ТАЛМУД И ГЕТТО

  Можно о многом спорить, но одно не подлежит сомнению: закон, который в

течение 19-ти столетий мог заставить повиноваться себе народ, рассеянный по

всей земле, хотя, при желании, он мог бы сбросить это иго, должен обладать

большой внутренней силой. Этим единственным в своем роде законом был и

остается по сей день Талмуд.

  "Еврейская Энциклопедия" пишет: "Для большинства евреев Талмуд

был чем-то вроде наивысшего авторитета... Даже Библия была отодвинута

на второе место". "Израильский Архив", цитируемый католическим

прелатом монсиньором Ландрие (Landrieux), утверждает, что "все должны

признавать абсолютное превосходство Талмуда черед Моисеевой Библией".

  "Слова старейшин важнее, чем слова пророков" учит сам Талмуд (Трактат

Берахот).

  Составление Талмуда было начато в Ямнии. В Вавилоне закон

пересматривался Иезекиилем и Ездрой, а в Ямнии это еще раз проделал

раввин, известный под именем Иуды Наси ("князь"). Фактически это были

объемистые добавления к "законам и предписаниям" Второзакония, Левита и

Чисел. Все постановления "центра" объявлялись законом и добавлялись к

Торе, как "устная Тора", которой приписывалось столь же божественное

происхождение. Впоследствии все это вошло в состав "Мишны", а еще позже

(под ставшим обычным предлогом, что работа должна быть закончена)

огромные записи раввинских дискуссий и постановлений вошли в так

называемую "Гемару". Гемара была результатом трудов двух еврейских

общин - Иерусалимской в пятом и Вавилонской в седьмом веках по Р.Х.;

поэтому существует два Талмуда, известных как палестинский и вавилонский.

  Талмуд, составленный в христианскую эпоху, является по своему

содержанию глубоко антихристианским. Ему приписывается такое же

происхождение, как и Торе. Его составители, священнослужители-книжники,

по-прежнему претендовали на право пересматривать и расширять иудейский

закон, якобы данное им "устно" на горе Синай.

  В христианских Библиях записано, что "церкви всех вероисповеданий

принимают и признают" Ветхий Завет, "как данный божественным

вдохновением, видя в нем указания Бога к вере и праведной жизни", как было

указано в решениях Трентского Собора. Здесь уместно задать вопрос, чем

содержание Талмуда отличается от Торы, а если различия между ними нет, то

не следует ли включить в состав христианской Библии и весь

антихристианский Талмуд? В этом случае книжные полки библиотек

оказались бы заполненными множеством томов этого произведения, а Новый

Завет остался бы маленькой брошюрой, затерявшейся в массе талмудизма к

тому же совершенно отвергнутой и отринутой его содержанием, которое

ученый-талмудист Драх (Drach) характеризует следующим образом: "Понятия

справедливости, равенства и милосердия по отношению к ближним

неприменимы к христианам; нарушение этого правила является

преступлением... Талмуд категорически запрещает спасать нееврея от

смерти... возвращать ему потерянное имущество.., сочувствовать ему и т.д."

Богословские решения о "равном божественном авторитете" Торы

внесли такую путаницу в христианскую доктрину, что христианству трудно

будет избавиться от нее в будущем.

  Цитированные нами положения Талмуда почти ничем не отличаются

от включенных во Второзаконие, обнародованное в качестве "Второго

Закона" за тысячу лет до завершения палестинского Талмуда; этот последний

лишь придал им их специфический антихристианский характер.

  Зачем вообще понадобился Талмуд? Ответ на этот вопрос

представляется очевидным. Иудеи были окончательно рассеяны по всему

миру, по крайней мере до той поры, пока этих "изгнанников" не удастся снова

собрать воедино вокруг их храма. В странах рассеяния им противостоял

новый "враг", та религия, рождение которой обличало учение фарисеев как

ересь: "Горе вам книжники и фарисеи, лицемеры!" Мало того, благодаря

переводу. иудейский закон стал известен "языческому миру", который к тому

же нашел в нем кое-что полезное для себя самого. Чтобы сохранить

избранный народ в изоляции, нужен был, следовательно, новый закон, свой

собственный, скрытый от нееврейских глаз. Тора нуждалась в защитной

"ограде" вокруг нее, достаточно сильной, чтобы охранить "изгнанников" от

ассимиляции другими народами и не допустить их "поклонения иным богам".

  Талмуд по сути был враждебным ответом на христианство, новым,

пересмотренным планом кампании перед лицом нового "врага". Современные

энциклопедии, которым нельзя доверять, когда они пишут о иудаизме,

скрывают это от нееврейских читателей. В одной из них. например, стоит:

  "Христиане нередко - совершенно несправедливо - обвиняли Талмуд в

антихристианстве". Эти два слова, вставленные пристрастной рукой,

извращают истину, превращая изложение фактов в пропаганду. Нападки на

христианство сообщают Талмуду его характерную особенность, кроме этого в

нем нет ничего нового. Все его прочие наставления повторяют слова

Иезекииля и фарисеев.

  "Еврейская Энциклопедия" пишет: "В еврейских легендах, в Талмуде,

в Мидраш (проповеди в синагогах) и в "Жизни Иисуса Христа" (Толедот

Иешу) имеется тенденция, берущая начало в средних веках, умалять личность

Иисуса, приписывая ему незаконное рождение, магию и позорную смерть".

  Его называют "этот, не имеющий имени", "лжец", "самозванец" и

"незаконнорожденный". Обвинение в незаконном рождении делается, чтобы

подвести Его под главу Второзакония (XXIII, 2): "Сын блудницы не может

войти в общество Господне". В еврейских семьях запрещается упоминать имя

Иисуса Христа.

  Памфлет "Жизнь Иисуса Христа", согласно Еврейской Энциклопедии

"берущий начало в средних веках", далек от того, чтобы просто быть

пережитком исторического прошлого: это раввинское произведение

талмудистской эпохи употребляется в еврейских школах до сегодня. В

несколько видоизмененной форме оно повторяет все насмешки и

издевательства, которыми осыпали Христа во время Его крестных страданий.

  Иисус Христос называется незаконным сыном жены парикмахера Марии и

римского солдата по имени Пантера. Его обозначают странным именем,

которое можно перевести, как "взбалмошный девственник". Дальше

говорится, что Иисус, отвезенный своим отчимом в Египет, обучался там

колдовству. Этот памфлет представляет собой единственную информацию об

Иисусе Христе, которая допускается к сведению евреев. Самым характерным

во всей этой грязной выдумке является утверждение, будто Иисус Христос

вовсе не был распят римлянами. После Его появления в Иерусалиме и ареста

за агитацию и "колдовство". Он якобы был передан во власть Синедриона,

провел сорок дней у позорного столба, а затем был побит камнями и повешен

в день праздника Еврейской Пасхи. Этот вид смерти соответствует

предписаниям Второзакония (ХХ1.22 и ХХ11.5), тогда как распятие не

совпадает с требованиями иудейского Закона. В памфлете далее говорится,

что в аду Христа пытают погружением в кипящую грязь. Талмуд, в свою

очередь, именует Христа не иначе, как "безумцем", "колдуном", "нечестивым

богохульником", "идолопоклонником", "собакой", "порождением похоти" и

аналогичными эпитетами; обучение подобного рода порнографии

продолжается столетиями, в результате чего появляются книги, подобные

написанной испанским евреем Моисеем де Леоном и переизданной в 1880 г.,

где об Иисусе Христе говорится, как о "мертвой собаке, зарытой в куче

навоза". Подлинные древнееврейские тексты этих талмудистских изощрений

приведены в книге Лайбле "Иисус Христос в Талмуде" (см. библиографию в

конце книги). Этот ученый пишет, что в талмудистский период ненависть к

Христу "стала наиболее резко выраженной национальной чертой иудейства",

что "с приходом христианства бешеная ненависть, похожая на безумие, все

более овладевала евреями", что "ненависть и презрение всегда и в первую

очередь направлялись против личности Иисуса Христа" и что "ненависть

евреев к Христу - твердо установленный факт, хотя они и стараются как

можно меньше ее показывать".

  Желание скрыть от внешнего мира то, чему учили, спрятавшись за

оградой Талмуда, привело в 17-ом столетии к показному исключению

приведенных мест из Талмуда. К этому времени содержание Талмуда стало

довольно широко известным, в особенности благодаря обличениям евреев-

протестантов, приводя к общему возмущению и вынудив талмудистских

старейшин издать следующий указ (приведенный в древнееврейском

оригинале и в переводе в книге П. Л. Б. Драха, воспитанника талмудистской

школы, позднее перешедшего в христианство):

  "Поэтому мы приказываем вам, под угрозой великого отлучения, не

печатать во всех будущих изданиях как Мишны, так и Гемары, ничего

хорошего или плохого о делах Иисуса Назарянина, вместо этого ставя круг, в

виде буквы "О", для предупреждения раввинов и учителей школ, что эти

тексты должны преподаваться молодым ученикам только голосом. Эта

предосторожность лишит ученых-назареян всякой возможности нападать на

нас по этому вопросу" (Декрет Иудейского Синода в Польше от 1631 г. В

наше время, когда публичные дискуссии и протесты, касающиеся этих

вопросов, фактически запрещены нееврейскими правительствами, указанные

тексты, по нашим сведениям, полностью восстановлены в изданиях Талмуда

на древнееврейском языке). Стремление опорочить создателя чужой религии

резко отличает иудаизм от всех других верований, а Талмуд от прочих

религиозных книг. Ни мусульмане, ни буддисты или последователи

Конфуция, ни христиане не испытывают ненависти к другим религиям и их

основателям, как таковым. Они готовы отличаться от других по вере,

надеясь, что разные пути когда-либо, по воле Господней, сольются воедино.

  Так например, в Коране пишется, что Христос был "укреплен Духом

Святым", а евреи упрекаются за то, что они отвергли "Божьего Апостола",

которому было дано "Евангелие со светом его учения". О его Матери в

Коране говорится: "О, Мария! Воистину Господь избрал Тебя и очистил Тебя

и поставил Тебя выше всех жен мира", и далее: "Иисус, сын Марии,

прославленный в этом мире, как и в будущем, один из тех, кто близок к

Господу".

  Центральная мысль Талмуда, этого новейшего из всех "новых законов"

иудейства совершенно ясна: закон был расширен специально для того, чтобы

охватить и христианство, не оставляя сомнений в том, как должны относиться

к нему евреи". "Перед правящей сектой стояла и другая проблема, также

Требовавшая внесения изменений в книги закона: неевреи нашли в переводах

Торы (т.е. в Ветхом Завете) много полезного для себя, несмотря на то, что ее

смертельное острие было направлено именно против них самих. Древние

левитские книжники не могли этого предвидеть, как не могли они предвидеть

и самого перевода Торы на другие языки. Правящая секта нуждалась в новом,

своем собственном Законе, недоступном для "чужих" глаз. Нужно было

показать евреям, что хотя их расово-религиозные законы были почему то

включены в христианскую Библию, сам "закон", тем не менее, оставался

исключительно еврейским, требуя своего полного соблюдения.

  Талмуд, таким образом, еще больше расширил пропасть и воздвиг еще

более непреодолимую стену между евреями и другими народами. Мы уже

раньше указывали на то, что Тора говорила с евреями и неевреями на разных

языках. В частности, в стихе ХХХII, 21 Второзакония в переводе неевреи

характеризуются сравнительно безобидно, как "народ бессмысленный".

  Однако, согласно статье "Еврейской Энциклопедии" о "Дискриминации

против неевреев", в древнееврейском оригинале неевреи называются народом

"мерзким и порочным". Иначе говоря, в оригинале и в переводе одно и то же

место получает различное освещение для евреев и неевреев. В Талмуде,

доступном для одних только евреев, для них не оставлялось никаких

сомнений относительно возможности более мягкого перевода:

  вышеприведенное место во Второзаконии выводится из главы ХХII, 20 книги

Иезекииля, где неевреи определяются как люди, у которых "плоть ослиная и

похоть, как у жеребцов". В таком именно духе талмудисты продолжали

толковать свой "закон".

  Все предписания Талмуда преследовали одни и те же цели. Закон,

согласно Талмуду, требует возвратить потерянную собственность, если ее

владелец "брат или сосед", но нельзя возвращать ее нееврею. Нееврейские

книги предлагалось просто сжигать, книгосожжение изобретено Талмудом,

как в свое время и "охота на ведьм" предписывалась Торой. Ежедневно от

еврея требовалось произносить благодарение Иегове: "Благословен Ты... что

не создал меня гоем". Затмение солнца грозило, согласно Талмуду, бедствием

одним только неевреям. Один из столпов Талмуда раввин Леви, установил,

что запрещение мести (Левит, XIX, 18) не относится к неевреям и,

произвольно толкуя книгу Экклезиаста (VIII, 4), нашел в ней подтверждение

своим словам, придав дискриминирующий характер месту, где неевреи не

могли предполагать ничего подобного.

  Еврей, продавший нееврею землю, граничащую с землей другого

еврея, подлежит, согласно Талмуду, отлучению. Нееврей не может

допускаться свидетелем в уголовном или гражданском деле, так как его

показание не заслуживает такого доверия, как показание еврея. Еврей,

показывающий в нееврейском суде как единственный свидетель против

другого еврея, должен быть отлучен. Прелюбодеяние, совершенное с

нееврейкой, не является таковым, "так как у язычников нет законно

обрученных им жен, эти женщины не являются их женами". Неевреи, как

таковые, заведомо исключаются из загробной жизни.

  Талмудистская интерпретация основного нравственного закона Библии

"Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим", излагается в Талмуде ни

много, ни мало, как приказание человеку "заниматься изучением Священного

Писания и Мишны, общаясь с учеными и мудрыми людьми". Другими

словами, лучше всех доказывает свою любовь к Богу тот, кто изучает Талмуд,

чураясь общества людей другой веры. Небольшой пример из нашего времени

показывает, как многовековое подчинение Талмуду уродует человеческое

мышление. В 1952 г. некий Франк Ходоров описал следующий случай:

  "Однажды, в морозную ночь, к нам постучался раввин, вид которого вызывал

жалость; он немного оттаял, лишь выпив полдюжины стаканов горячего чая,

и рассказал, как сердобольный гой хотел дать ему пару перчаток, но он

отказался их принять. Раввин объяснил нам, что еврей не должен помогать

неверующему снискать благословение свыше. Я впервые столкнулся здесь с

доктриной избранного народа и она показалось мне невероятно глупой и

подлой".

  Это показывает, к чему привела ограда, воздвигнутая Талмудом между

евреями и остальным человечеством. Он внушил евреям чувство презрения и

ненависти ко всем "чуждым" народам. Каково было, однако, значение

Талмуда для самих евреев? "Еврейская Энциклопедия" пишет, что

"талмудисты превратили Тору в уголовный кодекс". Несмотря на обычную

точность "Еврейской Энциклопедии" смысл этой фразы не вполне ясен; Тора

всегда была уголовным кодексом, достаточно и сегодня внимательно

прочесть ее, чтобы увидеть это. Наказания, предписанные Торой,

приводились в исполнение, например Ездрой и Неемией против евреев, или

же римлянами по приговору Синедриона, осудившего "мечтателя и сновидца"

Иисуса Христа. Видимо "Еврейская Энциклопедия" хочет сказать, что под

режимом талмудистов этот уголовный кодекс применялся регулярно и еще

более строго.

  Это не вызывает сомнений; как уже раньше отмечалось, раввины

"поощряли линчевание, как внесудебную предупредительную меру

воздействия", поскольку законы стран рассеяния не разрешали им выносить

смертные приговоры. Одно это показывает насколько реальным было

пользование Талмудом, как "уголовным кодексом". Немногочисленные и

простые заповеди древности далеко отстоят от громадной массы законов и

постановлений Талмуда, часто воспрещавших жить по законам морали, но

налагавших суровые наказания за "нарушения". Соблюдение законов

Талмуда, а отнюдь не моральное поведение, было главным.

  Все, что где бы то ни было могло произойти или случиться в жизни

еврея, регулировалось законами Талмуда: браки, разводы, имущественные

сделки, коммерческие операции, вся жизнь, вплоть до мельчайших деталей

одежды и туалета. Поскольку в каждодневной жизни постоянно происходят

непредвиденные заранее события, вопрос о том, что законно и что незаконно

(а не что правильно, или неправильно) в каждом данном случае приводил к

бесконечным дискуссиям, результатом которых были наводняющие Талмуд

объемистые протоколы раввинских решений.

  Что было большим преступлением: убить верблюда или раздавить

блоху в праздничный день? Один из высокоученых раввинов разрешил давить

блоху осторожно, другой же полагал, что можно даже отрезать ей ноги.

  Сколько белых шерстинок может иметь жертвенная рыжая корова, все еще

оставаясь рыжей? Какого вида накожные струпья требуют проведения

животного через ритуал очищения? С какого конца животного следует

начинать забой? Что сперва следует надевать первосвященнику - рубашку

или штаны?

  Обсуждались и методы предания отступников смерти; по мнению

старейшин, отступника следовало душить до тех пор, пока он откроет рот, в

который тогда нужно было влить расплавленный свинец. Однако, некий особо

благочестивый раввин дополнял, что рот казнимого при этом нужно было все

время держать открытым с помощью щипцов, чтобы он не задохнулся

раньше, чем расплавленный свинец вольется глубоко и сожжет душу

отступника в его теле. Слово "благочестивый" употреблялось здесь без

всякого сарказма, упомянутый ученый раввин пытался лишь распознать

истинные намерения "закона".

  Интересной темой для дискуссии в литературном обществе мог бы

быть вопрос: был ли известный английский поэт и критик 17-го века, доктор

Самуил Джонсон, хорошим знатоком Талмуда, или же он совсем его не знал?

  Джонсон как-то разрешил одну дискуссию, заявив: "Нет смысла спорить о

старшинстве между вошью и блохой". Для талмудистов, однако, именно этот

спорный вопрос заслуживал обсуждения: допустимо ли убить в субботу вошь

или блоху? Было решено, что убить вошь разрешается, в то время, как

убийство блохи представляет собой смертный грех.

  "Талмуд превратился в непроницаемую скорлупу вокруг решившего

выжить ядра; она окутала сердце еврея мировоззрением холодным, как лед,

но зато твердым, как сталь... Талмуд, который евреи всюду несли с собой,

стал их домом". Таким видит Талмуд Кастейн: дом, построенный из льда и

стали, за оградой с высокими стенами вокруг него, наглухо закрытыми

окнами и запертыми дверями. В этом своем жилище евреи, "приняв идею

избранного народа и будущего спасения.., могли понимать все происходящее,

только поставив самих себя в центр всего". Вся наша планета совершает

среди бесчисленных звезд свой путь в пространстве только для того, чтобы

посадить евреев на золотом троне в храме, окруженном грудами трупов

перебитых язычников; "закон отделил их непроницаемым барьером от

внешнего мира".

  Ни один еврей, кроме ученых талмудистов, не мог разобраться во всем

этом законодательном нагромождении. Вероятно только версии, прошедшие

раввинскую цензуру, были доступны неевреям Если бы оригиналы и были

доступны, то для сопоставления их с переводами понадобились бы целые

коллегии специалистов, согласных работать над этим всю свою жизнь.

  До последнего времени, многие исследователи придавали большое

значение отсутствию надежных переводов Талмуда, однако нет

необходимости присоединяться к этому мнению. То, что о нем известно

(главным образом, от самих евреев или от евреев, перешедших в

христианство), вполне достаточно для понимания его истинного характера, и

нагромождение новых доказательств не принесет ничего нового.

  Авторитетными источниками являются: "Еврейская Энциклопедия",

немецкие переводы Иерусалимского и вавилонского Талмудов (Цюрих 1880

г. и Лейпциг 1889 г.), как и следующие труды: William Rubin, "Der alte und der

neue Glaube im Judentum"; Strack, "Einleitung in den Talmud"; Laible, "Jesus

Christis im Talmud"; Drach, "De l'Harmonie enter l'Eglise et la Synagogue";

Graetz, "Geschichte der Juden".

  Никем не оспаривается, что Талмуд написан людьми, в то время, как

Тора приписывалась голосу Иеговы, записанному Моисеем. Это имеет

большое значение. Происхождение этого различия также вполне очевидно:

  невозможно было находить все новые. "покрытые пылью веков" рукописи

Моисея. Книжникам пришлось принять ответственность на себя, якобы на

том основании, что абсолютное право истолкования гласа Божия было

"устно" дано первому в их роде. Тем самым они раскрыли истину: они

считали самих себя Богом. Кастейн вполне прав, говоря: "не Бог создал этих

людей и их планы, а наоборот, эти люди сами создали себе этого Бога и свои

планы"; точнее было бы сказать "эти книжники", вместо "эти люди".

  Древние поколения книжников сочинили откровения Второзакония,

более позднее поколение сочинило талмудистского Бога, потребовав чтобы

"эти люди" признали Талмуд продолжением ранее ими сочиненного

откровения.

  Когда составление Талмуда было закончено, встал вопрос, сможет ли

правящая секта навязать этот очередной Новый закон евреям, рассеянным по

всей земле, подобно тому, как в свое время Ездра и Неемия в 444 г. до Р.Х. с

персидской помощью заставили иудеев в Иерусалиме подчиниться

тогдашнему Новому Договору. Секта успешно справилась и с этой задачей.

  На Втором Всемирном Сионистском Конгрессе в Базеле в 1898 году сионист

из Киева доктор Мандельштам заявил: "Евреи категорически отвергают

всякую идею слияния с другими народами и остаются верными своей

исторической надежде, то есть созданию мировой еврейской империи".

  Двадцатое столетие является свидетелем усилий, которые делаются для

осуществления этой надежды. Создание системы еврейского гетто во многом

способствовало успехам талмудистов. Непрерывной пропагандой удалось

добиться того, что в двадцатом веке многие считают "гетто" чем то вроде

концентрационных лагерей, в которых евреев держали их нееврейские

"преследователи". Такому же извращению фактов подверглась и вся история

несправедливости и угнетения самых различных групп населения на Западе: в

двадцатом веке из нее было выброшено все, пока не осталось одно только

пресловутое "преследование евреев".

  В продолжение последних 1900 лет большое число людей нередко

подвергалось преследованиям. В соответствии с их численностью страдали и

евреи, так что в конечном счете их доля среди преследуемых была

небольшой. Во время самых жестоких преследований нашего века - в

Советской России - угнетали не евреев, угнетали они сами. Автор этих строк

познал это на собственном опыте, без которого ему вряд ли удалось бы

осветить этот факт. Гетто вовсе не были созданы неевреями для евреев. Они

были логической необходимостью, вытекавшей из талмудистского закона, и

ведут свое начало от иудейского опыта в Вавилоне. Кастейн характеризует

Талмуд, как "дом", который евреи всегда переносили вместе с собой. Однако

для своего физического существования им также нужны были стены и крыша.

  Талмуд установил, что неевреи не могли быть для евреев "соседями" и что

еврею не разрешалось продавать "чужому" земельную собственность,

граничившую с участком другого еврея. Эти положения не могли иметь иной

цели, как обособление Евреев от других народов и изоляции их в гетто.

  Первое гетто было создано левитами в Вавилоне по разрешению

местных властей. Следующим в истории гетто был Иерусалим, где Неемия,

при поддержке солдат персидского царя, обнес город стенами и изгнал из

него всех, кроме иудеев. Позднейшие гетто, возникавшие в Европе,

создавались по этим образцам. Для современного еврея система гетто

вероятно является самой обременительной из всего его духовного наследства;

как писал еврейский поэт, "Гетто, мой друг, гетто, где все надежды гибнут

при рождении".

  Современные евреи, не знавшие гетто, испытывают, думая о нем,

подсознательный страх, хотя оно и было исключительным изобретением

талмудистов, которому подчинялись их предки. Оно было идеальным

средством, чтобы запереть, как в загоне, рассеянные по всему свету общины,

взять под контроль умы людей и получить над ними полную власть.

  Требования организовать гетто исходили от самих талмудистов

(разумеется, за пределами Польши, где вся еврейская жизнь протекала внутри

гетто). Современные представления, будто гетто означало дискриминацию, -

часть той же легенды о "преследовании", главной целью которой является

запугать евреев и заставить их бояться самостоятельной жизни вне общины. 1

Той же цели служит и сегодняшний миф об "антисемитизме".

  В древней Александрии, которую можно было охарактеризовать, как

Нью-Йорк древности, и в средневековых Каире и Кордове евреи были

собраны в отдельные кварталы по требованию раввинов, желавших держать

свою паству в изоляции. В 1084 г. евреи германского города Шпейера

направили правящему монарху петицию, прося устроить гетто; в 1412 г., по

ходатайству евреев, гетто были утверждены законом во всей Португалии.

  Возведение стен гетто в Вероне и Мантуе столетиями праздновалось во время

ежегодных еврейских праздников Пурим. Гетто в России и Польше были

существенной составной частью талмудистской организации, и любая

попытка отменять их немедленно была бы объявлена "преследованием".

  Когда по распоряжению Муссолини в начале 30-х годов было

уничтожено римское гетто, еврейская печать оплакивала это событие в

следующих словах: "Исчез один из самых замечательных памятников

еврейской жизни. Там, где лишь несколько месяцев назад бился пульс

активной еврейской жизни, остались только немногие полуразрушенные

здания, как последняя память об исчезнувшем гетто. Оно пало жертвой

фашистской любви к красоте, и по приказу Муссолини гетто было стерто с

лица земли". Так уничтожение гетто объявляется актом "фашизма", а

первоначальное создание гетто (по требованию самих евреев) трактуется

теперь сионистскими историками, как "преследование еврейства".

  В эпоху эмансипации гетто исчезли, поскольку их сохранение показало

бы слишком наглядно, что вожди еврейства видели смысл эмансипации вовсе

не в достижении всеобщего равенства. В "Еврейской Энциклопедии" издания

1903 г. говорится: "В настоящее время во всем цивилизованном мире нет ни

одного гетто в первичном смысле этого слова". Эта оговорка весьма

существенна, потому что во многих местах евреи, в той или иной форме,

продолжают жить тесно спаянными общинами. Конечно стен, окружающих

гетто, больше нет, но например закон, запрещающий без разрешения

продавать "чужим" землю, граничащую с еврейской, остается в силе. Для

примера можно сослаться на Монреаль в Канаде, где, благодаря таким

методам, весь район города к востоку от центральной горы сплошь населен

евреями, не хуже, чем если бы это было настоящим гетто.

  Упадок гетто в эпоху эмансипации был чувствительным ударом по

главным устоям талмудистской власти. Нужно было найти ему замену, иначе

с физическим уничтожением гетто могло погибнуть и то, что можно назвать

духом гетто. Такая замена была найдена в сионизме - новом методе для

достижения старой цели: собрать в загоне и обособить от остального мира

рассеянные еврейские общины; вот некоторые комментарии к этому вопросу:

  "Многие желают более строгого контроля евреев над евреями и сожалеют,

что в России, где раньше система гетто допускала полный и легко

осуществимый контроль, его больше не существует" (раввин Эльмер Бергер).

  "Только интеллектуально слепые не видят, что поощрение групповой

жизни на основе древних религиозных традиций и культурных навыков есть

возврат к гетто... Невелики заслуги тех, кто старается увековечить систему

гетто... Даже поверхностное знание истории показывает, что евреи сами

создавали свои гетто". (Бернард Дж. Браун).

  Вышеприведенные слова двух знатоков вопроса показывают, что

сионизм есть истинное возрождение талмудистского геттоизма, цель которого

разрушить то, что дала эмансипация, снова обособить евреев и отделить их от

всего "чужого". Шовинистические призывы к завоеваниям и построению

еврейской империи на Ближнем Востоке служат маскировке истинных целей

этого процесса.

  О том, какими путями могли бы следовать евреи, если бы сионизм не

загнал их снова в общую ограду, можно прочесть в статье "Позиция

современного иудаизма", напечатанной в "Еврейской Энциклопедии" издания

1916 года, где говорится: "Современный иудаизм включен в катехизис и

разъяснен в декларациях раввинских конференций. Согласно проповедям

раввинов, основой его является признание общности всех человеческих рас;

законы справедливости и правды признаются высшими законами для всех

людей, без различия расы и веры, и соблюдение их возможно для всех.

  Праведность не сообщается в момент рождения. Неевреи могут достигнуть

столь же совершенной праведности, как и евреи... В современных синагогах

слова "Возлюби ближнего своего, как самого себя" относятся ко всем

людям",

С 1916 года явно многое изменилось, и в 1955 году эти слова говорят

только о том, что могло бы быть. Отдельные раввины возможно будут и

впредь проповедовать то же самое, но долго продолжать в этом духе они не

смогут, ибо нужно быть героями, готовыми к мученичеству, чтобы упорно

противостоять собственной пастве, отброшенной сионизмом на несколько

веков назад.

  Сионисты добились политического контроля не только над

нееврейскими правительствами, но и над еврейскими массами, так что

протесты отдельных лиц ничего не изменят. Сионисты восстановили закон

левитов, в его фарисейском и талмудистском толковании, во всей его древней

силе. Их прошлые действия по отношению к другим народам были, а будущие

будут продиктованы этим Законом, а отнюдь не "позицией современного

иудаизма" 1916 года.

  Всего лишь через год после опубликования упомянутой статьи, в 1917

году, в мире произошли большие перемены. Традиции Талмуда и гетто столь

полно владели умами еврейских масс, что никакие "позиции современного

иудаизма" не смогли устоять перед натиском открыто вышедших на мировую

политическую сцену фанатичных сионских мудрецов.

  Примечание:

  1 Однотомная "Новая Еврейская Энциклопедия" (The New Jewish

Encyclopedia) Нью-Йорк, 1962, с редкой даже в еврейской литературе

бесцеремонностью в обращении с исторической правдой сообщает под

словом "гетто" (стр. 167): "...подверженный ограничениям квартал города,

где обязывали жить евреев... Принудительные гетто существовали в Европе с

16-го по 18-ое столетия... Гетто были насильно учреждены, как средство

преследования евреев и с целью воспрепятствовать контактам между

еврейским и нееврейским населением".

  Глава 16

  ОЖИДАНИЕ МЕССИИ

  Еврейские общины жили в гетто под контролем талмудистского режима,

действовавшего методами прямого террора: была выработана система наблюдения

и доносчиков, проклятий, отлучения и смертной казни.

  Система тайной полиции и концлагерей, созданная впоследствии

коммунистами, явно строилась по этой модели, хорошо знакомой ее

талмудистским организаторам.

   В течение долгих столетий правления терроризм и догматизм этой

системы влекли за собой два серьезных последствия. С одной стороны, это

были повторные вспышки мессианизма - выражение желания освободиться

от духовного террора; с другой, имели место повторные протесты против

догматизма в среде самих евреев. В этом можно усмотреть те самые чувства,

которые заставляли в древности "народ плакать" во время первого оглашения

закона. Талмуд фактически запрещал евреям любую деятельность, кроме

наживания денег (по словам Кастейна "они разрешали людям лишь ту

свободу, что была нужна для экономической деятельности") и изучения

Талмуда ("когда закон не давал ясных указаний на применение в

практической жизни, они старались найти его подходящую интерпретацию").

   Энергия целого народа направлялась на все более тугое стягивание

сети, которой он был опутан. "Они не только построили ограду вокруг

Закона, но отделив себя от внешнего мира полнее, чем когда-либо раньше, и

втиснув себя в рамки особых законов, возвели стены вокруг самих себя". При

каждом вздохе и любом движении они должны были думать о том,

"разрешает ли это Талмуд или запрещает", а решала этот вопрос правящая

секта.

   Даже у самых покорных со временем возникали сомнения в

полномочности такого Закона : "может ли быть, чтобы каждое новое правило

или запрещение действительно было дано Богом на горе Синай?" Правители

безоговорочно настаивали на этом: "согласно еврейской догме, Бог дал

Моисею на горе Сикай одновременно устный и писаный Закон, со всеми

толкованиями и методами его применения", как пишет Альфред Эдерсгейм

(см. библиографию). Народ внешне подчинялся, но внутренне часто не в

состоянии был согласиться с таким чисто политическим требованием, что

порой приводило к любопытным последствиям.

   Так например португальский марран Уриель да Коста (марраны были

принявшие христианство евреи, часто только по видимости) вернулся к

иудаизму, но был затем поражен содержанием Талмуда. В 1616 г. он

опубликовал в Гамбурге "Тезис против Традиции", в котором он обличал

"фарисеев", утверждая, что законы Талмуда были делом их рук, а вовсе не

исходили от Бога. Этот трактат был адресован евреям Венеции, и их раввин,

некий Лео Молена, по приказанию сверху заклеймил да Коста грозным

заклятием, отлучив его от иудейства. Однако, по смерти раввина Молены

были найдены его записи, показавшие, что он полностью разделял взгляды да

Коста, но не посмел этого высказать, и проклял да Коста за то, во что верил

сам.

   Лео Молена мог бы быть типичным коммунистом нашего времени,

приговорив к гражданской смерти человека за взгляды, которые сам разделял,

предпочитая однако скрывать их от других.

   Да Коста не сдался. В 1624 г. он опубликовал "Исследование

Фарисейского Учения Путем Сравнения Его с Писаным Законом".

  Талмудисты Амстердама, где проживал да Коста. подали жалобу в

голландский суд, обвинив его в том, что его трактат якобы подрывает

христианскую веру. Труд да Косты был сожжен по постановлению

нееврейских властей, ставших, таким образом, послушным орудием Талмуда.

  Подобные примеры подчинения нееврейских правителей желаниям правящей

иудейской секты повторяются в истории из века в век, от падения Вавилона

до наших дней. Да Коста был буквально затравлен до смерти, и в 1640 году

застрелился.

   История еврейства знает много подобных эпизодов, и историки с

ужасом переворачивают мрачные страницы иудейской истории. Так

называемое "великое отлучение" было равнозначно смертному приговору и

фактически эту цель и преследовало, призывая на голову жертвы проклятия,

перечисленные во Второзаконии. Эти проклятия принимались буквально и

всерьез, а для приверженцев секты это продолжается вплоть до настоящего

времени.

   В статье о проклятиях "Еврейская Энциклопедия" пишет:

  "Талмудистская литература обнаруживает веру в действенную силу слов,

доходящую до явного суеверия ...проклятие, произнесенное ученым раввином

неотвратимо, даже если оно незаслуженно... Иногда проклинали не произнося

ни слова, а лишь фиксируя на жертве свой пристальный взгляд. Неизбежным

последствием этого взгляда были-либо скоропостижная смерть,-либо

обнищание".

   Еще в наши дни эта практика известна, как "дурной взгляд", о чем в

энциклопедии сказано: "Это древнее суеверие знали почти все расы, а среди

неграмотных и дикарей оно живет и сейчас". Согласно "Еврейской

Энциклопедии" такое проклятие равносильно, по иудейскому закону,

судебному наказанию, поскольку "даже Библия" является подчиненной

Талмуду. Переводчик Талмуда на английский язык, М.Л. Родкинсон, пишет,

что "ни одна строчка в Талмуде" никогда не подвергалась изменению, а

следовательно он лишь продолжает традицию и практику левитов,

изложенную в свое время во Второзаконии.

   Приведенные примеры показывают, что проклятие словами или

"дурным глазом" до сих пор являются частью "Закона". Пример действия

такого "враждебного пристального взгляда" приводит Уиттакер Чамберс

(Whittaker Chambers), описывая встречу с еврейскими адвокатами

обличенного им советского шпиона Альджера Хиcса. После одной из таких

встреч, Чамберс был намерен покончить жизнь самоубийством, и только

счастливая случайность спасла его, причем читателю предоставляется решить

самому, были ли эти два события связаны между собой.

   Отлучение было смертоносным оружием, о чем красноречиво

свидетельствует М. Л. Родкинсон: "Легко понять, как ужасна была месть

талмудистского раввината обыкновенному смертному или же ученому,

посмевшему высказать мнение, хоть в чем то отличное от их собственного,

или например нарушавшее закон Субботы применением носового платка или

глотком нееврейского вина, что являлось, по их мнению, нарушением закона.

  Кто посмел бы воспротивиться их страшному оружию отлучения,

превращавшему человека в загнанного волка, от которого, как от

зачумленного сторонились все остальные? Многих пивших из этой горькой

чаши, поглотила могила, другие же потеряли рассудок".

   Такова была судьба ряда выдающихся ученых. Моисей Маймонид,

родившийся в центре талмудизма, Кордове, в 1135 г., составитель

знаменитого кодекса принципов Иудаизма, имел смелость написать: "При

сделках запрещается обольщать и обманывать любого человека. К неиудею

нужно относиться точно так же, как и к иудею... некоторые воображают,

что неиудея разрешается обманывать; это - ошибка, основанная на

невежестве... всякий обман, двуличие, хитрость и плутовство по отношению

к неиудею - презренны в глазах Всемогущего, и все, поступающие

неправедно, отвратительны Господу Богу".

   Талмудисты донесли на Маймонида инквизиции. В их обвинении

говорилось: "Среди нас есть еретики и неверные, совращенные Моше бен

Маймоном... Вы очищаете ваши общины от еретиков, очистите нашу тоже".

  По этому требованию его книги были сожжет в Париже и Монпелье, чем был

выполнен указ талмудистского закона о книгосожжении. На его могильном

камне были высечены слова: "Здесь лежит отлученный еврей".

   Инквизиция и нееврейские монархи прежних веков часто выполняли

желания закоренелой секты, как это до сих пор делают политики наших дней.

  Однако, с помощью фальсификации истории, неевреям было внушено

убеждение, будто главной целью инквизиции всегда было "преследование

евреев".

   Типичным в этой области представляется метод многократно

цитированного нами Кастейна, который вначале пишет, что инквизиция

преследовала "еретиков и людей чуждых верований", добавляя, "то есть

преимущественно евреев", а после этого рисует картину, так, будто одни

только евреи подвергались преследованию. (Подобно этому, и в наше время

гитлеровские преследования прошли через четыре стадии пропагандного

извращения: сначала речь шла о преследовании "политических противников",

затем "политических противников и евреев", далее "евреев и политических

противников" и, наконец, одних "евреев").

   Случалось, что инквизиция подвергала Талмуд сожжению, хотя

разумнее, по нашему мнению, было бы сделать переводы и опубликовать

наиболее показательные места в нем, что несомненно было бы полезно

сделать и сейчас. Однако ею сжигались и книги, критиковавшие учение

Талмуда, и делалось это по требованию правящей иудейской секты. Если в

1240 г. донесение на Талмуд принявшего христианство еврея, доминиканца

Николая Донина, в Париже было оставлено инквизицией без последствий, то

в 1232 году, по жалобе талмудистов, ею были публично сожжены анти-

талмудистские труды Маймонида.

   Другим, опасным критиком Талмуда был родившийся в Амстердаме в

1632 г. философ Барух Спиноза. Амстердамский раввинат отлучил его,

произнеся над ним формулу проклятия, взятую непосредственно из

Второзакония:

   "По приговору ангелов, по приказанию святых мы предаем анафеме,

отвергаем и проклинаем Баруха Спинозу перед лицом этих священных книг

со всеми внесенными в них 613 предписаний, анафемой, которой Иисус

Навин предал Иерихон; проклинаем его, как Елисей проклял детей; и всеми

проклятиями вписанными в Тору: будь он проклят днем и ночью, проклят,

когда он выходит и когда он возвращается; да не простит ему Господь вовек и

да возгорится на этом человеке гнев и ярость Господня; и да постигнут его

все проклятия, вписанные в Тору. Да вычеркнет Господь имя его из числа

поднебесных. Да выделит его Господь для гибели из числа всех племен

Израилевых, со всеми проклятиями свода небесного, вписанными в Тору.

  Пусть никто не говорит с ним, никто не напишет ему, никто не окажет ему

милости, никто не пребудет с ним под одной кровлей, никто не подойдет к

нему близко".

   Спиноза был изгнан из Амстердама и, по словам энциклопедии,

"подвергся преследованиям, грозившим ему смертью". Эти преследования

действительно стоили ему жизни, по методу, описанному М. Л. Родкинсоном

(см. выше). В глубокой нужде, оставленный всеми, он умер в возрасте 44 лет,

живя в христианском городе, вдали от талмудистского центра, но

недостаточно далеко, чтобы избежать уготовленной ему гибели.

   Двести лет спустя, в эпоху эмансипации, немецкий еврей Моисей

Мендельсон впал в ересь, заявив, что евреи должны, сохраняя свою веру,

слиться с остальным человечеством, разделяя его судьбы. Это означало бы

освобождение от оков Талмуда и возврат к древней религиозной идее, свет

которой чувствовали уже древние израильские пророки. Главная его мысль

была: "Братья мои, отныне следуйте примерам любви, как до сих пор Вы

следовали примерам ненависти". Мендельсон вырос, изучая Талмуд; для

своих детей он перевел Библию на немецкий язык, а позднее опубликовал

этот перевод для употребления среди евреев. Талмудистский раввинат

объявил, что "перевод Мендельсона может научить еврейскую молодежь

немецкому языку, но не пониманию Торы", произнеся анафему: "Всем

правоверным иудеям, под угрозой отлучения, запрещается пользоваться этим

переводом"; после чего перевод был публично сожжен в Берлине. Попытки

реформировать иудаизм всегда волновали еврейство, но никогда не достигали

успеха: всегда превозмогала правящая секта. Этому было две причины; с

одной стороны, нееврейские власти неизменно поддерживали секту с ее

догмой, а другой, еврейские массы были приучены к слепому повиновению. В

этом отношении еврейская масса, или попросту толпа, чернь, ничем не

отличается от любой иной, во все периоды истории. Толпа пассивно

подчинялась революционерам во Франции, коммунистам в России, национал-

социалистам в Германии, ее привычная инерция всегда была сильнее воли и

сопротивлению или страха перед надвигающейся опасностью. Так было

всегда и с евреями и талмудистским террором.

   В нашу эпоху еврейские реформаторы порой ошибались, думая, что

этот террор утратил силу. Так например, в 1933 г. Бернард Браун (Bernard J.

  Brown) писал: "Угроза отлучения потеряла свое жало... раввины и священство

потеряли свою власть над человеческими умами, и люди теперь могут

беспрепятственно и свободно верить, во что хотят". В 1946 г. раввин Эльмер

Бергер также полагал, что "рядовому еврею больше не грозит наказание

отлучением". Оба эти заявления были весьма преждевременны. В

последующие годы стало ясно, что верховная секта по-прежнему способна

подчинять евреев своей воле в любой части земного шара.

   В течение веков все же происходили кое-какие изменения, а строгость

талмудистского режима в гетто порождала плач, стоны и звон цепей. Это.

  естественно, тревожило талмудистов, побуждая их к кажущимся

послаблениям. Около 900 гола по Р.Х., как пишет Кастейн, "обсуждение

Талмуда и религиозных догм стали допускаться". Внешне это выглядело, как

нечто противоположное самой догме, которая, как известно, не разрешала

изменять в писаниях раввинов ни одной запятой, а равно и не допускала ни

малейших сомнений в ее божественном источнике на горе Синай.

   Открытая дискуссия очистила бы гетто как свежий ветер, но если бы

подобное намерение действительно существовало, то ни Маймонид, ни

Спиноза не подверглись бы преследованию. Все ограничилось тем, что в

синагогах и школах был разрешен особый вид диалектических прений,

имевших целью еще больше укрепить здание Закона. Участникам диспута

разрешалось доказывать, что в пределах Талмуда все было законно и

разрешено. Один из спорщиков выдвигал один тезис, другой отстаивал прямо

противоположный, оба доказывая правильность Закона в обоих случаях.

   Такая система получила название пильпулизма. Она объясняет ту

непонятную для нееврейских умов ловкость, с которой сионисты умеют,

оправдывать у себя то, что они порицают у других. Спорщик, натасканный в

пильпулизме. легко докажет справедливость иудейского закона, требующего

превращения нееврейских слуг в рабов, в то время, как римские законы,

запрещавшие порабощение христиан их еврейскими хозяевами, будут

представлены, как "преследование" евреев. Таким же методом иудейское

запрещение смешанных браков будет охарактеризовано, как "добровольное

разобщение", а аналогичные запреты со стороны христиан превратятся в

"дискриминацию, основанную на предубеждении" (по терминологии

Кастейна): избиение арабов с точки зрения иудейского закона, разумеется,

допустимо, а избиение евреев - преступление по любому закону.

   Чистый пример пильпулизма представляет собой, например, сама

характеристика этого понятия со стороны Кастейна: "образец умственной

гимнастики, к которому нередко прибегают, когда давление внешнего мира

грозит задушить человеческий интеллект, не давая ему творческого выхода

в реальном мире". Слова, набранные курсивом, чисто пильпулистский подлог:

  на еврейский "интеллект" давил не внешний мир, а условия внутри

собственной общины, абсолютно исключенной "законом" от всякого общения

с внешним миром.

   "Талмудистские дискуссии" пильпулистов преследовали еще и другую

цель. Они создавали внутри замкнутых общин иллюзорное ощущение

некоторого участия в правившем ими деспотизме, - как в наши дни ту же

цель преследует голосование за единственного кандидата правящей партии в

тоталитарных государствах. Стремление вырваться из талмудистского плена

искало выход во вспышках мессианских мечтаний; для утоления этой жажды

свободы и были разрешены "дискуссии о Талмуде".

   Неоднократно в еврейских общинах, запертых наглухо за племенной

оградой, слышались недоуменные жалобы: "Мы выполняем все законы и

предписания, дайте же обещанное вами славное завершение". Так появились

целые серии псевдо-мессий, каждый раз доводивших общины еврейства до

безумия в предвкушении обещанного. Раввинат обличал их как "ложных

мессий", что было, разумеется, необходимым, поскольку не в силах

правителей секты было выполнить обещанное "законом" триумфальное

воцарение евреев в Иерусалиме: пленникам гетто оставалось лишь ждать и

надеяться.

   Ранние мессии были: Абу-Иза из Исфагана в седьмом веке, Зонария-

сириец в восьмом, и Саади бен Иосиф в десятом веках. Наибольшую

известность приобрел Саббатай Цеви из Смирны, который в 1648 г. произнес

запретное в синагоге грозное имя Бога, провозгласив этим что "Тысячелетие"

стоит на пороге. Его отлучили, а "чтобы избежать последствий", он бежал и в

течение ряда лет жил в неизвестности. Однако, его влияние на еврейские

общины, не могшие дождаться обещанного славного "завершения", было

громадным. Его признали мессией и он вернулся в Смирну в 1665 г., вопреки

талмудистам, увидевшим в нем наибольшую за много веков угрозу их власти.

   После этого Саббатай Цеви официально объявил себя Мессией.

  Желание сменить оковы Талмуда на победу в Иерусалиме было столь велико,

что Смирнская община, за которой последовали массы евреев во всем мире,

признала его, вопреки талмудистскому отлучению. Саббатай объявил, что

1666 г. будет годом Мессии, раздал своим друзьям короны всего мира и

выступил в Константинополь, чтобы сместить турецкого султана, во владения

которого входила Палестина. Евреи во всем мире распродавали дома, дела и

все свое достояние, готовясь к "возвращению" и началу своего господства над

миром. В Лондоне (согласно записи в дневнике Самуила Пеписа в феврале

1666 г.) среди евреев заключались пари, будет ли Саббатай Цеви

провозглашен "Царем мира и истинным Мессией"?

   Как и следовало ожидать, по прибытии в Иерусалим он был арестован

и посажен в тюрьму, что только увеличило как число его последователей, так

и его славу. Бушевавшие толпы осаждали тюрьму, и турецкие власти перевели

его в крепость в Галлиполи, которая с помощью щедрых подарков от евреев

превратилась в царский дворец. Массовая истерия овладела рассеянным по

миру целым народом, для которого Саббатай Цеви был действительно Царем

Мира, пришедшим освободить их и поставить выше остальных народов.

   Саббатай Цеви сделал именно то, что всегда делали сионские

мудрецы: он дал невыполнимые обещания, - основной порок доктрины,

который в будущем ее неизбежно погубит. Однако, в отличие от осторожных

старейшин, он сделал ошибку, указав срок: последний день 1666 гола. Когда

год подходил к концу (к этому времени талмудистскому центру в Польше уже

было ясно, чем кончится эта эпопея, и его эмиссары уведомили султана о

"ложном Мессии") он нашел выход из опасного положения: в пышной

церемонии в его тюремном дворце Саббатай перешел в Ислам и провел

остаток жизни при дворе Султана. Талмудистское правительство было немало

потрясено этой аферой, но вскоре оправилось, наложив "великое отлучение"

на Саббатаевых последователей, остатки которых живут до сих пор; они

верят, что Саббатай вновь вернется, и что надо будет во всем подражать ему,

включая и обращение в Ислам.

   Сионизм нашего времени - несомненно новая форма мессианства,

осужденная на столь же неизбежное разочарование. После исчезновения

Саббатая Цеви и всех связанных с ним надежд, еврейские массы снова

погрузились во тьму рабства внутри своих гетто. Лишенные надежды на

освобождение и под строгим надзором своих господ, они вернулись к

долбежке "Закона" и его разрушительных предписаний. Их стали теперь

готовить к выполнению предстоящих им задач.