14. Святость и освящение

И в греческом, и еврейском языках слова «святость» и «освящение» — однокоренные (в еврейском «qadosh» (святой), «qadash» (освящать), «qodesh» (святость); в греческом «hagios» (святой), «hagiazo» (освящать), «hagiasmos», «hagiosуne» и «hagiotes» (святость)).

Эти слова в Библии имеют огромное значение, потому что используются часто: слова с корнем q-d-sh встречаются около 1000 раз в Ветхом Завете, а с корнем hag- — около 300 раз в Новом. Эти слова всегда несут в себе значение «отделенный от чего-нибудь». Слова «святость» и «освящение» используются в Библии только в религиозном смысле, тогда, когда говорится о взаимоотношениях Бога и Его творения. Они могут употребляться для раскрытия четырех тем, которые, вместе взятые, заключают в себе практически все библейское учение. Эти слова могут описывать, во-первых, природу Бога, во-вторых, обязанность человека, в-третьих, воздействие благодати на христианина и церковь, и, в-четвертых, состояние будущей славы.

Уравновешенный взгляд

Эти темы нельзя рассматривать отдельно друг от друга, поскольку Библия увязывает их вместе одним набором слов. Особенно важно помнить об этом, когда мы говорим о третьей теме — о святости как о действии благодати. Потому что именно здесь мы, евангельские христиане, часто впадаем в заблуждение. Слишком часто мы обсуждаем проблему освящения в отрыве от других богословских учений, а это опасно. Наши «движения святости», «уроки святости» и «вечера святости» направляют наше внимание исключительно на вопрос личной святости, и самим своим существованием подталкивают нас к тому, чтобы изучать его, не задумываясь о том, как святость, возникающая под действием благодати, связана святостью Бога, святостью Его закона и святостью небес.

Нам нужно понять, что такой подход (можно назвать его фрагментарным) неверен. Он разделяет на части то, что соединил Сам Бог, и неизбежно уводит нас с истинного пути. Истина же заключается в том, что три других темы создают контекст и определяют единственно правильную точку зрения, с которой можно рассмотреть библейское учение об освящении. Оторвавшись от этого контекста, мы не сможем понять это учение, так же как нам не удастся понять значение какой-то детали большой картины, если мы не будем видеть, какое место она в ней занимает.

Может оказаться, что чрезмерное увлечение одной темой личной святости, вырванной из богословского контекста, приведет к одностороннему развитию нашего мировоззрения и характера. Христиане, ищущие святости, часто становятся эгоцентричными, ограниченными и тщеславными, потому что слишком много размышляют о себе и слишком мало оБоге. Некоторые, превратившись в аскетов, решили, что святость — это отказ от секса, спиртного, джинсов, джаза, анекдотов, рок-музыки, длинных волос, театра, эпиляции, политической деятельности и т. п. Другие возвели в культ особые переживания («высшая жизнь», «второе благословение», «полнота Духа», «крещение Духом», «полное освящение» и т. д.), которые назвали святостью. К сожалению, стремясь к такой святости, и те и другие иногда нарушают общепринятые принципы христианской морали. «Дело Христа безмерно страдает, — писал епископ Райл в 1879 году, — когда люди утверждают, что после проповеди искреннего приверженца идеи «святость по вере через самоосвящение», они обрели «такое благословение» и открыли «высшую жизнь», но в их повседневной жизни и в характере не произошло никаких изменений». К сожалению, эти слова актуальны и сегодня, как и слова одного популярного пастора, который в 1979 году так выразил свое отношение к «высшей жизни»: «Если у вас есть свободное время и деньги, можете заняться ей». Но мы избежим подобного рода самообмана, если будем соотносить все свои мысли об освящении со святым характером самого Бога, славу которого мы призваны отражать, и с Его святым законом, по которому мы должны жить.

А теперь мы попытаемся раскрыть четыре значения слов «святость» и «освящение».

1. СВЯТОСТЬ БОГА

Слово «святой» в Библии выражает запредельность природы и характера Творца, указывая на бесконечное расстояние и различие между Ним и нами. В этом смысле святость — это божественность Бога, все то, что отделяет Его от человека.

Больше всего о святости Бога говорится в Ветхом Завете. О Нем часто говорится, как о «Святом Израилевом» или просто как о «Святом» (например, Ис. 40:25). Он клянется Своей святостью, т.е. Собой и всем, что Он есть (Ам. 4:2). Егоимя, то есть откровение о природе Бога, постоянно называется святым (например, Ис. 57:15). Ангелы поклоняются Ему в песне: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф» (Ис. 6:3). В Новом Завете не так часто упоминается о святости Бога, но все же слово «святой» иногда употребляется в отношении Троицы. Христос молится «Отче Святый!» (Ин. 17:11); бесы называют Христа «Святый Божий» (Мр. 1:24); имя Утешителя — Святой Дух (встречается около 100 раз).

Безграничное превосходство

Когда Бога называют «святым», то имеют в виду те божественные качества, которые указывают на безграничное превосходство триединого Иеговы над человечеством в силе и совершенстве. Слово «святой» показывает, что Бог находится отдельно от человека и выше его, Он — иное существо, обладающее высшим бытием, и что все качества Бога достойны восхищения, поклонения и благоговейного страха. Оно напоминает сотворенным людям, как они не похожи на Бога. Итак, слово «святой» указывает, во-первых, на величие и силу Бога, подчеркивая ничтожество и слабость людей; во-вторых, описывает Его совершенную чистоту и праведность, на фоне которой ярко видна нечистота и порочность человечества (чистота и праведность Бога неизбежно вызывают Его карающие действия, которые Библия называет «гневом» и «судом»); в-третьих, оно обозначает Его волевое решение, несмотря на сопротивление, сохранить Свое праведное царствование. Это решение гарантирует, что всякий грех в конечном счете будет наказан. Все это включает в себя библейское понятие «святость Бога».

Суд над грехом

Связь между святостью и судом над грехом видна, например, в Книге пророка Исаии 5:16, где пророк говорит Израилю, что «Господь Саваоф превознесется в суде, и Бог Святый явит святость Свою в правде» [в английском переводе (RV) «освящается своей праведностью» — Прим. пер.]. Когда святой Бог заявляет о Себе в праведном суде над беззаконниками, тогда Он освящается, то есть открывает и утверждает свою святость. В другом английском переводе (RSV) сказано: «Святой Бог показывает Себя святым в праведности». Дела, в которых проявляются Его могущество и справедливость, открывают Его величие и славу перед людьми. Таким образом Бог делает Себя известным и вынуждает человека почтить Его. Связь между судом и святостью раскрывается в конце другого пророчества: «...и покажу Мое величие и святость Мою, и явлю Себя пред глазами многих народов, и узнают, что Я Господь» (Иез. 38:23). [В английском языке эта фраза звучит так: «И я возвеличу Себя, и освящу Себя, и сделаю Себя известным перед глазами многих народов; и они узнают, что Я Господь» — Прим. пер.]

Бог освящает Себя, давая откровение о Своей святости в суде над грехом, а люди в Ветхом Завете проявляли почтение к этому откровению в благоговейном соблюдении Его воли (ср. Числ. 20:12; 27:14; Ис. 8:13). Такое почитание Божьей святости является сутью поклонения. В этом же смысле Петр призывает христиан: «Господа Бога святите в сердцах ваших» (1 Пет. 3:15). Мы «святим» нашего Господа Иисуса Христа, когда позволяем Ему править в нашей жизни.

2. СВЯТОСТЬ ЧЕЛОВЕКА

Святость Бога означает не только бесконечное могущество, но и, как поется в гимне, «чистоту, внушающую страх». Бог призывает Свой народ стремиться к святости: не к Божьему могуществу, а к Божьей чистоте. «Святость» — это библейское слово, которое означает правильное отношение человека к Богу как к своему Богу, с которым он находится в завете. Бог повелевает народу, отделенному Им от других народов, быть Его народом, а значит, отделить себя от всего, что неугодно Ему и противоречит Его воле. Святость жизни — вот, что Он требует от тех, кому Он даровал общение с Собой.

Это требование звучит как бассо остинато во всей симфонии ветхозаветного закона. «И будете у Меня людьми святыми» (Исх. 22:31). «...святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш» (Лев. 19:2). «Я — Господь Бог ваш: освящайтесь и будьте святы... и не оскверняйте душ ваших... ибо Я — Господь, выведший вас из земли Египетской, чтобы быть вашим Богом. Итак будьте святы, потому что Я свят» (Лев. 11:44-45). Такое же повеление дается и в Новом Завете (1 Пет. 1:15-16). Бог требует от нас приобретать и сохранять фамильные черты: дети Божьи (народ — в Ветхом Завете (Исх. 4:22), каждый христианин в отдельности — в Новом Завете (Рим. 8:14-15)) должны стремиться быть похожими на своего Отца потому, что они Его дети. Вот в чем смысл призыва к святости. И само существительное (в Новом Завете «хагиасмос» иногда переводится словом «освящение») означает состояние отделимости от греха и жизнь, посвященную Богу.

Быть святым — значит не быть...

Во Втором послании к Коринфянам смысл святости раскрывается с позиции отделения от дел, развращающих душу: «И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас. И буду вам Отцом... Имея такие обетования, очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием» (2 Кор. 6:17). В другом отрывке Павел применяет этот принцип в конкретной ситуации — по отношению к греху в половой жизни. «Ибо воля Божия есть освящение ваше, чтобы вы воздерживались от блуда; чтобы каждый из вас умел соблюдать свой сосуд [под «сосудом» имеется в виду либо тело, любо жена] в святости и чести... Ибо призвал нас Бог не к нечистоте, но к святости» (1 Фес. 4:3-7). Святость и блуд — взаимоисключающие понятия.

Хотя отсутствие греха в половой жизни — это не вся святость, все же нельзя относиться к этому вопросу легкомысленно (именно поэтому и в Ветхом Завете, и в Новом эта  тема освещается довольно полно и открыто).

Ветхий Завет также говорит о нравственной нечистоте и в том числе о ритуальной нечистоте. Божьи правила святости (ср. особенно Лев. 11-22) много говорят о необходимости избегать ритуальной нечистоты и о необходимости очищаться, если ее все-таки не удалось избежать. Эти правила связывали ритуальную нечистоту с пищей, болезнями, менструацией и смертью. Некоторые утверждали, что такие предписания имели лишь гигиеническую ценность, что, возможно, так и было. Но в Новом Завете об этом не говорится. Новый Завет утверждает, что все эти правила были по своей сути образами, а значит, были временным явлением. Христос ясно говорит, что на самом деле человека оскверняет не пища, а грех (Мр. 7:18-23). Павел осуждает христианских учителей, которые считали определенную пищу нечистой, и утверждает, что Бог создал все съедобное, «дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением» (1 Тим. 4:3-4). Из этих отрывков ясно видно, что ритуальное осквернение «нечистой» пищей и чем-либо другим «нечистым» было лишь прообразом настоящего осквернения от нечистого сердца. Бог дал ветхозаветному Израилю такие законы отчасти потому, что хотел подчеркнуть особое положение Израиля среди других народов, а отчасти для того, чтобы показать, что Он серьезно воспринимает осквернение и непременно требует очищения от него.

Быть святым — значит быть...

Быть святым — значит хранить верность Богу и проявлять преданность, милосердие, благожелательность, доброту, долготерпение, праведность подобно тому, как Бог проявляет их в Своих отношениях с человечеством. Новый Завет подчеркивает содержательную сторону святости, представляя праведность как путь к святости (Рим. 6:19; ср. Еф. 4:24). Согласно Новому Завету, святостью являются не чувства или духовные переживания, а такой образ жизни, мировоззрение и поведение, в которых отражается характер Отца и Сына.

Святость христианина, также как и святость его Господа, — это такие отношения с этим миром, при которых христианин находится в мире, не являясь его частью (ср. Ин. 17:14-16). Святость требует отделения и в то же время участия; отстранения и в то же время вовлечения.

Быть частью мира — значит быть подвластным страстям, господствующим в мире: стремлению к удовольствиям, прибыли и высокому положению («похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» 1 Ин. 2:16). Христиане должны отвергнуть это господство, хотя мир будет их за это ненавидеть так же, как он ненавидел Христа, ненавидеть за то, что дети Божьи считают заботы мира ненужными и пустыми (а так оно и есть), а порабощение этими заботами рассматривают как потерю человеческого облика (что тоже правда).

В жизни святого человека вещи — не главное. Жизнь христианина отличается умеренностью, воздержанием от роскоши и отсутствием показухи. Святой знает, что все его имущество дано ему Богом для разумного распоряжени; он готов лишиться всего ради Господа. Святые люди не пренебрегают вещами этого мира, как если бы Бог не был творцом всего и сам не обеспечивал их ими (манихейство, вера в то, что все материальное — зло, не имеет никакого отношения к святости), но они и не находятся в рабстве у вещей. Святые не смотрят украдкой по сторонам, сравнивая то впечатление, которое они производят, с тем впечатлением, которое производят другие. Они знают, что «не отстать» от Джонсов — не значит быть святыми, даже если Джонс посещает их церковь, входит в христианскую элиту или знаменит в христианских кругах. Святой человек свободен от собственнической страсти и других форм эгоизма. Сокровище христианина находится у Бога, там же, где и его сердце (ср. Мтф. 6:19-21). Решительный отказ верующего от системы ценностей этого мира и откровенная, преданная, горячая любовь к Богу могут раздражать людей, находящихся рядом, но не потому, что верующий человек странный, а они нормальные, а потому, что он намного честнее и человечнее, чем они.

Однако быть святым, то есть отделенным, не означает становиться безразличным к нуждам других людей. Утверждение реформаторов о том, что нельзя быть святым вне этого мира, т.е. в монастыре или хижине отшельника, возможно, несколько преувеличено, но в нем есть большая доля истины. Как нет, по словам Джона Весли, ничего более нехристианского, чем одинокий христианин, так и нет ничего более противоречащего святости, чем потеря интереса к ближним. Отделение от этого мира и его нечестивых устремлений положение должно быть дополнено участием в жизни нуждающихся этого мира.

Внешним проявлением святости самого Христа было общение со всякого рода людьми, включая мытарей и людей с дурной репутацией, которым Он уделял не меньше внимания, чем остальным. Он не проходил мимо незнатных и неимущих, мимо тех, к кому общество относилось как к ничтожеству. Наоборот, Иисус был знаменит Своей нераввинской привычкой сближаться с подобными людьми и проводить с ними время (ср. Мтф. 9:9-13; 11:5, 19). Эта часть святости Иисуса должна быть частью святости и Его учеников. Если отделение, о котором говорилось выше, — это исполнние первой великой заповеди, то участие в жизни людей есть исполнение второй. Генерал Бут как-то выбрал в качестве новогоднего лозунга для Армии спасения всего одно слово — «другие». Святые носят этот лозунг в своем сердце постоянно, находясь дома и вне дома, в семье и в более широком кругу людей. Итак, святые — это не компания умиротворенных людей. В них слишком много жизни, поэтому в молитве и труде они расточают себя в любви к другим. Христос, которого мы видим в Евангелиях, и Павел, о котором мы узнаем из Деяний и его посланий, — тому пример.

Слово «святость» для современного человека значит что-то бледное, безжизненное, отрешенное и пассивное. Это говорит о том, как мало на самом деле он знает о ней. Святость в библейском смысле этого слова — это самое утверждающее, дышащее энергией и жизнью, а часто и страстью качество.

3. ДАР СВЯТОСТИ

Августин молился Богу так: «Даруй, что повелеваешь, и повелевай, что желаешь», и эта его молитва выражает глубокое понимание библейского богословия. Бог действительно дает то, что желает, и святость, которую Он требует от Своих детей, — тоже Его дар. Бог сам освящает грешников. В Ветхом Завете Он объявляет: «Я Господь, освящающий вас» (Исх. 31:13; Лев. 20:8; 21:8). И в Новом Завете говорится о «Христе Иисусе, Который сделался для нас... освящением» (1 Кор. 1:30). «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее» (Еф. 5:25-26). «[Вы] освятились... именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (1 Кор. 6:11). «...освящены мы единократным принесением тела Иисуса Христа» (Евр. 10:10). Святость, или освящение, в этих отрывках представлена как дар от Бога.

Положение

Новый Завет ясно говорит, что дар освящения состоит из двух частей. Первая из них — это новое положение освященных по отношению к миру и Богу. Бог раз и навсегда освящает грешников, то есть приводит их к Себе, отделяет их от мира, избавляет от власти греха и сатаны и вступает с ними в общение. Поэтому в таком смысле освящение похоже на оправдание, усыновление и возрождение. В Послании к Евреям глагол «освятить» всегда используется в этом значении (ср. Евр. 2:11; 10:10, 14, 29; 13:12). С этой точки зрения освящение — это благословение, которое христианин раз и навсегда получает по вере с момента обращения ко Христу (ср. Деян. 26:18), и может смотреть на него, как на дело прошлого. Поэтому Новый Завет называет верующих святыми («хагиос»): они были «освящены во Христе Иисусе» (ср. 1 Кор. 1:2). Новый Завет не говорит, что христиане должны вести святую жизнь для того, чтобы стать святыми, наоборот, он утверждает, что вследствие того, что они стали святыми, они впредь должны жить свято. Это первая и основная часть Божьего дара освящения.

Развитие

Вторая часть дара освящения — преобразование и рост. В этом смысле освящение — это работа Святого Духа в верующем на протяжении всей его жизни, приводящая к возрастанию христинина в благодати (1 Пет 2:2; 2 Пет 3:18; Еф. 4:14-15) и все большему уподоблению его разума, сердца и всей жизни образу Господа Иисуса Христа (Рим. 12:2; 2 Кор. 3:18; Еф. 4:23-24; Кол. 3:10). Глагол «освятить» используется в этом смысле в Евангелии от Иоанна 17:17, Первом послании к Фессалоникийцам 5:23 и Послании к Ефесянам 5:26.

В этом деле освящения Бог призывает нас к сотрудничеству, потому что Он «производит в [нас] и хотение и действие по Своему благоволению» (Фил. 2:13). Он призывает нас Духом умерщвлять свои грехи (Рим. 8:13; Кол. 3:5) и совершать добрые дела, которые очень подробно описаны в нравоучительных частях Нового Завета. В гимн, где говорится, что «святость — в вере во Христа, не в моих усилиях», закралась ошибка. Конечно, святость — в вере во Христа. Все свои силы для святой жизни мы должны черпать в Нем верой и молитвой, потому что без Него мы ничего не можем делать (Ин. 15:5-6). Но святость также и в «моих усилиях», потому что после того, как мы на коленях признали свою немощь и попросили о помощи, мы должны встать на ноги, чтобы бороться с грехом (Евр. 12:4), противостать дьяволу (Иак. 4:17), подвизаться добрым подвигом веры (1 Тим. 6:12; ср. Еф. 6:10-18). Святости не может быть в вере без дел, также как и в делах без веры. Очень важно сохранять в этом вопросе равновесие, хотя это не всегда удается.

4. СВЯТОСТЬ НЕБЕС

Святость — это результат и цель нашего избрания (Еф. 1:4), нашего искупления (Еф. 5:25-27), нашего призвания Богом (1 Фес. 4:7; ср. 1 Пет. 1:15; 2 Тим. 1:9) и Его очищающих испытаний, которые Он посылает нам (Евр. 12:10). Тем не менее полностью достичь святости в этом мире невозможно. Видение Захарии о восстановленном Иерусалиме, в котором «на конских уборах будет начертано: “Святыня Господу”... и все котлы в Иерусалиме и Иудее будут святынею Господа Саваофа» (Зах. 14:20-21), — это образ той святости, к которой предопределена Церковь; но эта святость не станет реальной, пока новый Иерусалим, «святой город», не явится, как невеста, украшенная для жениха (Откр. 21:2). Когда работа благодати завершится, Божий народ будет отделен не только от власти греха, но и от его присутствия. На небесах не будет греха, потому что те, кто будут там, уже не смогут грешить. Прославление значит, кроме всего прочего, и окончательное искоренение греха из нашей природы, и святость, таким образом, достигнет совершенства на небесах. Неспособность грешить станет нашей свободой и нашей радостью. А пока мы еще на земле, для нас ежедневно звучит призыв: «Старайтесь иметь... святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12:14).

15. Умерщвлять

Я помню свой первый ужин в богословском колледже. Мы, студенты, были незнакомы друг с другом и поэтому разговаривали на случайные темы, пытаясь лучше узнать друг друга. Я рассказал сидевшему напротив меня парню, невысокому улыбающемуся валийцу, что без ума от пуритан. Он спросил, почему. Я сказал, что они принесли мне много пользы, потому что писали о серьезных духовных проблемах и особенно хорошо — об умерщвлении греха. «Умерщвлении греха! — воскликнул он. — Давай поговорим об этом подробнее».

Тем вечером мы гуляли вдоль Оксфордской набережной около двух часов. Я рассказал ему, как помог мне шестидесятистраничный труд Джона Оуэна об умерщвлении греха, когда популярное учение о святости сводило меня сума. Валиец же рассказал мне о своих мучениях в христианской группе, где отношения были накалены до предела. Там все верили, что они достигли совершенства и поэтому нравственные стандарты отвергались, а на слово «умерщвление» было наложено табу. Именно в такой атмосфере Бог научил его, что грех не искореняется из верующего полностью и не теряет своей силы ни на одном этапе земной жизни. Он понял, что очень важно быть бдительным по отношению к себе. Необходимо молитвенно исследовать свое сердце и поступки, чтобы не впасть в искушение. В конце концов он ощутил необходимость покинуть эту общину (за что его очернили), но за время его пребывания там он испытал некое духовное обновление. И тогда, и позже в своей жизни он был очень чувствителен к духовной реальности, как это обычно и бывает с христианами, пережившими духовное пробуждение. После окончания семинарии он успешно нес пасторское служение на протяжении более двадцати лет в двух трудных приходах, и через него Бог изменил жизнь многих людей. Он был открытым и жизнерадостным человеком. Всю свою жизнь он говорил об умерщвлении греха, чего не делал ни один из знакомых мне пасторов евангельских церквей. Он считал этот предмет очень важным. Так же считаю и я, поэтому и пишу эту главу.

Удел христианина — на протяжении всей своей жизни вести войну с этим миром, плотью и дьяволом. Умерщвление — это оружие верующего против плоти. Слова Павла показывают, что это важный компонент христианской жизни: «...умертвите земные члены ваши» (Кол. 3:5), «...если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете» (Рим. 8:13). Греческое слово, переведенное как «умертвить», буквально значит «предать смерти». Глагол «умерщвляете» во втором отрывке стоит в настоящем времени и таким образом показывает, что умерщвление плоти — это процесс, продолжающееся действие. Глагол в первом отрывке употребляется в аористе, а это означает, что умерщвление греха, однажды начатое, обязательно будет доведено до конца.

Из первой цитаты видно, что свобода христианина делает умерщвление греха его обязанностью. Павел доказывает это так: «Если вы воскресли со Христом, если ваше гражданство и помышления на небесах, если вы уже не дети гнева, а дети Божьи и наследники славы, то вы должны вести себя соответственно вашему статусу. Вы должны быть теми, кто вы есть сейчас, а не теми, кем вы были раньше. Поэтому вы должны умерщвлять грех». Вторая цитата говорит нам, что умерщвление греха — необходимое средство для достижения конечной цели. Оно — путь к «жизни», духовному благополучию в этом мире и славе со Христом в мире грядущем. Оно не дает нам жизни само по себе (Христос уже дал нам ее), но оно является одним из «дел веры» (1 Фес. 1:3), которым мы удерживаем безвозмездный дар Христа (ср. 1 Тим. 6:12; Фил. 3:12-14). Оно — одно из тех «дел», без которых «вера», т.е. исповедание веры, «мертва» (Иак. 2:26). Доводы Павла можно представить так: «Если вы хотите сделать ваше призвание и избрание твердым, доказав, что ваша вера истинна, если вы хотите бежать так, чтобы получить награду, если вы хотите путешествовать так, чтобы достичь места назначения, то вы должны умерщвлять грех». «Кто на своем пути не убивает грех, — заметил мрачно Оуэн, — тот ни на шаг не приближается к цели своего путешествия».

Печально и странно, что христиане пренебрежительно относятся к этому важному вопросу. Отчасти так происходит потому, что протестанты, выражая свое несогласие с традиционным католическим пониманием умерщвления греха и плоти (власяницы, многочасовое стояние в холодной воде и т.п.), которое делает объектом святого насилия физическое тело, а не живущий в душе грех, и которое осуждается в Послании к Колоссянам 2:23, впадают в другую крайность. Но самая глубокая причина такого пренебрежения заключается в том, что современные христиане обладают неглубоким знанием Бога и столь же поверхностным духовным опытом. Поскольку мы едва знаем Бога и из-за этого едва знаем себя, и поскольку большинство из нас считают, что испытывать себя — значит быть старомодными проявлять нездоровые симптомы, то, следовательно, мы вряд ли можем знать о живущем в нас грехе.

В одном старом комедийном фильме есть сцена, где сбежавший лев укладывается возле кресла на место мохнатого пса, а хозяин сначала нежно гладит его несколько минут, а потом вдруг замечает, что находятся в опасности. Точно в такой же ситуации оказываемся и мы со своими греховными привычками, обращаясь с ними как с друзьями, а не как с убийцами. Мы даже не подозреваем, что грех, если потакать ему, может лишить нас жизненной силы и радости. Боюсь, что так происходит потому, что мы никогда не знали, что значит иметь живые отношения с Богом. В таком положении мы становимся похожими на детей, которые, будучи рожденными хромыми, не знают, что значит бегать. Это возмездие за наше небрежение к умерщвлению греха.

Практически никто из современных христианских авторов глубоко не рассматривал эту тему. Поэтому нам придется обратиться за помощью в понимании библейского учения об умерщвлении греха к великим пуританам семнадцатого века («эпохи, — писал епископ Райл, — когда, вынужден это признать, религиозный опыт изучался глубже и понимался лучше, чем теперь»). Самую действенную помощь в этом нам окажут труды Джона Оуэна, названного Спердженом «королем богословов», и в частности его книга «Природа, коварство, сила и господство остатков греха, живущего в верующих», а также глава в книге «Рассуждение о Святом Духе», посвященная умерщвлению греха. Я должен признаться, что обязан этим «грозным» трактатам не только большей частью материала этой главы, но и всем своим пониманием этой темы.

Умерщвление греха — это война, и для успешного ведения войны нам нужно следовать четырем правилам.

Наш враг

Мы должны знать своего врага. Начало умерщвления плоти — это осознание того, что мы боремся не просто с грехами, а с грехом. Как мы уже заметили раньше, Библия учит нас, что грех — это «принцип разрушения, живущий в человеке, которого первоначально в нем не было» (А. М. Хантер), иначе говоря, наследованное и глубоко укорененное в нашей природе врожденное побуждение, которое постоянно толкает нас на слепое противостояние Богу. Все вызванные грехом мысли «суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут» (Рим. 8:7). Грех — это страстное желание самоутвердиться за счет открытого неповиновения Богу; даже мысль об осознанной зависимости от Творца, благодарном поклонении Ему и послушании для греха отвратительна. Грех как побуждение — это причина всех соделанных грехов, он роднит человека с дьяволом (ср. Ин. 8:44, 1 Ин. 3:8-12). Христос перечисляет плоды, по которым мы можем узнать грех (Мр. 7:21-22), Павел делает это дважды (Гал. 5:19-21; Кол. 3:5, 8). Грех — это внутренняя энергия, которая приводит к противостоянию Богу.

Грех полностью порабощает неверующего (ср. Рим. 6:16-23). Неверующий живет в мире с грехом, потому что грех завоевал его сердце. Но обращенный человек делает Христа хозяином и образцом своей жизни, твердо решая, что не будет самоутверждаться за счет Бога, как то было раньше. В нем произошла «перемена сознания» (именно это означает греческое слово «метаноия» — «раскаяние»). Человек откладывает «прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях» и облекается в новый (Еф. 4:22-24). Он свергает грех и хочет умертвить его в себе окончательно, и этим своим желанием он «распинает плоть» с ее похотями (Гал. 5:24).

Но грех не умирает мгновенно. Напротив, он живет своей жизнью, и христианин обнаруживает ее проявления в себе в качестве второго «я», своей тени, которая противостоит, сопротивляется и в большей или меньше степени мешает его попыткам исполнять Божью волю. «Грех, — писал Оуэн, — можно сравнить с человеком (мы называем его «ветхий»), который обладает определенными способностями и качествами: разумом, мудростью, ловкостью, хитростью и силой».

Таким образом, христианин находится в конфликте с самим собой. «...ибо плоть желает противного духу, а дух — противного плоти... так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал. 5:17). Верующий хочет быть совершенным, но никогда им не станет, и на каждом этапе своей жизни он вынужден говорить вместе с Павлом: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю... не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7:19-20). Грех постоянно восстает против закона, записанного у христианина в сердце (Рим. 7:23, ср. 25). «Сложно передать словами, — писал Оуэн, — с какой напористостью и изворотливостью грех добивается этого. Иногда он отвлекает внимание, иногда вызывает усталость, иногда придумывает трудности, иногда возбуждает противоречивые желания, иногда рождает предрассудки — он так или иначе загоняет душу в ловушку, и она не может позволить благодати возыметь полный и окончательный успех ни в одном деле». Грех уже ведет с нами войну (Рим. 7:23; 1 Пет. 2:11) и желает погубить нас; единственный способ устоять — ответить ему тем же и умертвить его.

Наша цель

Мы должны четко определить свою цель. Второе правило успеха в войне — четко поставить цель. Не зная врага, человек воюет как слепой, не видя ясной цели, он воюет впустую, бессмысленно сотрясая воздух. Кто ни во что не целится, никуда не попадает. Поэтому мы должны хорошо себе представлять, чего хотим добиться.

Оба слова, переведенные словом «умерщвлять», с которых мы начали эту главу, имеют значение «предать смерти». Это и есть наша цель — истощить грех, лишить его жизни, чтобы он не смог напасть снова. Бог не обещал, что мы достигнем этой цели в жизни, но заповедал стремиться к ней, избавляясь от греховных склонностей и привычек. Мы не просто должны отбиваться от атак греха. Мы должны взятьинициативу в свои руки. Оуэн сказал: «Мало лишь разочаровывать грех, не давая ему вырваться наружу... надо стремиться к победе над ним и преследовать его до полного поражения». Мало противодействовать — надо уничтожать. Уничтожать грех, насколько это возможно, — вот наша цель.

Умерщвление греха — это дело всей жизни. Грех, по словам Оуэна, «иначе не умрет, если его постоянно не истощать. Пощадите его, и он, залечив свои раны, обретет прежнюю силу». Библия и история церкви содержат многочисленные примеры того, к каким ужасным последствиям приводит преждевременное окончание войны с грехом, когда тот еще не умер. А в этом мире он не умрет, каким бы ослабевшим он ни казался.

Более того, умерщвление греха — это болезненная процедура. Греховные привычки настолько срослись с нами, что пытаться удалить их — все равно, что отрезать собственную руку или вырвать глаз (ср. Мтф. 5:29-30). «Плотское я», которому, естественно, хочется жить, будет делать все, что в его силах, чтобы мы не убили его.

Но тем не менее эта процедура действенна. Христианин должен радоваться от постоянно растущей свободы от греха, поскольку он умерщвляет грех, и тот все больше ослабевает. И мало что так утешает и вдохновляет христианина, как воспоминания о грехе, который когда-то им правил, но который сейчас побежден силой Духа Божия.

Наше превосходство

Мы должны знать о своем превосходстве. Это третье правило. Никто не сможет храбро сражаться, если не будет уверен в своей победе. Ожидать поражения — значит приближать его. Если я буду думать, что, стараясь изо всех сил, я все равно проиграю, то я и не буду стараться изо всех сил. Но христианину запрещено впадать в такой отчаянный пессимизм. Бог обязывает верующего ожидать успеха в борьбе с грехом. Ибо Писание говорит, что во время обращения Дух соединил человека с живым Христом. После возрожденияхристианин стал «новой тварью» (2 Кор. 5:17), поэтому он может быть уверенным, что обладает превосходством в этой войне.

1. Дух вселяет новый принцип жизни. Возрождение — это непосредственный результат союза с воскресшим и живым Христом, возрожденный — это человек «оживотворенный» и «воскресший» со Христом (Еф. 2:5; Кол. 2:12-13; 3:1). С возрождения начинается духовная жизнь в человеке, возрожденный — это «рожденный свыше» и «рожденный от Бога» (Иак. 1:18; 1 Пет. 1:3; 1 Ин. 5:18). Таким образом, движущая сила, поселенная в человеке, — это «новое сердце» и «новый дух», обещанные пророком Иезекиилем (36:26). Это «новый человек», в которого мы облеклись при обращении (Еф. 4:24), это «семя» Бога в сердцах Его детей (1 Ин. 3:9). Это движущая сила находит свое выражение в новом отношении к Богу и в новых взаимоотношениях с Ним, примером которых была земная жизнь Иисуса Христа. Новое отношение характеризуется искренним стремлением к Богу и любовью к Нему, Его слову, Его народу. Для новой природы человека нечестие столь же противно, как для греха — благочестие. Вера, любовь и противление греху — ее естественные плоды и верные признаки ее присутствия (Гал. 5:16, 17). Новая природа христианина, его истинное «я», «внутренний человек» радуются в Божьем законе (Рим. 7:22). Эта сила занимает место греха: она свергает его господство и вместо него начинает определять направление жизни. Грешить становится для человека неестественно. Согрешая, он поступает против своей сути; он уже не может грешить всем сердцем.

2. Дух нанес греху смертельную рану. Это должно быть ясно из того, что мы только что сказали. Бог оправдывает и возрождает нас, «чтобы упразднено [обращено в ничто] было тело греховное [наше греховное естество], дабы нам не быть уже рабами греху» (Рим. 6:6). В результате возрождающего единения со Христом и появления в нас новой жизни грех получает удар, от которого он уже не может оправиться. Его власть сломлена, его окончательное уничтожение предрешено. Поэтому Бог и говорит Своим людям, что «грех не должен над вами господствовать» (Рим. 6:14). Господство греха в них прекратилось, и теперь они должны, умерщвляя его, приблизить кончину свергнутого и обреченного врага. Бог уверяет, что каким бы грозным и упорным ни оказался грех, как бы крепко он ни закрепился в плохих привычках и слабостях характера, христианин в состоянии, приложив усилия, искоренить его и избавиться от него.

3. Дух поселился в сердце. Дух теперь обитает в верующем (Рим. 8:9-11; 1 Кор. 6:19), чтобы ежесекундно питать его жизнью от Христа (Кол. 2:19), тем самым заставляя «семя», посаженное в сердце верующего, расти и приносить плоды Духа (Гал. 5:22). Дух присутствует в человеке, чтобы противостать живущему в том греху. Святой Дух учит христианина понимать Божьи истины и применять их в своей жизни, побуждает верующего быть послушным им и дает ему для этого силы. «Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению» (Фил. 2:13). Грех можно умерщвлять только Духом, потому что только Он дает людям желание избавиться от греха и делает их способными к этому. А где Дух устанавливает свою абсолютную власть, неудача невозможна.

Поэтому когда христианин сражается с грехом, он черпает силу в Святом Духе Божьем. Его превосходство бесспорно, поэтому он может смело вступать в битву: победа будет за ним.

Наши ресурсы

Мы должны знать, как использовать свои ресурсы. Это четвертое правило. Мы не можем умерщвлять грех собственными ничем не подкрепленными усилиями, но с другой стороны, Дух Святой не станет умерщвлять грех без нашего сотрудничества. Он будет благоприятствовать нашим усилиям, но Он не станет благословлять нашу праздность. Поэтому мы сами должны нападать на грех, и результат битвы будет зависеть от того, насколько мудро мы сражаемся и как распоряжаемся доступной нам силой. Вот три основных правила для успеха в этой борьбе:

1. Надо возрастать. «Рост, процветание и развитие святости в целом, — писал Оуэн, — это превосходный способ умерщвления греха... Чем больше мы исполнены плодами Духа, тем меньше нас будут беспокоить дела плоти... Именно это разрушает грех, все же остальные средства бесполезны». Мы обязаны питать свою новую природу божественными истинами и постоянно упражнять ее в молитве, поклонении, свидетельстве и полном послушании. Мы должны проявлять и развивать качества, которые прямо противоположны грехам: щедрость в противовес жадности, мужество в противовес жалости к себе, долготерпение в противовес вспыльчивости, режим в противовес лени и т.д. Активное служение Богу предупредит попытки греха вновь захватить власть над нашим сердцем. Слабые, беспечные христиане с двоящимися чувствами и мыслями не способны умертвить грех.

2. Надо бодрствовать. Мы должны как можно дальше держаться от искушения. Ожидать, что Бог Своей всемогущей силой умертвит в нас похоть, в то время как мы читаем книги, водимся с плохой компанией или подвергаемся дурному влиянию, зная, что так сила похоти еще больше возрастает, — это самонадеянность, а не вера. Так мы навлечем на свою голову проклятие, а не благословение. Кто-то правильно сказал, что невозможно запретить птицам летать у нас над головой, но мы можем не позволить им устроить гнездо на ней. Мы должны безжалостно морить грех голодом. Иначе умертвить его невозможно.

3. Надо молиться. Только через молитву можно получить помощь от Бога. Обещания, о которых не напоминают, обычно не выполняются: «Не имеете, потому что не просите» (Иак. 4:2). Дух помогает умертвить грех, когда мы настойчиво и с верой молимся, полагаясь на обещание, что грех не будет править нами, и когда мы вновь и вновь обращаемся к Господу, который пришел на землю, умер, воскрес и сегодня жив, чтобы спасать нас от греха, за «благодатью дляблаговременной помощи» (Евр. 4:16). Если мы просим с надеждой, то не будем разочарованы. Оуэн говорит: «Обратите свою веру на Христа, чтобы умертвить грех... и вы умрете победителем. Да, благодаря благому провидению Божию, вы доживете до того дня, когда увидите ваши похоти мертвыми у себя под ногами».

Наше здоровье

Здесь я хочу объяснить, какое отношение выше сказанное имеет ко мне и к вам.

Некоторых из нас нужно исправить. Мы дети века, в котором удовлетворение своих желаний ценится выше воздержания, полнота чувств — выше нравственного совершенства. Наслаждения часто становятся важнее, чем верность, честность, человеколюбие и служение. Мы больше думаем об отдыхе, чем об упражнении в праведности. Не удивительно, что христиане заражаются этим вирусом и в церкови желают испытывать потоки восторга, полет чувств, новизну ощущений, исцеляющее действие видений, волнующую близость общения, влияние эмоционального проповедника и зажигательных песен. Христиане с легкостью забывают, что для Бога важнее характер, чем удовольствия. Господь хочет привести нас к святости, которая, в свою очередь, приведет к счастью — довольству жизнью. Но люди стремятся к ощущениям, а тяга к постоянному возбуждению — это проявление духовного нездоровья. Прежде всего, нужно искать святость во Христе. Каждодневное распинание плоти (Гал. 5:24) и бодрствование в молитве, чтобы очистить жизнь от «плотских похотей, восстающих на душу» (1 Пет. 2:11), — все это и приведет к святости. Все большее уподобление Христу — единственно верный признак духовного роста, а уподобляться Христу, не умерщвляя грех, невозможно. В жизни с Богом мы должны научиться ставить умерщвление греха на первое место.

А некоторых из нас нужно направить. Мы знаем, что святость — это главное, мы стремимся упрочить свое покаяниеежедневным посвящением, мы хотим проводить дни своей жизни достойно нашего призвания. Но мы обнаруживаем в себе зависть, ревность, жадность, нетерпимость, равнодушие, похоть (гетеросексуальная и гомосексуальная), эгоизм, лень, надменность, небрежность и т.п. Что нам делать со всем этим? Без всякого сомнения, от таких чувств и привычек следует избавляться, чтобы все больше уподобляться образу Христа. Но как это сделать?

Нет магической формулы, произнеся которую, мы сразу же сможем измениться к лучшему. Радостное переживание Божьего присутствия и Его любви в сочетании с ненавистью к себе, может усилить наше внутреннее побуждение прилепиться к Богу (ср. Рим. 12:1) и подавить мгновенный приступ похоти (желание выпить, уколоться, покурить, поиграть в азартные игры). Это переживание любви иногда ошибочно считают ощущением освящения, но переживание проходит, а необходимость стремиться к изменению характера остается, и помочь здесь могут только самопознание, дисциплина, наблюдение за собой и молитва, вызванная недоверием к себе перед лицом искушений и желаний вернуться к греховным привычкам. Одаренные и энергичные люди с нравственными недостатками обречены на неудачу, поэтому с них не стоит брать пример. Если вы ощущаете в себе некоторую одаренность, у вас обязательно возникнет искушение подумать, что ваши способности перевесят ваши нравственные недостатки, но так не бывает. Чтобы поддерживать физическую форму, нужно регулярно заниматься физкультурой. Точно так же, чтобы поддерживать духовное здоровье, надо регулярно упражняться: побеждать в сражении за христианский характер, уподобляясь Христу и умерщвляя грех. Павел так ясно говорит об этом, что, пренебрегая его словами, мы только увеличиваем свою вину.

«...вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе. Итак, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание...А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его... все и во всем Христос» (Кол. 3:3-11).

16. Общение

Что приходит вам на ум, когда вы слышите слово «общение»? Чаевничание после церковного собрания? Разговоры в фойе после богослужения? Выезд молодежи за город? Поездка в Шотландию или на Святую Землю в компании верующих? Мы часто говорим, что имели общение, когда на самом деле всего лишь принимали участие в одном из церковных мероприятий. Но это не верно. Если мы участвовали в каких-то мероприятиях церкви, это еще не означает, что мы имели общение с христианами. Я не хочу сказать, что для таких мероприятий нет места. Я имею в виду, что приравнивать их к общению, а общение — к ним, значит подменять значение христианского понятия.

Вкладывать в понятие «общение» неправильный смысл опасно, потому что так мы можем обмануть себя. Мы заблуждаемся, считая, что пребываем в общении, тогда как наша душа чахнет от его недостатка. Когда человек не может определить разницу между леденцами и полноценной пищей, мы считаем, что он нездоров. Так же следует относиться и к христианам, которые не видят разницы между христианскими мероприятиями и настоящим общением. Общение — одно из ключевых слов Нового Завета, которое обозначает то, что важно для духовного здоровья христианина и что лежит в основании истинной жизни церкви. Поэтому очень важно иметь ясное представление о том, чем на самом деле является христианское общение.

При первом же упоминании в Новом Завете о только что созданной церкви говорится об общении в этой церкви. «И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении...» (Деян. 2:42). В сплетнях, походах и путешествиях? Нет, здесь, как видно из контекста, говорится о чем-то совершенно другом. Приведем этот отрывок более полно из одного нового английского перевода (NEB), который помогает лучше понять значение слова «общение». «Они постоянно встречались, чтобы слушать учение апостолов, делиться общими переживаниями, преломлять хлеб, молиться. Чувство благоговения было у всех... И все, кого вера свела вместе, имели все общее... Единодушно ежедневно они посещали храм, преломляли хлеб по домам, с неподдельной радостью проводили совместные трапезы, прославляя Бога» (Деян. 2:42-47).

Так общение представлено в Новом Завете, и разница между ним и теми мероприятиями, которые мы сегодня называем «общением», просто огромна. К сожалению, суть слова «общение» утеряна. Так называемое «общение» очень мало похоже на истинное общение, которое описано в Новом Завете и которое почти неизвестно современным церквам. Даже те церкви, которые сохранили ортодоксальное богословие в вопросе общения, часто намного слабее, чем их предшественники прошлого или позапрошлого века. Христос упрекал лаодикийскую церковь (Откр. 3:17) за то, что она считала, что обладает всем необходимым, хотя на самом деле находилась в состоянии духовной нищеты. С теми же словами Христос мог бы обратиться и к нам. Мы думаем, что пребываем в общении, а на самом деле нехватка общения является нашей величайшей проблемой.

Сегодня нам крайне необходимо вновь открыть для себя истинное значение понятия «общения». В теле, в котором кровь плохо циркулирует, мало жизни, а общение это и есть кровообращение в теле Христа. Церковь обретает силу через общение и теряет ее без него.

Поэтому мы должны приложить максимум усилий, чтобы постичь истинное значение общения. Чем же по сути является христианское общение?

Идея общения

Греческое слово, переведенное как «общение», несет в себе значение совместного владения. Участие в общем может принимать две разные формы: вы можете либо дать другому человеку часть того, чем владеете сами, либо взять у другого человека часть того, чем владеет он, или принять участие в его делах. В христианском общении, как мы увидим, обе формы имеют место.

Христианское общение имеет два измерения — вертикальное и горизонтальное. Вертикальное измерение общения описал Иоанн: «...наше общение — с Отцем и Сыном Его, Иисусом Христом» (1 Ин. 1:3). Именно общение делает человека христианином. Иоанн дает точное определение того, кто есть христианин. Человек, который не находится в общении с Отцом и Сыном, каким бы благочестивым и набожным он ни был, не является христианином. Горизонтальное измерение общения — это постоянное участие в жизни друг друга, привычка давать другим и получить от них.

Отсюда следует, что общение с Богом — это источник, из которого проистекает общение между христианами, и в то же время — конечная цель, средством достижения которой служит общение христиан. Поэтому не стоит думать, что общение с другими христианами — духовная роскошь, необязательное дополнение к личной духовной жизни. Напротив, такое общение — духовная необходимость, потому что Бог устроил нас так, что общение с Ним должно сочетаться с общением с братьями-христианами. Такое сочетание — непременное условие для обогащения и углубления христианского общения.

Автор Послания к Евреям советовал христианам из иудеев, вера которых ослабела, больше общаться: «Будем внимательны друг ко другу... Не будем оставлять собрания своего, как есть у некоторых обычай; но будем увещевать друг друга» (Евр. 10:24-25). Для автора этого послания было очень важно сказать об этом, потому что церковь неизменно будет процветать, а христиане будут духовно сильными там, где есть общение. Это касается не только земной церкви: небеса, где церковь достигнет своего совершенства, будут местом наиболее свободного и радостного общения. И в этой жизни, и в последующей общение искупленных будет вести к предназначенной Богом цели — углублению общения каждого верующего со своим Искупителем. Итак, общение между христианами — это не самоцель. Оно существует ради общения с Богом.

Общение с Богом

Здесь мы можем только кратко сказать о взаимоотношениях отдачи-принятия, существующих между христианами и двумя первыми Лицами Троицы. Достаточно сказать, что это двусторонние отношения, в которых обе стороны принимают активное участие. Общение Бога с человеком заключается во всем том, что Отец и Сын совершили, совершают и еще совершат, чтобы разделить Свою славу с нами, грешниками. Наше общение с Богом включает все то, что мы даем Ему и получаем от Него ради того, чтобы выразить свою веру и покаяние. Бог делает Себя нашим Отцом на основании искупления, совершенного Его Сыном. Принимая Господа Иисуса Христа своим Спасителем, мы становимся детьми Божьими и получаем право на благословение. «...кто принимает Меня, — сказал наш Господь, — принимает Пославшего Меня» (Мтф. 10:40). «А тем, которые приняли Его [Христа], — уверяет нас Иоанн, — дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1:12).

Это предложенное и принятое усыновление является основанием, на котором строится все наше дальнейшее общение с Богом. День за днем, как дети Божьи, мы с благодарностью принимаем дары, ниспосылаемые нам небесным Отцом: ежедневное прощение грехов, ежедневное утешение в Его обещаниях, ежедневные откровения о Нем из Его Слова. День за днем мы с доверием предаем в руки нашего небесного Отца свои многочисленные страхи и неудачи, намеренно перекладываем бремя со своих плеч на Его плечи. Вот что значит давать и получать, делиться с Богом. Все это и составляет жизнь веры. Жить, веруя, — значит откликаться на ежедневные Божьи призывы: «...сын мой! отдай сердце твое мне...»; «...представьте себя Богу»; «...возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня»; «...последуй за Мною, взяв [свой] крест» (Прит. 23:26; Рим. 6:13; Мтф. 11:29; Мр. 10:21). Это, если можно так сказать, структурная модель общения христианина с Богом. Это, по сути, и есть христианская жизнь.

Общение между христианами

Как в эту картину вписывается общение между христианами?

Христианское общение — это отношения в семье Божьих детей. Так же, как и общение с Отцом и Сыном, это общение двустороннее, то есть оно требует отдачи и принятия. Во-первых, мы делимся со своими братьями-верующими истинами, которые нам о Себе открывает Бог, чтобы они узнали Его лучше и чтобы общение с Ним обогатилось. Апостол Иоанн иллюстрирует этот аспект христианского общения. Он говорит, что написать первое свое послание его побудило желание, «чтобы и вы имели общение с нами», и, объясняя смысл этого пожелания, он продолжает словами, которые мы уже рассматривали: «...а наше общение — с Отцем и Сыном Его, Иисусом Христом» (1 Ин. 1:3). Иоанн надеется привести своих читателей к пониманию того, что он уже понял сам о том, что представляет собой общение с Богом. Именно такого «общения с нами» он хотел от своих читателей.

Это одна сторона христианского общения, но есть и другая. Общение — это стремление обогатиться знанием, которое дает Бог о Себе другим верующим, чтобы укрепить, оживить и наставить свою душу. В общении надо стараться не только отдавать, но и приобретать. Эту сторону вопроса раскрывает апостол Павел. Он говорит римлянам: «...я весьма желаю увидеть вас, чтобы преподать вам некое дарование духовное к утверждению вашему...», но затем, чтобы они не подумали, что он общается с молодыми церквами только ради самих молодых церквей, не замедляет добавить: «...то есть утешиться с вами верою общею, вашею и моею» (Рим. 1:11-12). Павел хочет иметь двустороннее общение. Даже будучи великим апостолом, он обладает достаточным смирением и здравомыслием: он понимает, что нуждается в общении для собственного ободрения. Он объясняет, что своим служением братьям-христианам он надеется не только принести им пользу, но и получить от них помощь. Некоторые христиане, которые давно следуют за Христом, слишком горды, чтобы принимать помощь в духовных вопросах от своих молодых братьев по вере. Некоторые служители не позволяют членам своей общины помочь им. Но Павел поступал иначе. И это вторая сторона христианского общения.

Таким образом, христианское общение — это одновременно проявление любви и смирения. У общения есть две побудительные причины: стремление получить помощь и стремление научить и научиться. У общения есть две цели: совершить добро и принять добро. Общение — это общее желание всех христиан узнать Бога лучше, делясь друг с другом тем, что они, каждый в отдельности, уже знают о Нем.

Важность общения

Из всего сказанного можно сделать три вывода.

Во-первых, общение — это средство благодати. Через общение душа человека обновляется и питается. Когда мы пытаемся донести до других свое понимание божественной истины, то сами начинаем лучше понимать ее. Мы обогащаемся духовно. Когда дети Божьи молятся за нас, заботятся как о братьях и сестрах и делятся с нами своими испытаниями и победами и когда мы поддерживаем других, то это не только приносит им пользу, но и способствует нашему собственному духовному росту. Это подтверждается тем, что Павел постоянно просит о том, чтобы христиане молились за него так же, как и он молится за них (Рим. 15:30; 2 Кор. 1:11; Еф. 6:19; Кол. 4:3; 1 Фес. 5:25; 2 Фес. 3:1-2; Филим. 22; ср. Евр. 13:18). Иаков наставляет: «Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться» (5:16). Христианское общение — это средство благодати, пренебрежение которым приводит к духовной нищете.

Во-вторых, общение — это проверка искренности. Оно предполагает раскрытие своего сердца перед другим христианином. Общение невозможно там, где есть притворство и скрытность. Но только тот человек может освободиться от притворства и скрытности в разговорах с братьями-христианами, который открыт и честен в своих отношениях с Богом. Человек, который не позволяет божественному свету полностью осветить его жизнь, не может иметь настоящего общения с другими верующими. Напротив, он будет избегать общения, чтобы его неискренность не обнаружилась. «Если же ходим во свете, подобно как Он во свете, — писал Иоанн, — то имеем общение друг с другом» (1 Ин. 1:7), и никак иначе.

В-третьих, общение — это дар от Бога. Благословение Павла, записанное во Втором послании к Коринфянам 13:13, в одном из английских переводов (NEB) звучит так: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение в Святом Духе со всеми вами». Такой перевод, вероятно, правильный. Общение возможно только там, где был дан Святой Дух, где люди духовно живы, где они стремятся возрастать в благодати сами и помогают другим делать то же. И только тогда, когда Святой Дух дает нам способность говорить с другими, а другим с нами, так что Христос и Отец открываются через сказанное, возникает истинное общение. Если мы хотим испытать радость совместного общения, мы должны помнить, что оно зависит от Святого Духа, третьего Лица Троицы, поэтому нужно обращаться к Нему в молитве, иначе наши беседы будут пустыми и бесполезными, а цель общения — более близкое знакомство с нашим Господом — не будет достигнута.

Способ общения

Когда общение становится реальностью?

Исходя из того, что мы уже узнали, ответ на этот вопрос очевиден. Общение возникает там, где хотя бы два христианина, желающие помочь друг другу в познании Бога, делятся теми знаниями о Боге, которыми сами обладают. Это может происходить по-разному: через проповедь, через совместную молитву, в личных беседах, через групповое изучение Библии, в разговоре супругов за обедом или друзей у костра. Но в каждом случае происходит одно и то же: слова братьев-христиан помогают нам вновь ощутить присутствие и силу Господа, узнать Его по-новому. Ведь обещание Христа: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них», относится к совместному поклонению не меньше, чем к неформальному общению, и исполняется на воскресных утренних и вечерних собраниях в такой же степени, как и при встрече двух или трех христиан, которые решили поговорить о духовных вопросах.

Что препятствует общению? Можно назвать, по крайней мере, четыре причины.

Первая причина — самодостаточность. Не может быть общения там, где люди не считают себя зависимыми другот друга в духовных вопросах. Духовная самодостаточность может свидетельствовать о том, что человек не обращен, что для него духовный мир остается нереальным (ср. Евр. 5:12 и далее; Рим. 12:1-3). Она также может быть проявлением духовного младенчества христиан, которые, однако, давно обратились. Источником самодостаточности может быть гордыня, вина или сознательное лицемерие, которые мешают верующему делиться своими духовными нуждами и просить о помощи других. Чем бы самодостаточность ни была вызвана, она убивает общение в зародыше.

Вторая причина — формализм. Некоторые считают свое участие в совместном поклонении, особенно в вечере Господней, полноценным христианским общением и уклоняются от более тесных отношений. Эта идея, во многом благодаря неформальности отношений в харизматическом движении, в наше время умерла, хотя и не везде. Литургическое богослужение, если оно живое, несомненно, является общением, но им одним общение не ограничивается, что, я надеюсь, моим читателям уже понятно.

Третья причина — озлобленность, проявляющаяся в глубоко укоренившейся враждебности. Послание к Евреям 12:15 предупреждает нас о тех бедах, которые может принести «горький корень». Озлобленность чаще всего вызвана уязвленной гордостью, чувством несправедливого отношения к себе, плохого обращения или предательства, зависти к человеку, его дарам, положению или успеху. Зависть обычно является скрытым «горьким корнем» споров, холодности в отношениях, сплетен (которые кто-то хорошо назвал «искусством исповедания чужих грехов»), недовольств и разделений. В настоящем общении, которое стремится сделать другого человека лучше перед Богом, есть место и для критики (любовь часто требует критики, о чем хорошо известно родителям). Но критика должна быть созидательной, а не разрушительной. Ее должен высказывать мягко и сдержанно тот, кто сам осознает себя грешником и прекрасно понимает, что критику можно воспринять лишь в небольших дозах. Но если нами руководит озлобленность, критика становится высокомерной, безудержной и гораздо больше разрушает общение, чем созидает.

Четвертая причина — элитарность. Это явление, вызвано чувством превосходства над другими, которое ведет к созданию небольших замкнутых групп. Эта сатанинская подделка истинного общения. Когда «звездные» группы отделяются от других, замыкаясь на себе, общение там умирает, а его место занимает гордость.

Список причин, препятствующих общению, можно продолжить, но в этом нет необходимости. Сказанного вполне достаточно, чтобы определить, почему в той или иной конкретной ситуации нет общения. Поэтому пойдем дальше и сделаем несколько выводов.

Во-первых, сегодня, как и всегда, христиане нуждаются в общении. Нет духовно самодостаточных людей. Так нас устроил Бог. Без общения, осознаем мы это или нет, мы всегда будем слабыми христианами. Таков закон духовной жизни. Мы уже цитировали мудрое и истинное высказывание Весли о том, что нет ничего более нехристианского, чем одинокий христианин.

Во-вторых, сегодня христианам не хватает общения. Мы проводим так называемые «общения» разного рода, на которых истинное общение обычно отсутствует, да никто к нему и не стремится. Так происходит потому, что в своем сознании мы заменили библейскую идею общения, в центре которой стоит Троица, и идею взаимопомощи в приближении к Отцу и Сыну силой Святого Духа на нехристианскую идею, в которой общение представляется веселым сборищем. В итоге мы думаем, что участвуем в общении, тогда как его нет и близко. Нужно более реалистично оценивать свое положение.

В-третьих, сегодня христиане должны стремиться к общению. И христиане-одиночки, умирающие от духовного голода и уныния, и члены процветающих церквей, и ревностные делатели на ниве Божьей — все нуждаются в общении, и все они должны поставить перед собой задачу достичь его. Пуритане просили Бога о близком друге, с которым можно было бы говорить и молиться абсолютно обо всем. С этой целью они регулярно проводили обсуждения духовных вопросов. Мы поступим мудро, если будем делать то же, то есть молиться и беседовать. История и богословие свидетельствуют о том, что общение и пробуждение идут рука об руку. И на самом деле суть пробуждения — в обновлении общения. Если мы ценим здоровье своей души и христианской церкви, то должны научиться ценить общение. Нужно трудиться, чтобы возродить его как средство благодати для всех членов Тела Христова.

17. Смерть

«Он ушел, не оставшись без успеха в своем искусстве; единственным Завоевателем, с которым он не смог справится, была его смерть». Так в конце своего самого значительного произведения Чарльз Вильямс уводит со сцены прекрасного молодого человека, для которого единственным жизненным принципом была личная выгода. Сегодня для многих людей слова Вильямса послужили бы хорошей эпитафией, потому что они метко передают, как смерть приходит к человеку в его естественном греховном состоянии. Она действительно приходит как Завоеватель — без приглашения, не предупредив. При ее приближении человека охватывает паника. Какое бы мужественное или безразличное выражение лица он ни делал, внутри он чувствует себя покинутым, парализованным, лишенным всякой силы. Он не может ей ничего противопоставить.

«Самое общее из всех человеческих переживаний, — сказал Джеймс Дени, — это дурная совесть». Если это так, то вторым ощущением по своей всеобщности является страх перед смертью. В Послании к Евреям об искупленных говорится, что они «от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству» (Евр. 2:15). Весь мир знает, что смерть — это «царь ужасов», как говорится в книге Иова (Иов 18:14). Во все времена мысли о смерти считались вредными, потому что они выводят из равновесия и лишают душевного покоя. Люди, в какой бы стране они не жили, приходят в смущение, если с ними заговорить о смерти. Переживание тяжелой утраты или смерти друга всегда потрясает людей до глубины души, а ожидание приближающейся смерти повергает тяжелобольных в отчаяние. (Поэтому врачи часто скрывают от умирающих их реальное состояние, поступая иногда жестоко.) Девятнадцать раз приближение смерти в Библии называется «тенью», и этот образ точно передает наши ощущения. Мы представляем себе смерть как мрачную гигантскую тень, наполняющую холодом наши самые солнечные дни. С каждым днем мы подходим к ней ближе и ближе. Вскоре она полностью скроет нас: свет жизни погаснет навсегда, и мы исчезнем во тьме. От ожидания этого перехода нам становится не по себе. Что лежит за темнотой? Что начинается, когда заканчивается эта жизнь? Думаю, что эти вопросы беспокоят людей больше, чем они могут себе в этом признаться.

Некоторые, конечно, отказываются совсем думать о смерти. «Такие мысли присущи нездоровому уму, — говорят они, — в здоровую голову они не придут». Но вряд ли их позиция разумна. Так как, во-первых, принимать во внимание смерть — значит трезво подходить к жизни, поскольку смерть — единственная аксиома в ней. Бежать от реальности и закрывать глаза на приближение смерти — не только глупо, но и вредно для психики. Это так же неразумно, как «викторианское» отношение к сексу. Если ради физического здоровья и целомудрия мы трезво подходим к вопросу о половых взаимоотношениях, то почему мы отказываемся принимать тот факт, что рано или поздно смерть оборвет жизнь? Если мы хотим сохранить здоровое представление о жизни, от этого фундаментального факта нельзя отказываться. Филипп Македонский отдал своему рабу мудрый приказ, чтобы тот каждое утро напоминал ему: «Филипп, помни, что когда-нибудь ты умрешь». Некоторым из нас такие напоминания пошли бы на пользу.

В последние годы мировое сообщество уделяло повышенное проблеме умирания и смерти. Развитие медицинских технологий в области реанимации сердца заменило устаревшее понятие момента смерти как прекращения биения сердца на новую концепцию процесса умирания, который становится необратимым с исчезновением электронных импульсов в мозгу примерно через двадцать минут после остановки сердца. Люди, испытавшие клиническую смерть, рассказывали о своих необычных переживаниях с момента остановки до повторного запуска сердца, что дало приверженцам оккультизма богатый материал для измышлений. Но поскольку ни один человек не в состоянии поведать нам, что происходит после завершения процесса умирания, когда мозг уже больше не может поддерживать сознание, нельзя относиться к такого рода рассказам сколько-нибудь серьезно. Глупо предполагать, что вызванный всем этим повышенный интерес к смерти может хоть как-то уменьшить беспокойство, связанное с мыслями о предстоящем переходе из этого мира в другой, причем неизвестно какой.

Честно думать о смерти способны молодые люди. Когда они осознают собственную индивидуальность и свои неограниченные возможности, предлагаемые жизнью, ужас приближающейся смерти поражает их с такой силой и болью, каких они никогда не испытывали и не испытают. Очень многих в возрасте от пятнадцати до двадцати лет ночью или на природе часто одолевают такие мысли: «Я хочу жить. Я только начал жить. Но, о ужас, я должен буду умереть!» Эта мысль пронзает такой болью, как удар в солнечное сплетение. Люди в этом возрасте видят в смерти неестественное зло, довлеющее над вселенной и смеющееся над всеми их юными исканиями истины, красоты и подвигов. Молодых людей начинают терзать сомнения: «А есть ли смысл в стремлении к высоким целям, если, достигнув их или даже не достигнув, мне придется умереть?» Как правило, только в молодом возрасте так сильно возмущает тот факт, что есть смерть. К зрелым годам подход к жизни меняется, и человек попросту покоряется неизбежности умереть в свое время как естественной необходимости (хотя от этого он не начинает ее любить). Старые люди практически забывают о юношеском страхе перед смертью, их жизненная энергия иссякает настолько, что они смерти даже ждут, как освобождения. Молодой же человек воспринимает смерть как злобное чудовище, вызывающее ужас и отвращение. Это говорит о том, что молодость острее ощущает реальность, чем старость. Ведь смерть на самом деле является злом, и это мы сейчас увидим.

Природа смерти

Если человек умирает от болезни или от старости, мы называем это естественной смертью, если же жизнь человека прерывает несчастный случай или убийство, то мы говорим о неестественной смерти. Но Библия подтверждает наше инстинктивное ощущение, что, в конечном итоге, любая смерть неестественна. Что такое смерть? Это прекращение связи между духом и телом: «...возвратится прах в землю... а дух возвратился к Богу, Который дал его» (Еккл. 12:7). Этими словами Екклесиаст отсылает нас к истории творения. В начале Бог создал человека, вдохнув жизнь в земной прах (Быт. 2:7). После смерти человека Бог его частично «растворяет», разделяет две природы, которые раньше соединил. Для человека такое разделение абсолютно неестественно. Поэтому чувствительные люди с ужасом смотрят на мертвое тело. Иногда говорят, что у покойника умиротворенное лицо, но это вряд ли верно. Истинно то, что трупы выглядят опустошенно. Именно бросающаяся в глаза пустота раздражает нас — ощущение, что человека, чье тело, чье лицо перед нами, больше нет.

Означает ли смерть, что человек уничтожается как личность? Конечно, нет. Смерть, по словам Павла, — это разрушение земной «хижины» человека, снятие одежд с него (2 Кор. 5:1-3). Но на этом жизнь личности не прекращается. Библия рассматривает бессмертное бытие личности как данность. В Ветхом Завете говорится, что умирающий человек «нисходит» в место, которое называется «шеол» (в Септуагинте и греческом Новом Завете «гадес»). В одном из английских переводов (AV) слова «шеол» и «гадес» переводятся словом «ад», но это неверно, так как эти два слова ничего не говорят о блаженстве или мучениях тех, кто населяет шеол или гадес. Некоторые другие переводы транслитерируют эти слова. Тем не менее «шеол» не является местом постоянного пребывания умерших. Писание повествует, что «гадес» опустеет, когда мертвые воскреснут в телах, чтобы явиться на суд Христов во время Его второго пришествия (Ин. 5:28-29; Откр. 20:12-13; ср. Дан. 12:2-3). Те, чьи имена записаны в книгу жизни (Откр. 20:12), после этого окажутся в состоянии неописуемого блаженства (в «вечной жизни», Мтф. 25:46; в состоянии «славы и чести и мира», Рим. 2:10; в Царстве, Мтф. 25:34, в Новом Иерусалиме, 21:2-22:5). Остальные же ощутят на себе высшую степень проявления божественного гнева («огонь неугасимый», Мтф. 3:12; Мр. 9:43; геенну (буквально, это место сжигания мусора за пределами Иерусалима), «где червь их не умирает и огонь не угасает», Мр. 9:47-48; «тьму внешнюю», где будет «плач и скрежет зубов», Мтф. 25:30; «муку вечную», Мтф. 25:46; «огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его», ст. 41; «ярость и гнев... скорбь и тесноту», Рим. 2:8-9; «вечную погибель, от лица Господа», 2 Фес. 1:9; окажутся «в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая», Откр. 21:8, ср. 20:15).

Некоторые полагают, что эти отрывки говорят об аннигиляции отвергнутых — одно мгновение в огне, а затем — забвение. Но на самом деле после «второй смерти», так жекак и после первой, бытие не заканчивается. Так как, во-первых, слово, переведенное в 2 Фес. 1:9 как «погибель» («олетхорос»), значит не аннигиляцию, а разрушение (сравните его использование в 1 Фес. 5:3), во-вторых, настойчивость, с которой в этих отрывках огонь, наказание и разрушение называются вечными («айониос» — буквально «длиною в век»), а червь геенны неумирающим, была бы неуместной, если бы все это относилось к мгновенной аннигиляции, так же как неуместно говорить о нескончаемой боли, вызванной пулевым ранением, которое приводит к мгновенной смерти. Либо эти слова указывают на бесконечные страдания, либо они неверно употреблены и вводят в заблуждение. В-третьих, в ответ на утверждение, что «айониос» обозначает только «относящийся к грядущему веку» и не подразумевает некой бесконечной длительности, достаточно сказать, что если в Евангелии от Матфея 25:46 «вечная» жизнь означает бесконечное блаженство (а так оно и есть), то и «вечное» наказание, упомянутое там же, должно длиться бесконечно. В-четвертых, написано, что в «озере огненном» («в огне вечном, уготованном диаволу и ангелам его», Мтф. 25:41) дьявол будет «мучиться день и ночь во веки веков» (Откр. 20:10). То, что всякий человек, отправленный туда вместе с ним, разделит такую же вечность возмездия, видно из параллелизма в Откровении 14:10-11: «...тот [поклонившийся зверю]... будет мучим в огне и сере... и дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью...».

Совершенно очевидно, что в этих отрывках говорится не об исчезновении, но о намного более ужасной перспективе — о бесконечном ощущении святого и справедливого Божьего гнева. Какой бы ужас ни наводили на нас еврейские апокалиптические образы, которые использовал и Христос, и апостолы (евреи все-таки пережили эпоху всесожжений), бесконечный ад нельзя вычеркнуть из Нового Завета, так же как нельзя вычеркнуть и бесконечные небеса. Именно поэтому физическая смерть (первая смерть) — ужасная перспектива для людей, живущих без Христа. Не потому, что за ней последует исчезновение, а потому, что за ней последуют нескончаемые муки второй смерти. Безбожный человек смутно ощущает это благодаря общему откровению (Рим. 1:32), поэтому не удивительно, что он боится смерти.

В Ветхом Завете смерть означает только прекращение физической жизни. Но в Новом Завете представление о смерти получило дальнейшее развитие. Смерть в Новом Завете — это духовное состояние, состояние человечества без Христа. Духовная смерть означает разделение человека и Бога, отстранение человека от Божьего благоволения и общения так же, как физическая смерть означает разделение духа и тела. Человек мертв из-за своих преступлений (Еф. 2:1,5; ср. Мтф. 8:22; Ин. 5:24; Рим. 8:6; Кол. 2:13; 1 Тим. 5:6). В Библии слово «жизнь» часто означает радость общения с Богом (ср. 1 Ин. 5:12), поэтому состояние отчужденности от этой «жизни Божьей» (Еф. 4:18) приравнивается к «смерти». От этой духовной смерти мы и должны избавиться прежде всего.

Смерть и грех

Во всей Библии смерть в обоих своих аспектах, физическом и духовном, рассматривается как карающее зло, Божье осуждение греха (ср. Иез. 18:4). Смерть, по словам Павла, — это плата наемникам греха (Рим. 6:23). Когда Бог сказал Адаму, что «в день, в который ты вкусишь от него [от дерева познания добра и зла], смертью умрешь» (Быт. 2:17), то в первую очередь Он имел в виду физическую смерть, что ясно видно в Бытие 3:19 (слова «...в день, в который...» выражают неизбежность последствий, но не обязательно немедленное исполнение; сравните использование похожей фразы в 3 Цар. 2:37; Адам умер не сразу, Быт. 5:5). Поэтому когда Павел говорит в Первом послании к Коринфянам, 15:22, что «в Адаме все умирают», то из контекста можно предположить, что он имеет в виду смертность тела, которую Христос победит воскрешением мертвых.

Однако в Послании к Римлянам 5:12-14 Павел, говоря о Христе, освобождающем «многих» Своих от «смерти», накоторую их обрек Адам, имеет в виду нечто большее. Описываемое Павлом освобождение — это не просто физическое воскресение (оно в этом отрывке и вовсе не упоминается), а скорее «оправдание» (ст. 16-19), ведущее к возобновлению «жизни» (ст. 17, 18, 21), восстановлению ранее испорченных взаимоотношений с Богом, доказательством и символом испорченности которых была физическая смерть. Поэтому и в Бытие 2:17, вероятно, говорится о духовной смерти, которая была проиллюстрирована изгнанием человека из Эдема (места общения), чтобы он уже не смог вкушать от древа жизни.

Что бы случилось с человеком, если бы за весь его испытательный срок на земле он бы ни разу не согрешил? Умер бы он физически? Очевидно, нет. Во всяком случае, он бы умер не так, как умирает человек сегодня. Возможно, Бог просто забрал бы его к Себе, как Он сделал это с Енохом и Илией (Быт. 5:24; 4 Цар. 2:1, 11). Некоторые считают, что человек был бы физически преображен, так как Христос (Мр. 9:2 и далее). Но все это предположения, Библия же ничего не говорит по этому вопросу, а вопросы, на которые Библия не дает ответов, останутся неразрешенными.

Решающее значение смерти

Обычно мир относится к физической смерти как к естественному завершению жизни, закрытию ворот на жизненном пути, но в Новом Завете о смерти говорится еще и как о начале — открытии ворот в новый удел, в новую жизнь, где начинается жатва того, что было посеяно перед смертью (ср. 2 Кор. 5:10; Гал. 6:7). В Ветхом Завете некоторые святые страшились приближения смерти, так как верили, что в шеоле не будет такого же близкого общения с Богом, как на земле, хотя Бог и пребудет там (Пс. 138:8; ср. Пс. 87:11-13; Пс. 113:25; Еккл. 9:5-10; Ис. 38:18 и т.д.). Новый Завет подразумевает, что ветхозаветные святые вынуждены были ждать сошествия Христа в шеол (в Никейском символе веры«сошествия в ад»: ср. Деян. 2:27 и далее), чтобы их общение с Богом было таким же полным и совершенным, каким оно сейчас и является (ср. Евр. 11:40 и 12:18-23).

Итак, в эпоху Нового Завета, в эти «последние дни», колеса Божьего возмездия начинают вращаться с момента смерти: как только человек умирает, его отношения с Богом и с Иисусом Христом, которые он избрал для жизни в этом мире, обретают свою полноту. Если человек выбрал быть с Богом и со Христом, то он испытывает огромную радость (Лк. 23:43; Фил. 1:23; 2 Кор. 5:6-8; ср. Деян. 7:55-59), а если решил остаться без Бога и Христа, то он оказывается в духовной темноте своевольного и эгоистичного существования (ср. Ин. 3:19). Осознание того, что он потерян, только усиливает нестерпимые мучения человека (Лк. 16:23-24). Тем, кто со Христом, Бог в своей благодати дает новую жизнь, полную радости и лишенную всякой боли (Откр. 7:16-17). Тем же, кто без Христа, Бог в Своей карающей справедливости дает новую жизнь, наполненную болью и лишенную какой бы то ни было радости (Лк. 16:25). И в этом исполнится пророчество нашего Господа: «Сказываю вам, что всякому имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет» (Лк. 19:26).

Тогда будет поздно что-либо поменять: после смерти разверзается «великая пропасть», разделяющая тех, кого Бог принимает и кого отвергает (Лк. 16:26). После смерти нет выбора. Остается только принять последствия сделанного выбора при жизни. В учении о вечном осуждении нет ничего деспотичного: по сути, это проявление демократизма со стороны Бога, который просто уважает наш выбор и предоставляет нам возможность всю вечность пребывать в том духовном состоянии, которое мы избрали на земле.

И хотя многим это учение кажется слишком ужасным, чтобы принять его, мудрость требует не пренебрегать им, потому что большая его часть основана на том, что сказал сам Господь. Лучше всего начать жить так, как жили святые до нас, — sub specie aeternitatis — в свете вечности. Хорошо молился псалмопевец: «Научи нас так счислять дни наши, чтобы нам приобрести сердце мудрое» (Пс. 89:12). Хорошо сделал Мюррей МакШейн, поместив на циферблате своих часов изображение заходящего солнца, чтобы помнить, как мало времени осталось. Мудро кто-то сказал, что у нас будет вся вечность, чтобы радоваться победам, одержанным ради Христа, но сейчас у нас есть только несколько коротких часов, чтобы одержать победу. Каждый из нас должен ощутить скоротечность времени и бесконечную важность переживаемого мгновения.

Другие точки зрения

«Я только что прочел вашу статью о смерти. Она испугала меня», — так начиналось письмо от ирландского евангелиста, который теперь во славе. Он написал его сразу же, как только прочитал выше записанные строки. Может быть, другие чувствуют нечто похожее, и хотя я и не уверен, что дальнейшие мои рассуждения помогут избавиться от этого ощущения, я все же надеюсь на лучшее и попытаюсь их продолжить.

Есть ли альтернативы той точке зрения, что смерть ставит точку в судьбе человека? Да, есть. Их всего три: условное бессмертие, благовестие умершим и универсализм. Давайте рассмотрим их.

Условное бессмертие (учение об аннигиляции на последнем суде тех, кто был отвергнут Богом), как мы уже раньше говорили, Библия не подтверждает. Мой знакомый евангелист напомнил мне, что несколько известных британских христиан, учившихся в Кембриджском университете в довоенный период, были приверженцами учения об условном бессмертии. Хотя это и правда, у моего знакомого все равно не было права упрекать меня в том, что я цитирую только те отрывки из Писания, которые говорят в пользу моей точки зрения, и игнорирую остальные. «Остальных» отрывков нет, есть только превратное толкование Писания. Нужно сказать прямо: нигде в Библии однозначно не говорится об условном бессмертии. Есть отрывки, которые можно использоватьв подтверждение этого учения, а есть отрывки, которыми трудно подтвердить его и нужно прибегать к очень большим оговоркам, чтобы найти в них хоть какое-то оправдание условному бессмертию. Меня не интересует то, что Писание может означать, меня интересует только то, что оно значит, и поэтому я должен признать, что все попытки подвести библейское основание под эту теорию выглядят, с моей точки дрения, очень неубедительно.

На самом деле учение об условном бессмертии вызвано не соображениями экзегетики, а теологии. Предполагается, что честь и слава Бога не требует вечных страданий грешников после суда, и поэтому Бог поступил бы неоправданно жестоко, если бы не аннигилировал их. Но этот аргумент себя же и опровергает, так как получатся, что Бог поступает несправедливо по отношению к тем, кто страдает, находясь в промежуточном состоянии в ожидании суда (ср. Лк. 16:23-24). Бог должен был бы уничтожить их сразу после смерти, но Библия ясно показывает, что Он этого не делает. Однако, праведный суд (то есть суд по заслугам) не является жестокостью, и Библия называет то, что Бог приготовил для безбожников, праведным судом (ср. Лк. 12:47-48; Рим. 2:5-16), Его прославляющим (ср. Откр. 16:5-7, 19:1-3).

Мой знакомый евангелист был приверженцем теории благовестия умершим, которые при жизни не слышали «вразумительной» проповеди. Но Библия об этом открыто не говорит. А таинственный отрывок из Первого послания Петра 3:19-20 нельзя брать на вооружение, потому что, во-первых, выражение «находящиеся в темнице духи» может относиться как к людям, так и к павшим ангелам (ср. Быт. 6:1-4; Иуд. 6), во-вторых, утверждение, что Христос проповедовал духам, которые проявили непослушание во дни Ноя, скорее всего означает, что другим эта проповедь не была предназначена и, в-третьих, на основании слова «проповедовал» (греческое слово «керуссо») невозможно сказать, о чем Он проповедовал: то ли Он предлагал вечную жизнь, то ли провозглашал Свою победу. Поэтому стихи из Первого послания Петра не могут доказать истинность теории благовестияумершим, как, впрочем, и все остальные стихи. Напротив, в Библии есть отрывки, которые однозначно опровергают такое представление, особенно те, где говорится, что эта жизнь имеет решающее значение для будущего (2 Кор. 5:10; Гал. 6:7 и т.д.).

В любом случае тем, кто не слышал «вразумительной» проповеди Евангелия, свет Божий являла их совесть, голос которой они или слушали, пытаясь искать Бога, о существовании которого догадывались, или отвергали. Мы можем с уверенностью сказать, что если какой-нибудь язычник в конце концов и отдался в милостивые руки своего Творца, ища прощения, то только потому, что Божья благодать привела его к этому. Мы можем также с уверенностью сказать, что Бог непременно спасет всех уверовавших язычников (ср. Деян. 10:34-35; Рим. 10:12-13) и что каждый спасенный таким образом в будущем мире поймет, что был спасен через Христа. Однако нельзя с уверенностью сказать, что Бог таким образом действительно кого-нибудь спасает. Мы просто этого не знаем. Мы можем быть уверены только в том, что «открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою», и что Павел без колебаний соглашается с псалмопевцем, что «нет праведного ни одного» (Рим. 1:18; 3:10, ср. 9-18). Да Бог никому и не обязан представлять Евангелие, тем более «вразумительно».

Универсализм представляет собой оптимистическое учение о «втором шансе»: всех, кто был создан Богом и не обратился в этой жизни, Бог примет во Христе и даст им полюбить Себя, даже если для этого Ему придется отправить их на время в чистилище, чтобы привести в чувство. Но Сам Христос не разделял эту точку зрения (ср. Мтф. 12:32; 26:24), да и ни один стих, рассмотренный в своем контексте, не подтверждает эту идею.

У одного знаменитого героя детективных романов был такой принцип расследования: сначала он устранял все невозможные варианты, а один оставшийся считал истинным, каким бы невероятным он ни казался. Таким же принципом пользуется и богослов: когда он устраняет все возможности, противоречащие Писанию, остается одна, пусть даже неприятная, — Божья истина. Я не говорю, что мой взгляд на вопрос вечной погибели делает жизнь легкой и удобной, я лишь настаиваю на том, что именно этому учит Христос и Новый Завет, поэтому его надо принять во внимание.

Победа над смертью

Если смерть для вас не имеет никакого смысла, то и жизнь тоже. Если философия не учит нас, как одолеть смерть, она не стоит и ломаного гроша. Именно в этом вопросе все философы терпят поражение, и тогда Евангелие вступает в свои права. В каком-то смысле преодоление смерти — это главная тема Евангелия, которую Джон Оуэн выразил такой фразой: «Смерть смерти в смерти Христа».

Воскресение Христа не было простой реанимацией, как в случаях с Лазарем, дочерью Иаира и сыном вдовы. «Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти... [Он] живет для Бога» (Рим. 6:9). «...был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти» (Откр. 1:18). Его воскресение провозгласило и гарантировало как нынешнее прощение и оправдание Его народа (Рим. 4:25; 1 Кор. 15:17), так и их нынешнее совоскрешение с Ним в новую духовную жизнь (Рим. 6:4-11; Еф. 2:1-10; Кол. 2:12-13; 3:1-11). Это духовное совоскрешение во время второго пришествия Христа превратится в физическое преобразование, если мы тогда будем живы (Фил. 3:21), или переоблачение, если умрем (ср. 2 Кор. 5:4-5; 1 Кор. 15:50-54). Что это значит? Это значит, что смерть, враждебный разрушитель порядка в Божьем мире, будет окончательно уничтожена (1 Кор. 15:26, 54-55).

Итак, христиане избавлены от страха физической смерти, вызванного тем, что она открывала дорогу осуждению и страданиям (Евр. 2:15). «Жало» смерти устранено (1 Кор. 15:55-56) знанием того, что грехи прощены и что «ни смерть, ни жизнь... ни будущее... ни другая какая тварь [ничто другое в творении] не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8:38-39). Теперь физическая смерть — это «сон» (т.е. отдых и восстановление сил, Откр. 14:13, а не забвение) «в Иисусе» (1 Кор. 15:18, 51; 1 Фес. 4:13 и далее; Деян. 7:60): «сон» в ожидании пришествия Христа, когда Он примет к Себе тех, для кого Он приготовил обители (Ин. 14:2-3). Верующие «разрешаются» и находятся «со Христом», что «несравненно лучше» (Фил. 1:23).

Христианин может считать, что день его смерти отмечен в дневнике Иисуса: когда придет время, Спаситель встретит его, чтобы ввести своего раба в свет Своего более близкого присутствия и более тесного общения. Поэтому смерть, какой бы тяжелой и мучительной она ни была в физическом смысле, становится путешествием к радости. Несколько лет назад в Лондоне шла пьеса с поразительным названием «Поздравляю с Днем смерти!» Как ни странно, но верующего действительно можно будет поздравить с днем смерти. Общение со Христом и с Богом через Христа, начавшееся здесь, на земле, никогда не прервется: и в смерти, и в «промежуточном состоянии» между смертью и воскресением, и во всей вечности Христос будет со Своим народом, а это и есть вечная жизнь. Этим Он подтверждает Свое обещание, данное Марфе, скорбевшей о Лазаре: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (Ин. 11:25-26).

Итак, смерть побеждена!

Будьте готовы

Три столетия назад ходила история об одном студенте, который попал на прием к Томасу Гудвину, пуританину, президенту Магдален-колледж в Оксфорде. Гудвин, увидев своего посетителя, спросил из полумрака своего кабинета, готов ли тот умереть, после чего парень с поспешностью удалился. Тогда эту историю рассказывали как анекдот, как, впрочем, и сейчас. Но если это действительно реальная история, то Гудвин поступил как мудрый пастор и задал правильный и совсем не смешной вопрос, пусть даже и в несколько устрашающей обстановке. Сколько бы лет вам ни было, ваш внутренний мир и полнота жизни зависит от вашей готовности к смерти. Вы должны жить с мыслью: у меня все собрано — можно выходить. Помнить об этом не так уж и глупо.

Христиане прошлого знали об этом хорошо. Они понимали, что вся их жизнь — подготовка к вечности, и поэтому они очень серьезно относились к каждому моменту жизни.

Когда христиане средневековья и пуритане учили умирать, они тем самым учили жить. Слова Кена: «Живи так, как будто каждый день последний», никогда не потеряют своей значимости. Живя по этому принципу, христиане прошлого получали от жизни намного больше, чем многие братья во Христе, живущие сегодня. В нашем обществе, как мы уже увидели, благоразумным считается не думать о смерти, и даже христиане, которые постоянно рассуждают о втором пришествии Христа, похоже, не осознают, что готовность к второму пришествию и готовность к смерти — это две стороны одной медали, две гра

ни одного предмета: мир этот закончится для вас и для меня, потому что Христос придет за нами. Все это давно известно, тем не менее возвращение к старой мудрости всем нам пойдет на пользу.

Как христианину жить так, как будто «все собрано и можно выходить»? Здесь нет никакой тайны, здравый смысл подскажет нам, как это нужно делать. Необходимо быть полностью посвященным служению Христу, не увлекаться грехом и не удаляться от Бога. Думать о каждом часе жизни как о Божьем даре и как можно лучше использовать данное Богом время. Нам следует помнить, что жизнь в лучшем случае будет длиться лет семьдесят (Пс. 89:10), а если этот срок прервется раньше, то это будет не скорбная утрата, а радостное вознаграждение. Давайте жить настоящим, радоваться и благодарить Господа и с Божьей помощью преодолевать все трудности жизни, зная, что радости и трудности — это шаги к родному дому. Отдадим всю свою жизнь Господу Иисусу и будем осознанно проводить время в общении с Ним, получая тепло Его любви и отвечая взаимностью. Будем постоянно напоминать себе, что каждый день мы становимся ближе к этому Дню. Будем п омнить, как сказал Джордж Витфилд, что «человек бессмертен, пока не совершит свой труд» (хотя только Бог определяет этот труд), и исполнять то, что Бог поручает вам сделать здесь и сейчас.

Павел сказал: «...время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2 Тим. 4:6-8).

Петр увещевал: «...прилагая к сему все старание, покажите в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь... старайтесь делать твердым ваше звание и избрание; так поступая, никогда не преткнетесь, ибо так откроется вам свободный вход в вечное Царство Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа» (2 Пет. 1:5-7, 10-11).

Другого пути нет.