АРХЕОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ КНИГИ ОТКРОВЕНИЕ

Предисловие

Книга Откровение всегда приковывала к себе интерес исследователей различных специальностей. Грандиозность и панорамность описываемых в ней событий, затрагивающих все ключевые вопросы светской и церковной истории, делает её поистине уникальной. Исследование кандидата наук, доцента А.А. Опарина посвященное книге Откровение представляет большой научный интерес и практическую ценность. В работе собран и систематизирован огромный фактический материал по истории христианства, излагаемый в неразрывной связи с пророчествами и философией книги Откровение. Весьма интересен и сам подход к рассмотрению данной книги с точки зрения проблемы духовного рабства. В работе впервые проведено глубокое исследование пророческих периодов Церкви и Семи Труб в контексте истории христианства на землях России и Украины, подняты и рассмотрены проблемы современного христианства и духовных исканий человека. Все это позволяет считать данную работу наиболее полным историко-археологическим исследованием книги Откровение на русском языке. Данная монография может быть рекомендована историкам, религоведам, студентам, обучающимся по специальности история и теология и др. гуманитарных специальностей, а так же всем, интересующимся Библией и историей. По темам книг А.А. Опарина выпущена серия его аудиокассет Тайны Библейской археологии..

Н. Г. Зинюк

От автора

Книга Откровение это поистине особая книга Библии, в которой грандиозность описываемых событий мировой истории удивительно сочетается с обращением к сердцу каждого отдельно взятого человека. Книга Откровение не только за многие столетия удивительно точно предсказала развитие истории христианства и общего хода всемирной истории, чему поражались и не могли отрицать этого даже самые заядлые скептики и атеисты, но и подсказывает человеку выбор правильного пути в наше столь смутное время. Она открывает путь к духовной свободе и счастью, ибо сегодня наш мир, как никогда ранее, погружен в оковы рабства как физического, так и духовного. Книга Откровение помогает понять события, совершающиеся на наших глазах Ч увеличивающиеся землетрясения, события 11 сентября в США, распад СССР, исламский фундаментализм, война в Ираке Ч все находит в ней своё логическое объяснение. Ёта книга призывает людей стать вновь людьми, а не рабами низких похотей, страстей и страха. Ёта книга учит добру, мудрости и милосердию, которого нам так часто не хватает. Внимательное вдумчивое чтение книги Откровение помогает найти Бога, без Которого не может быть счастья в жизни, что подтвердила тысячелетняя история, события которой промелькнут пред нами, исследующими данную книгу. Нас ждут встречи с великими полководцами и императорами, учёными и варварами, всемирными империями и страшными войнами. 2000 лет пройдут у нас пред глазами, поведав нам истину о том, как спастись и достичь счастья для себя и своих близких.

Глава 1

Свободный узник и император-раб.

95 год х. э. … На необъятные просторы римской державы опускается ночь. Смолкает городской шум, торговцы закрывают свои лавки, а ремесленники — мастерские. Стражники зажигают факелы и опускают решётки городских ворот. Толпы рабов возвращаются с полей, кузниц и рудников, чтобы забыться на три-четыре часа от непосильной работы. Многие из них упокоятся, не выдержав адского труда и побоев надсмотрщиков. В империи заканчивается жизнь дневная, но начинается жизнь ночная, которая, пожалуй, и была подлинной жизнью Рима. В императорском дворце зажигаются огни, слышится шум голосов и музыки, начинается очередной пир, переходящий затем в оргию и заканчивающийся лишь под утро. Если бы мы прошли сквозь конвой рядов легионеров императорской гвардии, минули бы ряд комнат и галерей, то очутились бы в главном пиршественном зале, где среди возлежавший первых римских сановников и куртизанок увидели бы фигуру повелевавшего этим пиром, этим дворцом, этим городом, наконец, всей необъятной империей — фигуру императора Домициана. “Росту он был высокого, лицо скромное, с ярким румянцем, глаза большие, но слегка близорукие. Во всем теле были красота и достоинство, особенно в молодые годы, если не считать того, что пальцы на ногах были кривые; но впоследствии лысина, выпяченный живот и тощие ноги, исхудавшие от долгой болезни, обезобразили его” [Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Наука, 1966. Домициан, 18, С. 219]. И, действительно, образ жизни исказил некогда красивые черты. В этот последний год своей жизни “Домициан был устрашающего вида: высокомерие на челе, гнев во взоре, женоподобная слабость в теле, в лице бесстыдство, прикрытое густым румянцем. Никто не осмеливался подойти к нему, заговорить с ним, так как он всегда искал уединения в укромных местах и никогда не выходил из своего одиночества без того, чтобы сейчас же не создать вокруг себя пустоту” [Письма Плиния Младшего. М.: Наука, 1983. Панегирик императору Траяну, 48, С. 240]. И сейчас во время пира сановники империи с ужасом и рабским страхом взирают на своего повелителя. И это немудрено. Ибо жестокость, и главное коварство правителя сковало страхом и рабов и рабовладельцев. Каждый день происходили аресты среди первых лиц страны. Причём перед тем как убить свою жертву император обласкивал её. Так управителя которого он распял на кресте император за день до этой зверской казни пригласил к себе в личные покои, угощал кушаньем со своего стола, отпустив со словами похвалы и дружбы. А спустя лишь несколько часов этого же самого управителя, вернувшегося счастливым от императора, этот же самый император приказал распять на кресте. Своего близкого друга Аррецина Клемента он пригласил накануне казни на прогулку, долго с ним гулял и был особенно милостив [Светоний. Указ. соч. С. 215—216]. Часто он сам присутствовал на допросах, являясь изобретателем ряда новых особо изуверских пыток, в частности прижигания половых органов. Чтобы быть подверженному ей, а затем быть казнённым было достаточно самого незначительного предлога. Так легат в Британии Саллюстий Лукулл был казнён только за то, что посмел копью нового образца назвать в одном из разговоров в честь своего имени лукулловым; Сальвия Кокцеяна казнили за то, что он отмечал день рождения своего дяди императора Отона, одного из предшественников Домициана, Гельведий Младший поплатился жизнью за то, что в одной из его трагедий император усмотрел намёк на историю своего развода с женой. Юного пантомима Париса он убил только потому что тот походил лицом на своего покойного дядю, которого не любил император и т.д. Однажды он распял на крестах простых писцов, виновных только в том, что они переписывали непонравившееся ему произведение! Но что было особенно отвратительным и циничным, что все эти казни и пытки император начинал долгими словами о своём милосердии и кротости. Он без зазрения совести присваивал себе различные земли и наследства, говоря что покойный якобы хотел, чтобы ими владел именно он. Его жестокость проявлялась даже в сладострастии. Так меняя сотни наложниц император самолично мучил их, выщипывая волосы из самых интимных мест [Светоний. Там же. С. 220]. Причем стать наложницей и быть подвергнутой этой мучительной пытке могла любая женщина империи от рабыни до жены сенатора. Пред императором были все равны, все были его безгласными рабынями. Однако последние годы, а особенно месяцы ни жестокость и разврат владели сердцем властителя, а страх. Страх неимоверный, который он не мог заглушить ни чем: ни вином, ни воплями пытаемых друзей, ни стонами истязаемых поруганных девушек. “Жил он в вечном страхе и трепете, и самые ничтожные подозрения повергали его в несказанное волнение” [Светоний. Указ. соч. С. 217]. Он приказал чтобы в портиках стены были отделаны лунным камнем, чтобы он видел в отражении, что делается за его спиной. Купался он среди дня, чтобы не быть застигнутым вечером беспомощным. Ибо он вообще страшился вечера и ночи. В последние месяцы жизни он никогда не напивался и не засиживался на пирах, опасаясь заговора. Он даже “не мог спокойно переносить плавание по тихому Албанскому озеру и даже по заснувшему в тишине Байянскому, не мог слышать ни удара, ни всплеска весел без того, чтобы всякий раз не содрогаться в постыдном страхе. Изолированный от всех звуков и предохранённый от всех толчков, он, находясь в полной неподвижности, ездил на корабле, крепко привязанном к другому кораблю, точно везли какую-нибудь искупительную жертву” [Плиний. Указ. соч. С. 263]. Тот же Плиний, бывший современником Домициана пишет, что этот насмерть перепуганный император был настоящим чудовищем, которое “внушая величайший страх, когда, запершись словно в какой-то клетке, лизало кровь близких себе людей или бросалось душить и грызть славнейших граждан. Дворец был ограждён ужасами и казнями; одинаковый страх испытывали и допущенные и отстранённые” [Плиний. Указ. соч. С. 240]. Историк этого же времени Корнелий Тацит так же называет Домициана одним из отвратительнейших правителей, заставлявших трепетать всех людей, страхом душившим Римское государство [Тацит К. Сочинения. СПб.: Наука, 1993. Жизнеописание Юлия Агриколы, 44, 45, С. 336]. Всё население страны, включая даже родственников императора, министров и сенаторов были простыми рабами Домициана, не имеющими никаких прав, являясь лишь игрушками в руках тирана. Но одновременно с этим и сам тиран являл собой жалкую фигуру человека, пребывающего в постоянном состоянии рабского страха. Он боялся своих собственных шагов и отражения, своей жены и близких, чиновников и стражников, голода и еды, дня и ночи. Словом в его жизни было страхов больше, чем у любого самого нищего раба его империи. Он был несчастнее каждого из невольников, прикованных цепями к галерам. Свой дикий страх он пытался отвести путём самовозвеличивания себя, более того, провозглашением себя Богом! Он повелел, чтобы его именовали не иначе, как “Государь наш и бог повелевает…!” [Светоний. Указ. соч. С. 217]. Статуи в свою честь, которые являлись объектом для поклонения, он повелел ставить только золотые и серебряные, как подобает для статуй великих богов. Но самообожествление не дало ни мира, ни счастья его душе, оно только ввергло его в ещё большую подозрительность и страх. Который ещё больше усилился, когда он услышал о проповеди христиан. “Из-за неопределённого суеверного страха перед явлением так называемого Царя иудейского из рода Давидова, Который завладеет мировым господством, он начал преследовать христиан. Он не щадил даже самих римлян, будь те из самых знатных родов, если они исповедовали христианство. Некоторые были уничтожены тотчас, другие отправлены в ссылку. Его собственная племянница, Флавия Домицилла, жена кузена Клемена, вместе со своим мужем стала жертвой жестокости, так как они приняли Евангелие Христа. Из этого мы можем установить, что Евангелие Христа принималось не только простолюдинами и низшими классами, но, несмотря ни на кесарский запрет, ни на меч, ни на огонь, властью Божьей, Его всемогущей благодатью проникало и во дворцы знати и даже во дворцы самих кесарей” [Миллер А. История христианской церкви. В 2т. ФРГ, Biefild, GBV, 1994. Т. 1. С. 175]. Именно “К этому гонению относится вообще и ссылка ап. Иоанна на Патмос, где он видел откровения, о которых повествуется в последней книге св. Писания” [Робертсон Д. История христианской церкви. В 2т. СПб.: Изд-е И.Л. Тузова, 1890. Т. 1. С. 5]… Итак, в эту ночь в императорском дворце горел свет, который бросал отблески на пребывающих в рабском страхе и трепете вельмож и слуг и пребывающего в ещё большем страхе императора. За окнами дворца лежал город, где спали жители так же живущие в страхе о завтрашнем дне: не поднимут ли налоги, не арестуют ли их по одному из очередных ложных доносов, так расцветших при Домициане, не будет ли войны или эпидемии, не проникнут ли воры в их жильё. Спали рабы, только чуть отойдя от тягот дня и вновь в ожидании и в страхе перед новыми мучениями и унижениями, с которыми ещё не все из них свыклись. Пребывали в этот час в ужасе и жрецы языческих богов после очередных оккультных действий и спиритических сеансов, где они пред глазами верующих вызывали являющихся духов, ввергая в ужас не только прихожан храмов, но и самих себя. Словом вся империя пребывала в состоянии сознательного или подсознательного рабского страха или опасения. И только казалось один человек не спавший в ту ночь не имел этого страха. Он был один подлинно свободный человек в рабовладельческой империи, где каждый был кому-нибудь рабом, а сам император, возглавлявший весь этот государственно-общественный аппарат, был рабом страха. Этим человеком был ни родственник Домициана, ни сенатор, ни прокуратор и не легат, и даже не свободный римлянин. Им был узник, узник далекого от Рима острова, глубокий старец, апостол Иоанн.

Глава 2

Последний апостол.

Более шестидесяти лет прошло с тех пор, как Иисус Христос воскрес, и вознесясь на небо, дал повеление своим ученикам “Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь” (Мф. 28:19—20). С тех пор прошло 60 лет. Ушли из жизни почти все кто слышал эти слова Христа. Многие из них отдали свою жизнь за претворение в жизнь этих слов: Пётр был распят в Риме, Павел после проповеди в Греции и Азии казнён в то же время, Фома был пронзён копьём после проповеди в далёкой Индии и Персии, Иаков был сброшен в 62 г. х. э. фарисеями со стены храма [Иосиф Флавий. Иудейские древности. В 2т. Минск: Беларусь, 1994. Т. 2, Кн. 20. Гл. 9.1. С. 551; Евсевий Кесарийский. Церковная история. Кн. 2. Гл. 23. М., 1993]. Симон Зилот проповедовал в Британии, где и принял мученическую смерть. Умер и апостол Матфей, проповедовавший в Эфиопии. Варфоломей был распят во время проповеди в Армении, Филипп принял смерть за веру во Фригии. Апостол Андрей после проповеди среди скифов, был распят в городе Патри, в Ахаии. Апостол Иуда принял мученическую смерть в Персии. Словом из тех с кем Иоанн начинал проповедь в живых не осталось никого. Даже многие из детей первых христиан уже умерли. А Иоанн всё продолжал жить. В 95 году х. э. этому последнему из учеников Христа было более девяноста лет. Но годы не ожесточили любящее сердце апостола, который по повелению Христа опекал деву Марию, вплоть до её смерти, а затем отправился в Малую Азию, основав много церквей и избрав город Ефес центром своей деятельности [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 74]. Именно оттуда он был отправлен в ссылку на Патмос. Последний представлял собой небольшой скалистый остров в Эгейском море, длиной 16 км и 10 км шириной и располагающийся к юго-западу от острова Самос. На острове есть хорошая гавань. До сегодняшнего дня сохранился грот, где согласно древней истории Иоанну были даны видения о грядущих событиях истории. И наверное неслучайно для представления этих событий было выбрано именно это место. Казалось бы такие великие пророчества о царствах и народах должны были быть даны в Риме, Иерусалиме или каком-либо другом великом городе или месте. Однако, Господь не избирает ни Рим, ни Афины, ни даже Иерусалим. Он избирает одинокий скалистый остров, располагающийся среди бушующего моря. Именно здесь на лоне первозданной природы чувствовалось особое Божье присутствие и сила великого Творца мира. И сегодня наиболее близко чувствуешь Бога на лоне природы, вглядываясь в звёздное небо, на просторах русских равнин, в тишине леса. И вот, здесь, на скалистом Патмосе, у крутого берега на который накатывают буруны старому апостолу открывается величественное видение: “И, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом: глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его, как шум вод многих. Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей. И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний…” (Откр. 1:13—17). Этот загадочный Священник, одетый в льняной ефод нёс своим служением освобождение от рабства всей Римской державе и последующим поколениям людей. Что служение этого священника может дать нам, людям живущим в середине 2003 года? Не является ли описанное Иоанном какой-то аллегорией, плодом религиозного воображения, как то считают некоторые? Что за загадочное служение освобождения он несёт уже 2000 лет? На эти вопросы мы ответим в следующей главе, подойдя ко входу в Древнее Святилище.

Глава 3

Служение освобождения.

И вот в 96 году х. э., в одну из суббот Христос явился к своему последнему из оставшихся в живых учеников, апостолу Иоанну, находящемуся в оковах на далёком Патмосе и скорбящему о церкви, гонимой императорами, и мире, закабалённом дьяволом. Христос является к Иоанну не в том виде, в котором привык видеть Его апостол, т.е. одежде жителя Иудеи. Он является к нему и не в одежде Царя небес, но является облечённым в подир, одежду иудейских первосвященников, стоящим посреди золотых светильников. Почему именно в одежде Первосвященника является Христос, и почему несколько раз на протяжении книги Откровение Он предстаёт в храме? Чтобы разобраться в этом, необходимо сделать небольшой экскурс в Ветхий Завет и познакомиться с тем, что такое святилище. После того как Адам и Ева согрешили, они должны были погибнуть, но Бог в Своей великой милости решил отдать Своего Единородного Сына в жертву за грех людей. Уже Адама и Еву Бог учит, что только верой в грядущего Спасителя и Его кровь, которая прольётся за человека, человек может быть спасён. Символом веры в это стало принесение в жертву агнца, символизирующего собой грядущего Христа. В Ветхом Завете было так: когда человек согрешал и осознавал свой грех, он брал из стада агнца, вёл его к священнику, каялся над ним в своём грехе и закалывал его. При Моисее по Божьему повелению был создан по образу небесного земной храм — святилище. Святилище состояло из трёх основных частей: внешнего двора и собственно храма, состоящего из двух отделений — Святого и Святого святых. Во внешнем дворе находились умывальник, в котором омывались священники перед совершением служения, жертвенник всесожжений, на котором сжигалась закалываемая жертва. В святом находились стол с хлебами предложений, символизирующих Слово Божье, семисвечный светильник — символ присутствия Святого Духа, жертвенник курений, где воскуряли фимиам — как символ молитв, возносимых к Богу. Следующее отделение святилища — Святое Святых было отделено от Святого завесой, за которой находился ковчег завета — золотой ларец со скрижалями Божьего десятисловного закона, сосуд с манной и миндальный жезл Аарона. Обычное служение в святилище проходило следующим образом: человек, приведший жертвенное животное ко входу во святилище закалывал его. Сама жертва сжигалась на жертвеннике всесожжений, а кровь её вносилась священником в святилище и кропилась пред завесой, отделяющей Святое от Святого Святых. Кропление кровью символизировало снятие греха с человека и внесение его в святилище. Так продолжалось в течение года, за который накапливались грехи в святилище. Раз в год в особый день, называемый Судный или Йом Киппур, происходило очищение святилища, когда первосвященник входил во Святое Святых, кропил кровью над крышкой ковчега и затем переносил эту кровь на козла, который символизировал сатану, и который отсылался с нарочным в пустыню. Второе животное приносилось в жертву за грехи всего народа. Так происходило годовое очищение святилища (книга Левит, 16 глава). Служение в святилище указывало, с одной стороны, что получить спасение можно только благодаря будущей жертве Христа, Кровь Которого символизировалась жертвенным животным, и, во-вторых, что грех — это очень серьёзно, и он всегда влечёт за собой серьёзные последствия, не исчезая никуда. Святилище, которое воздвиг Моисей, было сделано по образу небесного. Но если в земном святилище функцию первосвященника, очищающего святилище и тем самым дающего людям свободу от вины и проклятия греха, выполнял человек, то в небесном — её выполняет Сам Христос, являясь нашим Первосвященником и Ходатаем. “Итак, имея Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса Сына Божия, будем твердо держаться исповедания нашего. Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха. Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи” (Евр. 4:14—16). Благодаря Его заступническому служению мы можем избавиться от ига греха и рабства, в которые сатана ввергает жителей земли. Благодаря Его служению мы можем быть счастливы и свободны уже здесь, на нашей земле. Именно поэтому апостолу Иоанну, находящемуся в узах, Христос явился в образе Первосвященника, освобождающего Своим служением людей. Тема Святилища — это одна из главнейших тем Библии, раскрывающая любящий характер Христа, постоянно ходатайствующего за людей и освобождающего тех, кто приходит к Нему всем сердцем. Эта весть о любящем Боге и великом служении освобождения, свергающем путы духовного и физического рабства, потрясла до основания рабовладельческую Римскую империю, нанеся ей смертельный удар. Эта весть сегодня потрясает и наше общество, погрязшее в рабстве как физическом, так и духовном, ещё больше, чем Римское. Именно поэтому эта тема так ненавидима дьяволом, который сегодня как никогда пытается представить грех, как нечто не заслуживающее особого внимания и внедряет учение об этом в догматику многих церквей, провозглашающих ненужность соблюдения Божьего Закона. Они провозглашают так называемую “дешевую” благодать: Бог всех любит и всех прощает, но весть о Божьем суде, о силе греха, который не испаряется в воздухе, они не провозглашают. И потому учение о Святилище провозглашается только Божьей Церковью остатка, всего одной из десятков различных христианских деноминаций, существующих сегодня.

Часть I.

Семь светильников свободы.

Во второй и третьей главах книги Откровение открывается величественнейшая панорама истории христианской церкви с её основания и по наши дни, представленная Богом в пророческих периодах семи церквей. Исследуя книгу Откровение, как светские историки, так и богословы различных конфессий единодушно указывают, что каждая из церквей (Ефес, Смирна, Пергам и т.д.), обращение к которой записано в Откровении, являет собой определённый отрезок истории мировой христианской церкви [Миллер А. История христианской церкви. В 2т. ФРГ, Biefild, GBV, 1994. Т. 1. С. 4—8; Карев А.В., Сомов К.В. История христианства. ФРГ, 1990. С. 24—25]. Такое единодушие историков и богословов различных эпох и с различными взглядами не случайно. Ибо читая описание состояния и особенностей той или иной церкви, любому человеку, хотя бы в общих чертах знакомому с историей христианства, отчётливо предстают картины истории христианства во времена Древнего Рима, Средневековья, Нового и Новейшего времени. Даже атеистически настроенные учёные не могли возразить против столь точного описания, несмотря на то, что оно было дано за столетия до происходящих событий. Однако, если история периодов церкви на примере истории стран Западной Европы освещена довольно полно, в том числе и в наших работах (Опарин А.А. И камни возопиют. Харьков: Факт, 2-изд., 2001), то данные периоды в контексте истории христианства на землях России и Украины практически полностью остаются неизученными. А между тем для нас это представляет безусловно бóльший интерес. Ибо это та история, которая происходила на нашей земле, а не где-то на Западе, и особенности которой оставили свой значимый след и обусловили во многом нашу современную жизнь и мировоззрение. Однако, для общей целостности картины в первом подразделе каждой главы, посвященной тому или иному периоду в истории церкви, мы дадим общую картину данного периода в контексте всемирной истории христианства. Второй, главный подраздел будет посвящен истории того или иного периода на нашей земле, т.е. землях России и Украины. В третьем мы познакомимся с символикой данного периода церкви, предсказанного в книге Откровение. И, наконец, в четвертом разделе мы изучим те различные механизмы, которыми пользовался дьявол в каждый конкретно период истории церкви, чтобы духовно поработить себе людей, а так же увидим, когда и каким образом эти методы сатана применяет и сегодня против современных людей, т.е. нас с Вами, уважаемый читатель. Чтобы избежать каких бы то ни было религиозных или личностных предвзятостей, мы, как и в других своих работах, будем пользоваться научными, академическими, признанными подавляющим большинством независимых учёных трудами. И первый период церкви, который открывает перед нами двери своей истории, будет Ефес.

Глава 1

Свободные люди в империи рабов.

Вступление.

Этот период истории христианской церкви продолжался с 31 года х. э. — года воскресения и вознесения Иисуса Христа до 101 г. — года смерти апостола Иоанна. Свое название этот период получил от малоазиатского города Ефеса. Это был крупный город, основанный в IX в. до х. э. и наибольшей достопримечательностью которого был храм богини Артемиды, построенный в 480 г. до х. э. Этот храм входил в состав семи чудес Древнего мира, поражая всех своей красотой и великолепием. Ефес был торговым городом, куда стекались купцы со всего мира. После крушения Рима город теряет своё значение. Столетия спустя, над некогда великолепными постройками Ефеса образовалось зловонное болото из грязи и камыша. И только путём тщательнейших и упорных раскопок археологам удалось поднять из небытия храмы, стены и дома мёртвого города, где когда-то проповедовал апостол Павел. (О библейских находках в Ефесе см. Опарин А.А. Судьи, приговорившие себя. Археология Нового Завета, Харьков: Факт, 2001, С. 117—121).

I раздел.

История церкви.

Община в Ефесе была основана апостолом Павлом. В этом городе, кстати, умерла и мать Иисуса Мария. Ефес в переводе означает желанный. И действительно это был желанный для Бога период церкви. Период, в котором во всей чистоте преподносилось учение Христа, период, когда несли служение непосредственные ученики Христа — апостолы. Сегодня каждая христианская деноминация претендует на то, что именно она и только она соответствует тем критериям, которые имели место в первом веке христианства. И это отнюдь не праздное желание. Ибо действительно только та церковь может называться Истинной Божьей церковью, которая следует заветам церкви времени Христа и апостолов. Послушав мнения различных конфессий, порой трудно разобраться, кто из них прав. И поэтому, чтобы ответить на этот важный вопрос, лучше просто познакомиться с устройством, учением и особенностями церкви Ефесского периода.

● Места богослужений. “Евангельская проповедь начиналась в стенах гостеприимного дома, предоставленного в распоряжение странствующего проповедника [Audet J.-P. Mariage et celibat dans le service pastoral de I’Eglise. Paris, 1967]. Частный дом становился колыбелью христианской общины, центром проповеди Евангельского учения, обеспечивавшим непрерывность распространения новой веры [Там же. р. 87]. Вокруг него объединялись обращенные в христианство целые семьи, „дома“. Место, где время от времени проводились встречи верующих, становились постоянным местом их собраний. Когда этот дом становился слишком тесным для общины, уже насчитывающей сорок или пятьдесят членов, и все более расширявшейся, христиане арендовали зал” [Аман А.-Г. Повседневная жизнь первых христиан 95-197. М.: Молодая гвардия, Палимпсест, 2003. С. 151]. “Самая древняя из сохранившихся церквей находится в городе Дура-Европос, на Евфрате. Она представляет собой обычный, как и все другие, дом, расположенный на углу улицы. В этой церкви имеются большой зал для собраний, зал для „трапез любви“ и крещальня” [Аман. Указ. соч. С. 234]. Таким образом, мы видим, что первые христиане никогда не строили специальных культовых сооружений, наподобие языческих храмов. Причём, не строили и в тех местах, где особых гонений не было, и где можно было при желании и возможности, а средства у раннеапостольской церкви были, построить таковые. Церкви, как особые постройки, появятся только спустя несколько веков. Мы видим, что христиане собирались по домам, изучая там Библию и восхваляя Бога. Или при росте церкви арендовали залы. Поэтому утверждения современных представителей ряда христианских конфессий, что истинно поклоняться Богу можно только в храме, а те, кто собирается по домам или арендуют Дома культуры или Киноконцертные залы для проведения богослужений — это презрительные сектанты, в корне неверны. Ибо первые христиане как раз собирались по домам или арендовали залы.

● Церковная иерархия. Помимо великолепных храмов, сияющих золотом, многие христианские конфессии отличает и наличие особого института духовенства, облачённого в особые одежды. В последних священники и дьяконы совершают очень величественные служения, обходя алтарь со свечами в руках и т.д. Войдя в церковь, сразу бросается в глаза различие между мирянами и духовенством. А вот что собой представляла церковная иерархия в ефесский период церкви: “Оба эти названия, пресвитер и епископ, в течении некоторого времени оставались синонимами” [Евсевий. Церковная история. М.: И-во Спасо-Валакаламского монастыря, 1993. Кн. V, 25, 14—16]… Ириней употреблял их не усматривая различия в их значениях [Ириней. Против ересей. Кн. III, 2, 1; 14, 2]. “Епископа выбирали на собрании общины. Голосование было открытым. Народу предлагалось для одобрения одного из членов общины” [Аман. Указ. соч. С. 155]. Каковы же были критерии, по которым община избирала своего руководителя. “Её главой выбирали лучшего из того, кто был в наличии… Портрет епископа… в точности соответствует образу отца семейства: его личная семейная жизнь безупречна, он гостеприимен и пользуется уважением окружающих” [Там же. С. 150, 151]. “Наряду с достойными личными качествами требовалось знание Священного Писания, чтобы епископ мог правильно толковать и разъяснять простому народу смысл Священных книг. Некоторые епископы изучали даже древнееврейский язык, чтобы лучше излагать Слово Божье” [Евсевий. Указ. соч. Кн. VII, 32, 2]. “Епископ должен был одинаково служить людям, невзирая на лица… Слово „пастырь“, начинавшее входить в употребление, передаёт дух служения, требовавшего отзывчивости и твёрдости, авторитета и доброжелательности” [Евсевий. Указ. соч. Кн. IV, 22, 5; Theologisches wörterbuch rum neuen Testament. Stuttgart, 1933, VI, pp. 496—498]. Как видим, епископ избирался самой общиной из числа её прихожан, он должен был быть женат. Избрание проходило на основании его личных качеств, духовности и знания Библии. “Но это не давало им права возвышаться над другими верующими и требовать к своей персоне особых почестей” [Карев. Сомов. Указ. соч. С. 41]. Должность епископа была выборной, и поэтому в случае нарушения им каких бы то ни было норм морального или духовного плана они просто переизбирались [Нолл. С. Дж. Учение и жизнь ранней церкви. Новосибирск: Посох, 2000. С. 49]. “Служители культа, как и прочие верующие, были одеты в повседневную одежду и ничем не отличались от людей, которых встречали на улице по окончании литургии” [Аман. Указ. соч. С. 235]. Наряду с епископами (пресвитерами) в общинах существовал второй род служителей — диакона. Что ж делали они в апостольский период в церкви? “Первейшей обязанностью диакона в эпоху начального христианства была не проповедь евангельского учения и не литургия, а общественная деятельность. Он исполнял дела милосердия и службы, как свидетельствует само его название (с греч. — служитель — прим. А.О.)… Он был постоянно связан с верующими, со всеми знаком, знал материальное положение и душевный настрой каждого. Он посещал бедных и больных, дабы помочь им. Предметом его особой заботы были вдовы, престарелые и сироты” [Аман. Указ. соч. С. 157]. Наряду с диаконами мужчинами в церкви были и диаконисы [Письма Плиния Младшего. М.: Наука, 1983. X, 96(97), С. 205—206]. “Таковы были мягкие и основанные на равенстве учреждения, которыми управлялись христиане в течении более ста лет после смерти апостолов” [Гиббон Э. Закат и падение Римской Империи. В 7т. М.: Терра, 1997. Т. 2. С. 51]. “В христианских общинах сохранялись патриархальные отношения: пастыри и их паства лично знали друг друга, все вместе образуя одну семью, члены которой хотя и имели различные обязанности и должности, но вместе служили одному и тому же Господу” [Аман. Указ. соч. С. 158—159]. “Во времена апостолов каждый христианин чувствовал себя священником Бога Всевышнего и считал себя обязанным служить Богу тем даром, какой получил от Него” [Карев. Сомов. Указ. соч. С. 40—41; Гиббон. Указ. соч. Т. 2. С. 51].

● Ход богослужения. Сегодня служения в различных христианских конфессиях весьма отличаются между собой. У одних — это нечто наподобие театрализованных представлений, с долгим пением на древних языках с поочередно повторяющимися поклонами, у других носят хоругви и подсвечники. В некоторых церквях идёт, в основном, пение молодёжных песен, с маленькой, минут на 5—10, проповедью и т.д. А вот что представлял собой порядок служения в церкви апостольского периода, на который ссылаются все церкви: “начиналось оно с приветствия епископа: „Да пребудет Господь с вами! И с вашим духом!“ Семитическая форма этого приветствия, близкая к формулировкам апостола Павла, гарантировала приверженность старине. Чтец, очевидно, присутствовавший при этом, читал отрывки из Евангелий и Ветхого Завета… Между чтением и проповедью пели псалмы… Собравшиеся, в том числе и епископ, сидели… Проповедь постоянно обращается к Слову Божию. В ней доказывается благость Господа как Спасителя людей и как Судьи церкви. Особый упор делается на драматический характер существования христианина, противостоящего миру язычников: каждый верующий обречён на беспрестанную борьбу… Затем следует общая молитва… Епископ называет главные заботы Церкви и мира. В этом выражается сознание единства и всемирности. Священник, совершающий богослужение, молится за стойкость верующих, за готовящихся принять христианство, и также „за всех правящих нами“, за спокойствие в мире… Верующие в глубоком молчании слушают молитву священника, совершающего богослужение, и удостоверяют её окончание своим дружным „Аминь“, звучащим, „словно гром Божий“” [Аман. Указ. соч. С. 235, 236, 237, 238]. Как видим, основой служения является проповедь и чтение Библии. Апостольская церковь, как явствует из истории, боролась с различными крайностями в стиле проведения служения. Эти два основных отклонения присутствуют и в наши дни. Первое — это так называемые харизматические служения, с такими весьма экстравагантными проявлениями, как пляски на служении, “священный хохот”, говорение на непонятных языках, повальные исцеления. А другая крайность — это проповедование глубокой аскезы, полного отрешения от мира и отказ от любых радостей. Вот как к этим проявлениям относилась Церковь Ефесского периода и что они собой представляли тогда: “Это была настоящая мистическая зараза. Многие, люди без роду и племени, начинают по какому угодно поводу, в храмах и вне храмов, кривляться, как будто охваченные пророческим неистовством; другие, нищенствуя, бродят по городам и армейским стоянкам, устраивая там такие же представления. Любому из них нет ничего проще, нет ничего привычнее заявить: „Я — Бог, Я — Святой Дух“” [Ориген. Против Цельсия, Кн. VII, 9]. “…„Вот благодать сошла на тебя, отверзи уста твои и пророчествуй“. „Отверзи уста твои и говори что бы то ни было, и ты будешь пророчествовать“” [Ириней. Против ересей. Кн. I, 13, 3]. “Пророки всех мастей сновали по улицам и, несмотря на примитивную грубость своих уловок, смущали умы, встречая доверие и находя прибыль со стороны добрых людей, столь же охочих до чудес и сильных эмоций, как наши современники” [Аман. Указ. соч. С. 163]. В наши дни в многочисленных харизматических церквях имеют место точно такие же проявления. При этом они заверяют, что все эти экстравагантные проявления и есть признак даров Святого Духа и ссылаются при этом на опыт апостольской церкви. “Церковь прилагала усилия, дабы очистить харизму, Божий Дар, от экстравагантных проявлений… Не стремясь истребить Святой Дух, пастыри старались сделать свою паству послушной Его действию, способной отличить истинное от ложного” [Аман. Указ. соч. С. 166, 167]. Одновременно с этим церковь боролась и с проявлениями крайнего аскетизма, выливавшегося в религиозный фанатизм, проявлявшийся в обетах безбрачия, умерщвлении плоти путем нескончаемых постов, отказе употреблять все продукты кроме хлеба и воды. Фанатики-аскеты создавали напряжённую обстановку внутри местных церквей… соблазн своего рода фарисейства представлял немалую угрозу… аскеты становились в позу судей, обвиняли других в распущенности. Апостолы и их первые последователи высказывались резко против подобных фанатиков (1 Тим. 4:1—3).

● День богослужений. Христиане первого века соблюдали субботу как день Господень. “Все церкви по всему миру совершают святые таинства [Вечерю Господню] каждую субботу” [Socrates. Ecclesiastical History. bk 5, ch 22, London. Samuel Bagster Sons, 1844. p. 404]. “Первые христиане испытывали великое благоговение перед субботой и проводили день в поклонении и проповедях… и вне всякого сомнения, они взяли это от самих апостолов” [Dialogues on the Lord’s Day, p. 189. London: 1701, by Dr. T.H. Morer a Church of England divine]. Христиане, обращённые из язычников, так же соблюдали субботу [Gieseler’s Church History. L, 1950. Vol 1, ch 2, par 30, p. 93]. “В соблюдении священной субботы они следовали так же и заповеди Иисуса” [Geschichte des Sonntags, pp 13, 14]. Современный учёный, крупный специалист по церковной истории, доктор Кеннет Стренд пишет: “До второго века нигде не встречается свидетельств еженедельного празднования христианами воскресенья. Первые упоминания в документах этого столетия идут из Александрии и Рима, мест, где раньше всего было отвергнуто соблюдение субботы, седьмого дня недели” [The Sabbath In Scripture and History, p. 330].

● Обряд крещения. Крещение является одним из главных обрядов, совершая который человек перед лицом всей вселенной свидетельствует о том, что принимает Иисуса Христа своим Спасителем и Господином. Сегодня обряд крещения происходит по-разному: крестят просто кроплением, крестят детей и пр. А как же крещение происходило в апостольской церкви Ефесского периода? “Где крестили? Если собрание общины проходило вблизи реки или на берегу моря… В частных жилищах, которые могли служить местом отправления христианского культа, устраивали одну или несколько комнат с купелью, которые назывались баптистериями (крещальнями)” [Clement d’Alexandrie. Stromates, Кн. VII, 40, 3]. Как и в новозаветные времена, крещение проводилось только путём полного водного погружения. Самому акту крещения предшествовал определённый период, в течении которого шло изучение Священного Писания и основ христианской жизни. “Первая часть курса посвящалась, конечно, наставлениям в нравственности… Поведению в обществе посвящена внушительная доля творений христиан первых трёх веков… обучение нравственным нормам и добродетельной жизни было очень распространено, потому и требовалось столько литературы по данному вопросу. Надо сказать, что наставления выходили далеко за рамки добрых отношений и любви к ближнему, хотя и о них написано немало. Приводились длинные списки поступков, запрещенных законом Божиим: Убийство запрещалось в любой форме, в том числе и прерывание беременности и избавление от новорожденных, что в те времена часто было единственным способом планирования семьи. К убийству приравнивалось посещение кровавых зрелищ (арены) и участие в военных действиях. Суровыми преступлениями считались блуд и прелюбодеяние… Идолопоклонство запрещалось категорически, что означало и запрет на посещение спортивных соревнований, театров… Основы догматики давались в свете того, что Бог открыл Свою волю в Священном Писании… Ознакомившись с основами морали и важнейшими частями Библии, слушатели могли, при условии безупречного поведения, просить о крещении” [Холл. Указ. соч. С. 30—31, 32]. Как видим, к крещению подходили очень ответственно, как те, кто крестил, так и те, кого крестили. Это совсем не походило на многие современные крещения, когда крестятся под настроение, под порывом чувства или на “всякий случай”. И при этом после крещения ведут тот же образ жизни, что и до него, придавая этому акту лишь какое-то магическое действие по типу надевания талисмана или амулета. Так же и многим служителям есть о чём задуматься, когда они крестят людей, не зная о них ничего, не научив их основам веры. Ещё бóльшим преступлением является совершение обряда крещения за деньги! Сам Господь сказал: “Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром” (Откр. 22:17). Заметим, даром, а не за деньги! В Ефесский период церкви детей никогда не крестили, ибо крещение — это осознанный договор, а ребёнок не может различать добра и зла, не может и делать сознательного выбора — за или против Бога, и принципов Его правления. Крещение детей начало проникать в церковь только во II половине II века. Но даже тогда многие ведущие богословы высказывались категорически против этого. Вот что по этому вопросу пишет Тертуллиан: “Поэтому, учитывая особенности, характер и даже возраст каждой личности, полезнее помедлить с крещением… маленьких детей. Зачем же… подвергать опасности крестных родителей, которые и сами могут не выполнить своих обещаний, будучи смертными; или могут быть обмануты проявлением дурных наклонностей своих восприемников? Между тем, Господь сказал: Не возбраняйте им приходить ко Мне! (Мф. 19:14). Значит, пусть приходят, когда повзрослеют. Пусть приходят, когда учатся, когда будут научены, куда идти. Пусть станут христианами, когда смогли познать Христа… В мирских делах поступают осторожнее. Как же доверять небесные дела тому, кому не доверены ещё и земные? Пусть они научатся просить спасения” [Тертуллиан. Указ. соч. С. 104]. “В отличии от того, что происходит в наши дни, в первые века христианской истории крещение допускалось в отношении взрослого верующего, способного сознательно отнестись к новому вероисповеданию… Обычай крещения детей, возникший из механического и почти суеверного отношения к обряду… получает распространение только после длительных споров” — пишет итальянский профессор, крупный современный специалист по истории религии Амброджио Донини [А. Донини. Люди, идолы и боги. М.: Политиздат, 1966. С. 319, 320]. Только к VIII веку закрепился обычай крестить детей [Христианство. Словарь // Под ред. Л.Н. Митрохина. М.: Республика, 1994. С. 244]. А крещение путём не полного погружения, а лишь окропления вошло в церковь и того позже. Так на Руси еще в XIV веке крещение путём кропления считалось грубым нарушением.

● Понятие о душе. Сегодня подавляющее большинство христиан верит в бессмертие души, хотя в Библии этому нет никаких подтверждений. Церковь Ефесского периода так же не разделяла учение о бессмертии души. Но как же тогда оно вошло в христианство? “Учение о бессмертии души опущено в Моисеевом законе… хотя… Казалось бы, что столь существенный для религии принцип мог быть поведан путем откровения избранному народу Палестины в самых ясных выражениях и что он мог бы быть безопасно вверен наследственной священнической расе Аарона” [Гиббон. Указ. соч. Т. 2. С. 32]. “В Иерусалиме мало-помалу образовались две знаменитые секты — саддукеи и фарисеи. Первые из них, состоящие из самых зажиточных и самых выдающихся членов общества, строго придерживались буквального смысла Моисеева закона и из чувства благочестия отвергали бессмертие души как такое учение, которое не имеет поддержки в содержании священных книг, считавшихся ими за единственное основание веры. А фарисеи присовокупляли к авторитету Священного Писания авторитет преданий, и под именем преданий принимали некоторые умозрительные положения, заимствованные от философии или от религии восточных народов… так как фарисеи, благодаря строгости своих нравов, успели привлечь на свою сторону большинство иудейского народа, то бессмертие души сделалось преобладающим убеждением синагоги” [Там же. С. 33]. “Они пришли к убеждению, что, так как ни одно из свойств материи не может быть применено к деятельности ума, то, стало быть, человеческая душа есть такая же субстанция, которая отлична от тела, чиста, несложна и духовна, что она не может подвергаться разложению и доступна для гораздо более высокой степени добродетели и счастия после того, как она освободится от своей телесной тюрьмы… философы, шедшие по стопам Платона, вывели весьма неосновательное заключение: они стали утверждать не только то, что человеческая душа бессмертна в будущем, но и то, что она существовала вечно, и стали смотреть на нее как на часть того бесконечного и существующего самим собою духа, который наполняет собой и поддерживает вселенную” [Гиббон Э. Указ. соч. Т. 2. С. 30—31]. Священное писание особо подчёркивает единство духа, души и тела. “Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа” (1 Фес. 5:23). Души не существует вне тела. Но откуда же тогда во многие христианские церкви проникло учение о разделении духа, души и тела? “Разделение духа и души заимствовано у Платона!” [Гарнак А. История догматов в Кн. Раннее христианство. Указ. соч. том 2, С. 215].

● Миссионерская активность. Пожалуй, одной из главных отличительнейших черт церкви Ефесского периода была бурная миссионерская деятельность. Тогда в христианстве было “столько же апостолов, сколько было верующих. Проповедь распространялась сама собой и почти повсюду, путями неисповедимыми, без специально назначенных миссионеров” [Aube B. Les chretiens dans I’Empire de la fin des Antonins au milieu du III siecle. Paris, 1881. p. 145]. Это было время, когда верующие поддерживали с Богом живую связь. А когда она есть, тогда не нужны церковные собрания, призывающие нести весть Евангелия, тогда не нужны призывы пасторов, тогда люди идут сами, желая нести весть спасения и надежды тем, кто ещё находится в духовном рабстве. Приходится только удивляться тому, как в кратчайшие сроки Евангелие достигает Испании, Марокко, Египта, Кавказа, Индии. Эти миссионеры встречали массу препятствий, многие из них гибли по примеру апостолов, но вид сияющих лиц людей, которым они вселили в сердце надежду и дали силы жить, вновь и вновь заставлял их забыть себя и идти и идти, рассказывая о Христе. Благодаря их проповеди жизнь людей рабовладельческой империи начала преображаться. В отличии от многих своих потомков IV—VI вв., христиане Ефесского периода не только не уходили в какие бы то ни было монастыри, они не только не замыкались в себе, наподобие сект, они самым активным образом шли в мир. “Они участвовали в экономической и общественной жизни, погружаясь в повседневную жизнь, живя как все… Участвуя в общественной жизни, христиане готовили условия для обращения сограждан в свою веру. Как христиане могли быть солью земли, не имея общения с ней, душой мира, не погрузившись в него?” [Аман. Указ. соч. С. 97, 98]. Словом, они были нормальными людьми, а не какими-то фанатиками с горящими глазами, не интересующимися ничем и никем, и отказывающимися даже садиться за один стол с неверующими!? Сила проповеди первых христиан и её успех обеспечен, во многом, как раз тем, что окружающие их люди видели и уважали их, как работников и государственных служащих, честно выполняющих свой долг, что было очень редко в то время. Христиане Ефесской церкви не стремились отделить себя от окружающих какими-то внешними атрибутами: “Христиане не отличаются от прочих людей ни страной проживания, ни языком, ни одеждой” [Diognete, 5, 1—4]. Они были отделены своей чистой и праведной жизнью. Мы же, порой, для того, чтобы люди увидели что мы христиане, пытаемся отделить себя одеждой, частыми упоминаниями имени Божьего (что, кстати, является нарушением третьей заповеди), показным выказыванием неинтереса к тому что происходит вокруг нас, отказом читать какие бы то ни было книги (даже по истории и классическую литературу), кроме Библии. Но это всё носит искусственный фарисейский характер. И подобно тому, как к фарисеям никто не хотел идти и слушать о Боге, так и к таким христианам идти в храм не захочет никто. Ибо люди всегда искали и ищут Живого Бога, любящего и понимающего, и принимающего их такими, какие они есть, а не Бога формы, обряда, уныния и лицемерия. Многих язычников привлекали ко Христу первоначально не столько доктрины, а сколько образ жизни христиан. Именно это поразило и знаменитейшего врача древности язычника Галена: “Галена привлекает не доктрина, которой он вовсе не касается, очевидно, не имея возможности с ней познакомиться, а образ жизни христиан, лично наблюдаемой им. Он хотел увидеть, как те ведут себя в повседневной жизни. Из всего увиденного особенно примечательными ему показались презрение к смерти, целомудренная жизнь как мужчин, так и женщин… а так же строгость дисциплины и нравов” [Аман. Указ. соч. С. 103—104]. “Достоинство христианской жизни, доведённое до полной бескомпромиссности и святости, поражало язычников” [Там же. С. 105]. Так несли весть о Живом Боге словом и жизнью христиане Ефесского периода истории церкви. Так эта весть и достигла и нашей земли. В данной главе мы отметили основные черты, как внешнего, так и внутреннего порядка, отличавшие церковь апостольского периода. Это отсутствие понятий мирян и духовенства; проповедь и изучение Библии, как основа богослужения; отсутствие каких-либо специальных церковных зданий и культовых изображений; соблюдение субботы; отсутствие веры в бессмертие души; крещение после ознакомления с основами христианства и Писанием лиц взрослого возраста. С помощью этих критериев очень просто определить, какая из существующих сегодня церквей соответствует критериям апостольской церкви, а какие не соответствуют.

II Раздел.

История пророческого периода на Руси.

Когда говорят о принятии христианства на Руси, то обычно принято говорить о 988 годе, когда князь Владимир крестил Русь. А между тем, весть Евангелия достигла нашей земли намного раньше. И проповедником её был ученик Самого Христа апостол Андрей (брат ап. Петра). В древнейшей русской летописи “Повесть временных лет” написанной вероятно монахом Нестором (хотя сегодня его авторство оспаривается) около 1113 года, об этом событии сказано следующее: “Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь (Херсонес — прим. А.О.), он узнал, что недалеко от Корсуня устье Днепра и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье Днепровское и оттуда направился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришёл и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: „Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий и воздвигнет Бог много церквей“. И взошёл на горы эти, благословил их и поставил крест, и помолился Богу, и сошёл с горы этой где позднее возник Киев и отправился по Днепру вверх. И пришёл к словенам, где ныне стоит Новгород” [Повесть Временных лет // Златоструй. М.: Молодая гвардия, 1990. С. 39]. Долгое время считалось, что это сообщение Нестора не имеет под собой реальной исторической основы, а представляет просто мифическое сказание. Однако глубокое и всестороннее исследование этого вопроса показало, что апостол Андрей и его миссия на земле Киевщины — это не миф. “Что до апостола Андрея касается, то довольно от древних писателей известно, что он по вознесении Господнем учил в Каппадокии, Галатии, или Пафлагонии, Понте и Вифинии до пустынь Скифских и Понта Евксинского, или Чёрного моря. Евсевий, кн. III, гл. 1, написал: Андрею по жребию досталась Скифия… Наконец, возвратясь в Ахайю, во граде Патрос мученический венец принял” [Татищев В. История Российская. В 3т. М.: АСТ, 2003. Т. 1. С. 45]. Как и Учитель Андрей был распят на кресте. “Его крест состоял из двух кусков дерева, которые пересекались посередине и составляли форму X. С тех пор эта форма креста повсеместно была известна под названием Андреев крест. Он умирал с молитвой, призывая верующих к выдержке и постоянству в вере. Год его смерти неизвестен” [Миллер А. История христианской церкви. В 2т. Германия, Biefild GBV, 1994. Т. 1. С. 70]. Этот крест в память об апостоле, трудившемся среди славян, был изображен на знамени русского флота [Дыгало В. Откуда и что на флоте пошло. М.: Прогресс, Пангея, 1993. С. 130]. С развалом СССР в Российской Федерации Андреевский флаг вновь является официальным флагом русского флота. Доказано сегодня и путешествие Андрея на земли будущей Руси, причём учёным удалось выделить историческое зерно из сообщений Нестора, отделив его от позднейших добавлений, сделанных в угоду государственной религии. Ибо, как сегодня показано историками, многие места Нестор писал в силу существовавшей уже тогда в XII веке политической конъюнктуры. Так Нестор указывает, что апостол водрузил на современных киевских горах крест. Из истории же известно, что крест вошёл в христианство только в IV веке, а древнейшее изображение распятия Христа относится к 586 году! [Зубарь В.М., Хворостяный А.И. От язычества к христианству. К.: Институт Археологии НАН Украины, 2000. С. 82; Пайкова А.В. Четвероевангелие Раввулы (VI в.) как источник по истории раннехристианского искусства // Палестинский сборник – 1987. Вып. 29(92), С. 118, 122—123] и что символ креста имеет чисто языческое происхождение [Нейхард А.А. Происхождение креста. М., 1960]. Подробнее об этом будет рассказано ниже. И вот учеными было замечено это сомнительное место: “Ежели бы святой Андрей на пустых горах крест водрузил, то за проповедь и крещение принять невозможно, ибо они проповедывали не горам или лесам, но людям и крестили людей, веру принявших… Несторова погрешность, что он град Горы, не зная, что сарматское Киви то же значит, пустыми горами именовал. И как все древние писатели до Христа и вскоре после Христа, Геродот, Страбон, Плиний и Птолемей многие города по Днепру кладут, то видно, что Киев или Горы град до Христа был населен, как то и Птолемей на восточной стране град Азагориум, или Загорие, близ Киева указывает… Имя Гора или Горы граду не есть странное, ибо у славян многие подобные названия находятся, например, в Литве города Горы и Горки известны, город Гора в Кроации, другой в Высшем Изеле… Андрей в Киеве крестил… что же он крест на горах водрузил, то видно, что Нестор или прежний писатель, не вполне поняв древнего наречия, что как проповедь слова Божия или вера во Христа крестом именована, как и апостол Павел оное крестом и словом крестным именует, то, следственно, Андрей апостол во граде Горы веру учением водрузил” [Татищев. Указ. соч. Т. 1. С. 46—47]. Сообщения Нестора о посещении Андреем Новгорода признаны сегодня не имеющими под собой исторического подтверждения и были написаны летописцем для того, чтобы показать равное духовное наследство Киева и Новгорода, из которого происходила фамилия правителей Руси — Рюриковичей, которые лишь в 882 году захватили Киев и объединили Русь, и которые не желали признать, что их предки были духовно обойдены. Зато сегодня доказана проповедь Андрея в другом месте нашей земли — в Крыму, в Севастополе, в Инкермане. Многие из тех, что были в Севастополе, посещали, — а тем, которые не были — мы советуем посетить Инкерман. Этот город, имеющий богатейшую историю и ставший совсем недавно одним из районов Севастополя, известен, в первую очередь, романтичной средневековой крепостью XIV—XV вв. Каламита, расположенной на Монастырской скале, и Свято-Климентовским монастырём, вырубленном в самой скале. Это место имеет не только интересную политическую, но и духовную историю, связанную с апостолом Андреем. Дело в том, что “После проповеди св. апостола Андрея Первозванного, в 60 годах по Р. Хр., в Крыму, в Инкермане образовалась община сильных проповедников Евангелия, которые украсили своими именами историю церкви и отсюда распространяли слово Божие между соседними варварами” [Ливанов Ф.В. Инкерман и “инкерманская киновия” в Крыму. М.: “Современ. Известия”, 1874. С. 8]. Божье слово, посеянное апостолом Андреем, несмотря на дьявольские страшные гонения на него, дало обильные всходы, благодаря которым были спасены многие тысячи людей.

III Раздел.

Символика периода.

Церковь Ефесского периода символически представлена победоносным всадником на белом коне. “Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить” (Откр. 6:2). Белый цвет — это цвет чистоты, и действительно, первоапостольская церковь следовала чистому Евангелию, без всяких человеческих добавлений и искажений. Благодаря этому она победоносно несла весть спасения людям, за что и была удостоена венца — символа победы.

IV Раздел.

Механизмы закабаления.

Всего семьдесят лет прожила христианская церковь после воскресения и вознесения Христа. В этот период жили ученики самого Христа, говорившие с Господом, видевшие великие его чудеса. В этот период жили те, кто испытал на себе силу проповедей Павла и других апостолов, а так же их героическую смерть за Спасителя. И несмотря на всё это, согласно слову Бога, верующие этого периода обвиняются в том, что они потеряли первую любовь (Откр. 2:4). Как это могло произойти при наличии всего вышесказанного? Благодаря каким методам дьяволу удалось поработить сердца первых христиан? Какие из них он может применить и сегодня?

I Механизм закабаления: Через затянувшееся ожидание.

Ученики Христа надеялись, что ещё при своей жизни они встретят Своего Учителя. И этой своей уверенностью они делились с другими. Люди восторженно принимали эту весть и ожидали Второго Пришествия, которое должно было бы положить конец страшному рабству, которым была пронизана вся жизнь имперского Рима. Но время шло, а Христос не приходил. Время шло, и умерли апостолы, те самые люди, которые их уверяли в скором возвращении Христа. Умер, наконец, и апостол Иоанн, а Христос всё не приходил. В этот момент дьявол с особой силой воздействовал на умы христиан, говоря: “В Кого вы поверили? Как вы могли довериться рассказам каких-то неизвестных иудейских рыбаков? Всё, что они вам говорили о Боге, это сказка. И тот факт, что Христос, о пришествии которого они столько говорили, до сих пор не пришел, лучше чем что бы то ни было подтверждает это”. И многие поверили этой лжи, оставив Бога и церковь. Сегодня, когда по миру звучит Трёхангельская весть, возвещающая скорое Второе Пришествие, дьявол использует ту же тактику. Обращаясь к людям, он говорит: “Как вы можете верить этим адвентистам? Они уже 150 лет проповедуют о том, что Христос вот-вот придёт, но Он до сих пор не пришёл”. Когда вы пришли в церковь — в 1994 или 1997 годах, к примеру, слушая проповеди, вам казалось, что это событие должно быть вот-вот, но уже начался 2004 год, а ничего не произошло! И подобно многим христианам I века люди сегодня так же оставляют Бога и церковь, уходя в мир. Они разуверились из-за затянувшегося ожидания. Некоторые же, хотя и остались в церкви, но находятся в состоянии недоумения с неразрешенным вопросом: Почему Он до сих пор не приходит, ведь Он обещал!

Механизм вызволения.

Да, уже 2000 лет христиане ждут возвращения своего Бога. Но Он не обманул их в их уповании, как некоторые считают. Иисус ясно сказал, обращаясь к своим ученикам: “Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа” (Мф. 28:19) “И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец” (Мф. 24:14). Итак, только тогда, когда весть Евангелия услышат все народы земли, когда каждый человек на планете сможет сделать сознательный выбор в пользу или нет Бога, только тогда Христос сможет прийти во второй раз, чтобы никто — ни дьявол, ни падшие ангелы, ни сами люди не могли обвинить Его в том, что Он осудил тех, кто не знал ни о Нём, ни о Его законе, и, следовательно, не мог сделать осмысленный выбор. Во времена апостолов с вестью Евангелия были ознакомлены, в основном, лишь страны Средиземноморского бассейна. В Средние века проповедь Евангелия была заторможена. И только в XIX веке она вспыхнула с новой силой. На сегодняшний день адвентистским движением охвачено более 215 стран! Сегодня как никогда раньше базируясь на словах Христа и объективных данных, мы можем сказать, что Пришествие действительно при дверях. Так же глубоко не правы те скептики, которые говорят, как и в апостольские времена “где обетование пришествия Его? Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, все остается так же” (2 Петра 3:4). Возрастание могущества США, нарастающие природные катаклизмы (достаточно вспомнить хотя бы последние 2—3 года с их небывало странной погодой), небывалый расцвет лжеучений, движение направленное на объединение церквей — все это факты исполняющихся пророчеств Библии, которые, согласно библейской хронологии, должны произойти незадолго до II Пришествия. Каждая программа “Новостей” даёт понять, что в мире происходит что-то небывало странное и жуткое. Поэтому не будем унывать и сетовать на затянувшееся ожидание. Лучше поделимся своей верой и знанием Библии с другими людьми, чтобы они спаслись, и тогда наше ожидание не будет казаться нам затянувшимся. Вспомните, сколько из ваших близких и друзей не знают Бога, а это значит, что Вам есть что делать! Некоторые верующие люди в связи с этим в своих молитвах даже просят Бога чуть подождать со Своим II Пришествием, чтобы они успели привести к Нему своих родных.

II Механизм закабаления: Через отсутствие резких перемен в жизни к лучшему.

Придя ко Христу многие люди апостольских времен были уверены в том, что вот теперь-то их жизнь кардинально изменится, и изменится к лучшему. Ведь Бог Сам обещал дать благословений до избытка, исцелить от болезней, послать материальные блага и т.д. Но проходило время и в жизни многих людей не происходило ничего из того, что они ожидали от Бога. Они по-прежнему остались бедны, многие, более того, в рабстве, многие продолжали страдать теми же болезнями, что их мучили до прихода в церковь. А у некоторых жизнь вообще ухудшилась. Вначале эти люди молились, постились, потом за них и их проблемы молились другие, потом церковь, а наглядного результата не было. Следовательно, решили они, Бога нет, либо Он какой-то не такой, как рисуют Его христиане — добрый и любящий. Сегодня отсутствие перемен в жизни после принятия крещения, сохранение многих трудностей убивает в людях веру, подталкивая их оставить и церковь, и Бога.

Механизм вызволения.

Действительно, у многих после прихода к Богу жизненные проблемы и нужды не получают своего разрешения. Но давайте подумаем, почему это происходит, если есть многие Божьи обетования о прекрасных благословениях для верующих. Но говоря об обетованиях мы часто забываем, что для того, чтобы они исполнились человек со своей стороны должен тоже кое что сделать. Ведь принимая крещение человек вступает в завет, в договор с Богом. А любой договор подразумевает обязательство двух сторон, а не одной Божьей, как то хочется порой нам. “Итак, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля” (Исх. 19:5). Прочитав так же любое обетование мы увидим, что оно даётся на определённом условии. “Воззови ко Мне — и Я отвечу тебе, покажу тебе великое и недоступное, чего ты не знаешь” (Иер. 33:3). Человек должен не просто формально обратиться к Богу в молитве, а должен воззвать! всем сердцем, если хочет чтобы Бог ответил Ему. “Принесите все десятины в дом хранилища, чтобы в доме Моем была пища, и хотя в этом испытайте Меня, говорит Господь Саваоф: не открою ли Я для вас отверстий небесных и не изолью ли на вас благословения до избытка?” (Малахия 3:10). Для того, чтобы Бог мог материально благословить необходимо быть верным в принесении десятины. И так любое обетование. Поэтому, если у нас в жизни не всё получается, спросим себя, насколько точно выполняем мы свою часть завета. Господь желает спасти каждого человека. “Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию” (2 Петра 3:9). Заметим все. Но для некоторых богатство может быть камнем преткновения, для некоторых власть, для некоторых гордыня. И поэтому таким людям Бог хочет дать всё это, но, понимая, что это погубит их, не даёт им этого. Вспомним пример великого апостола Павла. Вот что он сам пишет о себе: “И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: „довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи“. И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен” (2 Кор. 12:7—10). Мы сами можем привести примеры из жизни, когда наши знакомые или друзья, получив состояние или власть, менялись в худшую сторону. Даже есть поговорки: “Деньги портят человека”, “Тяжело пройти медные трубы (т.е. славу)”. Часто и мы запрещаем или не даём чего-либо своим детям, чего они очень просят (мороженое, пойти на дискотеку, деньги на сигареты) потому, что понимаем, что это будет им во вред. Так же поступает и Бог, являющийся нашим Отцом и хорошо знающий даже лучше нас в чём мы имеем нужду “… ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него” (Мф. 6:8). Третье. Часто, допуская испытания в нашей жизни, Господь через это готовит наш характер к вечной жизни (Рим. 5:3—5).

III Механизм закабаления: Через видение грехов других людей в церкви.

Приходя в церковь люди хотят найти в ней приют, убежище от злобы, ненависти, сплетен, похоти, которые царят в этом мире. Они хотят отдохнуть в церкви душой, найдя понимание, сочувствие, поддержку других, таких же, как они, верующих людей. Ведь сам Христос говорит, что верующие — это братья и сестры, а церковь — это духовная семья. Как во дни апостолов, так и в наши дни, люди идут в церковь, желая обрести это. Но, находя сочувствие и поддержку у одних людей в церкви, у других людей они встречают иногда прямо противоположное. Когда же в истинной церкви Божьей некоторые сталкиваются с клеветой, завистью, предательством, а то и с более тяжкими прегрешениями — прелюбодеянием, воровством, они в ужасе думают, как такое может быть: истинная церковь — и такие люди! Тогда они пытаются перейти в другую церковь где этого бы не было, а встретив это и там, либо уходят сразу, либо, побывав в ещё нескольких, уходят совсем. На этом очень тонко играет дьявол. Он тихо нашептывает на ухо говоря, куда вы пришли, здесь одни грешники, их религия это только ширма. Если есть такие грехи, то эта церковь Божьей быть не может.

Механизм вызволения.

Действительно, эта проблема существует и придя в церковь, люди сталкиваются с греховным поведением некоторых её членов. Так на памяти автора данной книги также было несколько исключений из церкви за прелюбодеяние, в том числе и лиц, которые несли в церкви ответственное служение. Сталкивался автор и с клеветой, разговорами за спиной, которые, кстати, как это не прискорбно, ведут, в основном, старые члены церкви. Как относиться ко всему этому и многому другому? Некоторые верующие, в том числе и служители церкви, предпочитают замалчивать этот факт, делая вид, что ничего не происходит. А если и произошло, то пытаются это всячески скрыть, чтобы, как они считают, не бросить тень на церковь и библейское учение. Однако это неправильная позиция по двум основным причинам: во-первых, скрывай — не скрывай, а люди, придя в церковь, рано или поздно столкнутся с этим всё равно. И их незнание о том, что есть такая проблема, нередко приводит их в замешательство (что, кстати, в основном и происходит), а также появляется чувство обманутого человека: говорили о церкви одно, а на деле — другое. Во-вторых, такая позиция замалчивания во благо в корне противоречит Библии, которая о своих героях пишет все и белые, и чёрные стороны. Именно этим и ценна эта Книга, что она правдива во всем. Но как же не обманывая никого и ничего не скрывая, объяснить, что в церкви, истинной Божьей церкви, так же встречаются грехи? Объяснение этому, как ни странно, очень простое. Оно состоит в том, что мы имеем не совсем правильное представление о церкви. Последняя рисуется нам, как общество святых и безгрешных людей, не имеющих ничего общего с этим миром. Между тем, классическое определение церкви говорит, что церковь — это группа людей, исповедующих Иисуса Христа. Откуда “набирается” эта группа людей? Разве она нисходит прямо с неба? Нет, конечно, её составляют люди этого греховного мира, которые устали жить по его звериным законам и захотели вернуться к своему Богу. Но сразу ли происходит изменение характера и жизненных приоритетов? Вчера человек жил в миру — пил, курил, прелюбодействовал, клеветал, а сегодня зажил сразу безгрешной жизнью? Так практически не бывает. Требуется определённый путь духовного возрастания, на котором человек ещё не раз споткнётся и упадёт. В своё время Христос сказал: “Не здоровые имеют нужду во враче, но больные” (Лк. 5:31). В церковь приходят духовно больные люди, которые отличаются от духовно больных людей, остающихся в миру, лишь тем, что они осознают свою греховность, хотят избавиться от неё с Божьей помощью. Вспомним, кто приходил ко Христу, когда Он был на нашей земле. Ведь кроме, как бы мы сейчас сказали интеллигенции, были и мытари, которые славились своим взяточничеством, блудницы или, говоря по-современному, проститутки, грубые и необразованные рыбаки. Сегодня в церковь приходят те же категории людей. Приходят и воры, и гомосексуалисты и профессора, и врачи, и мафиози и многие, многие другие. Эти люди вступают на путь духовного роста, но не сразу им удаётся избавиться от груза своих прошлых лет, своих излюбленных и ставших для них привычными грехов. И подобно тому, как в больнице иногда слышны стоны, плач, иногда чувствуется неприятный запах от лежачих больных, это же самое, только в духовной сфере, есть и в церкви. Так давайте же посмотрим на самих себя и откровенно спросим: А я пришёл в церковь с идеальным характером? Нет ли в моём поведении каких-либо не совсем приглядных дел? Всегда ли я как должно отношусь к тем, кто рядом со мной? Так же говоря о проблеме греха мы должны помнить, что дьявол во все времена и мы это уже видели и увидим рассматривая историю христианства стремился внедрить в церковь Божью своих людей, которые бы изнутри разрушали её и дискредитировали в глазах людей. Говоря же о Последнем времени, Христос особо подчёркивал, что придут волки в овечьей шкуре: “Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные” (Мф. 7:15). Отличительнейшей же особенностью Божьей церкви является обладание всей полнотой истины (1 Тим. 3:15), т.е. знания о воле Божьей по отношению к человеку, Законе Божьем.

IV Механизм закабаления: Через однообразие.

Приходя к Господу, заключив с Ним завет посредством крещения, люди с огромным интересом начинают читать Библию, посещать уроки субботней школы, слушать проповеди. Но проходит у кого два-три месяца, у кого-то полгода, а у кого-то год — и что-то начинает меняться. Открывая Библию, они встречают уже знакомые истории и тексты, изучая уроки субботней школы, они встречают знакомые вопросы, темы проповедей так же уже не вызывают интереса. Псалмы и духовные гимны, которые ещё недавно им так нравились, уже выучены наизусть и “приелись”. Появляется чувство, когда вроде бы ты и согласен с тем, что написано в Библии, говорится в проповедях, изучается на субботней школе, но интереса это уже не несёт. Особенно это актуально для молодежи, которая в силу своей молодости хочет получать постоянно новую, а главное, интересную информацию. Да и получать не только интересную информацию, но и в интересной форме. Если же ко всему прочему до боли знакомая информация подаётся в крайне скучной форме — монотонная проповедь, унылые псалмы — то это ещё более подталкивает молодежь покидать церковь. Дьявол говорит им: насколько скучно и неинтересно здесь. Всё, что нужно знать по Библии, вы уже знаете. Вы ведь и так неплохие люди: не пьёте, не убиваете, помогаете другим. И оставайтесь такими. И незачем при этом посещать столь скучные собрания. И многие следуют, порой подсознательно, этому дьявольскому внушению, оставляя церковь и уходя в мир, либо направляясь в так называемые харизматические церкви — с танцами, рок-музыкой и с “облегчённой”, “удобной” библейской доктриной.

Механизм вызволения.

Действительно, если спросить многих верующих: что нового они узнали в проповеди? Что открыли для себя при очередном чтении Библии? Чем интересен был для них урок субботней школы? То некоторые, если будут откровенны, дадут только отрицательные ответы. И на первый взгляд, их можно будет полностью не только понять, но и принять их точку зрения. Разве если мы два и более раз прочли какую-либо книгу, пусть хоть и Библию, то как она может быть для нас интересна третий раз? Если в течении нескольких первых месяцев мы познакомились с библейской доктриной, разбирая её на уроках субботней школы и в проповедях, то насколько это может быть интересно, если мы будем вновь возвращаться к ним? Вера, суббота, молитва, десятина — что можно принципиально нового и интересного рассказать нам об этом? Ведь всё и так известно и мы сами можем лучше любого пастора рассказать о них. Итак, проблема потери первой любви, остроты восприятия вследствии картины однообразия, которую постоянно дьявол рисует перед нами, приводящая к отходу от Бога и церкви существует. И причины её возникновения лежат глубоко. И посеяны они порой в самом начале нашего христианского пути. Они коренятся вновь в нашем неверном понимании церкви и служения, происходящего в ней. Мы часто, хотя и подсознательно, воспринимаем церковь наподобие некоего клуба, где можно узнать нужную информацию, интересно провести время с приятными людьми, прослушать увлекательную лекцию, выслушать пение хора и соло. Но любое времяпрепровождение, даже самое интересное, рано или поздно надоедает. И поэтому хождение в церковь как в клуб тоже имеет определенный предел, за которым начинает появляться чувство обыденности и потери интереса. Если же служение в церкви проходит как-то монотонно, пастор не очень яркий оратор, а пение оставляет желать лучшего, то в такую церковь перестают ходить ещё быстрее. Нисколько не умаляя значимости высокого уровня проведения служения, тем не менее важно осознавать, что приход в церковь — это не приход с целью послушать хорошую проповедь, это не приход с целью детально разобрать урок субботней школы об одной из библейских доктрин, не встретиться с друзьями, цель также не состоит в слушании или пении молодежных псалмов, хотя это всё тоже очень важно. Главная цель прихода в церковь — это встреча с Богом, это поклонение Ему. Некоторые могут возразить, что встретиться с Богом и поклоняться Ему можно и не посещая церковь, например, дома. Но это не так! Бог говорит: “Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них” (Мф. 18:20). “Не будем оставлять собрания своего, как есть у некоторых обычай; но будем увещевать друг друга, и тем более, чем более усматриваете приближение дня оного” (Евр. 10:25). Таким образом, приходя в церковь, институт, основанный Самим Богом, мы славим Его и благодарим в Его День — субботу, вместе с Его народом, перед лицом всей вселенной, показывая этим, на чьей мы стороне и кому мы служим. И если мы осознаем, что именно главное, если проникаемся чувством Божьей близости к нам, то внешняя форма служения будет для нас вторичной, не определяющей. Христиане первых веков и в средневековье умели петь, когда их вели на костёр, и слушать проповеди в тюрьмах и лесных чащах, где не было соответствующей музыкальной аппаратуры, уютного зала, блистательных музыкантов и проповедников. И, однако, от своих, вроде бы очень убогих на первый взгляд собраний, они получали огромную духовную энергию и такие собрания нисколько не надоедали. Итак, первое, что нам необходимо, чтобы избавиться от чувства обыденности — это пересмотреть своё понимание церкви и служения в ней. Второе, что нам необходимо — понять, что в Новом Завете нет деления верующих на священников и мирян (1 Петра 2:9). И поэтому каждый верующий призван нести определённое служение, для выполнения которого Господь наделяет его определёнными дарами. Служение Богу и ближнему заключается не в том, чтобы брать, а чтобы отдавать. Не нужно ждать, когда другие проявят внимание и помогут тебе, не нужно наблюдать и оценивать то, что делают другие. Начни, с Божьей помощью, делать сам. По многочисленнейшим жизненным примерам автор может засвидетельствовать, что те, кто служит ближним, оказывая им духовную или материальную помощь, кто принимает активное участие в служении в церкви, не жертвуя им ради собственных выгод и планов, никогда не жалуются на обыденность. Им просто некогда стенать и критиковать всех. И в то же время Господь обильно вознаграждает их и материально, давая хорошую работу, поддерживая их здоровье, посылая им настоящих друзей и верных спутников жизни. Те же, кто ради сохранения работы, большой любви, как они считают, жертвуют духовными ценностями — теряют всё, и тому есть масса жизненных конкретных примеров. Ибо без Бога счастья нет и истинной свободы тоже нет.

Глава 2

Кандалы свободы.

Вступление.

Второй период истории христианской церкви носит название Смирнского. Он назван в честь города Смирны (современный турецкий порт Измир). В переводе Смирна обозначает “благоухающая”. Этим словом обозначалась красноватая смола, использующаяся для курений и духов, благодаря своему необыкновенному благоухающему запаху. И действительно, этот период был истинным благоуханием Господу. Это единственный период, в который в церкви не найдено никакие недостатки. Интересно, что именно Смирна — единственный из семи других малоазиатских городов, к которым было обращено послание Иоанна, сохранился до наших дней, и он представляет собой богатый и процветающий город. Так же интересно, что в Измире проживает сегодня больше христиан, чем в каком бы то ни было другом городе Турции. Смирнский период церкви продолжался со 101 г. х. э. (год смерти апостола Иоанна) до 323 г. х. э., года реформы императора Константина.

I Раздел.

История церкви.

Смирнский период истории церкви представляет собой нескончаемую полосу гонений, обрушивающихся имперским правительством на христиан, прерываемую иногда на незначительные промежутки времени периодами непреследований. Данный период обычно делится в хронологическом плане по периодам правления римских императоров, в периоды одних из которых были гонения, а в периоды других было время относительного затишья. Наиболее страшные гонения на христиан были обрушены в период Траяна (98—117), Марка-Аврелия (161—180), Септимия Севера (194—211), Максимина (235—238), Деция (249—251), Валериана (253—259), Диоклетиана (284—305) и Галерия (293—311). Что же побудило римских императоров обрушить всю мощь карательной машины Рима на представителей одной из религий, которых в Риме в те времена насчитывались сотни. В чём собственно обвинялись христиане. На этот вопрос лучше всего ответят сами римские чиновники и императоры. Так в начале II века наместник провинции Вифиния (Малая Азия) Плиний Младший один из образованнейших людей своего времени пишет своему другу и господину императору Траяну: “Плиний императору Траяну. Для меня привычно, владыка, обращаться к тебе со всеми сомнениями. Кто лучше может направить меня в нерешительности или наставить в неведении? Я никогда не присутствовал на следствиях о христианах: поэтому я не знаю, о чем принято допрашивать и в какой мере наказывать. Не мало я и колебался, есть ли тут какое различие по возрасту, или же ничем не отличать малолеток от людей взрослых: прощать ли раскаявшихся или же человеку, который был христианином, отречение не поможет, и следует наказывать само имя, даже при отсутствии преступления, или же преступления, связанные с именем. Пока что с теми, на кого донесли как на христиан, я действовал так. Я спрашивал их самих, христиане ли они; сознавшихся спрашивал во второй и третий раз, угрожая наказанием; упорствующих отправлял на казнь. Я не сомневался, что в чем бы они ни признались, но их следовало наказать за непреклонную закоснелость и упрямство. Были и такие безумцы, которых я, как римских граждан, назначил к отправке в Рим. Затем, пока шло разбирательство, как это обычно бывает, преступников стало набираться все больше, и обнаружились случаи разнообразные. Мне был предложен список, составленный неизвестным и содержащий много имен. Тех, кто отрицал, что они христиане или были ими, я решил отпустить, когда они, вслед за мной, призвали богов, совершили перед изображением твоим, которое я с этой целью велел принести вместе со статуями богов, жертву ладаном и вином, а кроме того похулили Христа: настоящих христиан, говорят, нельзя принудить ни к одному из этих поступков. Другие названные доносчиком сказали, что они христиане, а затем отреклись: некоторые были, но отпали, один три года назад, другие много тому лет, некоторые лет тому двадцать. Все они почтили и твое изображение, и статуи богов и похулили Христа. Они утверждали, что вся их вина или заблуждение состояли в том, что они в установленный день собирались до рассвета, воспевали, чередуясь, Христа как бога и клятвенно обязывались не преступления совершать, а воздерживаться от воровства, грабежа, прелюбодеяния, нарушения слова, отказа выдать доверенное. После этого они обычно расходились и сходились опять для принятия пищи, обычной и невинной, но что и это они перестали делать после моего указа, которым я, по твоему распоряжению, запретил тайные общества. Тем более счел я необходимым под пыткой допросить двух рабынь, называвшихся служительницами, чтó здесь было правдой, и не обнаружил ничего, кроме безмерного уродливого суеверия. Поэтому, отложив расследование, я прибегаю к твоему совету. Дело, по-моему, заслуживает обсуждения, особенно вследствие находящихся в опасности множества людей всякого возраста, всякого звания и обоих полов, которые зовут и будут звать на гибель. Зараза этого суеверия прошла не только по городам, но и по деревням и поместьям, но, кажется, ее можно остановить и помочь делу. Достоверно установлено, что храмы, почти покинутые, опять начали посещать; обычные службы, давно прекращенные, восстановлены, и всюду продается мясо жертвенных животных, на которое до сих пор едва-едва находился покупатель. Из этого легко заключить, какую толпу людей можно исправить, если позволить им раскаяться. Траян Плинию. Ты поступил вполне правильно, мой Секунд, произведя следствие о тех, на кого тебе донесли как на христиан. Установить здесь какое-нибудь общее определенное правило невозможно. Выискивать их незачем: если на них поступит донос и они будут изобличены, их следует наказать, но тех, кто отречется, что они христиане, и докажет это на деле, т.е. помолится нашим богам, следует за раскаяние помиловать, хотя бы в прошлом они и были под подозрением. Безымянный донос о любом преступлении не должно принимать во внимание. Это было бы дурным примером и не соответствует духу нашего времени” [Плиний Младший. М.: Наука, 1983. Книга X письма 96, 97, С. 205—206]. “Все историки древности говорят о Плинии, как об умнейшем, добродетельнейшем человеке тех времен. К тому же он был весьма богат; имея склонность благотворить, помогал многим, был весьма добр и дружелюбен. Имея о человеке такое свидетельство, невольно задаёшься вопросом: как смог такой добродетельный римлянин, правитель, стать таким жестоким гонителем христиан? Плиний сам ответил на этот вопрос в своём письме: он гнал просто потому, что они верили в Христа, ни по какой другой причине! Как через друзей, так и через врагов он имел свидетельство, что христиане ни в нравственном, ни в общественном, ни в политическом отношении не виновны ни в каких преступлениях. И тем не менее он приговаривал их на смерть, если они трижды отвечали утвердительно на вопрос, христиане ли они. Единственным оправданием своим неправедным действиям как правителя города он выставлял их „злостное, чрезмерное усердие в иноверии“. Он истреблял их потому, что они были настойчивыми исповедателями той религии, которая не являлась государственной” [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 181]. На протяжении всего смирнского периода это было ведущим обвинением. Так же христиан преследовали потому, что их праведная жизнь невольно оттеняла грехи и преступления общества, что тому очень не нравилось. Во-вторых, у христиан не было ни храмов, ни статуй, ни каких бы то ни было изображений и предметов пред которыми они молились бы. В то же время без всего этого языческие культы нельзя было представить. Поэтому культ христиан представлялся язычникам, как атеистический, и даже человеконенавистнический. И поэтому раз он не соответствует привычным представлениям о религии его надо истребить. В-третьих, многочисленные религии Римской империи прекрасно уживались между собой. Народы населявшие империю с достаточным уважением относились ко всем религиям, какими бы аморальными и отвратительными они не были. И вот на фоне этого спокойствия появляется какое-то христианство, которое объявляет, что гомосексуализм, прелюбодеяние, кровосмешение, истязания людей — это грех, и люди, если они хотят называться людьми, не должны делать это. Появляется христианство, которое говорит, что молиться перед золотыми и серебряными статуями нелепо и что никакого культа божественного императора быть не может — ведь он просто человек. Эта непримиримость христиан ко греху и насилию подрывала все устои рабовладельческой римской империи, основанной на крови и пороках. И поэтому империя, видя что договориться с христианами нельзя, решила что проще всего будет истребить эту странную секту. В-четвертых, как в древности, так и в наши дни государству всегда был нужен козёл отпущения, образ врага, на которого можно было бы списать любые беды. Так император Нерон, который однажды приказал для своего развлечения поджечь Рим, а когда увидел, что народный гнев готов обрушиться на него, решил обвинить в поджоге столицы христиан [Гиббон. Указ. соч. Т. 2. С. 114—115]. Когда при императоре Максимине (235—238) в разных провинциях империи прокатилась чреда страшных землетрясений, то чтобы объяснить суеверному народу их причину было объявлено, что виной тому христиане, прогневляющие языческих богов [Карев. Сомов. Указ. соч. том 1. С. 239]. В-пятых. В государстве существовала значительная прослойка населения, которого распространяющееся христианство оставляло просто без работы. Это были жрецы различных религий, различные провидцы и гадатели (по-современному экстрасенсы, гипнотизеры и астрологи), изготовители идолов и различных предметов, используемых в языческих храмах. Поэтому эти классы людей имевшие в Риме государственный статус (без гадания не совершалось ни одно государственное дело!) делали со своей стороны всё зависящее от них чтобы истребить христианство. За этими и другими причинами гонений ясно вырисовывается фигура дьявола, использующего всякий повод, а ещё чаще без всякого повода, чтобы уничтожить последователей столь ненавистного ему Христа, который его лишил власти над людьми и над землей. И потому дьявол видя, что христианство не только не затерялось в массе религиозных течений того времени, но буквально на глазах набирает силу и распространяется, он решает уничтожить его путём грубой силы. Читать без содрогания историю церкви того времени просто нельзя. Чтобы передать то, в каких обстоятельствах оказались христиане и что они пережили, мы хотим привести несколько задокументированных историей биографий последователей Христа Смирнского периода. Мы приведём судьбы христиан, выросших и находящихся на разных социальных ступенях римского общества — от сенатора до раба, и совершавших разное служение в церкви от епископа до простого верующего.

“Бландина.

Она звалась Бландиной. Миниатюрная и хрупкая телом, она имела такую же нежную душу. Это было ласковое создание, столь же ласковое, как и имя, которое она носила — имя латинское, хотя сама она, возможно, была родом из Смирны или Фригии. Она была рабыней, а это значит, что она находилась вне социального бытия. Одна женщина среди миллионов подобных ей существ, чьи плоть и человеческое достоинство шли на продажу — даже семейные узы им были заказаны. Для них всех, как и для Бландины, не было надежды на нормальную человеческую жизнь, на право выбирать то, что нравится. Все мечты юной девушки разбивались о барьеры, воздвигнутые ее рабским состоянием. Ничто не могло изгладить с ее руки клеймо, денно и нощно напоминавшее ей, что она — предмет, а не личность, что она кому-то принадлежит, а не располагает сама собой. Только один луч света освещал ее существование: она была в услужении у одной богатой дамы в Лионе, истинное богатство которой заключалось в ее чуткости и человечности в отношении униженных. Ее хозяйка была христианкой, которую вера научила восстать против несправедливого общественного строя, возлюбить других, и прежде всего менее обеспеченных, прозреть, как на самых незначительных из них простирает свою заботу Отец Небесный. Ее хозяйка, богатая обитательница Лиона, не могла скрыть от нее своей радости, вызванной открытием новой веры. А с кем еще было ей делиться своей радостью? Кому еще рассказать о новой вере, как не служанке, тщедушной на вид, но преданной ей рабыне — Бландине? Именно ей поведала она свою великую новость, переменившую всю ее жизнь. На рабыню новость произвела ошеломляющее впечатление. С нее словно бы упали сковавшие ее цепи, когда та, которая до сих пор имела в отношении нее право жизни и смерти, вдруг предстала перед ней старшей сестрой, любящей матерью, которую Бог наставил на путь истинный. Бландина была введена в христианскую общину братьев и сестер Лиона — введена той, имени которой не донесла до нас история. Бландина встретила там знатного Аттала, Александра, врача, прибывшего из Фригии, и многих других, кто произвел неизгладимое впечатление на робкую рабыню. Ее свежесть, непосредственность, сила чувств быстро привлекли к ней симпатии всех, кто выделялся больше своим богатством или социальным положением, однако сумел разглядеть достоинства этой рабыни. Стоит лишь прочитать послание общины, чтобы понять, какое место в ней она заняла. Все члены общины, преисполненные теплых чувств, присутствовали, когда престарелый епископ Пофин совершал обряд ее крещения. А та, что привела ее к вере, служила истинной порукой ее верности. Повседневная жизнь продолжала идти своим чередом. Обычная работа осталась, но стала как будто легче. Бландина ничем не выражала происшедшей с ней перемены, оказывая своей госпоже прежнюю почтительность, служа ей, как и раньше. Однако их взаимоотношения стали более глубокими и значительными. Там, где сталкивались различия в общественном положении, вера плела свои незримые связующие нити. Однако этот каждодневный праздник оказался недолгим. Приближались празднества, ежегодно, в августе месяце, собиравшие у слияния двух рек представителей трех Галлий. Масса народу стекалась со всех провинций. По случаю праздника в городе устраивалась грандиозная ярмарка. Никогда больше, чем в эти дни, власти не прилагали усилий, дабы поднять настроение простого народа. Христианам запрещалось появляться в общественных местах. Одного лишь присутствия кого-либо из них было достаточно, чтобы вызвать беспорядки. За христианами шпионили, следили за каждым их шагом, привлекая для этого не только силы полиции, но и рабов-язычников, которых даже подвергали пыткам, чтобы те донесли на своих хозяев-христиан. Под пытками эти рабы обвиняли их во всех преступлениях, неотступно преследовавших воображение простого народа. Власти делали вид, что не знают о существовании рескрипта Траяна, запрещавшего преследовать христиан по поводу и без повода. Бландину схватили вместе с ее хозяйкой, имени которой мы так и не знаем. Последняя не думала о своей собственной судьбе, но только о рабыне: сможет ли она, такая хрупкая, устоять при народе, не отречься от веры? Но у Бландины оказалось столько энергии и мужества, что она, обреченная на мучительные пытки, сама довела до изнеможения своих палачей. Они мучили ее, сменяя друг друга, целый день, а к вечеру, совершенно обессилевшие, не могли скрыть удивления, глядя на ее истерзанное, но еще живое тело. И вновь карцер. В нем нечем было дышать, однако присутствие братьев по вере, их нежная участливость поддерживали мученицу. Передышка оказалась недолгой. Новые мучения ждали исповедников веры. Обнаженную Бландину на возвышении привязали к столбу, выставив на позор зевакам, более хищным, чем хищные звери, добычей которых она в конце концов стала. Все взоры братьев были обращены на нее. Ее поведение наполняло их гордостью и отвагой. Слабая, униженная, презренная язычниками, она не только олицетворяла собой мужество, но и словно бы служила символом присутствия Христа среди мучеников за веру: „Благодаря сестре телесными глазами увидели они Распятого за нас; да убедятся уверовавшие в Него, что каждый пострадавший за Христа находится в вечном общении с Богом живым“. Ни один зверь не притронулся к Бландине — звери оказались человечнее людей. Обступившая же кругом чернь не проявляла ни малейшего сочувствия. Празднества продолжались много дней. За битвами гладиаторов и охотой на людей следовали состязания в красноречии на греческом и латинском языках. Для представителей всех социальных слоев нашлось развлечение по вкусу — как для интеллектуалов, так и для деревенщины. Каждый день схватки гладиаторов сменялись казнями христиан, которых выводили по двое, точно гладиаторов, — даровое представление падкой до зрелищ черни. Бландину и Понтика приберегли на последний день. По свидетельству братьев и сестер, ничто не могло поколебать их мужества. Толпа впала в состояние коллективной истерии (многочисленные примеры которой дает нам история вплоть до самого недавнего прошлого): разозленные такой стойкостью, люди не ведали ни стыда, ни милосердия. Юноша, не выдержав пыток, испустил дух. Бландина осталась последней в этот последний день языческих празднеств. Ее, рабыню, отдали в руки палачей. Сначала ее бичевали, в кровь раздирая кожу на спине. Отданная на съедение диким зверям, она уцелела, поскольку те не тронули ее. Тогда ее подвергли пыткам на раскаленной сковороде. Наконец, Бландину посадили в ивовую корзину и бросили быку. Животное долго подбрасывало ее, но она, истерзанная, уже не чувствовала боли. Бландина, лишенная чувств, готовилась к общению с Тем, Кого избрало ее сердце и Кто ждал ее. Выбившиеся из сил палачи в конце концов закололи ее. Язычники, возможно, устыдившись своего варварства, сознавались, „что у них ни одна женщина не смогла бы выдержать столько таких мучений“. „Рабыня Бландина показала, что переворот совершился. Истинное освобождение от рабства, освобождение героизмом, частично было и ее заслугой“. Она, несомненно, представляет собой центральную фигуру рассказа. Древние мартирологи, в которых ее имя возглавляет список, служат выражением столь же почтительного отношения к ней. Мужество, с каким она приняла мученическую смерть, возвышает ее одновременно и как женщину, и как рабыню, свидетельствуя вместе с тем о благородстве ее натуры. Гонение на христиан 177 года не только не задушило новую религию, но еще больше способствовало ее распространению в Галлии и за ее пределами. Главная заслуга в успехе христианизации принадлежит преемнику престарелого епископа Пофина, умершего под пытками, — Иринею” [Аман. Указ. соч. С. 203—207].

“Перпетуя.

Император Септим Север, правивший на рубеже II и III веков, ужесточил позицию государства в отношении христианской проповеди. На его совести мученическая смерть Потамиенны и Василида в Александрии, Фелициты и Перпетуи в Карфагене. Перпетуя, родившаяся, видимо, в год смерти первых африканских мучеников в Скилии, еще принадлежит ко II веку. Имеющиеся в нашем распоряжении документы позволяют нарисовать ее живой образ. Должностные лица римской провинции Африка арестовали в городе Тубурбо (современная Тебурба), в сорока четырех километрах к востоку от Карфагена, христиан, обвинив их в нарушении императорского эдикта. Все они были молоды, как и сама христианская община. Многие из них лишь готовились принять обряд крещения. Юная церковь рекрутировала их из самых разных социальных слоев: Фелицита и Ревокат были самого простого происхождения, тогда как Урбия Перпетуя принадлежала к одному из знатных семейств города. Родители Перпетуи позаботились о ее воспитании, дав ей блестящее образование. Ее отец в ходе процесса не скрывал, что она, единственная его дочь, всегда была его любимицей. Весь город еще говорил о ее недавно состоявшейся свадьбе с местным аристократом. Странно, что имя ее супруга даже не упоминается в „Деяниях“. Находясь под стражей, в доме одного из магистратов, обвиненные, с которых не спускали глаз, еще больше усугубили свое положение, приняв крещение. Перпетуя, как можно предполагать, весьма восторженная молодая особа, воспитанная на рассказах о чудесах, заявила: „Святой Дух внушил мне не просить ничего, кроме святой воды, если недостанет в моем теле силы сопротивляться“. Ничего общего с монтанистской гордыней. Приняв крещение, заключенные сразу же подпадали под юрисдикцию проконсула, что грозило им вынесением смертного приговора. Сатур, проповедовавший им Евангелие, донес сам на себя, чтобы разделить с ними их участь, подобно тому, как они разделили с ним его веру. Всех отправили в Карфаген, в тюрьму, примыкавшую ко дворцу проконсула, расположенному на склонах Бирсы. До нас дошел дневник заключенной Перпетуи; ее рассказ о событиях и заметки о личных впечатлениях рельефно представляют ее образ. Она молода и красива, ее естественное благородство внушает чувство уважения, даже восхищения. Ее взгляд, даже когда она была уже на роковой арене, „заставлял зрителей опустить глаза“. Обладая жизнерадостным характером, натурой чувствительной и любящей, она, душа окружавшего ее общества, была деликатной и смешливой одновременно. „Я всегда была веселой, — замечает она. — Я буду еще веселей в другой жизни“. Перпетуя была рождена для счастья, для жизни в радости, когда другие разделяют твое веселье; она была способна и на героические решения, с неотвратимым упорством воплощая их, не останавливаясь даже перед тем, что вера в Бога противопоставляет ее семье. Едва крестившись, она стала мечтать о смерти мученицы за веру. Все ее близкие восстали против такого решения: мать, брат и прежде всего отец, закоренелый язычник. У нее имелся ребенок — младенец, еще не умевший говорить, которого она кормила грудью до смертного часа и который скрашивал ей долгие дни заточения. Тюрьма подвергла жестокому испытанию изнеженную женщину, привыкшую жить в роскоши. В первый же день она записала в дневнике: „Мучительный день“. Она страдала от удушающей жары, с трудом перенося тяжелые запахи и тюремную скученность, присутствие в одном помещении узников обоего пола. Более того, солдаты специально изводили христиан и христианок, вымогая от них деньги. „Но особенно меня грызло беспокойство за моего малыша“, — замечает Перпетуя. Через несколько дней она писала: „Тюрьма вдруг стала для меня точно дворец, здесь я чувствую себя лучше, чем где бы то ни было“. Молодая женщина обладала исключительной способностью адаптироваться к самым невыносимым условиям. Помогали и диаконы христианской общины Карфагена: подкупая тюремщиков, они смягчали условия существования заключенных. Родители Перпетуи навещали ее. Но особенно важно для нее было то, что ей приносили ее младенца, которого она регулярно кормила грудью. Ее стойкость, граничившая с героизмом, не лишала ее чувствительности, скорее наоборот. Она продолжала глубоко и нежно любить своих близких, которые, как она видела, страдали из-за нее и хотели помочь ей. Собственные страдания ей были нипочем, но заставлять страдать тех, кого любишь, — вот настоящее мучение. Вера не изменила ее сердца, но лишь обогатила его. Сокрушаясь при виде горя своих близких, она утешалась, убеждая себя, что и они одобрят ее решение, разделив с нею надежду на вечное блаженство. Один из ее братьев уже готовился к обряду крещения. И тем не менее она разрывалась между своей дочерней любовью, собственной материнской любовью и своим желанием принять смерть мученицы за веру; зародившимся в ее сердце, как только она уверовала. И лишь о своем муже она никогда не говорила. В тюрьме она в первую очередь думала о своем младенце. В минуты, когда можно было нянчить его, она пребывала на вершине счастья. Материнская любовь оказалась уязвимым местом этого великого сердца, ставшего героическим благодаря милости Божией. Именно на это слабое место и давили ее родные, стремясь поколебать ее решимость. „Посмотри на своего сына, который не сможет жить без тебя“, — упрекал ее отец. Эта сцена повторялась и на заседании суда. “Отец сразу же появился, — рассказывает Перпетуя, — с моим сыном; отведя меня в сторону, он говорил мне умоляющим тоном: „Сжалься над своим ребенком“”. Судья, явно растроганный, также по-отечески наставлял ее: „Пощади своего сына“. Однако молодая женщина оставалась непреклонной. Возвратившись в тюрьму, она думала о сыне. Она попросила диакона принести его ей. „Однако мой отец, — отметила она, — отказался дать его мне. По Божьей воле, мой сын больше не просил грудь, и молоко у меня пропало. Одновременно прошло беспокойство за моего ребенка и прекратилась боль в моих грудях“. Она оставалась женщиной и матерью вплоть до самых героических моментов своей жизни. Казалось, сам Бог пришел на помощь к ней, позволив ей побороть свое материнское чувство. Не менее драматичной была и борьба Перпетуи со своим отцом. Она любила его и знала, что любима им. Этот уважаемый в Тубурбо человек считал себя обесчещенным, оскорбленным в своих лучших чувствах решением собственной дочери, которое казалось ему глупым упрямством. Его наступление началось с того, что он глаз не спускал с нее. Перпетуя отмечала: „В своей любви ко мне он изо всех сил старался поколебать мою веру. — Отец, — говорю я ему, — видишь ли ты сосуд, валяющийся на земле, этот кувшин или какой-то похожий предмет?

— Я вижу его, — отвечает мой отец.

— Можно ли дать ему другое название, кроме того, что он носит? — спрашиваю я его.

— Нет, — отвечает он.

— Так вот и я не могу дать себе иного названия, кроме своего истинного имени: я — христианка“.

Но отец не сдавался. Он продолжал играть на ее чувствах, становясь то резким, то нежным, то впадая в гнев, то приходя в отчаяние. Перпетуя чувствовала себя до того измотанной, что „воздавала благодарение Богу и радовалась отсутствию отца“, если тот не появлялся в течение нескольких дней. Исчерпав все доводы, отец решил прибегнуть к патетике, в очередной раз появившись в тюрьме Карфагена. Он решил апеллировать к нежным чувствам дочери, будить ее семейные воспоминания: „Сжалься, дочь моя, над моими сединами. Смилуйся над своим отцом, если я еще достоин того, чтобы ты называла меня своим отцом. Раз я взрастил тебя до цветущих лет, раз любил тебя больше, чем твоих братьев, не выставляй меня на посмешище людям. Подумай о своих братьях, подумай о матери и ее сестре, подумай о своем младенце, который не сможет жить без тебя. Измени свое решение, не погуби всю семью. Никто из нас больше не сможет заговорить со свободным человеком, если тебя осудят“. Несчастный отец бросился в ноги к дочери, осыпая поцелуями ее руки. Молодая женщина почувствовала озноб и дрожь во всем теле, но тем не менее не сдавалась. Отец в отчаянии покинул ее. Та же сцена повторилась и спустя несколько дней во время допроса у претора. Благодаря своим связям отец сумел проникнуть во дворец. Там он наделал такого шума, что его силой выдворили, сопроводив при этом ударом палки. Перпетуя, хотя и непоколебимая, но все такая же нежная, почувствовала, какой болью отозвался в ней этот удар. „Этот удар поразил меня так, словно били именно меня. Мне было мучительно больно за его несчастную старость“. Дневник передает чувства молодой женщины. Возобновив попытку, отец использовал все свои аргументы, старался играть на всех чувствах дочери. Однако Перпетуя лишь отметила в своем дневнике: „Он нашел слова, способные поколебать чье угодно упорство“. Так шла борьба, которую была вынуждена вести эта молодая женщина, чье сердце разрывалось между двумя мирами и не требовало ничего, кроме любви. Перпетуе пришлось противиться собственному отцу, чтобы остаться верной зову „Отца, сущего на небесах“. Заточение позволило ей оборвать одну за другой все нити, все плотские и природные связи, дабы жить только ради обетованного счастья, видением открывавшегося перед ней. Здесь заканчивается дневник Перпетуи. Рассказ о ее смерти написан другим человеком. Ожидание мученической смерти не изменило натуры Перпетуи. Величие души она умела сочетать с чувством юмора. Судье-педанту, обращавшемуся с ней довольно грубо, она возразила: „Почему ты отказываешься облегчить положение столь важных осужденных, которым предстоит сражаться по случаю годовщины кесаря? Разве не является для тебя делом чести выпустить на арену хорошо упитанных узников?“ Растерявшийся судья, которого так славно одернула молодая женщина, „дрожал и краснел“, говорится в тексте. Только неординарная личность могла заставить краснеть служителя Фемиды и сделать его более человечным. В день казни мученики покинули тюрьму и направились в амфитеатр. „Их лица сияли, они были прекрасны. Перпетуя шла последней, степенным шагом, словно знатная дама Христа, словно любимая дочь Бога“. У входа на арену на женщин хотели надеть наряд жриц Цереры. Перпетуя, как свидетельствует очевидец, решительно воспротивилась этому: „Мы пришли сюда по доброй воле защищать нашу свободу. Неправда должна отступить перед лицом правды“. Перпетую и Фелициту раздели, посадили, как и Бландину, в плетеные корзины и вынесли на арену. Публика, чаще всего трусливая, если ее не раззадорить до состояния буйства, „содрогнулась от стыда“. Узниц, приведенных на мученичество, пришлось одеть. Ликовавшая душой Перпетуя пела. Как и ее лионская сестра по вере, она была обречена Богу. В многолюдном амфитеатре она впала в состояние экстаза, сделавшего ее нечувствительной ко всему происходящему, даже к осыпавшим ее побоям. Отведенная в помещение по соседству с ареной, она пришла в себя и спросила: „Так когда же нас выставят на позор этому разъяренному сброду?“. Ей ответили, что истязание уже состоялось, и для большей убедительности показали на покрывавшие ее тело следы пыток. На протяжении всей этой героической борьбы Перпетуя, верная сама себе, оставалась естественной и женственной. Знавшая минуты слабости, она тем не менее до конца сохраняла утонченность и женский стыд, „целомудренное кокетство“, приводя в порядок свои волосы и закалывая их фибулой. Подобно античной Поликсене, она хотела умереть, не теряя достоинства. Заметив, что ее туника разорвана на боку, она рукой подобрала края, дабы скрыть обнажившееся тело, „более чувствительная к стыду, чем к боли“. Перпетуя беспокоилась за Фелициту, с большим трудом поднимавшуюся со своего лежака, бледную, „с каплями молока, выступившими из грудей“. Увидев ее лежащей, Перпетуя подошла к ней и протянула ей руку, помогая подняться. Воспользовавшись минутой отдыха, она обратилась к своему брату, готовившемуся к принятию крещения, с просьбой передать семье и другим христианам ее последнее пожелание: „Будьте крепки в вере. Любите друг друга. Пусть наше мученичество не станет для вас причиной соблазна“. Перпетую снова вывели на арену, где она видела, как один за другим гибнут ее братья и сестры по вере, обреченные на мученическую смерть. Наконец, подошла ее очередь. Гладиатор схватил ее столь грубо, что она невольно громко вскрикнула, однако тут же овладела собой и сама навела руку гладиатора-новичка на свою шею. Какое самообладание до последней минуты! „Определенно, такая женщина не могла умереть иначе, как по собственной воле“, — заметил рассказчик. Такой была эта удивительная женщина-христианка, дневник которой читали и перечитывали в христианских общинах не только Африки, но и других стран, в которых распространилась Христова вера, вплоть до греческой церкви. И это чтение приводило всех в трепет — но уже не от страха, а от гордости и желания последовать славному примеру. Перпетуя, чье имя вписано в самые древние мартирологи, изображена участницей триумфального кортежа мучеников в мозаике церкви Сант-Аполлинаре Нуово в Равенне. Городской мастер изобразил ее в архиепископской капелле в элегантном одеянии и с благородной осанкой: знатная дама! Она занимала одно из первых мест среди христианок, заставивших язычника Либания воскликнуть: „Ах, какие женщины встречаются у христиан!“ Именно такие женщины спасают нас от угрозы погрязнуть в болоте посредственности” [Аман. Указ. соч. С. 211—218]. Мы видим, что эти люди ни легенда и ни миф. Жизнь не придумана романистом или церковным писателем. Их жизнь оставила следы крови на анналах мировой истории. Крови, которая никогда не будет смыта даже временем. Благодаря этим прекрасным людям сегодня живём мы, уважаемый читатель. Ибо если бы они сломались и отреклись от Бога, то наш мир погрузился бы во тьму греха, где правили бы демоны, и наша с вами современная жизнь мало бы отличалась от жизни рабов Рима, истязаемых духовно и физически. Но эти люди, взирая на Христа, выстояли, дав нам возможность нормально жить. Эти люди завещали нам свой пример. Они показали, что со Христом не страшно ничего и можно победить любое испытание, выйдя из него человеком, созданным по подобию Божию. Их жизнь служит порой немым упрёком нам, когда сталкиваясь с куда меньшими трудностями и проблемами (экзамен в субботу, маленькая пенсия, жена или муж против что хожу в церковь) мы пасуем и поступаемся принципами своей веры. В последнее время, т.е. время непосредственно перед Вторым Пришествием Христа история повторится. Открытые гонения вновь обрушатся на Божьих детей. Их вновь будут обвинять в бедах, обрушившихся на мир (землетрясения, войны, засухи), в том что они, живя по заповедям Божьим, показывают невольно греховность окружающего их общества и в том, что они не желают принять языческих по сути постановлений государственной религии. Но если мы не научимся доверять Богу и побеждать вместе с Ним современные маленькие проблемы, то устоять в тот час мы не сможем никогда. Исследуя историю христианства смирнского периода, особенно ярко прослеживается, с одной стороны, любовь Бога к Своему народу, а с другой, прямая взаимосвязь между отношением человека к Богу и участью человека. Выше мы говорили о христианах-мучениках, выбор которых в пользу Христа определил их горькую участь на земле, но вечную жизнь в будущем. Сейчас же мы проследим, как отвержение и открытое выступление против Бога стоили жизни таким людям, хотя они и были облечены в порфиру. Даже историки-атеисты удивляются той жёсткой закономерности, которая состоит в том, что именно те императоры, которые наиболее рьяно преследовали христиан, крайне трагически, а порой и зловеще заканчивали свою жизнь. Интересен и тот факт, что среди этих императоров преобладают люди выдающихся дарований. Более того, именно императоры-богоборцы являются наиболее великими среди правителей этой страны за всю её долгую историю. И именно эта гордыня, обусловленная осознанием своего ума, талантов и силы, привела их к вере в самих себя и свой гений. Они не чувствовали своей нужды в Боге, ибо сами себя считали полубогами или, по крайней мере, людьми, которые в силах строить свою жизнь без Бога. История этих людей весьма поучительна для нас, т.к. мы порой так же часто добивались чего-то в жизни и, имея определённые дарования, начинаем тяготиться библейскими законами, и перестаём чувствовать свою нужду и зависимость от Господа. Каждый из этих императоров достиг в жизни в миллионы раз больше, чем каждый из нас. Они владели не заводом или магазином, а целой империей и, однако, эта власть и могущество не спасли их, когда они отвергли Бога. Итак, пред нами предстают эти немые призраки прошлого, звенящие золотом и доспехами. Они встают в один ряд с мучениками за веру, в один ряд, члены которого находящиеся при жизни на разных сторонах, теперь вместе свидетельствуют о силе Живого Бога и Его Слова.

● Марк-Аврелий (161—180). Это был один из образованнейших людей своего времени. Получив в детстве и юности блестящее образование, он впитал в те годы и любовь к философии, особенно философии стоической, которая провозглашала самосовершенствование человека путём воспитания высокой морали и аскетического отношения к жизни. В чём-то эту философию можно сравнить с такими высказываниями, как “человек — это звучит гордо!”. Стоики были одними из лучших людей языческого Рима, их отличала глубокая порядочность, принципиальность, ответственность, требовательность и, в первую очередь, к самим себе. Недаром слово “стоик” приобрело сегодня синоним несгибаемости и твердости. Этой философии и этим принципам всегда и был верен Марк-Аврелий. Но эта философия, в чём-то родственная коммунистической морали, была лишена любви и теплоты. Это была мёртвая философия буквы. Поэтому и в работах, и в жизни стоиков проглядывает полная безысходность. Помимо того, что Марк-Аврелий очень много сделал для Рима (успешные войны с Парфией, германскими племенами — маркоманов и квадов, раздачи продовольствия городской бедноте и поддержание сирот за счёт казны) [История Древнего Рима // Под ред. В.И. Кузищина М.: Высшая школа, 1993. С. 228—231], он оставил весьма интересные философские сочинения, которые, как ничто другое, помогают разобраться в жизни этого человека. В отличии от многих своих предшественников, Аврелий задумывался, и весьма глубоко, над вопросами бытия. Вот что он сам пишет: “Время человеческой жизни — миг; её сущность — вечное течение; ощущение — смутно; строение всего — так бренно; душа — неустойчива; судьба — загадочна; слава — недостоверна. Одним словом, всё, относящееся к телу, — подобно потоку, относящееся к душе — сновидению и дыму. Жизнь борьба и странствие по чужбине; посмертная слава — забвение… Не живи так, точно тебе предстоит ещё десять тысяч лет жизни. Уж близок час. Пока живешь, пока есть возможность, старайся быть хорошим… Еще немного времени — и ты исчезнешь, равно как и все то, что ты видишь и все те, кто живет сейчас, ибо все подлежит изменению, превращению и исчезновению — дабы, вслед за ним, возникло другое” [Памятники поздней античной научно-художественной литературы. М., 1964. С. 119, 124]. Вначале кажется, что все эти выводы весьма созвучны автору библейской книги Екклезиаст, так же говорящему о тщете бытия, о суете сует. Но как разнится вывод, к которому пришли эти два человека. Екклезиаст после долгой жизни и раздумий заключает, “Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека” (Еккл. 12:13). Аврелий же пишет: “Достаточно веровать в гений, находящийся в нас и искренне почитать его. В каждый момент думай о том, что ты должен показать твердый характер, как это прилично мужу… Думай о том, что твоя жизнь совершенна, что ты совершил своё дело”. У Екклезиаста видно смирение, у Аврелия — гордость. У одного — упование на Бога, у второго — на себя. И это предопределило их участь. Современники восторженно писали об Аврелии: “Он обладал всеми добродетелями и божественным умом, и являлся как бы защитником людей от всех общественных бедствий” [Аврелий Виктор // Вестник Древней истории, 1964. №1, XVI]. “К народу он обращался так, как это было принято в свободном государстве. Он проявлял исключительный такт во всех случаях, когда нужно было либо удержать людей от зла, либо побудить их к добру… Он делал дурных людей хорошими, а хороших — превосходными” [Юлий Капитолин. Жизнеописание Марка Антонина философа // Вестник Древней истории, 1957. №2, XII]. Аврелий был уверен в своей философии. Но эта его философия, основанная на вере в человека, его силу не могла принять христианство, основанное на покорности и смирении. Проповедь Христа о том, что блаженны нищие духом, милостивые, плачущие, кроткие претила императору. Воспитанный стоическим философом Фронтомом, Аврелий от своего учителя унаследовал и крайнее предубеждение против христиан [Кернс Э. Дорогами христианства. М.: Протестант, 1992. С. 70]. Он начинает бороться с этой религией, учение которой сводило к нулю догматы стоицизма [Робертсон Д. История христианской церкви. В 2т. СПб.: И-е И.Л. Тузова, 1890. Т. 1. С. 22—23]. При нём состояние христиан было хуже, чем во всякое прежнее царствование. При нём преследования христиан охватили почти всю империю и в этом деятельное участие принимали местные правители, которые “вопреки правилу, изложенному Траяном, стали разыскивать христиан; вместо того, чтобы устранять доносы, они стали поощрять их и, с целью принуждения к отречению, стали прибегать к пыткам” [Там же. С. 22]. Император лично издавал указы против христиан и следил за приведением их в действие. Этот человек ещё недавно гордившийся своей учёностью и гуманностью теперь применял самые зверские методы, в том числе против женщин, детей и стариков. Философия стоицизма показала своё истинное лицо. В это время на империю обрушиваются небывалые бедствия, продолжавшиеся почти всё правление Аврелия. “Чумная болезнь, которая свирепствовала в Риме… распространилась по империи в непостижимо кратчайший срок, и умерло потрясающее количество людей. Затем последовало сильное наводнение: Тибр вышел из берегов и затопил большую часть города Рима, уничтожив необозримые хлебные поля и закрома в городах. Естественно, за этими бедствиями последовал повсеместный голод, который унёс бесчисленное множество жертв” [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 196]. Современники не даром писали, что “вообще нельзя себе представить ни одного народного бедствия, которое не свирепствовало бы во время его правления” [Аврелий Виктор. Указ. соч. XVI]. Через эти знамения в природе Господь хотел остановить людей, заставить их задуматься над происходящим. И многие люди, видя что древние языческие боги не в силах ни предотвратить, ни остановить стихии, начали приходить к Живому Богу. Однако другая часть и более значительная ожесточилась. Не желая искать причин происходящего в самих себе, они сочли виновниками христиан. Последние давно их раздражали своей благочестивой жизнью, и теперь представился прекрасный повод посчитаться с этими людьми, многие из которых, как говорят свидетельства истории, оказали перед этим различные услуги своим будущим гонителям. Виктор Гюго в своём замечательном произведении “Человек, который смеется” говоря о грешной природе человека пишет, что ей особенно приятно бывает отомстить тому кто сделал тебе добро. Так произошло и в этот раз. Христиане делавшие всем лишь добро теперь и расплачивались за него. “Повсеместно вспыхнуло пламя ненависти к христианам. Улицы, судейские палаты, дворцы богачей и хижины бедняков пришли в движение от разъярённых ненавистью людей: „Долой этих христиан! Киньте их на растерзание диким зверям!“. Так гласил всеобщий приговор” [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 196]. В наши дни мы так же являемся свидетелями удивительных знамений в мире природы. Через них, как и во дни Аврелия, Бог хочет остановить нас в нашей жизненной гонке, чтобы мы задумались над главным вопросом: нашей собственной участью. И тогда когда многие из людей останавливаются, другие напротив озлобляются ещё больше. И согласно пророчеству они будут в канун II Пришествия обвинять во всём происходящем христиан, попытаясь их даже полностью истребить [Уайт Е. Великая борьба. К.: Вісник миру, 1993. С. 580]. Но, это будет уже не время Аврелия, и нечестивые погибнут сами, не умертвив никого из числа Божьего народа. Но во дни Аврелия христианам пришлось кровью засвидетельствовать свою веру. В числе погибших был ученик самого апостола Иоанна, почти столетний Поликарп, который был лично Иоанном рукоположен на служение [Карев. Сомов. Указ. соч. С. 45]. Вот как этот человек окончил свою жизнь. “Когда ему сказали, что его преследователи стоят в дверях, он попросил пригласить их, поставить перед ними пищу и питие, для себя же он попросил у них только час на молитву. Однако его сердце было настолько переполнено, чтобы излить его перед Богом, что потребовалось два часа. Его преданность, его старость (более девяноста лет), как и весь облик, производили на язычников глубокое впечатление. Когда же старец закончил свою вдохновенную молитву, его повели в город. Проконсул, который, как мы уже ранее говорили об этом, не имел антипатии к христианам, при виде достопочтенного епископа сжалился над ним и хотел спасти его. Он уговаривал его взыскать защиты у кесаря и принести доказательство своего раскаяния. Но Поликарп стоял перед ним спокойно и непоколебимо, устремив свои глаза ввысь. Проконсул вновь обратился к нему, обещая освободить, если он отречется от Христа. На это обреченный на смерть старец спокойно ответил: „Восемьдесят шесть лет я служил Ему и видел от Него только добро. Как смог бы я отречься от моего Господа и Спасителя?“ Когда проконсул увидел, что все уговоры и угрозы были бесполезны, то приказал глашатаю из цирка объявить: „Поликарп сам признал, что он христианин“. Возбужденная толпа ответила диким криком: „Он есть учитель атеизма, отец христиан и враг наших богов, из-за которого многие перестали чтить богов и приносить им жертвы“. Единодушно они требовали, чтобы Поликарп был сожжен заживо. Проконсул поступил по их желанию, и как иудеи, так и язычники поспешили собрать дров для костра. Когда старец с достойным изумления спокойствием увидел, как палачи принимают необходимые приготовления, чтобы на месте его мучения установить столб и укрепить его гвоздями, чтобы можно было бы привязать Поликарпа к нему, то спокойно сказал: „Оставьте меня так. Он, Который укрепил меня встретить огонь, даст способность прямо стоять перед столбо м“. Прежде чем костер был зажжен, он помолился: „Господи, Всемогущий Бог, Отец Твоего возлюбленного Сына Иисуса Христа, через Которого мы получили познания о Тебе, Бог ангелов и всего творения, человеческого рода и Праведника, Живущего в Твоем присутствии! Я славлю Тебя, что Ты удостоил меня этого дня и часа, чтобы со всеми Твоими свидетелями причаститься к чаше страдания Твоего Христа“. Как только он закончил молитву, костер был зажжен, однако пламя уклонялось от тела верного служителя. Огонь искрился и играл вокруг, как надуваемый ветром парус. Когда это увидели суеверные римляне, то они устрашились, что огонь не имеет над ним власти. Тогда один из них простер копье и пронзил его, положив конец его страданиям” [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 201—202]. Несмотря на все старания императора, христианство продолжало распространяться. В ответ на это император готовит новые указы, ещё более бесчеловечные чем прежние, но вдруг вспыхивает в 178 году война с германским племенем маркоманов. И Аврелий вынужден был оставить религиозные дела и отправиться в поход. Во время этого похода, протекавшего успешно для римлян, готовящихся уже к возвращению домой, император неожиданно заболевает чумой и 17 марта 180 года на Дунае в Виндобоне (совр. Вена) умирает. Гонения на христиан стихают в тот самый момент, когда казалось, что церковь будет полностью уничтожена. Трон империи наследует сын Аврелия Коммод (180—192). Это был настоящий зверь на троне. Вот что пишет о нём его современник. “Пьянствуя до рассвета и расточая средства Римской империи, он по вечерам таскался по кабакам и домам разврата… При Коммоде в Риме за деньги продавалось всё: судебные решения, смертные приговоры, помилования, административные должности и даже провинции” [Элий Лампридий. Коммод Антонин // Вестник Древней истории, 1957. №3, III, XIV]. Впервые за всю историю Рима император вышел на арену, как гладиатор. “Он дошёл до такого безумия и пьяного бесчинства, что прежде всего отверг своё прозвание по отцу и вместо Коммода, сына Марка, приказал именовать себя Гераклом, сыном Зевса; сняв с себя римское и императорское облачение, он натягивал на себя львиную шкуру и носил в руках дубину… Изменил он и название месяцев года, отменив древние и назвав все месяцы своими собственными прозваниями… Коммод, уже не сдерживая себя, принял участие в публичных зрелищах, дав обещание собственной рукой убить всех зверей и сразиться в единоборстве с мужественнейшими из юношей… Он поражал оленей и газелей… львов и леопардов… Все поражались меткости его руки… Вступая в единоборство он легко одолевал противников… Дошёл он до такого безумия, что не хотел больше жить в императорском жилище, но пожелал переселиться в казарму гладиаторов” [Геродиан. История. СПб.: Алетейя, 1995. Книга 1, 14, 15, С. 90, 91, 92]. В нём постепенно уходило всё человеческое, а звериные наклонности все более входили в жизнь. Казалось, что этот император, как никто другой, должен обрушить всю ярость на христиан, все учение которых бросало вызов жизни императора. Но этого не произошло, чему в главной степени способствовала любимая наложница Коммода, красавица Марция [Робертсон. Указ. соч. Т. 1. С. 57]. Жизнь этой женщины, омрачённая страшным развратом придворной жизни и чудовищным извращенцем-императором, была внешне очень далека от принципов Евангелия. Но видимо эта опустошенность в жизни и привела всесильную наложницу, значившую в стране больше любого министра, к подножию Голгофского Креста. “Она объявила себя покровительницей христиан. Под благосклонным заступничеством Марции они провели в безопасности тринадцать лет жестокой тирании” [Гиббон. Указ. соч. Т. 2. С. 135—136]. Благодаря ей Коммод вернул из ссылки многих христиан [Робертсон. Указ. соч. Т. 1. С. 57]. Однако отношения императора со своей наложницей начали ухудшаться. Марция пыталась образумить Коммода, на что тот озлоблялся и, наконец, решил уничтожить её. Он пишет указ, но перед его опубликованием решает принять ванну. Чудом эта бумага попадает в руки Марции, которая узнаёт, что она и ближайшие сановники империи из числа немногих честных людей должны умереть. Придворные опережают обезумевшего императора и умерщвляют его. Жизнь Коммода оборвалась как раз в тот момент, когда единственный человек, Марция, который его сдерживал от преследований христиан, должен был погибнуть, а вместе с ней и спокойная жизнь церкви. Смерть Коммода знаменовала собой начало столетней гражданской войны, в ходе которой на троне империи побывало более двадцати цезарей, не считая самозванцев, провозглашавших себя императорами в разных частях страны. “На основании такого положения христиане более ста лет вкушали сравнительный покой и безопасность. Конечно же, и в течении этого времени наблюдались бесчисленные случаи гонения, потребовавшие некоторых жертв, однако это были единичные, частные случаи вражды, они не исходили исключительно от правительства. Каждый, вновь заступающий на трон кесарь, в первую очередь нуждался в укреплении трона. Это обычно отнимало у него столько времени, что его практически не оставалось, чтобы заняться притеснением христианства или же помышлять об… религиозных изменениях внутри страны. Так Великий Глава церкви косвенным образом использовал слабость и неустойчивость трона для укрепления и роста церкви” [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 230—231]. Здесь мы вновь являемся свидетелями теснейшей связи между политическими событиями, Библией и историей христианства. Одним из победителей в этой войне на определённом этапе стал Септимий Север (193—211). Человек больших политических дарований “Север вначале своего царствования относился к церкви благосклонно и защищал её членов” [Робертсон. Указ. соч. Т. 1. С. 58]. Причина этого состояла в том, что “Император был убеждён, что во время опасной болезни ему принёс… пользу — духовную… или физическую — святой елей, которым его помазал один из его рабов” [Гиббон. Указ. соч. Т. 2. С. 136]. Имя этого раба было Проколус. “Благодаря этому знаменательному исцелению, которое, вне сомнения, было следствием молитвы, христиане в глазах [императора] обрели благорасположение и милость. Проколус занимал почётное положение в семье кесаря, и воспитание принца было христианским, у него была няня христианка и был нанят христианский учитель” [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 232]. И пока Север имел подобное отношение к Церкви, ему сопутствовал успех. “Всё в нём вызывало удивление, больше всего — присутствие ума, стойкость, твёрдая уверенность, смелость в дерзновениях… Ничто нельзя сравнить с битвами и победами Септилия Севера, ни по численности, ни по длительности преодоленных расстояний, ни по количеству сражений, ни по быстроте переходов… Септимий Север часто шёл через холодные и высокие горы среди бурь и снегов с непокрытой головой, поддерживая своим примером твёрдость и мужество воинов” [Геродиан. Указ. соч. Книга II, 14, III, 8, 6, С. 130, 145]. Император провёл ряд реформ, значительно улучшив положение в стране [История Древнего Рима. Указ. соч. С. 304—305]. Эти успехи вскружили голову Севера, который забыл своё чудесное исцеление и стал приписывать все успехи своему таланту. Наконец, в 202 году, вернувшись из успешного похода на Восток, он потребовал, чтобы в Риме ему оказали божественные почести, на что христианская часть населения ответила отказом [Карев. Сомов. Указ. соч. С. 53]. В ответ на это император начинает борьбу с теми, которых он так ещё недавно поддерживал и защищал. Он издаёт указ, которым запрещает обращаться в христианство [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 232]. А так как указ остался без исполнения и веру в Живого Бога продолжали принимать, то пытки и костры обрушились на ослушников. Вернулись времена Нерона и Марка Аврелия. Именно в этот период гибнет Перпетуя, о героической судьбе которой мы говорили выше. Дьявол, действовавший через Севера, верно рассчитал главный удар. Ибо подвергать преследованиям старых христиан не имело смысла, они были закалены в прошлых испытаниях и имели живые опыты с Богом, опыты того, как Господь чудесно вызволял их из затруднительнейших положений. У тех же, кто только принял Бога, вера была ещё неокрепшая и её было бы сломить легче. К тому же, пресекая доступ людей в церковь, сатана обрекал её на вымирание. Со всей энергией Септимий Север обрушился на христиан. Но… вдруг вспыхивает война в дальней римской провинции Британии, где племена скоттов и пиктов вторгаются в римские владения острова. В 208 году в Британию прибывает сам Север [Диллон М., Чедвик Н. Кельтские королевства СПб.: Евразия, 2002. С. 51]. Как всегда, он вновь одерживает победу, а это значит новый триумф и новые в его честь травли и сожжения христиан. Но этому не суждено было сбыться. Септимия Севера постигает тяжёлая болезнь, не давшая ему даже возможности вернуться на Родину. В феврале 211 года в далёкой Британии император неожиданно для всех умирает. Престол наследуют его сыновья Гета и Каракалла. Последний воспитывался в христианском духе, однако, затем, отступил от Бога. Между двумя братьями вспыхивает неприязнь, которая затем выливается в противостояние. Последнее завершается сначала гибелью Геты, а в 217 году и сам Каракалла падает жертвой заговора. Престол захватывает префект претории Макрин, который, в свою очередь, также был вскоре умерщвлён, уступив трон троюродному брату Каракаллы Гелиогабалу, который своим развратом заставил вздрогнуть даже видавший виды Рим. “Он впал в такое сумасшествие, что всех актёров со сцены и из общественных театров перевел на высшие государственные дела; префектом претории он назначил какого-то человека, бывшего в молодости плясуном и публично плясавшего в римском театре; возвысив таким же образом и другого со сцены, он назначил его руководителем юношества, задача которого состояла в том, чтобы следить за благонравием и проверять всех вступающих в сенат или в сословие всадников. Возницам, комическим и мимическим актёрам он доверил важнейшие из императорских поручений. Рабам же своим или вольноотпущенникам в меру их известности в постыдных делах он доверил проконсульскую власть над провинциями” [Геродиан. Указ. соч. Книга 5, 9, С. 209—210]. Он неудержимо предавался разврату, красился, как женщина, вёл себя, как паяц. Современники обвиняли его в том, что он унижает собой престиж императорского титула, не понимая, что уже сам факт того, что подобный развратный юнец (ему было всего 14 лет при вступлении на престол) стал хозяином империи, говорил о её глубокой болезни. Внушив всем отвращение, он был убит, наконец, в 222 году, оставив трон своему двоюродному брату Александру Северу. Впервые на трон вступил человек, открыто благоволивший к христианам. Более того, “Он часто приводил евангельское правило о „делании другим того, что мы хотим, чтобы нам делали“, и приказал написать его на стенах своего дворца и других общественных зданиях(!)” [Робертсон. Указ. соч. Т. 1. С. 85]. Подобное отношение к христианам объяснялось, в частности, влиянием его матери Макмеи, которая встречалась с ведущими богословами христианства и живо интересовалась его учением. Александр помещает в своей капелле статуи Христа и Авраама “в знак должного уважения к этим почтенным мудрецам, научившим человечество различными способами выражать свою покорность перед верховным и всеобъемлющим Божеством” [Гиббон. Указ. соч. Т. 2. С. 137]. Впервые при нём в императорском дворце появляются епископы, что было ещё несколько времени назад совершенно немыслимо. Начало правления Александра, одухотворённое Евангелием, сулило много надежд. Он был любим и сенатом, и народом. Придя к власти, “Александр Север полностью отстранил от дел всех приспешников Гелиогабала, произвёл кардинальную чистку сената, всадников, своей свиты и прислуги, сократив её численность до минимума. Евнухов он совсем исключил из своей прислуги… Новый император сочетал в себе нравственность с большой твёрдостью… Он был доброжелателен к людям и прилежно занимался государственными делами. Он ввел очень большое число разумных законов, касающихся народа и императорского казначейства… Он много помог снабжением продовольствия римского народа…” [Элий Лампридий. Александр Север. // Вестник Древней истории, 1957. №3, II, XVI, XXI]. Он обладал исключительными талантами и способностями в самых различных областях. “Склонный к человеколюбию и благодеяниям, он был чужд убийств, жестокости” [Геродиан. Указ. соч. Книга VI, 9, С. 232]. Но сделать решающий выбор в своей жизни в пользу Христа ни он, ни Маммея так и не решились. Александру было много известно и открыто, он знал истину, любил её, но встать открыто на её сторону не решился, не смог. Нам не открыты до конца причины этого, но факт остаётся фактом. Рядом со статуей Христа в своей капелле он поставил и привычного римлянам Аполлона. Он не понял, что двум господам служить нельзя. И эта ошибка стоила ему жизни. В 234 году вспыхивает война с германскими племенами. Во главе мощного войска император выступает против германцев. Во время этого последнего для него похода, во время одного из переходов пред ним, будто бы из под земли, вырастает пророчица. Последняя принадлежала к зловещим друидам — страшной секте жрецов, колдунов, окутавшей своими щупальцами весь кельтский мир от Британии до Германии. Подняв кулаки к небу и грозя ими юному императору, колдунья зловеще прокричала: “Иди! Иди, и не видать тебе больше побед, и не жди верности от своих солдат” [Религии мира. Энциклопедия. В 2ч. М.: Аванта+, 1996. Ч. 1. С. 231]. Проклятье колдуньи исполнилось. Через месяц император вместе со своей матерью были зарезаны в своей палатке солдатами, подученными командующим корпусом Гаем Максимином (235 г. х. э.). Жизнь Александра, и особенно его смерть, напоминает чем-то историю библейского царя Саула. Который вначале был верен Господу, а затем отступил от Него. Перед смертью он посетил колдунью в Аэндоре, которая в образе Самуила вызвала злого духа, который предрёк Саулу гибель, ибо теперь тот был в его власти. Александр так же вначале следовал Евангелию, а затем отступил от него. И появляется колдунья, через которую демон предрекает ему гибель, которую уже ему уготовал. Максимин, убивший Александра и захвативший власть, был действительно ставленником ада. “И не было на земле более жестокого зверя, чем Максимин, который настолько полагался на свою силу, как будто его самого нельзя было убить… Он не пропускал ни одного повода проявить свою жестокость” [Юлий Капитолин. Двое Максиминов // Вестник Древней истории, 1958. №4, IX, XIII]. Новый властитель Рима обрушивается со страшной яростью на христиан, подвергая их повальному избиению, но перед этим вдоволь поиздевавшись над ними. Но… он падает жертвой солдатского восстания. Воины зарезали, как императора, так и его сына-соправителя [Геродиан. Указ. соч. Книга 8, 5, С. 271]. По смерти Максимина (238 г. х. э.) и вплоть до 249 года христиане жили, в принципе, спокойно, являясь свидетелями частой смены императоров и гражданской войны. Но в 249 году на престол вступает человек, который, казалось, силен обратить колесо истории вспять и вернуть Риму его былой блеск. Имя ему было Деций. Он сочетал в себе таланты полководца и государственного деятеля. Он решает возродить былую мощь Рима. Как мудрый политик он понимал, что одними экономическими и политическими реформами этого не добиться. Нужна общая идеология для всей империи. И этой идеологией он избирает древнее римское язычество [История Древнего Рима. Указ. соч. С. 310]. В те дни главным соперником язычества было христианство, которое подрывало не только собственно римское язычество, но и всю языческую систему мировоззрения в принципе. В отличии от многих своих предшественников, он обрушивается на христианство не под наплывом чувств, а сознательно, планомерно истребляя его и всё, что с ним связано. Поводом к гонениям послужило то, что христиане отказались принимать участие в культе Гения императора (божество, которое покровительствует императору), который был объявлен Децием обязательным для исполнения всем жителям империи. “Власть имущие сами сейчас разыскивали христиан, обвинители не подвергались уже никакой опасности. Доказательством вины могли служить даже простые слухи. В течении около двух лет во всех римских провинциях было арестовано бесчисленное множество христиан, сожжено или убито разными другими способами” [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 240—241]. “Главной целью гонения, однако же, было не подвергать христиан смерти, но принуждать их к отречению. С этой целью они были подвергаемы пыткам, тюремному заключению и голоду, и при таких испытаниях твердость многих не выдержала” [Робертсон. Указ. соч. Т. 1. С. 88]. Планомерность, с которой Деций уничтожал христиан, то ли вынуждая их оставить церковь, то ли истребляя физически, по-человечески, должна была привести к уничтожению церкви. Но вновь включается “Но” (!), которое включается всякий раз, когда люди окончательно забывают о Боге и вступают с Ним в единоборство. В 251 году Деций возглавляет армию в борьбе с готами. Решающее сражение происходит под городом Forum Terebonii (совр. Болгария). В самом начале сражения на глазах императора гибнет его юный сын, пронзённый готской стрелой. Вспомнил ли тогда император о том, сколько невинных детей и юношей приказал он сжечь и запытать до смерти только из-за того, что они христиане. Он сеял смерть и насилие, и теперь пожинал всходы. Деций был очень гордым человеком, предпочитавшим даже доблестно умереть, но этого не произошло. Сражаясь с готами, римляне вступили в болотистую почву, где вследствии своего тяжелого вооружения не могли его применять и шли ко дну. В этом болоте тонет и сам император. Смерть как ужасная, так и нелепая, и нелестная для воина. Его труп пошёл ко дну и не был найден римлянами [Гиббон. Указ. соч. Т. 1. С. 409—410]. Страна вновь повергается в хаос, пока в 253 году на престол не вступает Валериан. Последний в начале своего правления проявляет большую благосклонность по отношению к христианам [Робертсон. Указ. соч. Т. 1. С. 88]. И вновь, как то и было с его предшественниками, правление, смягченное Евангелием, начинается успешно. Однако, в пятый год своего царствования император круто меняет это своё отношение по наущению главного советника Макрина. Последний же, в свою очередь, имел самые тесные отношения с египетскими волхвами! [Гиббон. Указ. соч. Т. 2. С. 138]. Сначала этот странный союз императора, министра и египетских магов решил, “что Евангелие можно будет подавить удалением учителей церкви и запрещением её членам совершать общественные богослужения… Находя однако же, что эти меры не имели решительного действия, Валериан издал второй указ, которым повелевалось, чтобы духовенство было предаваемо смерти, чтобы сенаторы и всадники были лишаемы своих должностей и собственности, и если они будут упорствовать в вере, то должны подвергаться уголовному наказанию; знатные женщины должны подвергаться конфискации имущества и отсылаться в изгнание… Вера и терпение мучеников одушевляли их остающихся собратьев и оказывали влияние на многих из язычников; за епископами, изгонявшимися из их паств, следовало множество верующих, и в местах их изгнания они получали возможность распространять учение Христово среди населения, которому оно ещё было неизвестно…” [Робертсон. Указ. соч. Т. 1. С. 88—89]. Валериан сознательно отверг Христа и тем предопределил свою участь. В 259 году по Р. Хр. Валериан отправляется на войну с Персией. Она происходит крайне неудачно для римлян, завершившись пленением самого императора. Последний теперь на себе мог испытать превратность человеческого величия. Совсем недавно, отправлявший на смерть христиан, попирая их самих и их учение, теперь он сам был попираем, причём, как в переносном, так и в прямом смысле: “… закованного в цепи, но вместе с тем облаченного в императорскую мантию, Валериана выставляли напоказ, как живое изображение павшего величия, и что всякий раз, как персидский монарх садился на коня, он ставил ногу на шею римского императора… Когда Валериан испустил дух под этим бременем позора и скорби, его кожу набили соломой, придали ей формы человеческого тела и выставляли в самом знаменитом из персидских храмов, где она сохранялась в течение многих веков” [Гиббон. Указ. соч. Т. 1. С. 431]. Как счастливо начиналось его правление и как зловеще окончилось (259 г. х. э.). Но за дружбу с египетскими колдунами нужно было заплатить. И Валериан заплатил своим рабством и позором. Страна вновь ввергается в полосу смут и войн. Императоры меняются на троне, как фигуры на шахматной доске. Такое положение дел длится до тех пор, пока к власти не приходит Диоклетиан (284—305), человек поистине огромных дарований. Новый император был уверен, что Рим можно спасти, если провести административную реформу. Поэтому вступив на трон он основывает так называемую систему правления доминат, при которой ещё остававшиеся республиканские институты власти были отменены, а вместо них провозглашена фактически неограниченная императорская власть, которая сосредотачивалась в руках четырёх правителей (тетрархия) во главе со старшим Августом, т.е. Диоклетианом. Данное появление четырёх властителей, управляющих четырьмя частями империи, было важно тем, что эффективно управлять из Рима всей необъятной империей уже не представлялось возможным. И поэтому Диоклетиан делегирует часть полномочий на места и в то же время сохраняет весь объём власти. О власти Диоклетиана можно было судить хотя бы по такому примеру. “Известен случай, когда потерпевшего поражение от персов Галерия недовольный Диоклетиан вызвал на доклад и, прежде чем выслушать, заставил в императорском одеянии, усыпанном алмазами, на виду у всех пробежать более полутора километров за своими носилками” [История Древнего Рима. Указ. соч. С. 322]. “Диоклетиан бесповоротно упразднил республиканскую внешность былого принципата и откровенно заимствовал восточные обычаи, требуя беспрекословного повиновения себе как Богу и господину. Диоклетиан облачился в пурпур, парчу и шёлк, разукрасился драгоценными каменьями и завёл особый церемониал поклонения себе на персидский манер: перед ним падали ниц и целовали край его одежды” [Фёдорова Е.В. Люди императорского Рима. М.: Изд-во Московского гос. ун-та, 1990. С. 243]. Титул императору звучал очень пышно “Проницательнейшему принцепсу, правителю мира и господину, установившему вечный мир, Диоклетиану Благочестивому, Счастливому, Непобедимому Августу, великому понтифику (сегодня этот чисто языческий титул носит римский папа — прим. А.О.), Германскому Величайшему, Персидскому Величайшему… отцу отечества” [Федорова Е.В. Латинские надписи. М., 1976. С. 222]. Он крепил империю кровью своих подданных. “Число сборщиков податей до такой степени превысило количество тех людей, которые обязаны были эти подати платить, что земледельцы, силы которых истощились от неумеренных податей, покидали поля, а обработанные земли превращались в леса… страх заполнил всё. Взимание бесчисленных податей было явлением не то чтобы частым, а просто непрерывным, и невозможно было вынести творившиеся при этом несправедливости” [Лактанций. Творения. О смерти гонителей. СПб., 1848. VII]. “Все площади были забиты толпами людей. Каждый был на месте с детьми и рабами. Ввели пытки и побои. Сыновей пытали перед отцами, вернейших рабов перед хозяевами, жен перед мужьями. Если же все это было безуспешно, пытали самого собственника, и если он не выдерживал боли, он записывал в собственность то, чего у него вовсе не было. Ни возраст, ни немощи не находили снисхождения. Детям прибавляли возраст, старикам уменьшали. Все должны были платить подушный налог” [Там же]. Эта жестокая основанная на обожествлении правителя [История Древнего Рима. Указ. соч. С. 321] система правления была немыслима без должной религиозной основы. Диоклетиан стремится возродить и укрепить древнюю римскую религию и в связи с этим даже берёт себе имя Иовий, т.е. происходящий от Юпитера, верховного бога в языческой древнеримской религии [Федорова. Люди императорского Рима. Указ. соч. С. 246]. Христиане разумеется отказались принимать какое-либо участие в отправлении культа и принесении жертв римским богам [История Древнего Рима. Указ. соч. С. 323]. В это же время активизируются жрецы, колдуны и прорицатели, которые поняли, что если сейчас не расправиться с христианами, то им самим придёт конец. “Вследствии этого, сделаны были попытки подействовать на суеверное чувство Диоклетиана посредством знамений и оракулов. При одном случае, когда обращались к Аполлону за советом в его присутствии, дан был ответ не чрез жреца, как это было в обычае, но самим богом — глухим голосом, исходившим из глубины пещеры, что вследствии „праведных“, находящихся на земле, оракулы воздерживаются от истинных ответов, и в ответ на вопросы Диоклетиана жрецы объяснили, что эти слова указывают на христиан. В другое время, когда император находился со своим войском на востоке, ему было возвещено, что внутренности жертв не обнаруживали обычных знаков, по которым можно было бы угадывать будущее, жертвоприношение было повторено несколько раз, но без всякого успеха, и наконец главный предсказатель объяснил, что причиной этого неуспеха было присутствие нечестивых лиц, то есть, христиан” [Робертсон. Указ. соч. Т. 1. С. 133]. В 286 году по приказу одного из четырёх правителей империи Максимина был зверски истреблен фиванский легион, состоявший из 6.600 христиан, которые отказались идти истреблять своих братьев по вере из гражданского населения. В ответ на это Максимин приказал их окружить верным ему частям. Христиане не оказали ни какого сопротивления и сложив оружие мужественно встретили мучительнейшую казнь [Там же. С. 133]. Однако систематические гонения начались чуть позднее в 303 году, когда после долгих тайных совещаний императоров было решено объявить о начале всеобщих государственных гонений. День 23 февраля, совпадавший с римским праздником Terminalia, был назначен… для того, чтобы положить предел распространению христианства. Лишь только стало рассветать, преторианский префект, сопровождаемый несколькими генералами, трибунами и чиновниками казначейства, направился к главной церкви Никомедии (в этот город из Рима Диоклетиан перенёс свою резиденцию — прим. А.О.), выстроенной на высоком месте в самой населённой и самой красивой части города. Взломав двери, они устремились в святилище, но они тщетно искали видимых предметов культа (этот примечательный факт показывает, что ещё в начале IV века ни каких икон или статуй в христианских церквях не было — прим. А.О.) и должны были удовольствоваться тем, что предали пламени книги Священного Писания. Исполнителей воли Диоклетиана сопровождал многочисленный отряд гвардейцев и саперов, который шел в боевом порядке и был снабжён всякого рода инструментами, какие употребляются для разрушения укреплённых городов. Их усиленными стараниями было в несколько часов срыто до основания священное здание, возвышавшееся над императорским дворцом и долго возбуждавшее в язычниках негодование и зависть [Гиббон. Указ. соч. Т. 2. С. 145—146]. На следующий день “24 февраля 303 года вышел указ кесаря следующего содержания: „Все, кто сопротивляется жертвоприношению, лишаются должности, собственности, всех рангов и гражданских прав. Все рабы, которые питают свою надежду на веру в Евангелие, должны проститься с мыслью об освобождении, христиане всех сословий и положений будут подвергаться пыткам. Далее, церкви должны быть разрушены, религиозные собрания запрещены и священные писания сожжены“” [Цит. по Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 253]. Христиан сжигали на медленном огне. Наступили десять лет самых страшных, не имеющих аналогии гонений на церковь, десять лет предсказанные в Откровении 2:10. Среди числа христиан были знатнейшие люди Рима, включая жену самого Диоклетиана Приску и дочь Валерию. И вот “Все высокопоставленные чины знатного происхождения, исповедующие христианство в его дворце, по его приказу были преданы ужасным пыткам и уничтожены” [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 255]. Жену и дочь он заставил принести жертвы богам. “Своего камергера, который отказался приносить жертву, он предал чудовищным пыткам до смерти. Чтобы явить пред другими устрашающий пример, он возливал на открытые раны смесь соли и уксуса. Однако ничто не могло поколебать твёрдое убеждение мученика, он исповедывал свою веру в Христа как в единого Господа и не захотел признавать никаких других богов. Тогда разъярённый кесарь приказал зажарить его на медленном огне… Когда же кесарь нашёл уничтожение людей поодиночке сильно медленным и требующим много времени, то повелел сгонять их в одно место и бросать в общий костёр. Многих же бросали в море, привязав к ним большие камни, и топили” [Там же. С. 255]. Вскоре за первым указом последовал второй, по которому всех христиан имеющих духовный сан было приказано бросать в темницы. Темницы переполнились епископами и духовенством, так что не осталось места для злодеев, которыми они обыкновенно были занимаемы [Робертсон. Указ. соч. Т. 1. С. 136]. За вторым почти моментально следует третий указ, запрещающий освобождение христиан иначе, как только через их согласие принести жертву богам. Они были объявле ны врагами империи. “Указ требовал, чтобы все отказывающиеся отречься от христианства были заставляемы к этому всякого рода пытками и другими наказаниями” [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 256—257]. А спустя несколько недель выходит и четвертый указ, скрепленный подписью самого Диоклетиана. “По этому четвертому указу гонения, направленные ранее в основном на духовных вождей христианства, теперь обращались на всех христиан. Органы власти были должны применять пытки без ограничения ко всем христианам: мужчинам, женщинам, детям, чтобы любыми путями заставить их приносить жертвы богам. Сила тьмы, вся Римская империя встали на защиту многобожия, чтобы увековечить его и истребить христианство в поднебесной навсегда, чтобы даже имени Христа не произносилось. Ужасная решительная схватка между язычеством и христианством достигла, таким образом, апогея и шла навстречу кризису. На улицах было объявлено во всеуслышание, что мужчины, женщины и дети должны быть приведены к языческому храму. Все должны были пройти пробу огнём: либо принести жертву богам, либо умереть. Каждый человек назывался по заранее изготовленному списку, поименно, на смерть. Если он объявлял себя христианином, то был обречён на смерть. У городских ворот допрашивали входящих и выходящих, так что никто не мог укрыться ни за чью спину… Целые семьи вырезались после того, как они претерпели чудовищные пытки. Многие умерли от голода, некоторые сожжены, утоплены, распяты, иных вешали головой вниз таким образом, чтобы они умирали медленной смертью… Такие сцены нечеловеческого варварства происходили на протяжении десяти лет (как и предсказывала книга Откровение — прим. А.О.) на территории всей империи” [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 257, 258]. “Страдания мужчин, как бы велики они ни были, по сравнению со страданиями, которые выпали на долю женщин и девушек, окажутся малыми и незначительными. Они были беззащитны, отданы на бесстыдное насильственное обращение со стороны их палачей, и это им было страшнее, чем сама смерть” [Там же. С. 258]. Особым усердием в уничтожении христиан отличались правители Галерий (его жена была христианка) и Максимин. О Галерии современники писали, что “Ему была присуща дикость истинного зверя и свирепость [Лактанций. Указ. соч. IX]. Гонение бушевало с 303 года по 313 и в общем продолжалось десять лет” [Робертсон. Указ. соч. Т. 1. С. 139]. Под конец гонители устали от казней и начали от пресыщения кровью искать “разнообразий” выкалывая у христиан глаза, уродуя различные части тела, подвергая унизительнейшим насилиям [Там же. С. 138]. Исследуя историю церкви тех лет вновь приходишь к заключению о действенности Божьего закона посева и жатвы. Диоклетиан, Максимин и Галерий, эти палачи, облачённые в порфиру и пурпур, сеяли смерть и преступления и это же они пожали в своей жизни. В 305 году Диоклетиан отрекается от трона и уезжает в одно из своих имений на территории современной Югославии, где занимается разведением овощей. “Когда императоры Максимин и Галерий стали звать его вернуться к власти, он, точно отстраняясь от какой-то чумы, ответил им: „О, если бы вы могли посмотреть на овощи, выращенные моими руками в Салоне, вы бы сказали, что мне этого никогда не надо делать“” [Аврелий Виктор. Указ. соч. XXXIX]. Причины, побудившие оставить Диоклетиана трон остаются до конца не изученными. Показано лишь, что он мог спокойно править ещё. Некоторые полагают, что причиной этого стало осознание им бесперспективности реанимации империи, базируясь на языческой религии, т.е. осознание бесперспективности идеи, воплощению которой он посвятил всю жизнь. Так же не могла не повлиять на него и стойкость христиан, не согнувшихся под его скипетром. Многие учёные полагают, что и реки крови христианских женщин и детей поколебали непреклонного доселе императора. Который теперь уже в старости решил насладиться покоем, ощутив, что выращивание капусты доставляет ему больше удовлетворения и успехов, чем правление агонизирующей страной. Но кровь, посеянная им вопияла к небу. И старый властитель теперь на собственном опыте должен был пожать жатву своей жизни. “Он покончил жизнь добровольно из чувства страха. Действительно, когда он получил от императоров Константина и Лициния приглашение на свадебный пир и отказался, извинившись, что из-за старости не имеет сил участвовать в торжестве, он получил угрожающее письмо, в котором его обвиняли в том, что раньше он благоволил к Максенцию, а теперь — к Максимину Дазе. Подозревая, что ему готовится позорная насильственная смерть, он, как говорят, принял яд” [Аврелий Виктор. Указ. соч. XXXIX]. Что должен был испытывать вчерашний всесильный властитель Рима, который был уверен, что отказавшись от трона он сможет спокойно дожить свою жизнь. И вот теперь ему становится известно, что его, который подписывал тысячи смертных приговоров, должна постигнуть та же участь. Диоклетиан был сильным человеком, но сильным без Бога. И поэтому в отличии даже от слабых христианских женщин и детей он не мог даже вынести мысли о казни, не говоря уже о её самой и поэтому он принимает яд, сведя свои счёты с жизнью (313 год). Его соправитель Галерий после отречения Диоклетиана продолжал гонения на христиан. В самый разгар этих гонений он “был сражён отвратительной болезнью. Подобно Ироду Великому и Филиппу Второму, королю Испании, он заживо был „съеден червями“. Собрали выдающихся врачей, обратились к оракулу — всё было напрасно. Всякие изысканнейшие врачевания только умножили злокачественность болезни. Весь дворец был пронизан удушающим зловонием, так что ни один из друзей не мог стоять перед несчастным кесарем. Все они оставили его. Измученный ужасными страданиями тела и души, он изнемог. Из его изнурённой груди впервые в жизни вырвался крик о пощаде, тотчас он передал христианам просьбу, в которой умолял их простить его и помолиться о нём Богу (!)” [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 259—260]. В своём указе он пишет: “Мы дозволяем христианам свободно исповедывать их религию и собираться на их сходки без опасений и препятствий лишь с тем условием, чтобы они всегда оказывали должное уважение существующим законам и властям. Другим рескриптом (предписанием) мы сообщим нашу волю судьям и должностным лицам, и мы надеемся, что наша снисходительность побудит христиан возносить к Богу, которому они поклоняются, молитвы о нашей безопасности и нашем благополучии” [Евсевий. Церковная история. М., 1993. Кн. VIII, 17]. Через несколько дней после этого указа Галерий испустил свой дух [Миллер. Указ. соч. Т. 1. С. 260], представ пред Высшим Судьей, который и предопределит его окончательную участь при Последнем Суде. Третий участник страшных казней над христианами Максимин “был нрава необузданного, пылал сладострастием” [Аврелий Виктор. Указ. соч. XI], он “не скрывал природной своей жестокости, был груб и на ужасном лице его отражалась свирепость” [Евтропий. Сокращение римской истории до времен кесарей Валента и Валентиниана. М., 1759. Кн. IX, 16]. Он изощрялся в жестокостях над христианами [Федорова. Указ. соч. С. 249]. Отрекшись от престола одновременно с Диоклетианом, он вскоре вновь вступает в борьбу за трон, что стоит ему жизни. Осажденный врагами в Марселе и понимая, что его ждёт лютая казнь, он принимает яд [Федорова. Указ. соч. С. 250]. В страшной гражданской войне, которая потрясла Рим погибли все императоры, которые гнали христиан, а победили те кто благоволил им. “Сопоставляя благоденствие государей, которые благодетельствовали им, и бедственную кончину своих гонителей, христиане не могли не верить, что это были явные признаки божественного правосудия” [Робертсон. Указ. соч. Т. 1. С. 140]. В июне 313 года победивший в гражданской войне император Константин издаёт Миланский эдикт, по которому он даровал христианам полную религиозную свободу, возвращая им отнятую у них собственность [Там же. Т. 1. С. 139—140]. Начиналась новая эпоха в истории церкви — эпоха Пергама, в которой не будет крови и пыток, но в которой погибнет больше христиан, чем в Смирну. Но прежде, чем мы перейдём к рассмотрению этого периода церкви мы бросим взгляд на нашу землю, так же много претерпевшую в кровавый период Смирны.

II Раздел.

История пророческого периода на Руси.

Страшные гонения периода Смирны коснулись и нашей земли. В конце I века по Р. Хр. Крымский полуостров, точнее его юго-западное побережье, входил в состав Римской империи, которая имела здесь несколько своих опорных пунктов, главными из которых были город Херсонес и крепость Харакс (располагавшаяся возле современного замка “Ласточкино гнездо”). Крым служил местом, куда императоры Рима высылали особо провинившихся своих подданных. И именно сюда, в Крым, в Инкерман в 96 г. по Р. Хр., по личному приказу императора Траяна был сослан в заточение римский епископ Климент, “который нашёл здесь более 2000 христиан, занимавшихся, по определению враждебного христианству правительства, тесанием и обработкой камней для доставления их во внутренние города империи” [Ливанов. Указ. соч. С. 8]. Инкерманские каменоломни были настоящим адом, где люди умирали сотнями и тысячами. И вот в этих жутких условиях Климент начал проповедь Евангелия. Именно там им в скале был вырублен первый храм, [Шавшин В., Золотарёв М., Хапаев В. По землям древней Балаклавы. Севастополь: Фуджи-Крым, 2003. С. 135] точнее, небольшая пещера, где могли собираться верующие. Проповедь Климента имела большую силу. Обреченные на смерть люди увидели выход из, казалось, безвыходной ситуации: “спешили к нему со всех сторон, и ежедневно по нескольку сот принимали от него крещение” [Ливанов. Указ. соч. С. 8]. Об этом успехе христианства было доложено Траяну, который приказал умертвить непокорного епископа [Шавшин. Золотарев. Хапаев. Указ. соч. С. 136]. Получив приказ, легионеры “епископа вывезли в море, в районе современной Казачьей бухты и, привязав к якорю, утопили. Посредине бухты и поныне имеется островок, который связывают с именем святого” [Шавшин В.Г. Балаклавский Георгиевский монастырь. Симферополь: Таврия, 1997. С. 10]. Это произошло в 101 г. по Р. Хр. После этого инкерманских христиан стали подвергать мучительным казням, которые выдержать сумели не все, предпочтя жизнь отречению от Христа. Эти гонения, продолжившиеся и после Траяна, практически уничтожили семя, посеянное апостолом Андреем. И, казалось, пройдёт ещё несколько лет и имя Христа будет забыто на крымской земле. Узнав об этом, Иерусалимский епископ Ермон, живший при Диоклетиане (285—305), посылает в Херсонес епископа Василия. Однако это был не просто перевод служителя с одного места на другое. Во времена Диоклетиана такой перевод мог стоить, и, в основном, стоил жизни, как тому, кто переводил, так и переводимому. Но, несмотря на это, Василий едет в далёкую Тавриду. Едет, не боясь императорских эдиктов, приговаривавших к смерти всех проповедников христианства, едет спасать людей — одних, погрязших в рабстве греха, а других, изнывающих под тяжестью цепей. Прибыв на место, он начинает активно проповедовать, за что язычники схватили “Василия и, привязав за ноги, таскали его по Херсонесу, пока он не испустил дух. Произошло это 7 марта 310 г.” [Шавшин В.Г. Балаклавский Георгиевский монастырь. Указ. соч. С. 12]. Место Василия заняли епископы Ефрем, Евгений, Елпидий и Агафодор, каждый из которых собственной кровью запечатлел свою веру. Глядя на их смерть от рук язычников и легионеров, херсонеситы утверждались в истинности христианства, Бог которого давал силы преодолевать непреодолимое. В последние минуты своей жизни эти пасторы укрепляли стадо, меньше всего думая о себе. Археологические исследования Херсонеса дали богатый материал, иллюстрирующий события тех страшных лет. Археологами были открыты склепы, в которых были погребены мученики-христиане. “Говоря о росписи херсонесских склепов, следует обратить внимание на наличие на сводах четырёх склепов изображения лаврового венка, в центр которого в ряде случаев была вписана монограмма Христа в сочетании с греческими буквами и (crax monogrammatica) [Ростовцев М.И. Античная декоративная живопись на юге России. Петроград, 1914. С. 454, 460, 468, 478]. Значение этих букв рядом с монограммой Христа хорошо иллюстрируют Апокалипсис, где отмечается, что Бог — это альфа и омега, начало и конец всего” [Brun P. Symboles, Sigues et monogrammes // Sylloge Inscriptionum Christianarum veterum musei Vaticani. Acta Instituti Romani Finlandiae. — Helsinci, 1963. Vol 1, 2, p 157; Grabar A. Christian Iconography: A Study of its Origin-Princeton, 1968. p 34, fig 81]. Данная монограмма в росписях херсонесских склепов изображена в венке, бывшим у ранних христиан символом награды мученикам [Уваров А.С. Христианская символика. Ч. 1. — Символика древне-христианского периода. М., 1908. С. 196]. Профессор Ростовцев на основании археологических данных показал принадлежность, по крайней мере, двух склепов непосредственно к истории епископов-мучеников Херсонеса, погребенных там [Ростовцев. Указ. соч. С. 74—75]. С памятью о захоронении христианских мучеников, погибших при Диоклетиане в Херсонесе, связаны и крестообразные усыпальницы, возведённые в VI—VII в. [Якобсон А.Л. Закономерности и этапы развития архитектуры средневекового Херсонеса // Византийский временник, 1988. Т. 49. С. 166, 167; Чубинашвили Г.Н. К вопросу о начальных формах христианского храма // Византийский временник, 1982. Т. 33. С. 159—160]. Примечательно то, что ни в одном склепе, относящихся к IV—V векам (не говоря уже о более ранних памятниках), не найдено никаких изображений Христа, библейских патриархов и апостолов, что ещё раз доказывает то, что изображения вошли в христианство позднее и не имеют, как то пытаются, порой, доказать сторонники папства, апостольского или раннехристианского происхождения. Во-вторых, наличие монограммы Христа в сочетании с и , символами Бога, показывает, что первые христиане почитали Христа именно, как Бога. А это опровергает утверждения ряда религиозных конфессий (включая Свидетелей Иеговы) о том, что Христос не был Богом, а был просто первым Божьим творением. И что именно так Его воспринимали первые христиане. В третьих, “на ранних христианских надгробиях, обнаруженных в Херсонесе и в Юго-Западной Таврике, так же, нет крестов. Крест становится непременным атрибутом херсонесских и вообще крымских христианских надгробий не ранее V—VII вв. Из сказанного, в частности, следует, что сообщение „житий св. епископов херсонских“ об установке „честного креста для поклонения“ на месте мученической гибели христианского миссионера Василия плохо согласуется с археологическими реалиями Херсонеса” [Зубарь. Хворостяный. Указ. соч. С. 82; Созник В.В., Туровский Е.Я., Иванов А.В. Новый христианский памятник из некрополя Херсонеса у Карантинной бухты // Археологія, 1997. №1, С. 66—68]. Таким образом, вновь подтверждается отсутствие креста у ранних христиан, а так же, поклонение их ему и святым. Даже современные приверженцы почитания креста вынуждены признать, что в Древней Церкви изображение креста отсутствовало! [Юрочкин В.Ю. Древнейшие изображения креста Господня // В сб. Православные Древности Таврики. К.: Стилос, 2002. С. 22]. Но даже появившись, в конце IV—V веках, изображения креста имели Т-образную форму [Там же. С. 24] и только потом вошла типично языческая ┼ - форма. Сегодня открыты археологами и первые христианские храмы, где собирались верующие. Точнее храмами их можно назвать весьма условно, ибо вследствии гонений христиане были вынуждены собираться не в каких бы то ни было молитвенных домах, а в склепах, располагавшихся за пределами города [Ростовцев. Указ. соч. С. 472—479; Колосовская Ю.К. Христианские общины позднеримского города на Дунае // Человек и общество в античном мире. М., 1998. С. 237]. Вглядываясь в эти мрачные склепы вновь поражаешься героизму и стойкости христиан тех лет, которые под угрозой смерти поздно ночью крадучись пробирались, стараясь не быть ни кем узнанными, на богослужения, проводившиеся в склепах. Они с жадностью внимали Божьему Слову, проповеди и как к самой дорогой вещи относились к книгам Священного Писания. Сегодня мы живём в несравненно лучшее время. Но мы мало ценим его. Мы можем пропустить или опоздать на субботнее богослужение, не открывать неделями Библии, которые сегодня можно получить даром, не исследовать свою жизнь. Нам кажется что у нас ещё будет время для всего этого. А пока мы можем судачить и сплетничать в церкви, обсуждать проповедующих и поющих, конечно с „благими целями“ и т.д. Но книга Откровение говорит, что перед II Пришествием история повторится и гонения обрушатся на Божью церковь так же, как и в первые века христианства. И тогда, чтобы устоять и наследовать вечную жизнь понадобится стойкость древнехерсонесских христиан. Но она сможет появиться только в том случае, если уже сейчас мы в корне пересмотрим свою духовную жизнь. Вторым очагом христианства на нашей земле был Боспор (территория современной Керчи). В первых веках христианской эры на территории современного Керченского и Таманского полуостровов существовало Боспорское царство, основанное ещё в 480 г. до х. э. Одним из наиболее известных его царей был Митридат VI Евпатор (121—63) несколько десятилетий воевавший с Римом. Однако к описываемому нами времени Боспор был вассалом римской державы и лучшие годы его истории были позади. Подробно весьма интересную историю Боспора имеющую много библейских параллелей мы планируем осветить в работе “Библейские царства Крыма” разработка которой сейчас ведется. В начале христианской эры “Новым в религиозной жизни Боспора стал культ римских императоров, учреждённ ый в Риме императором Октавианом - Августом [Praice S.R. Beturen Man and God: Sarrifice in the Roman Imperial Cult // Journal of Roman Studies, 1980. vol 70, p. 28—43], о котором мы писали выше. В угоду имперскому правительству боспорские цари не только вводят его на своих землях [Блаватский В.Д. О культе римских императоров на Боспоре // Античная история и археология. М., 1985. С. 192], но и многие из них именуют себя пожизненными первосвященниками императорского культа [Корпус боспорских надписей, №41]. Почитание культа цезарей являлось, как и в Риме залогом благонадёжности граждан [Nock A.D. Essays on Religion and the Ancient World — Cambridge, Massachusetts, 1972. p. 653—675]. Поэтому первым христианам, появившимся на Боспоре уже к концу I началу II века пришлось пережить все те гонения, которым подвергались их единоверцы в самом Риме. В отличии от Херсонеса сегодня по сохранившимся документам и археологическим памятникам трудно определить степень распространения христианства в Боспорском царстве в Смирнский период истории церкви. Однако один факт из чуть более поздней истории говорит об очень многом. Дело в том, что “Уже на первом вселенском соборе в Константинополе в 325 году заседал вместе с другими „Кадм, епископ Боспора, подписавший соборные определения… Если Боспор имел своего епископа и составлял особую епархию уже в начале IV века, то необходимо предположить, что христианство проникло в эти пределы задолго до 325 года, успело распространиться среди населения царства“” [Кулаковский Ю. Прошлое Тавриды. К.: Стилос, 2003. С. 129]. Этот взгляд полностью поддерживается и новейшими учёными [Диатроптов П.Д., Емец И.А. Корпус христианских надписей Боспора // Этнографический вестник — 1995. 2, С. 8; Pillinger R. Die Anfange des Christentums auf der taurischen Chersones (Krim) demonstriert am Beispiel von Pantikapaion (Bospor / Kers) // Fremde Zeiten. — Wien, 1996. 2, S 309]. Христиане Боспора, как и их херсонесские братья жертвовали всем, а порой и жизнью оставаясь верными Богу. Они сумели победить страшные и коварные дьявольские механизмы закабаления, но многие из них пали духовно в один из самых сложных периодов истории церкви, период Пергама.

III Раздел.

Символика периода.

Церковь Смирнского периода (в подлиннике красный) представлена рыжим конём со всадником, держащим в руке меч. “И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч” (Откр. 6:3—4). Цвет коня указывает на кровь погибших христиан в этот период. Вместе с тем Бог обещает в Ис. 1:18 “Тогда придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю”. Этого убеления не произошло из-за того, что в этот период лжеучения (бессмертие души, день солнца) начинают проникать в учение христианской церкви.

IV Раздел.

Механизмы закабаления.

Это был один из самых страшных периодов истории церкви, в котором дьявол меняет свою стратегию — и уже в отличии от Эфесского применяет самые жестокие методы, ломающие человека, причём не только духовно, но и физически. Если в первый период борьба за разум людей шла, в основном, как бы подспудно (хотя гонения тоже были), порой незаметно для самого человека, то здесь она приняла открытый тотальный характер. Если гонения в Ефесе касались далеко не всех, то в Смирнский период каждый христианин оказался лицом к лицу с силами зла. Методы закабаления, применённые бесами в Смирнский период, казалось, должны были полностью поработить волю и разум христиан. Но этого к величайшему удивлению мира зла и его ярости не произошло. Сегодня, когда согласно пророческой библейской хронологии, мы живём на пороге новых преследований христиан, для нас представляет особый интерес изучение как самих методов, применённых дьяволом в Смирнский период, так и механизмов, при помощи которых первым христианам удалось их победить.

I Механизм закабаления: Через казни и преследования.

Весь гигантский карательный аппарат Римской империи обрушился на христиан. При этом не делалось различия в социальном и национальном происхождении, занимаемой должности, поле и возрасте христиан — преследованию подвергались все. Дьявол, потерпев неудачу в период Ефеса, решил действовать более грубыми и открытыми механизмами давления на христиан, чтобы заставить их отречься от Христа и склониться под иго язычества, преклонясь публично пред статуей обожествленного императора. Казалось, что в считанные дни христианство будет уничтожено, т.к. одна часть верующих будет умерщвлена, а другая — отречётся от веры. Казалось, выхода не было. Христианское учение было объявлено врагом империи, а пред Римом ещё не устояло ни одно царство, ни один народ этого мира. Христиане при этом подвергались не только физическим мукам, но и душевным. Часто их судьи предлагали им отречься от веры и взамен этого сохранить свою жизнь, а главное, жизнь своих детей. Палачи говорили, обращаясь к матерям-христианкам, как они могут обрекать на смерть, или сиротство, или рабство своих детей. Ведь они же матери! Коварные палачи так же говорили о том, что если бы Бог христиан существовал на самом деле, то разве бы Он мог допустить, чтобы так мучили и убивали Его приверженцев? Да и если Он и существует, то вправе ли Он требовать верности Себе до смерти? И может ли быть что-либо более ценное, чем жизнь?

Механизм вызволения.

Читая сегодня об истории церкви и её проблемах в Смирнский период, они нам могут показаться очень далёкими от нас. Никто сегодня не отправляет христиан на костёр или на растерзание диким хищникам. Они не объявляются вне закона, их не лишают детей. Однако это не совсем так. Сегодня на земном шаре есть ряд мест, и их немало, где быть христианином равносильно смерти. В Афганистане, при режиме Талибан проповедь о Христе была запрещена под угрозой казни. И когда в руки сторонников этого режима попались несколько христианских миссионеров, они были приговорены религиозным судом шариата к смерти. И только вмешательство мирового сообщества, а затем и свержение самого режима, спасли их. В других странах исламского фундаментализма отношение к христианам такое же. Опасно быть христианином и в Тибете, в этом загадочном и зловещем поднебесном государстве в государстве. Во многих районах Африки проповедь о Христе заканчивается гибелью проповедников. Страшные притеснения и гонения сегодня приходится переживать верующим Туркменистана. Дело в том, что по конституции этого государства, фактически, право на жизнь имеют только ислам и православная церковь. На протестантские же церкви объявлены самые настоящие гонения. Особую ярость дьявол обрушил на Божью церковь. Так в 1999 году 14 ноября в Ашхабаде была разрушена только что построенная церковь Христиан-адвентистов Седьмого Дня. Это было сделано несмотря на протесты мировой общественности, в том числе и организаций, не имеющих никакого отношения к АСД, но знающих и уважающих эту церковь. Самоотверженное служение проводит там пастор Павел Николаевич Федотов, многократно без всяких оснований подвергавшийся арестам. Многие верующие, особенно из числа туркмен, подвергаются пыткам за то, что приняли Христа. Удивительно, говоря с человеческой точки зрения, но церковь Божья, несмотря на всё это, продолжает жить и нести спасение людям. Так было в Древнем мире, в Средние века, так есть и сегодня. Дьяволу не удаётся с помощью казней и преследований сломить христиан. Причём даже ученые-скептики были вынуждены признать после тщательного исследования, что в стойкости христиан нет черт фанатизма. Чем же объяснить тогда их такую небывалую стойкость, благодаря которой они выносят любые испытания вплоть до смерти? Дело в том, что, каждый по своему знает, что готов пожертвовать малым ради чего-то бóльшего. Так мы платим за лекарство и лечение, чтобы стать здоровым. Люди часто отдают последнее во имя того, чтобы излечиться самим, или чтобы получил излечение их близкий. Ибо здоровье важнее денег. Мы платим за обучение для того, чтобы получить специальность, которая потом прокормит нас и наших детей. Мы покупаем дорогую книгу, зная что информация содержащаяся в ней обогатит нас в эквиваленте намного больше, чем та сумма, которую мы затратили для её покупки. Юноша окружает девушку вниманием, заботой, жертвуя своим временем и деньгами, желая видеть её своей спутницей жизни, что ему намного важнее, чем те средства и время, что он тратит сейчас. В войну и при стихийных бедствиях родители часто жертвовали и жертвуют своей жизнью, спасая своих детей, ибо те дороже им, чем их собственная жизнь. Александр Матросов пожертвовал своей жизнью, ибо борьба с фашизмом, несущим смерть его родине была важнее для него, чем собственная жизнь. Мы здесь не берем фанатиков террористов, которых перед терактом долгое время готовят в спецшколах с использованием наркотиков, различных лекарств и особой подготовки ломающей психику. То же относится и к японским камикадзе, староверам и другим проявлениям слепого фанатизма в истории. Мы здесь говорим только об осознанном нефанатичном выборе человека, когда он во имя бóльшего, лучшего жертвует меньшим. Христиане первых веков, средневековья и наших дней узнали Это лучшее и бóльшее — Бога и Его любовь. Он открылся в их жизни дав им покой, мир, радость, благословения. Всё это они конкретно и не раз испытали в своей жизни поэтому их вера зиждилась не на пустых представлениях и экзальтации, а на реальных фактах. В своей жизни они, познав Бога, поняли что Ему можно доверять, что можно верить в Его обетования о Втором Пришествии, воскресении из мёртвых, вечной жизни, где встретятся семьи, матери и дети, мужья и жены, друзья. Где не будет больше слёз и горя. Где каждый будет жить счастливо. И поэтому во имя этой встречи, во имя этой прекрасной жизни они были готовы пожертвовать земным, вплоть до цены собственной жизни. И поэтому, когда палачи разных времён им предлагали поменять вечную жизнь с близкими и любимыми на деньги, хорошую работу или поступление в ВУЗ они конечно же отказывались, вызывая у палачей недоумение, ибо те не познали нечто Лучшее и Бóльшее, что знали они. Узнайте Бога и Вы никогда не будете испытывать страха, разочарования и уныния. Вы сможете победить в своей жизни любое препятствие, решить любую задачу, сохраняя радость, мир и покой в душе.

II Механизм закабаления: Через клевету и злословие.

Пожалуй, ещё страшнее, чем костры и дикие звери, была та страшная клевета, которая обрушилась на христиан. Мы видели, что их обвиняли в самых страшных изуверских грехах и аморальном поведении. Их называли гомосексуалистами, кровосмесителями, людоедами, поедающими детей, насильниками и грабителями. Если случалось какое-либо преступление, то все взгляды сразу же обращались на них. Было достаточно хотя бы намёка, чтобы их обвинить в содеянном и подвергнуть самой лютой казни. Они не могли устроиться на работу, ибо никто не хотел брать людей, совершающих такие злодеяния. С их детьми не хотели общаться другие дети, слышавшие от своих родителей рассказы об изуверской секте христиан. На молодых христиан общество смотрело хуже, чем на последних проституток и воров. Молодым христианам, имеющим большие таланты, было крайне сложно, практически невозможно получить образование, ибо они были объявлены вне общества. Представим себе жизнь верующих тех лет. Никто с ними не хотел общаться, никто не здоровался, их детей безнаказанно избивали, они постоянно были под подозрением. В любой день их могли арестовать и увести в цирк на растерзание животным. И это продолжалось ни год и ни два и даже ни несколько лет, а более чем 200 лет! Срок жизни нескольких поколений. Старшее поколение нашей страны до сих пор помнит чувство страха владеющее обществом в 30-е годы при Сталине. До сих пор оно оставляет шрамы на психике людей, даже родившихся после смерти диктатора. В период же Смирны террор и чувство что тебя вот-вот заберут на смерть длилось десятилетиями. Целые поколения рождались и умирали в атмосфере клеветы и злословия.