Глава 5

 ПАДЕНИЕ ВАВИЛОНА

  Вавилон пал в 536 г. до Р.Х. еще до того. как другие народы смогли

почувствовать на себе действие "Моисеева закона". Но его падение

послужило образцом для развития событий много столетий спустя, в нашем

двадцатом веке.

  Падение Вавилона и события наших дней после двух мировых войн

столь разительно схожи между собой, что это сходство невозможно

объяснить простой случайностью и, наоборот, нетрудно показать, что эти

события были сознательно направлены. В двадцатом веке народы Запада,

сознательно или бессознательно, подчинялись не своему закону, а

иудейскому, управляясь силой, которая руководила их правительствами.

  Расстановка действующих лиц и окончательные результаты во всех

трех случаях совершенно одни и те же. На одной стороне - иноземный

владыка, якобы оскорбитель и угнетатель иудеев (или, в наше время, евреев):

  в Вавилоне это был царь Валтасар, во время первой мировой войны -

русский царь, вовремя второй - Гитлер. Противник этого "преследователя"

  - другой иноземный владыка, "освободитель". В Вавилоне это был

персидский царь Кир, во втором случае - лорд Бальфур и Ко., в третьем -

президент Труман, или любой другой, номинальный правитель США.

  Между обоими противниками стоит всепобеждающий пророк Иеговы,

великий муж и мудрый советник царя, предсказывающий бедствие, которое

постигнет "преследователя" и его страну, в то время как сам он благополучно

избежит неприятных последствий. В Вавилоне это был Даниил, во время

первой и второй мировых войн - Хаим Вейцман, сионистский пророк при

чужеземных правительствах. Таковы действующие лица. Развязка наступает в

форме мести Иеговы "язычникам" и еврейского триумфа в виде

символического "восстановления". Царь Валтасар узнал от Даниила о

грозившей ему судьбе и был убит "в ту же ночь", а его царство досталось

врагам. В конце первой мировой войны еврейские чекисты убили русского

царя и всю его семью, запечатлев свое деяние строками, "начертанными на

стене" подвала, где произошло убийство. После второй мировой войны вожди

нацизма были повешены 16 октября 1946 г. в еврейский "день искупления".

  Другими словами исход двух мировых войн нашего столетия точно следовал

левитскому описанию Вавилоно-Персидской войны в Ветхом Завете.

  Не подлежит сомнению, что воевавшие в древности народы сражались

за нечто большее, чем судьба маленького иудейского племени, и что у них

были свои интересы и цели. Однако, в повествовании, дошедшем до нашего

времени, все это было выброшено. Только одно имело значение - месть

Иеговы и триумф иудеев, и только это было закреплено в памяти народов, а

две мировые войны в нашем веке послушно следовали этому образцу.

  В истории царь Валтасар сохранился только, как символический

"преследователь" иудеев: несмотря на то, что сам Иегова отдал иудеев в плен

в наказание за их проступки, царь изображается их "преследователем" и

подлежит зверскому уничтожению. Точно также и персидский царь Кир -

лишь орудие в руках Иеговы, обещавшего иудеям, что "все эти проклятия"

будут переложены "на врагов твоих", как только их роль "угнетателей" будет

сыграна. Следовательно, сам по себе, он ни угнетатель, ни освободитель; по

сути он не лучше Валтасара, и его династия в свою очередь также

подвергнется истреблению.

  Подлинная история, в отличие от легенд, представляет нам Кира как

просвещенного правителя и основателя империи, охватившей всю Западную

Азию. Как указывается в энциклопедиях, "он оставил покоренным народам

свободу религии и право самоуправления", что и позволило иудеям

воспользоваться благами политики, беспристрастно распространенной Киром

на все подвластные ему народы. Вернись царь Кир в наше время на землю, он

немало удивился бы, прочтя, что его единственной заслугой было

возвращение нескольких тысяч иудеев в Иерусалим. Если бы он, однако,

придал этому событию то значение, которое явно придают ему политики

двадцатого века, ему лестно было бы убедиться, что тем самым он оказал

большее влияние на последующие 2500 лет человеческой истории, чем любой

другой из властителей всех времен и народов. Ни одно иное событие

древности не возымело в наше время столь серьезных и, к тому же, столь

легко установимых последствий. Уже два поколения западных политиков 20-

го века, выслуживаясь у евреев, идут по стопам персидского царя Кира. В

результате две миримые войны имели только два существенных и

сохранивших свое значение последствия: месть Иеговы символическим

"преследователям" и новое "восстановление", как триумф еврейства. Так

легенда о вавилонских событиях стала в двадцатом веке высшим "законом",

подчиняющим себе все остальное, превратившись в историческую

реальность.

  Сама по себе, эта легенда на две трети - ложь и сегодня ее назвали бы

пропагандой. Даже Валтасара, по всем данным, придумали левиты. Книга,

повествующая о падении Вавилона, была составлена несколькими столетиями

позже самого события и приписана некоему "Даниилу". Он якобы был

иудейским пленником в Вавилоне, достигшим высокого положения при дворе

Навуходоносора, благодаря своему умению толковать сны; он же разъяснил

царю Валтасару "надпись на стене". "Валтасар, сын Навуходоносора"

описывается, как оскорбитель иудеев, употреблявший на пиршестве со

своими князьями, женами и наложницами "золотые и серебряные сосуды",

взятые его отцом из Иерусалимского храма. На стене появляется

человеческая рука, пишущая слова; "мене, мене, текел, упарсин". Даниил,

призванный для разъяснения, говорит: "Вот и значение слов: исчислил Бог

царство твое и положил конец ему; ты взвешен на весах и найден очень

легким; разделено царство твое и дано Мидянам и Персам". Царя Валтасара

убивают "в ту же ночь", и на сиену выходит персидский завоеватель,

которому суждено "восстановить" иудеев. Так гибель царя и целого царства

прямо производится из оскорбления Иудеи и подается, как возмездие Иеговы

и еврейская месть. Неважно, что ни Даниил, ни Валтасар никогда в

действительности не существовали; их включение в левитские писания

придает легенде характер юридического прецедента. Когда в 1918 году убили

русского царя, его жену, четырех дочерей и сына, то слова, нацарапанные на

забрызганной кровью стене, прямо связывали это убийство с вавилонской

легендой, причем сделавшие эту надпись открыто признали, кто были

убийцы, и заявили о своем "законном" праве на убийство.

  Если древняя легенда способна творить такие дела двадцать пять

столетий спустя, то неважно, что она выдумка, а не истина, и нет смысла это

доказывать: как политики так, и управляемые ими массы живут больше

легендами чем правдой. Из трех главных персонажей описанной версии

падения Вавилона бесспорно существовал один только царь Кир. И Валтасар

и Даниил - продукты левитской фантазии. "Еврейская Энциклопедия"

пишет, что у царя Навуходоносора вовсе не было сына по имени Валтасар, и

что во время завоевания Киром Вавилона никакого царя Валтасара там тоже

не было. констатируя, что "у автора книги Даниила не было под рукой

точных данных", другими словами, не веря, что Даниила действительно

написал Даниил. И в самом деле, если бы влиятельный иудейский фаворит

при дворе, по имени Даниил, действительно написал эту книгу, то он по

крайне мере знал бы имя царя, гибель которого он предсказал, а

следовательно имел бы и "точные данные".

  Не подлежит поэтому сомнению, что книга Даниила, как и

приписываемые Моисею книги "Закона", сочинены левитскими книжниками,

усердно трудившимися над историей, подгоняя ее под уже сочиненный ими

"Закон". Если для иллюстрации с целью создания прецедента можно было

изобрести царя Валтасара, то очевидно можно было придумать и пророка

Даниила. Для сегодняшних сионистских фанатиков этот явно мифический

Даниил - самый популярный из всех пророков, и они восторженно цитируют

рассказ о надписи на стене, предсказавший месть иудеев и их победу, видя в

нем подтверждение своего "законного" права действовать так же и во все

будущие времена. История текущего столетия, больше, чем история любого

другого века, укрепляет их веру, и для них Даниил с его "толкованием",

осуществившимся "в ту же ночь" - убедительный и неопровержимый ответ

древним Израильским пророкам с их видением любящего Бога всего

человечества. Падение Вавилона (в левитской версии) служит для них

практическим подтверждением истины и силы "Моисеева" Закона..

  Вся эта история, однако кончилась бы ничем, если бы не царь Кир,

единственный действительно реальный из трех главных персонажей легенды,

разрешивший нескольким тысячам иудеев вернуться в Иерусалим (или

заставивший их это сделать). В этот момент левитская политическая теория,

направленная на захват власти путем влияния на чужеземных правителей,

подверглась проверке на практике показалась успешной. Персидский царь

был первым в длинном ряду нееврейских марионеток, направляемых

правящей еврейской сектой; на нем они показали, как можно сначала

пролезть в иноземные правительства, а затем подчинить их себе. К

двадцатому веку этот контроль над правительствами приобрел такую силу что

все они, в значительной степени стоят под одной, высшей властью, а их

действия, в конечном итоге, всегда служат ее интересам. В конце книги мы

покажем, как управляют этими нееврейскими марионетками, как разжигается

вражда между народами и как создаются конфликты, нужные для достижения

определенной "сверх-национальной" цели.

  Читателю придется однако заглянуть в самого себя, чтобы понять, если

он сможет, почему эти марионетки, т.е. его собственные политические вожди,

столь покорно подчиняются чужой воле. Первым из них был царь Кир. Без

его помощи правившая евреями секта никогда не смогла бы вновь

обосноваться в Иерусалиме, убедив рассеянные по просторам тогдашнего

мира недоверчивые иудейские массы, что расовый закон силен и будет

выполнен до последней буквы. Прямая и ясная линия причин и следствий

тянется от падения Вавилона к событиям нашего века; после ряда

последовательных катастроф, пришедший в упадок Запад может винить во

всем этом первую не-еврейскую марионетку, Кира, лаже больше, чем

направлявших его хитрых и изобретательных жрецов-левитов. Эдуард Мейер

(см. библиографию) пишет: "Иудаизм возник по воле персидского царя и с

помощью его империи, в результате чего империя Ахеменидов простирает

свое влияние с большей силой, чем любая другая, непосредственно до нашего

времени". Правильность вывода этого неоспоримого авторитета трудно

отрицать

За 500 лет до того, как появилось само понятие Европы, левиты

установили свой "Закон", а царь Кир создал прецедент, показав, как пойдет

разрушение и гибель этого, тогда еще неведомого континента. Ко времени

завоевания Киром Вавилона, пять книг Закона еще не были закончены. Секта

левитов все еще усердно трудилась в Вавилоне, сочиняя историю, которая на

таких примерах, как эпизод с "царем Валтасаром", должна была придать

правдоподобность невероятному и установить прецедент варварских действий

двадцать пять веков спустя. Массы иудеев хотя и были уже приучены к

религиозной нетерпимости, но не знали еще ничего о законе расовой

нетерпимости, который готовился для них. Левитской секте предстояло

завершить "Закон" и применить его к собственному народу. Это произошло в

458 году до Р.Х. во время правления другого персидского царя, и с тех пор

"спор о Сионе" неумолимо противопоставляет иудейский народ остальному

человечеству. Пуповина, связывавшая его с окружающим миром, была

окончательно порвана. Этот обособленный от всех народ, перед которым его

жрецы, как знамя, несли легенду о падении Вавилона, был послан в будущее,

как компактная сила среди чужих народов, уничтожение которых диктовалось

его Законом.

 Глава 6

 НАРОД ПЛАКАЛ...

  Первым народом, столкнувшимся с действием сочинявшегося

левитами в Вавилоне "Моисеева Закона", были Самаряне. В 538 г. до Р.Х. они

тепло встретили иудеев, возвращавшихся в Иерусалим, и, в знак дружбы,

предложили свою помощь в постройке храма, разрушенного Вавилонянами в

596 г. до Р.Х. По приказу левитов предложение самарян было грубо

отвергнуто, что вызвало их враждебность, в результате чего восстановление

храма задержалось до 520 г. до Р.Х. (вражда с самарянами продолжалась

десятки столетий до нашего времени, и теперь от всего племени осталось в

живых лишь несколько десятков человек).

  Предложение дружбы показывает, что новый "Закон" иудеев был еще

незнаком соседям, а грубый отказ удивил их. Видимо и сами иудеи в то время

тоже еще не вполне усвоили этот Закон. В Вавилоне продолжалось его

составление и, что бы ни говорили левиты своему племени, оно, видно, не

могло взять в толк, что иудеи и по расе, и по религии непременно должны

были обособиться от остального человечества. Отвержение самарян было

первым указанием на то, что должно было происходить в будущем. Самаряне

были Израилиты, вероятно с примесью и чужой крови. Они поклонялись

Иегове, но не признавали первенства Иерусалима, что одно уже вызывало

ненависть левитов, видевших в них опасность возрождения всего прежнего

Израиля и растворения в нем Иудеи. В результате самаряне были преданы

"великому отлучению"; даже принимая кусок хлеба от самарянина, иудей

отныне нарушал левитские законы и предписания, мерзостно оскверняя

самого себя.

  После этого первого столкновения с соседями иудеи, осмотревшись,

увидели перед собой развалины опустевшего Иерусалима. Никто из

пришельцев, кроме немногих глубоких старцев, никогда здесь раньше не

бывал. Их было немного; "вернулись" якобы около сорока тысяч, вероятно не

более одной десятой или двадцатой общего числа иудеев, по собственной

воле расселившихся в других странах и столетиями живших там.

  Возвращение не было для них ни счастливым, ни победным событием, но оно

было большим политическим успехом для священства. Левиты встретились с

теми же трудностями, что и сионисты в 1903, 1929 и 1953 годах: избранный

народ не торопился переселяться в землю обетованную. Мало того, и сами

старейшины вовсе не стремились возглавить это "возвращение", предпочитая

оставаться в Вавилоне (как сегодняшние вожди сионизма охотнее живут в

Нью-Йорке). С этим затруднением в 538 г. до Р.Х. справились теми же

методами, как и в 1946 г. нашей эры. Энтузиастов было немного, но нашлись

люди обездоленные и слишком бедные, чтобы выбирать: их собрали и

повезли с собой. Тех, кто не пожелал расстаться с удобной жизнью в

Вавилоне (под управлением своего владыки - экзиларха, с его собственной

столицей), обложили налогами и штрафами (как и в наше время из богатых

евреев Америки выжимают пожертвования для сионистского государства).

  Еврейская нация была к тому времени окончательно рассеяна, собрать

ее снова в Ханаане стало навсегда невозможным, и этого факта никто больше

изменить не мог. Как пишет проф. Вельхаузен (см. библиографию): "Из

изгнания вернулся не народ, а одна только религиозная секта". Однако для

священства символическое значение этого "возвращения" было огромно, ибо

оно позволило левитам установить свою мистическую власть над

рассеянными массами. Оно могло быть представлено, как доказательство

правоты и силы "Закона", и того, что миссией "избранного народа" было

разрушать и господствовать.

  Для немногих вернувшихся и для многих, кто предпочел наблюдать

издали, "возвращение" представлялось в довольно различном свете.

  Немногим оно дало возможность служить Иегове по тем обычаям и в том

месте, что были предусмотрены Законом. Для многих других оно было

победой иудейского национализма и предзнаменованием окончательного

триумфа, предвиденного Законом. Наблюдавшие издали видели, какими

методами был достигнут успех: завоеватель был свергнут и уничтожен, а

"плен" превращен в "возвращение". Обособление оправдало себя, а главными

методами принуждения к нему были гетто и синагога. Гетто, это чисто

левитское изобретение, было впервые испробовано в Вавилоне, где иудеи

жили сплоченными группами в закрытых общинах.

  Коллективное чтение законов оказалось эффективной заменой

ритуальных богослужений, которые по Закону, могли иметь место только в

Иерусалимском храме (так возникла синагога). Общины в рассеянии также

стали уединяться в гетто и практиковать службы в синагогах, что давало

диаспоре чувство единства как с рассеянными, так и с "возвратившимися"

иудеями. Так религиозная секта, "вернувшаяся" в незнакомый ей Иерусалим,

стала ядром нации в нациях и государства в государствах. Священство

умудрилось сохранить теократический строй, даже не имея собственной

территории и под властью чужеземного царя. Они правили своими

последователями по собственным законам, распространив их и на иудеев,

живших в рассеянии, о чем Кастейн пишет следующее: "Взамен конституции

умершего государства была создана общинная автономия, а власть

государства была заменена другой, более надежной и стойкой: твердым и

безжалостным режимом но основе беспрекословного выполнения всех

ритуальных предписаний". Эти слова еврейского историка заслуживают

пристального внимания: многие из "ритуальных предписаний" описаны в

этой книге. Левиты сумели в "плену" и на чужой земле установить свой

"твердый и безжалостный режим". Это было исключительным и удивительно

стойким достижением: установленное древности, оно продолжается до наших

дней.

  "Чужестранцы" обычно не в состоянии понять, какими методами

правящая секта смогла так крепко держать в своих руках нацию, рассеянную

по всему свету. В конечном счете, эта власть держится на терроре и страхе; ее

тайны ревниво охраняются от "чужих", но старательный исследователь может

порой добраться до истины. В руках левитов есть страшное оружие -

отлучение, а страх перед ним в значительной степени объясняется тем, что

правоверный иудей действительно верит в физическую реальность и

эффективность перечисленных во Второзаконии и других книгах проклятий;

"Еврейская Энциклопедия" подтверждает, что эта вера держится до сих пор.

  В этом отношении евреи сходны с африканскими дикарями, верящими в то,

что заклинания могут привести к смерти, и с американскими неграми,

дрожащими перед шаманами Ву-Ду. Изгнание из племени - страшное

наказание (в прошлом нередко смертельное), примеров которого можно

много найти в литературе нашего времени.

  Для благочестивых (вернее, суеверных) иудеев Тора-Талмуд является

единственным законом, так что если они и подчиняются законам страны их

поселения, то лишь формально и с внутренними оговорками. Этот

"единственный" Закон дает священству полную судебную и

административную власть, что нередко даже формально подтверждалось

нееврейскими правительствами стран рассеяния. По букве этого "Закона" за

многие проступки полагалась смертная казнь, и на практике, в закрытых

иудейских общинах, раввины нередко приводили смертные приговоры в

исполнение,

Иерусалим, куда вернулись только немногие, был для той эпохи далек

от Вавилона, и левиты, своим первым шагом оттолкнувшие самарян, не

смогли, на расстоянии, полностью подавить нормальные человеческие

инстинкты у людей своего племени. Иудеи стали селиться на обедневшей

земле и вступать в смешанные браки с соседями. Они не нарушали при этом

никаких известных им законов, ибо книги "Закона" все еще находились в

процессе составления в Вавилоне. Вернувшиеся знали о сотнях Соломоновых

жен и о Мадианигском тесте Моисея, но до них еще не дошло, что Моисей,

оказывается, восстал из мертвых, чтобы уничтожить всех Мадианитов, кроме

дев, не познавших мужа. Они брали в мужья и жены сыновей и дочерей своих

соседей, и это естественное смешение продолжалось около 80-ти лет после

возвращения в Иерусалим.

  За это время левиты в Вавилоне закончили оформление "Закона",

действие которого с тех пор почувствовали на себе далеко не одни только

иудеи. Главным его создателем был Иезекииль из рода первосвященников, и,

по-видимому, все пять книг Закона в той форме, в какой они дошли до нас,

несут на себе его печать. Он был отцом-основателем нетерпимости, расизма,

мести во имя религии и убийств во имя Божие.

  Книга Иезекииля - самая знаменательная из всех книг Ветхого Завета,

важнее даже, чем Второзаконие, Левит и Числа, являясь источником

мрачных идей, легших в основу Закона. Читая проклятия, перечисленные во

Второзаконии, невольно приходится подозревать, что природа грозящего ими

божества была чисто дьявольской, а отнюдь не божественной; невозможно

сочетать данное этому кумиру имя "Бога" с произносимыми им проклятиями.

  Эти подозрения находят полное подтверждение именно в книге Иезекииля,

где "Бог" собственными устами говорит, что он создал порочные законы,

дабы принести людям несчастье и внушить страх. Так записано в главе 20-ой

(Иезекииля), и это раскрывает всю тайну "Моисеева Закона".

  В этой главе явно содержится ответ Иезекииля пророку Иеремии,

порицавшему левитов за жертвоприношения перворожденных: "И устроили

высоты ... чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не

повелевал и что Мне на сердце не приходило...". Иезекииля не слишком

беспокоит судьба сыновей и дочерей, но он возмущен утверждением, будто

Бог не требовал принесения в жертву перворожденных, после того, как

книжники неоднократно Ему такой приказ приписывали. Ему важно только

одно: показать, что Бог дал такой приказ, и этим обелить священство;

приказание, что такой приказ был порочен, делается им мимоходом, как

будто бы это не имело большого значения. "Я, Господь, Бог ваш; по Моим

заповедям поступайте и Мои уставы соблюдайте и исполняйте их ...но и

сыновья возмутились против Меня; по заповедям Моим не поступали и

уставав Моих не соблюдали ...Я сказал: изолью на них гнев Мой, истощу над

ними ярость Мою в пустыне ...И попустил им учреждения недобрые и

постановления, от которых они не могли быть живы, и попустил им

оскверниться жертвоприношениями их, когда они стали проводить через

огонь всякий первый плод утробы, чтобы разорить их, дабы знали, что Я,

Господь". Христианские богословы, своим решением, что Ветхий Завет столь

же полон божественного авторитета, как и Новый, очевидно включают и

вышеприведенный отрывок. Сам Иезекииль в свое время запретил всякие

протесты, добавив: "...и хотите вопросить Меня, дом Израилев? живу Я,

говорит Господь Бог, не дам вам ответа".

  Иезекииль пережил падение Иудеи и высылку секты в Вавилон, будучи

очевидцем тех событий, которые он описал в своей книге. Другие

"пророческие" части книги показывают этого отца-основателя правоверного

иудаизма, как человека, явно находившегося во власти мрачных, истинно

дьявольских, навязчивых идей. Многие части книги Иезекииля невозможно

было бы в те времена опубликовать, кроме как в виде Священного Писания.

  В начале книги он описывает осаду Иерусалима словами,

приписываемыми им самому Господу Богу. Иезекиилю приказывается

искупить "беззакония" народа, поедая хлеб, испеченный "при глазах их на

человеческом кале". На его заверения, что он всегда точно соблюдал

диетические законы Иеговы, не беря в рот ничего мерзостного, человеческий

кал заменяется коровьим навозом. Затем Господь грозит нарушителям Закона

людоедством - проклятие, видимо особо излюбленное левитами: "зато отцы

будут есть сыновей среди себя, и сыновья будут есть отцов своих ... третья

часть падет от меча ... а третью часть Я рассею по всем ветрам ... И пошлю на

вас голод и лютых зверей ... и язва и кровь пройдет по тебе".

  Все это - наказание всего лишь за "несоблюдение", а вовсе не за

какие-либо особо злые дела. Следуют целые страницы проклятий, включая

обещание Иеговы использовать неевреев как орудие наказания иудеев: "Я

приведу злейших из народов, и завладеют домами их". Описывая наказание

тех, кто служит "другим богам", Иезекииль сообщает свое весьма

характерное видение: "...пусть приблизятся каратели города" (Иерусалима),

"каждый со своим губительным оружием в руке своей..." Далее говорится:

  "...один, у которого есть при поясе прибор писца... пойди посреди города,

посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех

мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак" (это - правоверные,

соблюдавшие Закон). Поставив на лбах печать, Иезекииль продолжает:

  "Господь говорит в слух мой", приказывая людям: "... идите за ним по городу

и поражайте; пусть не жалеет око ваше и не щадите старика, юношу и девицу,

и младенца и жен бейте до смерти, но не троньте ни одного человека, на

котором знак... и вышли и стали убивать в городе".

  С тех пор жители Иерусалима видно считали полезным вздыхать и

плакать на виду у других: так, может быть, и появилась Стена Плача. Следуют

одна за другой главы, полные угроз, с неизменным успокоением, что если

нарушители "Закона" вернутся к его соблюдению, то еще большие несчастья

падут на язычников, хотя и не совсем понятно, за что: "И выведу вас из стран,

по которым вы были рассеяны, и приведу вас в землю, которую Я клялся дать

отцам вашим ... и будут Моим народом и Я буду их Богом". О судьбе же

других народов "...скажи всякого рода птицам и зверям полевым: собирайтесь

и идите; со всех сторон сходитесь к жертве Моей, которую Я заколю для вас,

к великой жертве на горах Израилевых, - и будете есть мясо и пить кровь.

  Мясо мужей сильных будете есть и будете пить кровь князей земли... будете

есть жир до сытости И пить кровь до опьянения ... и явлю силу Мою между

народами, и все народы увидят суд Мой, который Я произведу, и руку Мою,

которую наложу на них". Пока о6ученные Иезекиилем книжники в течение

80-ти лет продолжали составлять свой Закон, вернувшиеся в Иерусалим иудеи

постепенно устанавливали нормальные отношения с соседями, не зная еще о

режиме ханжества и обособленности,. готовившемся для них в Вавилоне.

  Многие молились другим богам, прося дождя, урожая, солнца и скота, а

Иегове молились при племенных распрях.

  Наконец, в году 458-ом до Р.Х. левиты нанесли свой первый удар:

  "Закон" был готов. Само по себе, это не имело бы большого значения, но, что

было гораздо важнее, персидский царь был готов силой принудить население

принять этот Закон. Впервые правящей секте удалось совершить то чудо,

которое повторялось много раз впоследствии: неизвестными нам средствами

она сумела заставить иноземного монарха, по всей видимости ее

могущественного и независимого повелителя, предоставить своих солдат и

деньги в ее распоряжение. В этот день 458 г. до Р.Х., иудеи в Иерусалиме

были окончательно оторваны от остального человечества и попали в рабство,

подобного которому они не знали в Вавилоне. Это было действительным

началом описываемой нами в этой книге истории. Все это записано в книгах

Ездры и Неемии, левитских эмиссаров, посланных из Вавилона в Иерусалим

насаждать человеконенавистнические законы Иезекииля.

  Ездра (из клана первосвященников) приехал из Вавилона в Иерусалим

во главе 1500 своих последователей. Он прибыл от имени персидского царя

Артаксеркса Долгорукого, с персидскими солдатами и царским золотом. Не

иначе явился в 1917 г. в Палестину и современный нам доктор Хаим

Вейцман; его поддерживали английские войска и английское золото, а в 1947

г. это были американские власти и деньги,. Юридически Ездра был

персидским уполномоченным, как и доктор Вейцман, русский еврей, был в

1917 г. эмиссаром Великобритании. Остается тайной, какими способами секта

сумела навязать царю Артаксерксу свою волю. После Кира это был второй

монарх в роли марионетки, в наше же время готовность играть эту роль стала

необходимой предпосылкой для успешной карьеры общественного деятеля в

любой стране просвещенного Запада.

  Ездра привез с собой новый расовый закон. Он начал с подбора своих

спутников, взяв одних левитов или тех, кто мог доказать свое чисто иудейское

происхождение. Прибыв в Иерусалим и увидев множество смешанных

браков, он согласно Кастейну "преисполнился ужасом и отвращением".

  Иудеи в Иерусалиме чувствовали себя при этом совсем неплохо: "Терпя

расовое смешение с соседними племенами, они установили мирные

отношения на почве семейных связей".

  Кастейну такое мирное сожительство представляется столь же

отвратительным, даже много веков спустя, но он вынужден признать, что,

смешиваясь с другими племенами, иерусалимские иудеи "соблюдали

традиции своего времени" и не нарушали ни одного из известных им законов.

  Ездра привез новый закон Иезекииля, заменивший собою древние традиции.

  В качестве эмиссара персидского царя, он собрал жителей Иерусалима и

объявил, что все смешанные браки подлежат расторжению, после чего все

"чужестранцы" и все чужое подвергалось строжайшему исключению. Была

создана специальная комиссия старейшин, с задачей разорвать брачные

союзы, а тем самым, следовательно, разрушить "мирные отношения на почве

семейных связей".

  Даже Кастейн признает, что "мероприятия Ездры были явно

реакционными, они возвели в достоинство закона указы, которых в то время

в Торе еще не содержалось" (это было внесено в Тору в 444 г. - см. далее).

  Заслуживает внимания употребление Кастейном слова "достоинство": его

книга была опубликована в Берлине двадцать четыре века спустя, в тот самый

год, когда Гитлер пришел к власти в Германии, издав вскоре похожий закон о

чистоте расы. Сионисты немедленно заклеймили его, как "позорный", и

немного лет спустя армии западных союзников, перевернувши в ее

противоположность роль персидских солдат 458 года до Р.Х., были

мобилизованы для его уничтожения.

  Как в 458 г. до Р.Х. (в Иерусалиме), так и в 1917-ом по Р.Х. (в

Палестине) насилие привело к совершенно естественным результатам:

  соседние народы были оскорблены и обеспокоены этим неслыханным

нововведением. В стенах Иерусалима они увидели претензию на иудейское

превосходство над ними и, почувствовав опасность, напали на город,

разрушив его крепости. Ездра, подобно сионистским вождям двадцатого века,

к тому времени, по-видимому, вернулся в свою заграничную резиденцию,

поскольку его искусственное сооружение в Иерусалиме стало быстро

разваливаться, уступив место естественным порядкам: снова появились

смешанные браки и восстановились "мирные отношения на почве семейных

связей". Помешать таким процессам может только грубая сила.

  Тринадцать лет спустя, в 445 г. до Р.Х., старейшины в Вавилоне начали

новое наступление на этот раз с помощью Неемии, фигуры столь же типичной

для тогдашнего Вавилона, как и для наших дней. Иудей по происхождению,

он был в большой милости у персидского царя, занимая высокий придворный

пост виночерпия при Артаксерксе (как в наш век сионистские "советники"

являются правой рукой британских премьер-министров и американских

президентов). Он прибыл из Вавилона в Иерусалим с диктаторскими

полномочиями и достаточным количеством солдат и денег, чтобы за

персидский счет (и здесь - полная аналогия с нашим временем) восстановить

крепостные стены, создав первое настоящее гетто. Оно разумеется пустовало,

но по окончании постройки Неемия заставил каждого десятого иудея по

жребию переселиться туда.

  Расовые догмы стали хотя еще и неписаным, но действующим законом.

  Почитатели Иеговы, не бывшие в состоянии доказать персидским чиновникам

и левитским старейшинам свое происхождение из племен Иуды, Вениамина

или Левия, отвергались "с отвращением" (Кастейн). Каждый должен был

доказать "бесспорную чистоту расового происхождения" по метрическим

записям (гитлеровский закон об арийских бабушках в двадцатом веке таких

крайностей от немцев не требовал). Затем, в 444 г. до Р.Х. Неемия надоумил

Ездру внести в Тору запрещение смешанных браков, т.е. новая практика

отныне стала "законом" (а Давид с Соломоном, надо думать, были посмертно

исключены из числа правоверных). Были собраны главы всех кланов и

семейств, и их заставили подписать обязательство, что впредь и они сами, и

их люди будут соблюдать все установления и предписания Торы, в

особенности же упомянутые новые. В книгу Левит внесли необходимую

поправку: "Я отделил вас от всех народов, чтобы вы были Мои". Теперь ни

один иудей, под страхом смерти не смел вступать в брак вне своего клана;

мужчина, бравший в жены чужеземку, совершал грех перед Богом (Неемия

13:27. Это же - закон и в нынешнем сионистском государстве), "чужим" был

запрещен вход в город, "чтобы очистить иудеев от всего иноземного".

  Неемия и Ездра были оба очевидцами происходившего. Неемия -

неутомимый, идеальный рассказчик: он был там, он был диктатором, и

происшедшее было делом его рук. Он пишет, что, когда Ездра впервые

объявил Новый Закон жителям Иерусалима, "весь народ плакал, когда он

услыхал слова Закона". Эти восемь слов древнего повествователя

восстанавливают описанную сцену перед глазами современного читателя, как

будто она произошла не 24 века, а всего лишь 24 часа тому назад. Мы видим

плачущую, загнанную в гетто толпу глазами того, кто с помощью персидских

солдат надел ей первое настоящее ярмо духовного рабства, которое в

будущем суждено было влачить каждому, называвшему себя "евреем".

  Неемия прожил в Иерусалиме двенадцать лет, а затем вернулся к

вавилонскому двору. И опять, после его отъезда, возведенное им

искусственное сооружение стало разваливаться, т.е. когда через несколько лет

Неемия снова почтил Иерусалим своим присутствием, он опять нашел

множество смешанных браков. Он вновь "энергично расторгает" их,

предписывая "строжайшие наказания" за подобные проступки в. будущем.

  Далее, "с целью строжайшего соблюдения расового отбора, он вновь

внимательно просматривает метрические записи", исключая всех, даже

потомков Аарона, в происхождении которых имеется малейший изъян. Он

"без жалостно очищает" иудейскую общину от всех, кто не желает "не

колеблясь, безоговорочно и преданно подчиниться Закону и установленному

порядку", и заставляет всех жителей Иерусалима возобновить клятвенные

обещания. Это вошло в историю, как "Новый Договор", подобно тому, как и

Второзаконие было новым законом: термины, отмечающие этапы

насаждаемой новой ереси. Левиты приказали, а персидские власти принудили

каждого жителя Иерусалима лично подписать Новый Договор", как

подписывают торговый контракт. "Выполнив задачу изолирования"

иудейского населения, Неемия вернулся домой в Вавилон, "оставив после"

себя общину, члены которой, теперь уже согласные между собой по всем

основным вопросам, могли смотреть за собой сами. Он регламентировал для

них их повседневную жизнь и создал ее духовные основы". Так пишет

Кастейн, и из его слов читателю ясно, какими методами среди жителей

Иерусалима было достигнуто "согласие по всем основным вопросам".

  К этому времени прошло уже около 400 лет после отвержения Иудеи

Израилем, и 300 лет после завоевания ее Ассирией. Левиты использовали этот

период, чтобы завершить полное извращение древней традиции,

зафиксировать письменно свои расово-религиозные законы и наконец

заковать в них, как в кандалы, жителей маленькой персидской провинции -

Иудеи. Им удалось силой насадить свое фантастическое племенное суеверием

построить свою маленькую, по тем временам, теократию. Так катализатор

разрушения был направлен на дорогу в будущее.

  Более ста поколений с того дня, когда "Новый Договор" был навязан

силой персидского оружия, а плакавшие от ужаса люди были вынуждены его

подписать, цепи этого договора влачит группа людей, разных по крови, но

более или менее тесно связанных его узами, передавая их по наследству, в

духовной изоляции от остального человечества. Кажущийся парадокс

продолжает жить: хотя закабаление было изобретено левитами, но нужные

для него цепи были персидскими. Как тогда, так и сейчас, фанатичная секта

диктует состояние рабства, но осуществляется оно иностранным оружием и

чужими деньгами. Возникает вопрос, кто больше отвечает за какое-либо

действие: тот, кто замышляет и подстрекает, или же тот, кто выполняет? Если

большая и окончательная ответственность лежит на исполнителях, то

приговор истории ясен, хотя и парадоксален: ответственность за ересь

иудаизма несут главным образом те вожди нееврейских народов, которые,

начиная с персидских царей и по сей день, подчиняются воле секты, ее

выдумавшей.

  Нет сомнений в том, что это действительно ересь. Когда солдаты

Артаксеркса заставили иерусалимских евреев подписать Иезекиилев "Новый

Договор", произошло окончательное извращение древних израильских

традиций, а признание Бога превратилось в Его отрицание. Не осталось

никакого сходства между Богом десяти заповедей и злорадным Иезекиилевым

божеством, похвалявшимся тем, что оно приказывало людям убивать своих

первенцев, дабы держать их в почтении к самому себе! Это был не Бог,

открывшийся людям, а рукотворное воплощение примитивного племенного

варварства. То, что вынужден был подписать в "Новом Договоре", под

давлением, древний народ, было-либо прямое отрицание Бога,-либо

формальное объявление того, что Бог - это Иудея. Фактически это и есть то,

что современные сионисты заявляют совершенно открыто, тем самым

признавая чудовищную ересь: "Бог содержится в национализме Израиля. Он

  - наше национальное содержание ... Он создает мир по-еврейски. Он - наш

национальный Бог" (подлинные слова раввина Соломона Гольдмана; см.

  Rabbi Solomon Goldman, "God and Israel"). "Мы выросли вместе с Богом... У

нас есть наш национальный Бог... Мы верим, что Бог - еврей, и, что нет ни

английского, ни американского Бога" (Maurice Samuel, "You Gentiles", 1924).

  "Не Бог создал этих людей и их мировоззрение, а эти люди сами создали

такого Бога и такое мировоззрение" (Josef Kastein, "History and Destiny of the

Jews", 1933).

  Эти заявления ясны и недвусмысленны, и их нетрудно выразить на

бумаге в наш век, в Нью-Йорке или Чикаго, в Лондоне или Берлине. Но в

начале этой истории, как писал Неемия: "Все люди плакали, когда слушали

слова Закона", а с тех пор он заставлял плакать очень многих.

 Глава 7

 ПЕРЕВОД КНИГ ЗАКОНА

  Важнейшим событием последующих 400 лет был, как показала

история, перевод иудейских писании на греческий язык, что впоследствии

получило название "Ветхого Завета". Перевод позволил, и позволяет до сих

пор, "язычникам" частично ознакомиться с Законом, сулящим им

уничтожение, порабощение и господство над ними иудеев. Без него,

истинную природу иудаизма можно было бы только подозревать; перевод

доставил документальное свидетельство правильности подозрений.

  На первый взгляд представляется странным, что этот перевод вообще

был сделан - по приданию семьюдесятью двумя еврейскими учеными в

Александрии, между 275 и 150 г.г. до Р.Х. Кастейн пишет, что "его

определенной целью было сделать книги закона постижимыми для греков; это

привело к извращению и искажению слов, изменению смысла и частой замене

общими понятиями и идеями того, что было чисто местным и

национальным".

  Если Кастейн хотел завуалировать происшедшее, то в данном случае

он проявил небрежность в выборе слов. Нельзя сделать что-либо

"постижимым" для других путем извращений, искажений, изменений смысла

и заменой ясных фраз двусмысленными формулировками. Кроме того,

ученому гебраисту Кастейну должно было быть известным, что, как это стоит

в Еврейской Энциклопедии, позднейший Талмуд даже "запрещал обучать

Торе неевреев, а всякий, кто учил их, заслуживал смерти". Талмуд настолько

опасался, что "язычники" смогут ознакомиться с "Законом", что была даже

придумана устная Тора, как последнее убежище, в котором секреты Иеговы

могли быть спрятаны от нееврейских глаз.

  Если иудейские писания были переведены евреями на греческий язык,

то, разумеется, вовсе не с благой целью оказать грекам услугу (сам Кастейн

писал преимущественно для нееврейских читателей, что делает понятными

многие его формулировки). В переводе нуждались, в первую очередь, сами

евреи, давно забывшие в Вавилоне свой древнееврейский язык и

пользовавшиеся арамейским. Впоследствии древнееврейский язык стал

левитским секретом, "одной из тайных духовных связей между иудаистами

диаспоры", как пишет Кастейн. Самая большая община тогдашних евреев

проживала в Александрии, где их обиходным языком стал греческий. Многие

из них древнееврейского вообще не понимали, и греческий перевод Закона

нужен был, как основа для толкований его раввинами. Но, прежде всего,

еврейские старейшины не могли предвидеть того, что несколько столетий

спустя в мире появится новая религия, которая сделает их писания частью

своей Библии, а "Моисеев Закон" достоянием всего человечества. Если бы

это могло быть ими предвидено, греческий перевод, вероятно, никогда не был

бы сделан. Как бы то ни было, левиты дали понять переводчикам, что их труд

впервые позволит неевреям познакомиться с "Законом"; отсюда и все

извращения, искажения, изменения и подтасовки, о которых пишет Кастейн.

  Примером может служит перевод 21-ого стиха 32-ой главы Второзакония, в

котором язычники характеризуются, как "глупый, бессмысленный народ", в

то время, как в древнееврейском тексте, приводимом "Еврейской

Энциклопедией", стоит - "злобные и подлые неевреи".

  Что именно было переведено? Прежде всего - пять книг Закона, т.е.

  Тора. После того, как Ездра и Неемия принудили иерусалимских иудеев

принять "Новый Договор", вавилонское священство еще раз пересмотрело

Тору: "анонимные редакторы снова пересматривают исторические

события, традиции, законы и обычаи прошлого, придавая им смысл и

значение, подходившие к требованиям теократической системы управления....

  После этого Тора получила свою окончательную форму, в которой теперь

нельзя менять ни одной запятой: ни одна мысль, слово или буква не должны в

будущем быть изменены" (Кастейн).

  Если простые смертные повторно "придают иное значение" чему-то,

что было объявлено непреложным, втискивая духовные традиции в рамки

своих земных политических амбиций, то такой труд не может быть назван

божественным откровением. Древние израильские традиции были

выброшены или "исправлены", и их место занял иудейский расовый закон в

его "окончательной и решающей форме". При составлении прочих книг,

исторических, пророческих и поэтических, применялся тот же метод. Книга

Даниила была закончена примерно в то же время, другими словами, около

400 лет после описанных в ней событий; неудивительно, что ее неизвестный

автор перепутал буквально все исторические факты. Кастейн не скрывает

того, как составлялись эти тексты: "Редакторы, придавшие окончательную

форму книгам Иисуса Навина, Судей Израилевых, обеих книг Самуила и

Книги Царств собрали все отрывки" (древних поучений и преданий) "и

творчески истолковали их... Не всегда возможно было приписать

определенные слова определенному лицу, так как они часто говорили

анонимно. Однако, редакторы больше заботились о тематическом

содержании, чем о филологической точности", они связывали воедино слова

пророков по силе своего разумения" (вероятно именно такому методу следует

приписать совершенно идентичные "мессианские" предсказания у двух

различных пророков, например Исаии 2:2-4 и Михея 4:1-4, а также и другие

многочисленные повторения такого же характера),

Итак, существенным было тематическое содержание, а не

историческая правда, не "филологическая точность", и не слова Господа Бога.

  "Тематическим содержанием" был политический шовинизм в самой крайней

форме, какая когда-либо была известна человечеству, а соответствие

левитской догме было единственным, что должны были соблюдать

переводчики. Каждому, кто изучает источники, совершенно ясно, какими

методами составлялись эти книги после отвержения Иудеи Израилем, и

каковы были причины их составления. Окончательный результат пятисот- или

шестисотлетнего труда многих поколений политиканствующих жрецов был

около 150 г. до Р.Х. переведен на греческий язык. После эпохи Иисуса Христа

как эти книги, так и Новый Завет были переведены Св. Иеронимом на

латинский язык и "стали рассматриваться церковью как исходящие из одного

божественного авторитета и как две части одного и того же труда". Так пишут

современные энциклопедии, а со времени Трентского Собора в 16-ом веке

нашей эры это стало богословским определением Библии: протестантские

церкви также приняли его без спора, хотя, казалось бы, в этом вопросе они

имели все основания протестовать.

  В связи с изменениями, внесенными в перевод (см. выше,

свидетельство Кастейна), никто в настоящее время, кроме еврейских

иудаистов, не может сказать, насколько схожи или несхожи между собой

древнееврейско-арамейский оригинал и греческий перевод того, что

составляет первую часть христианской Библии. Ясно, однако, что сделанные

изменения были весьма существенными, а кроме того существует еще и

"устная Тора", и талмудское продолжение Торы, так что христианский мир не

знает и никогда не знал всей правды об иудейском Законе. Сущность его

однако ясно видна и в дошедшей до нас редакции Ветхого Завета, и одно это

уже достаточно удивительно. Что бы там ни было выброшено или изменено,

перед каждым ясно встает облик мстительного племенного божества с его

варварскими заповедями уничтожения и порабощения, давая повод для

размышления. После того как перевод был сделан, никакие увертки,

извращения, изменения смысла слов и иные хитрости не в силах были скрыть

характера иудейского "Закона", несмотря на все сделанные примечания,

смысл написанного остается ясным. В этом лучшее доказательство того, что,

давая разрешение на опубликование перевода, левиты еще не могли

предвидеть, сколь широкой аудитории этот труд станет впоследствии

известным.

  В этом переводе то, что мы сейчас называем Ветхим Заветом, дошло до

западного мира, а его доктрина расовой ненависти и разрушения лишь

незначительно смягчена сделанными исправлениями. Все это произошло

задолго до начала истории самой Европы, как западной, так и восточной.

  Сейчас, когда христианская Европа просуществовала уже около двадцати

столетий, ее политические вожди, проникшись страхом перед иудейской

сектой, говорят с боязливым почтением о Ветхом Завете, как о лучшей части

Священного Писания, по которому они, якобы, живут. Тем не менее, он

всегда был лишь предвестником уничтожения и порабощения их собственных

народов, а все их дела под принятым на себя добровольным ярмом давно уже

ведут к одной лишь этой цели.

 Глава 8

 ЗАКОН И ИДУМЕИ

  Пока иудейские писания, по их завершении и переводе

александрийскими евреями, становились достоянием сначала греков, а затем

и других "язычников", в маленькой Иудее сменилось владычество над ней

персов, греков и, наконец, римлян.

  За время этих хаотических столетий произошло еще одно важное

событие: насильственное обращение Идумеев в иудаизм (термин "Иудаизм"

был впервые введен в употребление еврейским историком Иосифом Флавием

для обозначения культуры и жизненного уклада Иудеи, как "эллинизм"

обозначал культуру и обычаи древней Греции. Первоначально, слово иудаизм

не носило религиозного оттенка, но за отсутствием лучшего термина мы

будем в дальнейшем пользоваться им для характеристики расовой религии,

созданной левитами путем извращения ими "Моисеева Закона").

  В истории известно еще одно только массовое обращение в иудаизм,

имевшее место 8-9 столетий спустя, и оказавшее, как будет показано ниже,

непосредственное влияние на судьбы также и нашего поколения. Однако, в те

древние времена отдельные переходы в другую веру происходили довольно

часто, а переход в иудейство часто даже поощрялся раввинами. В Евангелии

от Матфея упоминается, что сам Иисус Христос упрекал фарисеев: "вы

обходите море и сушу, дабы обратить хоть одного". Другими словами,

расовый запрет, предписывавшийся Вторым Законом и Новым Договором, по

неизвестным нам причинам в те времена не всегда соблюдался. Объяснение,

по-видимому, можно найти чисто численное: иудейское племя было столь

малочисленным, что при строгом соблюдении расового закона оно просто бы

вымерло, а левиты с их доктриной остались в положении генералов с планом

сражения, но без армии.

  Также по самым различным причинам, расовое смешение было в ту

эпоху обычным явлением. Как пишет "Еврейская Энциклопедия": "И до того,

и впоследствии Иудея росла и усиливалась за счет обращения в свою веру

чужестранцев". Другие авторитетные источники вполне с этим согласны, так

что чистокровное иудейское племя явно перестало существовать, самое

позднее за несколько столетий до Р.Х. Тем не менее расовый Закон

полностью сохранил всю свою силу, не пострадав от этих исключений, так

что в христианскую эру всякие попытки прозелитизма прекратились, и

иудаисты во всем мире, хотя они давно уже перестали быть по крови

потомками иудеев, вновь стали общиной, огражденной жесткими расовыми

запретами от всего остального человечества. Расовая исключительность

сохранилась, вернее, снова стала основным догматом формального сионизма,

а в позднейшем Талмуде стояло, что "новообращенные столь же вредят

иудаизму, как язвы здоровому телу".

  Особо ярые сионисты до сего времени бьются головами о стену плача,

говоря об обращении Идумеев и видя в нем подтверждение цитированного

выше человеколюбивого положения Талмуда. Вопрос, что делать с

Идумеями, возник очевидно из весьма вольного обращения левитского

священства, как с историей, так и с их собственным "Законом". В первой

книге Бытия идумеи описаны, как племя происшедшее от Исава ("Исав -

отец Идумеев"), а Исав был родным братом Иакова, называемого Израилем.

  Древние предания признавали близкое родство между Иудеей и Идумеей

(Едом), а во Второзаконии, написанном в 621 г. до Р.Х. констатируется

особый статус идумеев: "Господь сказал Моисею говоря: И народу дай

повеление и скажи: вы будете проходить пределы братьев ваших, сынов

Исавовых ... Но остерегайтесь начинать с ними войну, ибо я не дам вам земли

их ни на стопу ноги... и шли мы мимо братьев наших, сынов Исавовых".

  Когда же писалась Книга Чисел, т.е. примерно 200 лет спустя, ситуация

изменилась; Ездра и Неемия, с помощью персидских солдат, вынудили иудеев

подчиниться расовым законам, что привело к вражде с Идумеями и другими

соседними народами (как в наше время, по совершенно тем же причинам,

стали их врагами и арабы).

  Соседние народы поняли из книги Чисел, что вместо слов

"остерегайтесь начинать с ними войну", другими указаниями они намечены к

"полному уничтожению". А именно, в Книге Чисел Моисей и его

последователи уже вовсе не собираются "идти мимо братьев наших, детей

Исава", а намерены идти "через" землю Идумеев. Царь Идумеев не дает на

это разрешения, и Моисей избирает другую дорогу. Господь же обещает ему,

что он будет владеть Едомом. Из других строк того же Закона Идумеям

должна была стать ясной и судьба городов, взятых в такое владение: ничто

дышащее не оставлялось там в живых (то же самое левитские книжники

натворили и с Моавитянами: во Второзаконии Господь еще наставляет

Моисея: "не вступай во вражду с Моавом, и не начинай с ним войны; ибо Я не

дам тебе ничего от земли их во владение"; в книге же Чисел тот же Господь

требует, чтобы Моав был уничтожен).

  Неудивительно что, начиная примерно с 400-го года до Р.Х., соседние

племена, включая Идумеев, не верили Иудеям и опасались их. Опасения не

были напрасными, ибо когда, на короткое время. Иудея под управлением

Хасмонеев была восстановлена, то Хирканус, царь и первосвященник Иудеи,

напал на Идумеев и силой оружия принудил их подчиниться Моисееву Закону

и подвергнуться обрезанию. Из двух версий Закона (с одной стороны "не

вступай во вражду", а с другой "завладей") он выбрал вторую, и если бы дело

на этом закончилось, то он нашел бы и оправдание, поскольку любой раввин

объяснил бы ему, что как одно, так и другое предписание, оба вместе или же

ни одно из них всегда оправданы (ученый гебраист В. Рубенс пишет с

завидной ясностью: "если равнин называет правое левым или левое правым

  - ты должен верить ему").

  Но, к сожалению, дело на этом не закончилось веденный на такой

основе "Закон", разрешая одну проблему, немедленно создавал другие. Что

должен был делать Хирканус после того, как он "завладел" соседним

племенем? Должен ли он был его "полностью уничтожить" и "не оставить в

живых ничего, что дышит", и это из числа "наших братьев - детей Исава"?

  Этому закону он не подчинился, ограничившись насильственным

обращением Идумеев в свою веру. Но тем самым он совершил

непростительное преступление, уподобившись Саулу, первому царю

объединенного Израильско-Иудейского царства. Как мы помним, за много лет

до этого Саул истребил покоренное население, но пощадил царя Агага и

сохранил в живых лучших животных. За это несоблюдение Закона,

требовавшего полного уничтожения, Саул был отвергнут, лишен трона и

уничтожен (так, по крайней мере, гласит левитская версия истории).

  Правитель Хирканус должен был считаться с двумя политическими

партиями. Более умеренные из них - саддукеи - поддерживали монархию и,

судя по всему, вероятно, советовали силой превратить Идумеев в евреев,

оставив их в живых. Второй партией были фарисеи, представлявшие собой

древнее деспотическое священство левитов и стремившиеся к полному

восстановлению его неограниченной власти. По-видимому, эти фанатичные

фарисеи, левитские наследники, добивались, чтобы он применил Закон во

всей его строгости, и требовали "поголовного истребления" Идумеев. Они

продолжали всеми силами бороться с Хирканусом (как Самуил, в свое время,

боролся с Саулом), стремясь к свержению монархии. Особенно поучительно

для нас то, что фарисеи впоследствии приписали все дальнейшие бедствия

Иудеи именно этому милосердию по отношению к Идумеям. Во вторичном

разрушении храма и уничтожении Иудеи римлянами в 70 г. по Р.Х. они

видели наказание, предписанное за отступление; как и Саул, Хирканус

"преступил" Закон.

  Фарисеям пришлось ждать ни много, ни мало, как 150 лет для

подтверждения их доводов, если вообще кто-либо верил во все это, кроме них

самих. Из среды обращенных идумеев вышел некий Антипатр, вошедший в

почет при маленьком Иерусалимском дворе (подобно легендарному Даниилу,

достигшему высокого положения при гораздо больших дворах Вавилона и

Персии). Фарисеи обратились к римскому триумвиру Помпею с просьбой

вмешаться в дела Иудеи и передать власть священству, устранив монархию.

  Их план не удался; последовали хаотические десятилетия войн и восстаний и,

хотя династия Хасмонеев и была истреблена, к власти пришел идумей

Антипатр, которого Цезарь назначил прокуратором Иудеи. Сын его, Ирод,

был в правление Антония поставлен Иудейским царем.

  В конечном итоге, в этой маленькой римской провинции воцарился

такой хаос, что исчезла даже тень независимости, а римлянам, за неимением

другого выхода, пришлось взять управление в свои руки.

  Виновники этого были, разумеется, фарисеи, сами вызвавшие римскую

интервенцию. Они, однако, обвинили "полукровного" Ирода, "идумейского

раба", внушая народу, что если бы Хирканус, за 150 лет до того, выполнял

предписания Закона, то ничего этого не произошло бы. Любопытнее всего то,

с какой злобой современный историк-иудаист Кастейн, через два тысячелетия

после описанных событий, повторяет фарисейские инсинуации, как если бы

дело шло о событиях вчерашнего дня. Сионист XX-го века, писавший в годы

прихода в Германии к власти Гитлера, все еще убежден, что вторичное

несчастье Иудеи постигло ее именно за отступление от расового закона.

  Однако, как мы увидим далее, беда Иудеи обернулась в то же время

победой фарисеев, и в этом снова заключался один из тех типичных

парадоксов, которыми с самого начала полна история Сиона.

  Глава 9

  ПРИХОД ФАРИСЕЕВ К ВЛАСТИ

  В маленькой римский провинции Иудее фарисеи были самой большой

политической партией, ядром которой была правящая внутренняя секта, в

свое время представленная левитским священством. Они были носителями

левитской доктрины в ее крайней, наиболее фанатичной форме, нашедшей

свое выражение у Иезекииля, Ездры и Неемии, и были клятвенно обязаны, как

пишет "Еврейская Энциклопедия", "строго соблюдать чистоту левитского

учения".

  Как, в свое время, левиты восторжествовали над своими израильскими

критиками и изолировали Иудею от ее соседей, точно так же их

последователи - фарисеи стояли на страже против всех попыток

восстановить какие-либо связи иудеев с остальным человечеством. Они были

хранителями идеи разрушения, и их победа составила следующую главу

истории Сиона; как и в случае с левитами, эта победа произошла на фоне

очередного разрушения Иерусалима.

  В среде самого священства, в целом ряде поколений, рождались

протесты против постоянных изменении Закона, начатых книжниками из

школы Иезекииля и Ездры. Протестовавшие стояли на точке зрения, что

Закон неизменяем и что никакие новые "толкования" недопустимы. Эта

критика грозила разрушить самые основы иудейского национализма. Ответ

фарисеев, в их непримиримой враждебности, был что они, фарисеи, и никто

другой, являются хранителями "традиций", и что только им известны тайны

устного закона, непосредственно данного Моисею Богом; закон этот никогда

не должен быть записан, но определяет все остальное содержание "Законов".

  Претензия обладать всеми тайнами Бога (другими словами, самими быть

Богом) объясняет мистический страх бесчисленных поколений еврейства

перед их "старейшинами". Эта сила устрашения сохраняет свое действие даже

на вполне просвещенных евреев на окраинах диаспоры.

  Однако, инстинктивное желание освободиться от этого ярма приводило

к появлению в среде иудейства умеренных партий, и в те времена это были

саддукеи, к которым принадлежало большинство священнослужителей; они

стремились "сохранить мир в городе" и не допустить открытых столкновений

с римскими властями. Между фарисеями и саддукеями царила жестокая

вражда, и этот внутренний разлад среди еврейства длится уже двадцать пять

столетий, вплоть до наших дней. Его следует отметить, даже если для

остального человечества он имеет только академический интерес, ибо

история показала, что всегда, когда в прошлом шел спор за или против

"сохранения мира в городе", побеждала радикальна партия обособления и

разрушения, а сплоченные ряды иудеев всегда ее поддерживали. Последний

пример этому дает наше столетие. Еврейские общины Германии, Англии и

Америки (их можно сравнить с саддукеями) были абсолютно враждебны

сионистам из России (фарисеям), однако, прошло 50 лет и победила крайняя

партия, которая теперь одна говорит от имени "всех евреев" с

правительствами Запада, подавив оппозицию в еврейских общинах всего

мира.

  Фарисеи стоят на втором месте в родословной секты, вызвавшей столь

значительные события нашего времени. Линия этой родословной ведет от

левитов Вавилона к фарисеям Иерусалима, через талмудистов Испании к

раввинам России и Польши, и наконец к сионистам нашего времени. Как

объясняют авторитеты иудаизма, слово "фарисей" обозначает того, "кто

обособляется", или держится в стороне от нечистых людей и вещей, чтобы

достичь праведности и святости, необходимых для общения с Богом. Фарисеи

образовали с самого начала братство, наподобие позднейшего масонства, во

внутренние советы которого допускались одни только избранные, обязанные,

в присутствии трех членов, дать клятвенное обещание строго соблюдать

чистоту левитских законов. Они были первыми в мире специалистами в науке

тайной политической конспирации. Знания и опыт фарисеев могут быть ясно

прослежены в методах и практике конспирационных партий Европы,

возникших за последние 200 лет, в особенности в партиях, работавших в

Европе на революцию, в которой организующая и ведущая роль неизменно

принадлежала евреям.

  В частности, фарисеи были изобретателями метода, которым в наше

время держатся в повиновении все заговорщики и достигаются успехи тайных

обществ, и который основан на страхе и взаимном подозрении. По этой

системе шпионов среди шпионов и осведомителей строятся все

коммунистические партии. Так же была с самого начала построена и красная,

теперь советская, армия: в ее организации "политический комиссар" и

"осведомитель" являются обязательной частью военной структуры, от взвода

до верховного командования. Фарисеи были первыми, применившими эти

систему, заимствованную из книги Левит (которую "Еврейская

Энциклопедия" цитирует с древнееврейского оригинала, в ходу среди

еврейства): "поставь наблюдателей за наблюдателями".

  Нужно знать Талмуд и его методы тренировки людей, чтобы понять,

какими путями созданный в Европе в 19-ом веке революционный механизм

заставляет людей служить целям его организаторов и руководителей,

унаследовавших эту систему от первых талмудистов - фарисеев. Они

требовали, чтобы каждое решение их книжников, даже в случае явной

ошибки, считалось исходящим непосредственно от Бога. Это - до сих пор

основная концепция Талмуда.

  Под тем же господством фарисеев впервые возникла и мессианская

идея, возымевшая важные последствия в ходе столетий. Древним

израильским пророкам она была совершенно неизвестна. Они не признавали

существования особой господствующей расы, а поэтому не могли

представить себе пришельца, который вдруг лично явится в мир, чтобы

установить и утвердить верховную власть этой исключительной

господствующей расы. Характер будущих мессианских событий, в изложении

иудаистских авторитетов, вполне ясен. Как пишет "Еврейская

Энциклопедия", согласно фарисейской концепции "в будущем весь мир

признает Божественного Правителя ...власть Бога исключает все другие

власти..." А поскольку Иегова, по древнему варианту Торы, "знал" одних

только евреев, это значило, что мир будет принадлежать им. Чтобы не

оставалось сомнений на этот счет, позднейший Талмуд определял, что

"неевреи, как таковые, не будут допущены в будущий мир" (по формулировку

бывшего раввина Лайбле, см. библиографию).

  Иудейские массы ожидали, что "помазанник", по своем пришествии,

восстановит их национальное величие; он будет не только духовным вождем

идеального теократического государства, но одновременно и земным

правителем, который соберет разбросанный народ в единое господствующее

царство на всей земле. В понимании фарисеев, мессианская идея отнюдь не

была ожиданием небесного царства, не связанного с земным успехом, и уж во

всяком случае она не так воспринималась массой еврейства.

  Ожидание Мессии в известной степени было естественным и

логическим выводом из учения секты. Левиты и их последователи фарисеи

утверждали, что им известно все, начиная от дня сотворения мира и до цели

этого сотворения, вплоть до того, как будет достигнут триумф избранного

народа. Они всегда молчали только об одном: о времени этого славного

завершения истории. Бремя "Закона", наложенного фарисеями на народ, было

необычайно тяжелым, и естественно что, как заключенный, отбывающий в

тюрьме положенный срок, народ хотел знать когда он наконец получит

свободу.

  По-видимому, отсюда и произошла идея мессианства. Народ, некогда

"плакавший", слушая жестокие слова Нового Закона, переносил его строгости

уже 400 лет. Естественно, что со всей силой прорывался вопрос, когда?

  Когда, наконец, сбудется это славное завершение, придет этот чудесный

конец? Они послушно выполняли все "законы и предписания", хотя это было

тяжелым бременем в их повседневной жизни. Они выполняли свою часть

"договора", обещавшего им определенные награды. Когда же они, наконец,

их получат? Их правители были в непосредственном общении с Богом и знали

Его секреты; естественно, что от них ожидался ответ на вопрос, когда ? Но

это был как раз тот вопрос, на который всезнающие фарисеи ответить не

могли. Они дали самый хитрый ответ, какой только могли придумать: не

говоря, когда, они обещали, что в один прекрасный день явится "Мессия,

великий князь" (Даниил) и что тогда ему будут даны "власть, слава и

царство, чтобы все народы, племена и языки служили ему". Так подавленный

в тесноте гетто иудейский дух одурманивался обещанием "прихода". С

возникновением мессианизма появились и регулярные вспышки страстного

нетерпения и ожидания; последний пример этого мы видим в двадцатом

столетии.

  Таково было положение, когда почти две тысячи лет назад явился

Галилеянин. К тому времени иудеи, еще оставшиеся в Иудее, провели там уже

600 лет после отвержения их от Израиля, - период, который Джон

Гольдштейн (см. библиографию) называет "темным временем истории

еврейства"; в конце его они могли только ждать и надеяться на приход

Мессии-Освободителя.

  Однако, Тот, Кто пришел, указал им путь в "Царство Небесное". Это

было вовсе не то, чего они ожидали, совсем не путь, ведущий через

развалины уничтоженных народов к храму, полному золота, что сулили им

фарисеи за "соблюдение закона". Фарисеи были сильны, а чужеземный

правитель побаивался их и часто уступал их угрозам (почти, как в наше

время). Кто видел в Пришельце долгожданного Мессию, несмотря на все Его

презрение к земным благам, подвергал свою жизнь опасности. Они

"преступали" закон, а римский правитель, как и персидский царь за 500 лет до

этого, был готов заставить их его соблюдать. Многие из этих людей явно

были готовы слушать, если бы им только позволили, любого, кто показал бы

им выход из окружавшей их тьмы в светлое будущее, в соединении с

остальным человечеством. Однако победителями остались фарисеи, как в

древности - левиты, и опять очень многим пришлось плакать, а катализатор

силы разрушения и ненависти остался неприкосновенным.