякие часы и даже солнечные должны быть наведены по их часам; всякое расхождение с их мнением доказывает только заблуждение инакомыслящего. Попытайтесь поспорить с ними и тут же выкипит их маленький котел; услышать от них дельных советов так же трудно, как найти крупинку сахара в куче песка. Они набрали в бутылочку все море правды и носят ее в своем жилетном кармане. Они измерили величину Божьего милосердия и обозначили узелком предел всепрощающей любви; что же касается тайн, в которые желают проникнуть ангелы, то они видели их, как мальчики в ярмарочных панорамах. Совершенно лишенные скромности и возомнив себя умнее своих учителей, они воссели на борзого скакуна и смело прыгают через все «за семью печатями» тексты Писания, противоречащие их утверждениям. Если подобное несчастье случается с действительно верующими людьми, то следует сокрушаться о том, что мухи могут испоганить даже чистый сосуд; в обращении с подобными людьми учишься терпению, как с моей старой кобылой, являющейся отличной лошадью, несмотря на то, что иногда закидывает назад уши и оглядывается.

Но есть еще сорт гнусных хвастунов, в которых одни лишь шипы, и нет меда; есть кнут, но нет сена, есть ложка, но нет сала. Эти люди только и делают, что с утра до вечера бранят все, чего они не в состоянии усмотреть сквозь свои очки. Если бы они захотели примешать хоть пригоршню праведной жизни к ручьям своего празднословия, их можно было бы еще снести; но они не заботятся о подобном оправдании; от людей, столь премудрых, нельзя ожидать пользы ни в чем. Они считают себя небесными сторожевыми псами, охраняющими дом Божий от злодеев и разбойников, т. е. от не признающих их мудрых речей; если же они разорвут овечку или хитростью достанут себе пару-другую кроликов, то у кого хватит решимости осудить их? Эти «возлюбленные чада Божьи», как они сами себя называют, постоянно заняты сохранением чистота своего учения и, если в их жизни случится трещина, то разве они виноваты, что невозможно уследить за всем? Кротов необходимо ловить на наших лугах, не ради их самих, так как они вовсе не представляют из себя лакомого блюда, но ради лугов, которые они портят. Я не осуждал бы их учения так сильно, если бы не злой дух, проникающий его. Уксус так сладок, что в сравнении с ним и дикое кислое яблоко может сойти за смокву. Их учение должно быть весьма возвышенным, раз оно слишком мудрено для меня, или же мне придется изучить и вникнуть в него настолько, чтобы в корне изменить всю мою природу. Как бы то ни было, я сказал то, что намеревался сказать и должен покончить с данным вопросом, иначе мне скажут: «всему свое время».

Иногда манера говорить и форма проповедей разбираются по косточкам, и здесь опять открывается обширное поле для злобной охоты, ибо нет зерна без пятнышка и человека без недостатков. Я никогда еще не видел хорошей лошади без какого-либо норова и никогда еще не знал проповедника, заслуживающего этого названия, к которому нельзя было бы придраться. Каверзники все должны выискать: один говорит слишком тихо, другой слишком быстро, — первый говорит чересчур цветисто, второй слишком сух. Боже мой! Если бы все Божьи создания судились так строго, то нам пришлось бы свернуть шею голубю за то, что он слишком ласков, стрелять дроздов за то, что они поедают жуков, убивать коров за то, что они мотают хвостами, а кур резать, так как они не дают молока. Если человек хочет ударить собаку, то он скоро найдет себе палку, таким образом каждый дурак может раскритиковать лучшего проповедника.

Что касается умения говорить, то если проповедь говорится ясно и внятно, она не может быть осуждена за недостаточную обработанность, ибо хорошая мысль, высказанная с убеждением, не может звучать плохо. Никто не должен употреблять во время проповеди неподходящих слов, неподходящими же являются все слова, непонятные для простого человека, но духовная, простая, вразумительная, ясная речь никогда не заслуживает порицания. Крестьянина тулуп согревает так же хорошо, как короля бархат, и истина так же ясно может быть высказана простыми словами, как и в изысканной форме. Голодный человек предоставляет повару заботу о способе приготовления мяса, лишь бы оно вышло вкусным и питательным. Если слушатели будут внимательны, то и проповеди станут лучше. Если люди говорят, что они не слышат, я рекомендую им купить себе слушательный рожок и помнить старую поговорку: «Нет человека более глухого, чем тот, который не желает слышать». Когда молодые проповедники смущаются грубыми, невежливыми замечаньями слушателей, я обычно рассказываю им о старике-мельнике, его сыне и их осле, и о том, что вышло из попыток угодить всем. Ни один музыкант не угодит всем слушателям. Там, где прихоти и капризы влияют на суждения, мнение людей значит не больше, чем ветер; поэтому не следует обращать на него больше внимания, чем на ветер, дующий в замочную скважину.

Я слышал также, как хулили проповедь за то, что в ней всего не заключалось. Как бы хорошо ни был освещен один предмет, другой зато не был затронут, и таким образом всегда легко найти обоснование своим придиркам. Говорить так, настолько же разумно, как бранить мою пахоту за то, что она не годится для посадки бобов, или же осуждать ржаное поле за то, что оно не производит репы. Нужно ли доискиваться всей истины в каждой проповеди? Такой же смысл имело бы глотать все кушанья за столом в одно время и ругать говядину за то, что она не является ни ветчиной, ни кашей, ни фасолью. Предположим, проповедь не заключает в себе похвалы праведникам, но содержит серьезное обличение грешникам. Должны ли мы поэтому пренебрегать ею? Ручная пила непригодна для бритья, должны ли мы поэтому выкинуть ее? Есть ли польза от постоянного отыскивания погрешностей в других? Мне лично противно видеть человека, тщательно разнюхивающего, о чем бы можно было позлословить, подобно собаке, готовой броситься на крысиные норы. Позвольте нам истребить зло в корне, но разрешите на браться за ланцет, пока нарыв еще не созрел, дабы нам самим не лишиться милости Божьей. Критика проповедника есть бесплодное занятие, не приносящее пользы ни одной из сторон. На состязаниях пахарей награды даются лучшим из нас, но критики весьма медлительны во всех тех случаях, когда им не надо ругать, а хвалить. Они награждают словами, но не дают ничего больше. Они получают даром Слово Божие и полагают, что если они ворчат, то внесли достаточную плату за все. Всякий считает себя способным судить о проповедях, но девять из десяти с таким же успехом могли бы взвесить луну. По-видимому, в представлении большинства людей проповедовать является необычайно легким делом и они сами могли бы заняться этим с изумительным успехом. Всякий осел считает себя достойным ходить в паре с королевским конем; каждая девчонка думает, что она хозяйничала бы лучше, нежели ее мать, но пожелания еще не являются делами, и если сардинка считает себя селедкой, то рыбаку, мне кажется, виднее. Всякий, умеющий свистеть, думает, что он может пахать, хотя для этого нужно уметь не только свистеть, и поэтому я позволяю себе думать, что недостаточно прочесть текст и сказать: во-первых, во-вторых, в-третьих и т. д., чтобы стать проповедником. Я пробовал свои силы, пытаясь проповедовать людям что-либо достойное внимания, и если бы такие критики, перечисляющие по пальцам наши недостатки, сами испытали на этом поприще свои способности, они наверно успокоились бы. Собаки всегда хотят лаять и — что еще хуже — некоторые из них любят кусаться; но позвольте порядочным людям делать все, что они считают нужным, и не надевайте им намордника, чтобы помешать им делать крупные ошибки. Печально смотреть, как счастливая христианская семья разрушается пустым болтуном из-за глупости какой-нибудь! Острие клина узко, но если дьявол взмахнет молотом, то люди только удивятся, как развалятся христианские общины. Известно, что плохое колесо скрипит, а дурак поступает подобно этому, и таким образом распадается не одна община с добрым и благочестивым проповедником, который мог бы быть спасеньем для членов, если бы только они дали жить своему лучшему другу. Те, которые являются истинными виновниками постыдного поступка, обычно не имеют в себе ни единой частицы благочестия, но, подобно воробьям, дерутся из-за чужого зерна, и, как галки, разрушают то, чего не помогали строить. Да сохранит нас Бог от бешеных собак и сварливых людей и пусть ни одни, ни другие не заразят нас своим недугом. Страсть к критике чрезвычайно заразительна. Одна собака заставляет выть всю свору, так точно действуют наши доморощенные критики. Хуже всего то, что люди, хулящие других, чаще всего сами давно страдают теми недостатками, которые они обличают. Плодом Духа является любовь. Это же совершенно особый плод кислого сибирского сорта, привезенный некоторыми людьми и взращенный ими на нашей земле. Прощайте же ворчливые друзья! Я лучше хочу в спокойствии обглаживать сухую кость, чем в постоянной драке добиваться жареного быка.

Почему они покидают нас

 «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира» (Иоанна 17,24).

Молитва Спасителя восходит по нарастающей. Сначала Он просил за Свой народ, чтобы он был сохранен от мира, чтобы был освящен, а потом - чтобы всем было явлено его единство. Теперь Он достигает высшей точки: Он просит, чтобы они были с Ним там, где Он, и увидели Его славу. Хорошо, когда в молитве дух получает крылья. Молитва, которая раскачивается взад-вперед, как дверь на петлях, допускает к общению; но та молитва, которая, подобно лестнице, ступенька за ступенькой поднимается, пока не теряется в небесах, больше похожа на божественный образец.

Эта последняя ступенька молитвы нашего Господа не только возвышается над предшествующими, но и длиннее всех остальных. Здесь Он не просто поднимается от одного благословения, которым можно наслаждаться на земле, к другому, но достигает высшей степени. Он восходит намного выше всего того, что относится к настоящему состоянию, устремляясь к тому, что ожидает в вечном будущем. Он оставляет самые высокие вершины благодати, и Его молитва одним движением вступает в славу: ...чтобы там, где Я, и они были со Мною...»

Вот что еще нужно заметить в этой божественной молитве: она возвышается не только над темой, но и над местом, которое Ходатай занимает. Не случалось ли и вам испытывать иногда во время молитвы, что вы едва знаете, где находитесь? Вы, возможно, восклицали с Павлом: «В теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю». Не напоминают ли вам об этом слова нашего Господа Иисуса? Не увлек ли Его молитвенный пыл? Где находился Он, когда произнес слова нашего стиха? Если вникнуть в слова, то можно прийти к заключению, что наш Господь уже был на небесах. Он говорит: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою». Имеет ли Он в виду, чтобы они были с Ним на небесах? Конечно, да. Но Он же не находился на небе; Он все еще был среди Своих Апостолов во плоти на земле. И прежде чем Он сможет войти в Свою славу, Ему предстояли Гефсимания и Голгофа. В молитве Он почувствовал такой восторг духа, что его молитва была на небесах, да и Сам Он находился там в духе.

Какой пример для нас! С какой легкостью мы можем покинуть поле битвы и место мучительных страданий и подняться в такое общение с Богом, что сможем думать, и говорить, и действовать так, словно мы уже обладаем вечной радостью! Мы можем подняться в рай посредством горячей молитвы и дерзновенной веры и там произносить слова, которые выходят за широты земли и посланы «с Отрадных гор».

И это еще не все, потому что молитва все еще восходит выше не только по отношению к ее теме и месту, но очень своеобразно переходит на возвышенный стиль. Прежде Господь просил и молил; теперь Он употребляет более настойчивое слово. Он говорит:

«Отче, хочу». Я не хочу придавать этому слову высокомерное или повелительное значение, потому что Спаситель не так обращается к Отцу, но все же тон его более возвышенный, чем прошение. Здесь наш Господь использует царственный тон, а не тон Его уничижения. Он говорит как Сын Божий. Он обращается к великому Отцу как Тот, Кто не почитает хищением быть равным Ему, но пользуется привилегией Своего извечного сыновства. Он говорит: «Хочу».

Этот тон не приличествует нам, кроме как в очень пониженной степени, но он научает нас. В молитве, когда Святой Дух помогает нам, хорошо не только стенать во прахе, как просящие грешники, но обращаться к нашему Отцу в духе усыновления, с дерзновением детей, и тогда, держась за обетование Божье, мы сможем с освященным мужеством ухватиться за Ангела завета и воскликнуть: «Не отпущу тебя, пока не благословишь меня». Неотступность смиренно приближается к этому божественному «хочу».

Посвященной, просвещенной и освященной воле можно и нужно открываться в наших более духовных прошениях, подобно тому как столь же приличествует ей смиряться, когда возносится прошение о преходящих вещах, и шептать: «Не как я хочу, но как Ты». Господь временами изливает на Своих молящих слуг такое вдохновение, которое возносит их в молитве туда, где умножается их сила и где они получают желаемое от Бога. Не написано ли: «Утешайся Господом, и Он исполнит желание сердца твоего»? Сначала мы начинаем чувствовать, что желания сердца нашего вдохновлены Его Духом, а потом — что мы получили то, что в молитве просили у Него.

Такой стих, как этот, который достигает таких высот в теме, месте и стиле, содержит многое для нашего назидания. Он — вершина этой чудесной пирамиды молитвы, последняя ступенька лестницы света. О Дух Господа, учи нас, пока мы взираем на него!

Я выбрал этот стих потому, что он овладел мной. Только что ушел от нас наш любимый брат Чарльз Стэнфорд. Мне кажется, я стою, как один из группы учеников, а мои братья незаметно уходят. Мои братья, мои товарищи, моя радость, покидают меня и уходят в лучший край. В дни мира мы наслаждались святым и счастливым общением, а в битве Господней стояли плечом к плечу. Но мы незаметно исчезаем. Ушел один, ушел другой, не успеем оглянуться, как уйдет и третий. Мгновение мы видим их, а затем они исчезают из виду. Правда, они не поднимаются в воздух, как божественный Учитель с Елеона, но все же они поднимаются, я в этом уверен. Опускается только бренное тело, да и то на очень короткое время. Они поднимаются, чтобы быть с Господом навеки.

Горюем мы, оставшиеся. Какой пролом остался там, где стоял Хью Стоуэл Браун! Кому предстоит заполнить его? Какой пролом остался там, где стоял Чарльз Стэнфорд! Кто займет его место? Кто из нас уйдет следующим? Мы стоим в изумлении. Некоторые из нас находились в строю рядом с теми, кто ушел. Почему наши ряды постоянно уменьшаются в числе, в то время как битва столь жестока? Почему уходят самые лучшие, когда нам так нужны доблестные примеры? И, глядя на совсем недавно выкопанные могилы, я опускаю голову. Лучше всего я мог бы выразить свои мысли потоком слез, но я удерживаюсь от такого плотского обычая рассматривать этот вопрос и смотрю на него в более ясном свете. Учитель собирает самые спелые из Своих плодов, и Он вполне достоин их. Его же дорогая рука сложит эти золотые яблоки в серебряные корзины; и, видя, что это Господь, мы больше не смущаемся.

Его слово, как оно открывается нам в избранном стихе, успокаивает и утешает наш дух. Когда мы слышим, как наш небесный Жених молится: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною»,— эти слова утирают наши слезы и призывают нас к радости. Мы понимаем, почему самые дорогие и самые лучшие покидают нас. Мы видим, Чья рука держит магнит, влекущий их в небеса. Один за другим они должны уходить из этой низменной страны, чтобы поселиться на вышине, во дворце Царя, потому что Иисус влечет их к Себе. Наши милые младенцы уходят домой потому, что «Он берет агнцев на руки и носит на груди Своей». Наши возмужалые святые уходят домой потому, что Возлюбленный пришел в сад, чтобы собирать лилии. Эти слова нашего Господа Иисуса объясняют, почему постоянно кто-то уходит домой. Они являются ответом на загадку, которую мы называем смертью. Я собираюсь говорить о том, как уходят наши братья, потому что Бог берет их, и буду доволен, если мои слова приготовят нас со святой готовностью увидеть, как выполняется великое прошение нашего Искупителя, даже если оно и причиняет нам много горестных расставаний.

I. Начнем с первых слов нашего стиха. Таким образом, первой мыслью о постоянном собирании в вышний дом будет ВЕДУЩЕЕ СЛОВО, объединяющее слово: «Отче». Заметьте, что прежде наш Господь говорил: «Отче Святый!», а в завершение молитвы Он произнес: «Отче Праведный!» Но, начиная это особенное прошение, Он употребляет одно слово: «Отче». Это родство уже само по себе так дорого, что лучше всего соответствует самому возвышенному прошению. Я люблю размышлять об этом имени — «Отец» в том смысле, в каком оно использовано в этой связи. Не является ли оно центром живого согласия? Когда вся семья собирается, то где же еще, как не в доме отца? Кто восседает во главе стола, как не отец? Все интересы детей объединяются в родителе, и он болеет за всех их.

От великого Отца произошел Сам Иисус. Нам непонятна доктрина вечного происхождения, мы восторгаемся тайной, которую не можем постичь. Но мы знаем, что поскольку наш Господь Иисус является Богочеловеком, Заступником, Он произошел от Отца и, делая это, покорился воле Отца. Что касается нас, то мы определенно происходим от Этого Отца: именно Он создал нас, а не мы создали самих себя; и что лучше и ярче того - восхотев, родил Он нас словом истины. Вторично мы родились свыше, и наша духовная жизнь берет начало от нашего Небесного Отца.

В данной проповеди я желаю показать вам, что это правильно - расставаться с нашими братьями и радостно позволять им идти домой. Сразу хочу спросить вас: что может быть более правильным, чем то, чтобы дети шли домой к своему Отцу? Они произошли от Него, Ему они обязаны своей жизнью - не к Нему ли им стремиться всегда? Не должно ли быть целью их существования то, чтобы наконец пребывать в Его присутствии? Уйти от Отца и жить вдали от Него — проклятие нашей павшей природы, представленной блудным сыном; а возвращение к Отцу — это восстановление к жизни, миру, счастью. Да, все наши исполненные надежды шаги направлены к Отцу. Мы спасены тогда, когда получаем власть быть детьми Божьими через веру в имя Иисуса. Наше усыновление лежит в основе нашего освящения. Небо уготовано нам потому, что Иисус приходит от Отца и ведет нас назад к Нему. Поэтому, размышляя о небе, давайте в основном думать об Отце; ибо именно в доме Отца обителей много, и наш Господь ушел к Отцу, чтобы приготовить место для нас.

«Отче!» Это слово сразу же напоминает нам о доме. Тот, кто имеет Духа усыновления, чувствует, что Отец влечет его домой, и с радостью побежал бы за Ним. Как страстно Иисус обращался к Отцу!

Он не может говорить о славе, предстоящей Ему, не связывая ее со Своим Отцом. Братья, мы живем, движемся и существуем Отцом. Есть ли в мире какая-то духовная жизнь, которая постоянно не зависела бы от жизни великого Отца? Не через постоянное ли сошествие Святого Духа от Отца мы остаемся духовными людьми? И если мы живем правильно, то мы живем Им и для Него. Мы желаем поступать так, чтобы во всем прославлять Бога. Даже спасение не должно быть нашей конечной целью — мы должны желать прославить Бога через свое спасение. Доктрины, которым мы учим, и наставления, которым повинуемся, мы считаем средством прославления Бога — Самого Отца.

Вот цель, достижения которой желает Первенец и к которой стремятся все, кто подобен Ему, — чтобы Бог был все во всем, чтобы великий Отец везде был почитаем и чтобы Ему поклонялись на каждом месте. Так как мы от Него, из Него, к Нему и для Него, то слово «Отец» призывает нас собраться у ног Его. Станет ли кто из нас оплакивать этот процесс? Нет, мы не смеем жаловаться на то, что наши самые лучшие братья уходят, чтобы радовать дом великого Отца. Наш брат ушел, и мы спрашиваем: «А куда он ушел?» И когда приходит ответ: «Он ушел к Отцу», то исчезает даже намерение скорбеть. К кому еще ему идти? Когда великий Первенец ушел от нас, Он сказал Своим скорбящим последователям, что идет к их Отцу и к Своему Отцу, и этого ответа было достаточно. Итак, когда умирает наш друг, или наш ребенок, или жена, или брат, достаточно того, что он с Отцом. Нам и на ум не приходит звать их назад; скорее мы желаем следовать за ними.

Отче, как сильно я жажду узреть То место, где Ты пребываешь; Бежать я готов от земных сих дворцов, К престолу, где Ты восседаешь.

Ребенок может быть счастлив в школе, но он с, нетерпением ждет каникул. Разве только для того, чтобы не идти на уроки? О нет! Спросите его, и он ответит вам: «Я хочу поехать домой и повидаться с папой». То же относится, и возможно в большей мере, к матерям. Нам так знакомо слово «мама»! Много детей, находясь далеко от нее, жаждали и стремились увидеть ее дорогое лицо. Мать или отец, кого вы хотите — они объединяются в великом Отцовстве Бога. Пусть только будет сказано, что кто-то ушел к своему отцу, и отпадают всякие вопросы о том, имеет ли он право идти к нему. Первостепенное право владения ребенком принадлежит отцу; не приличествует ли, чтобы его ребенок был у себя дома? Спаситель утирает наши слезы носовым платком, уголок которого помечен словом «Отец».

II. Во-вторых, я хочу, чтобы вы поразмыслили над ВЛЕЧЕНИЕМ К ДОМУ. Сила, влекущая нас домой, кроется в слове «хочу». Иисус Христос, наш истинный Бог, облекшись в человеческую плоть, преклоняет колена и молится, и сосредоточивает Свою божественную энергию на молитве о том, чтобы привести домой Своих искупленных. Эта неотразимая, вечно всемогущая молитва несет перед собой все. «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною» — это центростремительная энергия, влекущая всю Божью семью к одному дому.

Как избранные попадут домой к Отцу? Для этого предусмотрены колесницы. В этой молитве — колесницы огненные и кони огненные. «Хочу,— говорит Иисус,— чтобы они были со Мною»,— и они должны быть с Ним. На пути встречаются трудности: между ними пролегли длинные ночи и мрак, горы вины, леса тревог и полосы лютых искушений. И все же пилигримы непременно достигнут конца своего путешествия, потому что Господне «хочу» окружит их огненной стеной. В этом прошении я вижу и меч, и щит для воинствующей Церкви. В нем я вижу орлиные крылья, на которых они будут носиться до тех пор, пока не войдут в золотые врата. Иисус говорит:

«Хочу», и кто помешает избранным прибыть домой? С таким же успехом можно попытаться остановить движение звезд небесных.

Проверьте на мгновение силу этого «хочу», и вы увидите, что, во-первых, оно имеет силу посреднической молитвы. Это — самоцвет из того чудесного наперсника с драгоценными камнями, который был у нашего Первосвященника на груди, когда Он принес Свое завершающее ходатайство. Я не могу представить, чтобы наш Господь ходатайствовал напрасно. Если Он просит, чтобы мы были с Ним там, где Он, то Он должен получить просимое. Написано, что Он «услышан был за Свое благоговение». Когда с сильным воплем и со слезами Он излил душу Свою в смерти, Его Отец даровал Ему по желанию Его сердца. И я не удивляюсь, что так было: как мог Возлюбленный не получить то, чего просил в ходатайстве у Своего Отца — Бога! Заметьте, что сила неотразимого ходатайства привлекает каждую душу, приобретенную ценой Крови, к тому месту, где находится Иисус. Вы не можете удержать умирающего младенца, потому что Иисус просит, чтобы он был с Ним. Вам ли состязаться с Господом? Конечно же, нет! Вы не можете удержать сверх назначенного времени своего состарившегося отца или любимую мать, потому что ходатайство Христа обладает такой мощью, что они должны вознестись точно так же, как искры должны стремиться к солнцу.

В слове «хочу» кроется нечто большее, чем ходатайство. Оно напоминает о завещанном наследстве и распоряжении им. Господь Иисус составляет завещание и пишет: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною». Никто из завещателей не хочет, чтобы его завещание было нарушено. Завещание нашего Спасителя непременно будет исполнено до йоты уже только по той причине, что хотя Он и умер, и тем самым сделал Свое завещание действительным, все же Он жив, чтобы быть исполнителем Своего завещания. Когда в завещании нашего Господа я читаю слова: «Отче, хочу, чтобы они были со Мною», я задаюсь вопросом: кто удержит их? В надлежащее время они должны быть с Ним, потому что воля навеки благословенного Спасителя должна выполняться. Невозможно противостоять такой силе.

И это еще не все. Слова Христа говорят мне не только о заступничестве и завещанном наследстве, но в них кроется решительное выражение желания, намерения и цели. Иисус желает этого и говорит: «Хочу». Это — преднамеренное желание, сильное, определенное, непоколебимое, решительное намерение. Воля Божья — верховный закон. Ему не нужно говорить, Он только пожелает или помыслит — и дело сделано.

Вернемся опять к стиху: «Хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною». Сын Божий хочет этого. Как удержать святых от того, чего желает Господь? Они должны подняться из ложа тлена и немого праха; они должны вознестись, чтобы быть с Иисусом там, где Он, ибо Иисус желает этого. Вы можете пытаться удержать их своей заботой и беспокойством, можете день и ночь просиживать у их постели и ухаживать за ними, но когда Иисус подаст знак, они должны покинуть эти мрачные обители. Вы можете цепляться за них в пылу любви и даже в отчаянии восклицать: «Они не уйдут, мы не перенесем разлуки с ними», но когда Иисус зовет, они должны идти. Уберите свои грешные руки, которые желают удержать их; ибо вы грешите, если хотите обокрасть своего Спасителя. Станете ли вы противодействовать Его желанию? Осмелитесь ли вы ни в грош не ставить Его завещание? Даже если бы вы и хотели, то не смогли бы; а если бы и могли, то не захотели. Лучше смиренно согласиться с ними, чем намереваться противостать увлекающему их небесному влечению.

Если Иисус говорит: «Хочу», то вам следует сказать: «Не как я хочу, но как Ты. Они никогда не были моими настолько, насколько они Твои. У меня никогда не было такого права на них, как у Тебя, купившего их. Они никогда не могли чувствовать себя со мной так хорошо, как почувствуют себя на Твоей груди. И моя воля растворяется в Твоей. С непоколебимой покорностью я говорю: пусть идут».

Братья и сестры, вы осознаете, какая сила уносит наших любимых? Я вижу нежные руки, которые протянуты к нам; они невидимы глазами, но ощутимы верой. Вокруг избранных раскинуты узы любви, и они тайно уносятся от своих собратьев. Разорвали бы вы эти узы? Отбросили бы эти веревки? Я умоляю вас, не думайте так. Пусть пронзенная рука, купившая наших любимых, находит своих искупленных и ведет их домой. Не должен ли Иисус привлечь к Себе Своих? Не преклоняем ли мы колена и не молимся ли Иисусу: «Да будет воля Твоя на земле, как и на небе»?

III. А теперь я хочу дальше углубиться с вами в стих. Мы размышляли над ведущим словом и влечением к дому, давайте еще обратим внимание на ХАРАКТЕРНУЮ ОСОБЕННОСТЬ ДОМАШНИХ. «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною». Вот описание домашних -»которых Ты дал Мне». Здесь греческий язык немного трудноват для перевода. Буквальный перевод звучит так: «Отче! которое Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною». Наряду с множественным числом, здесь есть что-то и в единственном числе. «Отче! то, что Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною». Наш Господь считал тех, которых Отец дал Ему, чем-то единым — единым телом, единой Церковью, единой невестой. Он желал, чтобы Церковь как одно целое пребывала с Ним там, где Он. Потом Он снова взглянул и из многих людей, составляющих Церковь, увидел каждого в отдельности. И Он молился, чтобы каждый из них был с Ним и видел славу Его. Иисус никогда не молится за всю Церковь, забывая при этом хотя бы одного члена;

и не молится Он за членов в отдельности, не замечая при этом включающее многих целое. Приятная мысль! Иисус желает иметь с Собой на небе то, что Он купил ценой Своей драгоценной Крови, в целом; Он не потеряет ни одной части. Он не умер за часть Церкви и не будет удовлетворен, пока все купленное Им стадо не соберется вокруг Него.

Но когда Господь смотрит на тех, которых дал Ему Отец, как на одно тело, Он смотрит на тебя, меня и на каждого верующего, присутствующего здесь, как на часть того великого целого; и Его молитва о том, чтобы все мы были с Ним. Я думаю, что Он молится как за наибольшего, так и за наименьшего в равной мере. Он молится как за Иуду, так и за Вениамина, как за унывающего, так и за того, кто имеет полную уверенность.

Эта молитва широка и всеобъемлюща, но все же это не та молитва, которую желают вложить Ему в уста верующие в универсализм. Он не молит, чтобы умирающие в неверии были с Ним там, где Он. Также Он не хочет, чтобы души, находящиеся в аду, однажды вышли оттуда и пребыли с Ним в славе. В Священном Писании нет и следа этого учения. Учащие таким выдумкам черпают вдохновение из какого-то другого источника. Новое чистилище, в котором многие уверовали, неизвестно Священному Писанию. Нет, наш Господь ясно молится о тех, которых дал Ему Отец, за каждого из них и не за кого иного. Его «хочу» относится только к ним.

Я очень рад, что здесь не упомянуты никакие личные характерные черты, но только: «которых Ты дал Мне». Кажется, что Господь в Свои последние минуты смотрел не столько на плод благодати, сколько на саму благодать; Он замечал не столько совершенства или несовершенства Своего народа, сколько сам факт того, что они принадлежат Ему через вечный подарок Отца. Они принадлежали Отцу: «они были Твои». Отец дал их Иисусу: «и Ты дал их Мне». Отец подарил их как знак любви и средство прославления Его Сына: «...они были Твои, и Ты дал их Мне». А теперь наш Господь молит о том, чтобы они находились с Ним, потому что они — дар Его Отца.

Кто-то посмеет возразит, что Христос не имеет права взять к Себе тех, кто принадлежал Его Отцу, которых Отец дал Ему и которых Он действительно принял в Свою собственность? Нет, им следует быть с Ним, раз они достались Ему таким божественным путем. Если у меня есть знак любви, подаренный мне кем-то дорогим, я могу по праву желать, чтобы он был при мне. Никто не имеет такого права на твое обручальное кольцо, дорогая сестра, как ты сама. Не являются ли святые Христовы как бы кольцом на Его пальце, подаренным Ему Отцом в знак благоволения к Нему? Не следует ли им быть с Иисусом там, где Он, если они — бриллианты Его короны и Его слава?

Мы в своей большой любви поднимаем к небу руки и восклицаем: «Мой Господь, мой Учитель, оставь мне этого дорогого человека еще на время. Я так нуждаюсь в общении с таким милым человеком, без него жизнь будет мучительной для меня». Но если Иисус посмотрит нам в лицо и скажет: «Больше ли у тебя права на него, чем у Меня?» — мы сразу отступим. Он имеет большее значение для Его святых, чем мы. О Иисус, Твой Отец дал их Тебе от начала; они — награда за подвиг души Твоей; и сохрани Бог, чтобы мы отказывали Тебе. Хотя слезы застилают наши глаза, мы все еще можем видеть права Иисуса и послушно признаем их. Мы говорим о наших самых любимых: «Господь взял, и да будет имя Господне благословенно». Как утешает нас этот стих в смерти близких, показывая, что они принадлежат Христу!

IV. А теперь, поднимаясь еще на одну ступеньку, Христос открывает нам нечто об ОБЩЕНИИ ДОМАШНИХ в славе. Куда уходят покидающие нас? Стих говорит: «...которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою».

Эти слова говорят нам о близости святых со Христом в славе: «...чтобы они были со Мною». Задумайся на мгновение: когда наш Господь произнес эти слова, а Иоанн записал их, ученики находились вместе с Ним. Они встали из-за стола, где вместе разделяли вечерю. Учитель сказал: «Встаньте, пойдем отсюда». И, находясь среди них, Господь вознес эту великую молитву. Знай же, что на небе святые будут ближе к Христу, чем были Апостолы, сидя с Ним за столом или слушая Его молитву. Тогда их объединяло только местонахождение — их мысли могли витать далеко от Него, как случалось не раз. Но на небе мы будем едины с Ним в согласии, духе, в сознательном общении. Мы будем с Иисусом в самом близком, ясном и совершенном смысле. Ни одна дружба на земле не может достичь той полноты общения, которую мы разделим на небе. С Ним, навеки с Господом — вот небо. Кто пожелает удерживать наших любимых от такого общения?

И все же не упускайте мысль о месте, чтобы не умалить сущность молитвы. Давайте ясно видеть духовное, но не делать из-за этого смысл менее реальным, менее действительным. К просьбе о том, чтобы Его святые были с Ним, наш Господь прибавил слова: «чтобы они были со Мною, где Я». Наши тела восстанут из праха, потому что должны занимать место, а то место будет там, где Иисус. Даже дух должен быть где-то, и это «где-то» будет там, где Иисус. Нам предстоит, не метафорически и не в воображении, но действительно, поистине, буквально быть с Иисусом. Мы будем наслаждаться глубокой близостью с Ним в том блаженном месте, которое Отец уготовил Ему и которое Он готовит для нас.

Есть место, где Иисус открывается во всем великолепии Своего могущества, среди Ангелов и прославленных духов; и те, кого унесла от нас воля Господня, не изгнаны в таинственную землю и не закрыты в доме заключения до общего освобождения из тюрьмы - они в раю со Христом. Они служат Ему и зрят Его лик. Кто был бы так жесток, чтобы удерживать святого от такой прекрасной страны? Я желаю добра всем моим детям, родственникам, друзьям. А какое добро лучше того, чтобы быть там, где Иисус? Не радуетесь ли вы новостям о повышении ваших любимых? Будете ли вы ссориться с Богом потому, что некоторые из самых дорогих вам продвинулись к небу? Мысль об их изумительном блаженстве значительно умеряет наше естественное горе. Мы плачем о себе, но, вспоминая их общение с Тем, Кто весь - любезность, к нашим слезам прибавляется улыбка.

Заметьте, чем занимаются те, кто с Иисусом: «да видят славу Мою». Я не удивляюсь, что Иисус хочет, чтобы Его дорогие были с Ним ради этой цели, поскольку любовь всегда жаждет разделить свою радость с любимым. Когда я находился за границей и прекрасные пейзажи особенно пленяли меня, я сотни раз почти невольно говорил себе: «Как бы я хотел, чтобы моя дорогая жена была здесь! Я наслаждался бы этим в сто раз больше, если бы она тоже могла видеть это!» Искать товарища в радости - инстинкт любви. Господь Иисус — истинный человек, и Он испытывает это бескорыстное желание каждого любящего человеческого сердца и поэтому говорит: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою».

Наш Господь милостиво позволяет Своим ученикам разделять общение с Ним в Его страданиях, и поэтому Он еще больше желает, чтобы они разделили Его славу. Он знает, что для них не будет большей радости, чем видеть Его превознесенного, поэтому Он желает доставить им это наивысшее удовольствие. Не был ли доволен Иосиф, когда говорил своим братьям: «Скажите же отцу моему о всей славе моей в Египте». И еще более он радовался, когда смог показать своему отцу, как велика сила его, как высоко его положение. Иисусу доставляет радость позволить нам созерцать Его славу, и для нас будет радостью видеть славу Его. Не возноситься ли искупленным к таким блаженным усладам? Будете ли вы их задерживать?

Как бескорыстно со стороны нашего Господа думать, что Он не будет вполне прославлен до тех пор, пока мы не увидим Его славу! Такими же бескорыстными Он сделает и нас, потому что нашей славой будет созерцание Его славы! Он не говорит, что собирается взять нас домой, чтобы мы были в славе, но чтобы мы видели Его славу. Его слава лучше для нас, чем любая личная слава,— все становится нашим потому, что оно — Его. Без Него слава не была бы славой. Возлюбленные, так как наш Господь, кажется, сокрыт в Своих людях, так и они скрываются в Нем. Его слава в том, чтобы прославить их, их слава — прославить Его; и славой слав будет для них быть прославленными вместе. Кто не хотел бы попасть на такое небо? Кто хотя бы на час удерживал от него брата?

Проследите, какое общение царит в земле славы. Прочитайте стих: «...да видят они славу Мою, которую Ты дал Мне». Какое количество лиц! Откуда пришла слава нашего Господа? «Ты дал ее Мне»,— говорит Иисус. То есть это слава Отца, переданная Сыну. И все же Иисус называет ее «Моей славой», потому что она воистину принадлежит лично Ему. Святым предстоит увидеть ее, и это будет их славой. Здесь у нас есть Отец, Старший Брат, много братьев и чудесная общность интересов и имущества.

В семье, где царит любовь, всегда так. Там мы не проводим границы между «моим» и «твоим». «Все твое — мое, и все мое — твое». Когда мы дома, мы не спрашиваем, чье это или же чье вон то? Если вы вошли в чужой дом, вам и на мысль не придет брать то или другое. Но как сын своего отца, вы чувствуете себя дома, и никто не спрашивает: «Что ты делаешь?» Жених и невеста не ссорятся по поводу того, кому должно принадлежать имущество — ему или ей. Недавно были изданы законы о решении вопросов по разделу имущества тех, кто соединен узами брака. Это довольно хорошо, когда ушла любовь, но искренняя супружеская любовь смеется над всем, могущим разделить то, что соединил Бог. Жена говорит: «Это мое». «Нет, - отвечает придира,— оно принадлежит твоему мужу». Ее ответ таков: «Вот потому оно и мое».

В том благословенном союзе, в который впустила нас божественная любовь, Христос принадлежит нам, а мы - Христу; Его Отец - наш Отец. Мы едины с Ним, а Он един с Отцом, а отсюда все наше, и Сам Отец любит нас. Все это будет не только истинно на небе, оно уже находит отражение в жизни. Итак, когда Господь приведет Своих домой, мы будем едины с Ним, Он—с Отцом, и мы в Нем будем едины с Отцом, так что тогда мы обнаружим бесконечную славу в созерцании славы нашего Господа и Бога. Мой стих озадачил меня. Я поражен его ослепительным светом. Простите меня, но я не могу вполне выразить свою мысль. Огонь моего стиха пылает таким жаром, что грозит мне истреблением, если я подойду к нему еще ближе. В данный момент я чувствую себя так, что мог легко ступить в небо.

V. Я должен закончить словами о ДОМАШНЕЙ АТМОСФЕРЕ. Никто из нас не может желать, чтобы отошедшие друзья возвратились со своих престолов. Поскольку они ушли, чтобы быть там, где Иисус, и во всей полноте насладиться блаженным общением с Ним и Отцом, мы ни на мгновение не захотим, чтобы они возвратились на эту бедную землю. Мы только желаем, чтобы вскоре подошла и наша очередь к переселению. Мы не хотим быть вдали от наших друзей слишком долго. Если некоторые птицы улетели в страну солнца, давайте и мы очистим наши перья, чтобы последовать за ними. Между нашей разлукой и вечной встречей пройдет всего лишь короткий промежуток времени. Посмотрите на множество тех, кто умер прежде нашего появления на свет. Некоторые из них находятся на небе уже тысячи лет. Им, наверное, кажется, что они разлучались только на мгновение. Их континенты общения сделали канал смерти всего лишь узкой полоской моря. Скоро и мы будем смотреть на вещи так же.

Дышите домашней атмосферой. Иисус говорит нам, что атмосфера Его дома — любовь: «Ты возлюбил Меня прежде основания мира». Братья, можете ли вы следовать за мной в этом огромном полете? Можете ли вы раскинуть крылья шире, чем орел, и перенестись во время, когда еще не существовала вечность? Прежде всех дней был день, когда еще не было дней, а был только Ветхий днями. Было время прежде всякого времени, когда существовал только Бог: несотворенный, единосущий. Божественная Троица — Отец, Сын и Дух — жили в блаженном общении друг с другом, радуясь друг другу. Ах, как сильна божественная любовь Отца к Сыну! Не было ни мира, ни солнца, ни луны, ни звезд, ни Вселенной, а только Бог; и все всемогущество Божье текло потоком любви к Сыну, пока все существо Сына оставалось вечно единым с Отцом благодаря таинственному, неотъемлемому союзу.

Как появилось все, что мы видим и слышим? Для чего это творение, грехопадение Адама, искупление? Для чего Церковь? Небо? Как оно произошло? Оно не было обязательным, но любовь Отца заставила Его явить славу Сына Своего. Таинственная история, которая постепенно развивается перед нами, замышлена только с одной целью: Отец желает сделать известной Свою любовь к Сыну и показать славу Сына глазам тех, которых дал Ему. Грехопадение, искупление и вся история в целом, насколько она затрагивает намерения Бога, являются плодом любви Отца к Сыну. и Его радости в прославлении Сына. То несметное число людей в белых одеждах, играющих на арфах беспредельную по глубине музыку, что значат все они? Они — радость Отца в Сыне.

Ради вечной славы Сына Отец допустил, чтобы Он облачился в человеческую плоть, пострадал, пролил кровь и умер для того, чтобы из Него, как урожай из умершего и похороненного пшеничного зернышка, вышло все бессчетное множество избранных душ, навеки предназначенных к безграничному блаженству. Они — Невеста Агнца, Тело Христа, полнота Того, Кто наполняет все во всем. Их судьба так высока, что никакие слова не могут вполне описать ее. Только Бог знает любовь Божью и все, что она уготовила тем, кто является ее предметом.

Любовь все покрывает своим золотым покрывалом. Любовь является как источником, так и каналом и концом деяний Бога. Только потому, что Отец возлюбил Сына, Он дал Его нам и предопределил, чтобы мы были с Ним. Его любовь к нам выражена в Его любви к Сыну. «Не ради вас Я сделаю это, дом Израилев; краснейте и стыдитесь». Безграничная, невыразимая, беспредельная любовь великого Отца к Своему Сыну заставила Его учредить всю систему спасения и искупления, чтобы Иисус мог быть вечно прославлен в Церкви Своих искупленных.

Возлюбленные, пусть наши святые уходят домой, если таков план их ухода. Поскольку все основано на божественной любви и она все направляет, то пусть они идут к Тому, Кто любит их, пусть любовь Божья достигает своей цели приведения многих сыновей в славу. Поскольку Отец однажды усовершенствовал нашего Господа через страдания, пусть теперь Он вполне прославится через восхождение спасенных им через очищающую баню Его искупления. Я вижу, как они поднимаются, как овцы после омовения, радостно собираясь у ног великого Пастыря овец.

Возлюбленные, теперь я с головой погрузился в свою тему. Я дышу воздухом неба. Любовь окружает все и побеждает горе. Я не хочу охладить температуру никакими иными словами, кроме следующих: с любовью держите своих друзей, но будьте готовы отпустить их к Иисусу. Не удерживайте их от Того, Кому они принадлежат. Когда они болеют, молитесь и поститесь; но когда они уходят, поступайте, как Давид, который умыл лицо свое, ел и пил. Вы не можете возвратить их. Вы уйдете к ним, но они не возвратятся к вам. Утешайте себя двойной мыслью об их радости в Христе и радости Христа в них; даже тройной мыслью о радости Отца в Христе и них.

Будем же следить за зовом Учителя. Не будем страшиться вопроса: кто следующий? Пусть никто из нас не отпрянет, надеясь задержаться здесь дольше других. Давайте даже желать увидеть свои имена среди избранных к переходу. Давайте будем готовы, чтобы с нами поступили так, как угодно нашему Господу. Пусть не мешают нам сомнения; пусть не поглощает нас уныние. Смерть — это всего лишь уход домой; и на самом деле для святых нет смерти.

Чарльз Стэнфорд ушел! Меня известили о моменте его перехода: «Он подтянул ноги и улыбнулся». Так уйдем вы и я. Он пронес свое свидетельство незапятнанным, даже будучи слеп. Он утешал нас всех, хотя страдал больше нас. А теперь пелена упала с его глаз, страдание ушло из его сердца, и он с Иисусом. Он улыбнулся. Какое зрелище заставило его улыбнуться?! Я видел, каким светом вспыхивали лица многих умирающих. О многих я был уверен, что они увидели Ангелов. Следы отраженной славы оставались на их лицах.

О братья, скоро мы узнаем о небе больше, чем все богословы в силах рассказать нам. Пойдем же теперь домой, в наши жилища; но давайте пообещаем себе, что встретимся снова. Где же нам назначить встречу? Было бы тщетно назначать какое-то место на земле, потому что наше собрание никогда не соберется снова в этом мире. Мы встретимся с Иисусом там, где Он, где мы увидим славу Его. Некоторые из вас не готовы к этой встрече. Обратитесь же от ваших грешных путей. Обратитесь туда, где стоит тот крест, идите к нему, и вы придете в славу к Иисусу. Да будет благословенно имя Господне! Аминь.