ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     ЧАС БЛИЗИТСЯ

     Декабрь 29 г. -- 2 апреля 30 г.

     До  Пасхи  оставалось  около трех месяцев, но жить вблизи столицы Иисус

уже больше не мог. Не желая возвращаться в Галилею, Он ушел на время  зимних

дождей   в  Заиорданскую  область.  Она  подчинялась  Антипе,  но  поскольку

Тивериада, его резиденция, была далеко.  Учитель  и  ученики  находились  за

Иорданом в сравнительной безопасности.

     Прибыв в Бетавару, Иисус в последний раз оказался в местах, где начинал

Свое служение.  Еще  так недавно слышен был здесь голос Предтечи и Дух Божий

осенил Сына  Человеческого;  здесь  впервые  стал  Он  учить  о  наступлении

Царства.  Теперь  на  берегах  Иордана  царила тишина, нарушаемая лишь шумом

дождя; исчезли толпы, приходившие слушать Крестителя...

     Четвертое Евангелие очень скупо  говорит  о  пребывании  Христа  в  том

поселке,  где  почти  три  года  назад  два  рыбака впервые подошли к Нему и

смущенно спросили: "Равви, где Ты живешь?"  Тогда  Андрей  и  Иоанн  лелеяли

грандиозные  мечты,  но  о  тех  пор  многое  изменилось.  Изменились и сами

апостолы. Они стали  свидетелями  небывалых  событий,  научились  по-другому

смотреть  на  вещи.  Но все же неудача в Галилее и в Иерусалиме была для них

неожиданной. Сцены на праздниках Кущей и Ханука, казалось, свидетельствовали

о полном поражении. Конечно, ученики приготовились делить с Наставником  все

невзгоды,  но  тем не менее они были рады, что Он привел их в этот спокойный

край, подальше от недружелюбного города.

     Вскоре, однако, уединение их было нарушено. Окрестные жители  узнали  о

приходе  Христа,  и  Бетавара  стала  наполняться  народом. Все слышали, что

Учитель в опале, но это не остановило ищущих Слова Божия. Многие  вспоминали

о судьбе Крестителя, повторяли его слова об Иисусе и говорили, что, хотя сам

пророк  не совершил ни одного чуда, его свидетельство было истинным. Человек

из Назарета, освобождающий людей от  недугов  и  являющий  дивные  знамения,

может быть послан только небом.

     Весной,  все  еще находясь у Иордана, Христос избрал, кроме Двенадцати,

еще Семьдесят апостолов. Они должны были обойти  места,  которые  Ему

предстояло  посетить  на  пути в Иерусалим. Число их напоминало о семидесяти

праотцах всех народов  земли  и  служило  как  бы  указанием  на  расширение

деятельности  новой  Общины.  Посланные  были  наделены  даром  исцеления  и

призваны благовествовать Царство Божие.

     По-видимому,  путешествие  их  было  недолгим,  но  вернулись  они   "с

радостью", окрыленные успехом.

     -- Господи, и бесы покоряются нам во имя Твое.

     -- Я видел Сатану, как молнию, с неба упавшего, -- сказал Иисус. -- Вот

Я дал  вам  власть  наступать  на  змей  и на скорпионов и -- над всею силою

врага; и ничто не повредит вам.

     Служа  Сыну  Человеческому,  они  стали  бойцами  священного  воинства,

идущего  против  тьмы.  Для  мира  их  Учитель  --  отверженный  и бездомный

Странник, но именно сейчас пришло время Его "славы".  "Муж  скорбей",  перед

Которым  бессильны  дьявольские  соблазны,  Он  в своем уничижении сокрушает

державу врага...

     Апостолы не должны гордиться дарованной им силой. Самый великий дар  --

это приобщение к свету Царства. "Тому не радуйтесь, что духи вам покоряются,

а радуйтесь, что имена ваши вписаны на небесах" [1].

     Едва  ученики  начали  обретать уверенность и надежду, как пришло новое

испытание. Друзья из Иудеи сообщили, что опасно болен Лазарь, брат  Марфы  и

Марии.

     "Болезнь  эта  не  к  смерти",  --  сказал  Иисус. Однако через два дня

объявил, что собирается в Вифанию.

     -- Равви! -- огорчились ученики. -- Только что хотели иудеи побить Тебя

камнями, и Ты снова идешь туда?

     Но когда из- Его слов  они  поняли,  что  Лазарь  скончался  и  Учитель

непременно  желает  побывать  в  его  доме, апостолы смирились. Если Господу

грозит опасность -- они не оставят Его.

     -- Идем и мы, чтобы умереть с Ним, -- сказал решительно Фома.

     Им потребовалось не более двух дней, чтобы  достигнуть  Вифании.  Иисус

еще не вошел в селение, как навстречу Ему выбежала Марфа.

     -- Господи,  -- плача проговорила она, -- если бы Ты был здесь, не умер

бы брат мой...

     -- Воскреснет брат твой, -- сказал Иисус.

     -- Знаю, что воскреснет -- в Воскресение, в последний день.

     -- Я -- Воскресение и Жизнь; верующий в Меня, если и  умрет,  оживет...

Веришь ли в это?

     -- Да,  Господи,  я  уверовала  и  верю,  что  Ты -- Мессия, Сын Божий,

грядущий в мир...

     Мария тем временем  оставалась  дома  в  окружении  родных  и  соседей,

утешавших  ее.  Вошла  сестра и шепнула: "Учитель здесь и зовет тебя". Мария

встала и поспешила из дома. Друзья последовали за ней, думая, что  она  идет

на могилу. Они нашли ее у ног Иисуса; Мария в слезах повторяла слова сестры:

"Господи,  если  бы  Ты  был  здесь, не умер бы брат мой". Глубокое волнение

отразилось на лице Учителя. Вое увидели, что Он плачет. "Вот  как  Он  любил

его", -- переговаривались вифанцы. А кто-то сказал: "Не мог ли Он, открывший

глаза слепому, сделать, чтобы и этот не умер?.."

     "Где  вы  похоронили  его?" -- спросил Иисус. Люди повели Его к склепу,

заваленному по обычаю каменной плитой. Прошло уже четыре дня, как Лазарь был

погребен здесь.

     "Отвалите камень", -- приказал  Учитель.  Марфа  робко  запротестовала,

говоря,  что  тел  уже  тронуто  тлением.  "Не  сказал  ли Я тебе, что, если

уверуешь, увидишь славу Божию?" -- ответил Господь.

     Вход в пещеру открыли,  Иисус  поднял  глаза  к  небу  и  погрузился  в

молитву.

     Что  произошло  в  следующее мгновение? Что вообще известно нам о тайне

жизни и смерти, о состоянии духа, покинувшего свою оболочку? Мы  знаем,  что

тело  оказывает  влияние на дух, но умеем ли верно определить силу обратного

воздействия духе на плоть? Впрочем, для  Единосущного  Отцу  нет  преград  и

необратимых процессов...

     "Лазарь,  выходи!" -- воскликнул Иисус, и голос Его, словно удар грома,

отозвался в иных мирах.

     Когда у порога пещеры показался умерший, люди в ужасе попятились. А  он

стоял,  как жуткий призрак, с ног до головы закутанный в погребальный саван.

"Развяжите его и пустите идти", -- сказал Христос среди  наступившей  тишины

[2].

     При  чтении этого евангельского рассказа невольно возникает вопрос: для

чего Господь вернул Своего друга к жизни? Ведь в дальнейшем он так же, как и

прочие люди, вое  равно  остался  обреченным  на  смерть.  Существует  много

попыток объяснить вифанское чудо. Но скорее всего правы те, кто видит в атом

событии намерение Иисуса показать ученикам Свою власть над жизнью и смертью.

Воскрешение Лазаря должно было подготовить их к пасхальной тайне.

     В  Вифании многие и прежде верили в Царство Божие. Теперь же, вероятно,

почти весь поселок принял Иисуса как Мессию.  Однако  и  там  нашлись  люди,

которые  сочли  своим  долгом  донести о происшедшем в Синедрион. Члены его,

конечно, подумали, что имеют дело с  обманом,  но  расценили  сообщение  как

признак нового роста популярности Назарянина.

     Немедленно  был  созван  совет.  Для  участия  в  нем были приглашены и

фарисеи, но их обвинения против Иисуса касались области  чисто  религиозной;

между   тем  правящую  партию  тревожило  другое:  саддукеи  опасались,  что

галилейское движение перерастет в мятеж и вызовет карательный поход  римлян.

Иосиф  Кайафа  заявил,  что лжемессию следует устранить без колебаний. Лучше

смерть одного человека, чем  бедствие,  которое  обрушится  на  весь  народ.

Фарисеи, хотя и враждовали с духовенством, на сей раз, вероятно, согласились

с мнением Кайафы и были рады, что иерархия готова проявить твердость. Теперь

им  не  нужно  было подвергать Иисуса отлучению, поскольку Синедрион доведет

дело до конца собственными средствами.

     Неизвестно, был ли сразу послан отряд в  Вифанию  или  власти  отложили

дело,  узнав,  что  Иисус  оставил  деревню.  Но  решение  было принято. Все

полагали, что на Пасху Галилеянин обязательно появится в Иерусалиме. Поэтому

первосвященник распорядился, чтобы каждый, кто узнает о Его местонахождении,

сообщал об этом властям.

     Между тем Иисус  направился  из  Вифании  в  безлюдную  местность  близ

Иудейской  пустыни.  Середину марта Он провел в глухом городке, называвшемся

Эфраим, а потом снова ушел за Иордан, в Перею.

     После вифанского  чуда  апостолы  еще  больше  воспрянули  духом.  Если

Господь  может  совершать  такое, значит, все козни Его противников окажутся

тщетными. Их удивляло лишь, как люди могут не верить Иисусу  после  подобных

знамений. Он же рассказал им притчу.

     Жил  некогда  один богач, черствый и равнодушный к чужому горю. Пировал

он день и ночь, а у ворот его дома  сидел  нищий  Лазарь,  который  кормился

объедками со стола богача. Оба умерли, один обрел покой "на лоне Авраама", а

другой  --  возмездие  за  грехи.  В  тоске  думал  богач  о своих братьях и

взмолился к Аврааму, прося, чтобы тот послал на  землю  Лазаря  предупредить

их,  куда  ведет путь зла. Но Авраам возразил: "Есть у них Моисей и Пророки:

пусть слушают их". Богач счел это недостаточным:

     -- Нет, отец Авраам, но если кто из мертвых придет к ним -- покаются.

     -- Если Моисея и Пророков не слушают, то, когда бы  и  воскрес  кто  из

мертвых, не убедятся они [3].

     Этой  притчей  Христос  хотел  сказать, что, когда неверие поселяется в

сердце человека, никакие чудеса не могут обратить его.

     Дней за десять до Пасхи Иисус объявил ученикам, что намерен  прибыть  в

Иерусалим   раньше  праздника.  В  путь  собрались  быстро,  шли,  почти  не

останавливаясь.  Иисус  словно  спешил   навстречу   смерти.   Его   суровая

сосредоточенность вселяла в апостолов страх, но, идя позади Него, они все же

думали, что приближаются к победе.

     Дорога  вилась  среди  пологих  холмов.  Кое-где стали появляться люди,

направляющиеся в Иерусалим. В числе галилеян  была  и  Дева  Мария,  но  Она

покорно держалась вдали от Сына.

     Постепенно  Христос оказался во главе большой толпы богомольцев. Многие

узнавали Его и  радостно  приветствовали.  А  иные  приближались  и  просили

принять  их в число учеников. Но теперь Иисус сразу же начинал говорить им о

жертвах, которые нужно принести для Царства Божия, и о том, что времени  для

колебаний  больше  не осталось. Один человек, который желал присоединиться к

Иисусу, сказал, что  прежде  должен  похоронить  отца.  "Предоставь  мертвым

хоронить своих мертвых", -- был ответ. Другого, хотевшего сначала проститься

с  родными,  Иисус  предостерег:  "Никто,  возложивший  руку  свою на плуг и

озирающийся назад, не пригоден для Царства Божия" [4].

     Все больше народа двигалось вслед за Христом.  Шествие  превращалось  в

настоящий  мессианский  поход.  Реку  пересекли  у Иерихона. В городе жители

спорили, кто примет Его, но  Иисус  выбрал  не  почтенную,  всеми  уважаемую

семью,  а дом мытаря Закхея. Нищий слепец, сидевший у ворот, кричал: "Иисус,

Сын Давидов, помилуй меня!" Его останавливали, но Христос, подойдя  к  нему,

сказал: "Прозри! Вера твоя спасла тебя" [5]...

     Это чудо воспламенило энтузиазм народа. Все угрозы властей были забыты.

Он --  снова их галилейский Мессия, посланный в мир Сын царя Давида. Повсюду

раздавались возгласы: "Благословен Грядущий во имя Господне!.."

     Апостолы уже не сомневались в том, что "Царство Божие должно теперь  же

явиться". Близость этого чудесного события стала для них настолько реальной,

что  Саломея,  мать Иоанна и Иакова, попросила у Господа посадить ее сыновей

по правую и левую руку от  Своего  престола,  когда  Он  будет  "во  славе".

Обернувшись к братьям, Иисус спросил:

     -- Можете  ли  пить  чашу,  которую  Я  пью,  или  крещением, которым Я

крещусь, креститься?

     -- Можем, -- простодушно отвечали они.

     -- Чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением,  которым  Я  крещусь,

будете  креститься.  А сесть по правую Мою сторону или по левую -- не Я даю,

но кому уготовано.

     Остальные ученики зароптали. Всем хотелось занять эти  почетные  места.

Но Иисус остановил их:

     Вы знаете, что те, которые считаются начальниками

     у  язычников  ["Этнон"  -- буквально "народов", но обычно это слово

обозначало язычников],

     господствуют над ними, и вельможи их проявляют над ними свою власть.

     Но не так -- между вами. Но кто хочет стать великим между вами,

     пусть будет всем слугой, и кто хочет между вами быть первым, пусть всем

будет рабом.

     Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему послужили,

     но чтобы послужить и дать душу Свою как выкуп за многих [6].

     Тем не менее мысли учеников были поглощены ожидавшим, их торжеством.  В

тот час Иисус был среди них одинок, как никогда...

     В пятницу, 31 марта путники вошли в Вифанию, где был устроен праздник в

честь  прибытия Учителя. Собрались многие Его друзья. За столом прислуживала

Марфа, а сестра ее, не зная,  как  выразить  свою  любовь  и  благодарность,

помазала   ноги   и   голову   Иисуса  дорогим  миром.  Комната  наполнилась

благоуханием, а Иуда недовольно сказал: "К чему эта  трата?  Лучше  было  бы

продать  это  миро  и  раздать  деньги  нищим".  И самое удивительное -- его

поддержали другие ученики.  Очевидно,  они  думали,  что,  несмотря  на  все

чудеса,  будущему  монарху  следует  позаботиться  о деньгах, чтобы с самого

начала явить Свою щедрость народу...

     -- Оставьте ее, -- сказал  Иисус,  --  что  ее  смущаете?  Доброе  дело

сделала она Мне... Заранее помазала тело Мое для погребения [7].

     Но печальный смысл этих слов ускользнул от апостолов.

     Когда  миновала  суббота, Христос стал готовиться к вступлению в город.

Прежде  Он  никогда  не  путешествовал  верхом,   но   нынешний   день   был

исключительным.  Впрочем,  конный  всадник  напоминал  бы о войне, о древних

царях, возвращающихся из кровавых походов, о римских  солдатах,  гарцевавших

на  улицах  покоренного  Иерусалима;  поэтому Иисус выбрал животное, которое

издавна было символом мира [8]. Придя в соседнее селение Виффагию, Он послал

учеников, чтобы они нашли  молодого  осла-  Хозяева,  узнав,  что  он  нужен

Учителю,  с радостью отдали его. Вместо седла на спину ослу положили одежды,

и, сев на него, Иисус стал спускаться с Елеона.

     Царь, возвещающий мир, Он  ехал  безоружным,  в  окружении  пилигримов,

которые  кричали: "Осанна Сыну Давидову! Благословенно грядущее царство отца

нашего Давида!.."

     Галилеяне и вифанцы старались, как могли, украсить триумф  Мессии.  Под

копыта  бросали  побеги  маслин,  стелили  одежды;  дети  бежали за Иисусом,

размахивая пальмовыми ветвями.

     Апостолы ликовали. Наконец-то  настал  долгожданный  день!  Они  громко

славили Бora, вторя толпе.

     Едва показалась залитая вечерним светом панорама Иерусалима, как грянул

мессианский псалом:

     Благословен Грядущий, Царь во имя Господне!

     На небесах мир и слава в вышних!

     Навстречу  бежали  другие паломники. Среди них оказались фарисеи. Слыша

возгласы: "Осанна Сыну Давидову!", они пришли в ужас. Значит,  действительно

бунт может вспыхнуть в любую минуту!

     -- Равви! -- кричали они. -- Запрети Твоим ученикам!

     -- Говорю  вам,  --  отозвался  Иисус,  --  если  они умолкнут -- камни

возопиют...

     Однако, несмотря на радостное  возбуждение  вокруг,  лицо  Иисуса  было

печально.  Шедшие  рядом  с  Ним  видели  на  глазах Его слезы. Он оплакивал

Иерусалим, город Обетования и город слепцов.

     -- Если бы ты познал в сей день, что ведет к миру! -- сказал он. --  Но

теперь  это  сокрыто от глаз твоих. Ибо придут на тебя дни, когда враги твои

возведут против тебя укрепления... и повергнут на землю тебя и детей твоих в

тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то,  что  ты  не  узнал  времени

посещения твоего.

     Когда солнце уже близилось к закату, шествие достигло стен города.

     Примечания ("ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ")

     [1]   Лк  10,  1--  16.  Лука,  который  один  повествует  об  избрании

Семидесяти, относит его к последнему  времени  служения  Христа,  не  давая,

однако,  более точных указаний. Поскольку после возвращения Христа из Голана

в Галилею Его проповедь встретила  сопротивление,  можно  предположить,  что

Семьдесят  были  избраны  во  время  пребывания  Господа  в Перее. Выражение

"вписаны на небесах" происходит из библейской символики. Подобно тому как  в

древних  городах  существовали  списки  жителей,  так и "небесный Иерусалим"

имеет свою "книгу жизни" (ср. Откр 13, 8), где вписаны имена верных: см. Иер

22, 30; Мал 3, 16; Пс 86, 6.

     [2] Ин 11, 1-- 45. Экзегеты давно задавались вопросом: почему синоптики

не упоминают  о  воскрешении  Лазаря?  Однако  теперь,  когда   новозаветные

исследования  привели  к  выводу,  что  Евангелия  не  были  "мемуарами",  а

строились на основе целого ряда источников, проблема эта  потеряла  остроту.

Синоптики  имели  в  своем  распоряжении ограниченное число текстов и устных

преданий, и рассказ о вифанском событии в их материалах  мог  отсутствовать.

Марк, например, не включил в свое Евангелие текст молитвы Господней и другие

важные разделы, имеющиеся у остальных евангелистов.

     [3] Лк 16, 19-- 31. На связь притчи с воскрешением в Вифании, вероятно,

указывает имя Лазаря.

     [4] Лк 9, 59-- 62.

     [5]  Мф  20,  29-- 34; Мк 10, 46-- 52; Лк 18, 35-- 43; у Мф говорится о

двух слепцах.

     [6] Мф 20, 20-- 28; Мк 10, 35-- 45.

     [7] Мф 26, 6-- 16; Мк 14, 3-- 9; Ин 12, 1-- 8. Синоптики  относят  этот

эпизод  к  самой  Страстной неделе, но есть оснований предпочесть хронологию

Ин.

     [8] Мф 21, 1-- 11; Мк 11, 1-- 10; Лк 19, 29-- 38; Ин 12, 12-- 18. Осел,

как символ мирного пришествия Мессии, впервые упомянут у пр. Захарии (9, 9).

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

     ВИНОГРАДНИК ОТЦА

     2-- 4 апреля

     Шум у  восточных  ворот  привлек  любопытство  многих  горожан.  Увидев

Человека,  Который  ехал  во  главе  процессии,  распевающей  гимны,  они  с

удивлением спрашивали: "Кто это?" Паломники с гордостью объясняли  им:  "Это

Иисус, Пророк из Назарета Галилейского..."

     Иерархия  пришла  в  полную  растерянность.  Такого  бурного проявления

народной любви никак не ожидали. "Мир пошел за Ним", -- в  тревоге  говорили

друг  другу  старейшины.  Казалось, все их усилия пропали даром. Пока нельзя

было предпринимать никаких открытых действий против Назарянина. Это  значило

бы самим толкнуть народ к мятежу. В Иерусалим на Пасху съехались сотни тысяч

иудеев; в переполненном взбудораженными людьми городе любой неверный шаг мог

привести к взрыву.

     Между  тем Иисус проехал по праздничным улицам и, сойдя с осла, вошел с

учениками в ограду Храма. От него  ждали  каких-нибудь  необычайных  слов  и

поступков, но Он молча осмотрел святилище, как царь, желающий проверить свои

владения,  а  с  приближением  ночи  отправился  обратно в Вифанию. Спутники

Иисуса испытали, вероятно, некоторое разочарование. Ничего не случилось,  не

было  никаких  знамений.  Однако они надеялись, что, приняв царские почести,

Иисус должен скоро проявить  Свою  мессианскую  власть  и  открыть  им  Свои

дальнейшие намерения.

     Утром  в  понедельник Христос снова пришел в Храм. Но вместо того чтобы

призывать приверженцев к борьбе с язычниками, Он сделал то же, что три  года

назад:  велел  торговцам покинуть пределы Дома Божия. Продающие и покупающие

начали было возмущаться, однако Иисус, не слушая их, опрокинул столы менял с

деньгами и скамьи с птицами, предназначенными  на  продажу.  Он  потребовал,

чтобы перестали нарушать Закон, воспрещающий носить товары через двор Храма.

По-видимому,  большинство  тех,  кто  находился  на  площади, одобрило столь

решительный натиск.

     Это было первым деянием Мессии, открыто  явившегося  народу.  Оно  было

обращено  против унижения веры и профанации культа. Ведь многие думали, что,

принеся жертву и отдав ее священникам, можно считать себя чистым от  грехов.

Поэтому рынок близ алтаря не смущал их.

     Вторым  делом  стало исцеление больных, которые со всех сторон облепили

Иисуса.  Спаситель  страждущих,  Он  пришел  возвестить  о  новой  жизни,  о

милосердии Отца...

     Священники  не  знали, как поступить, и только спросили Иисуса: кто дал

Ему право распоряжаться в Храме?

     -- Спрошу вас и Я об одном: если скажете Мне, то и Я вам  скажу,  какою

властью это делаю. Крещение Иоанново откуда было: с Неба или от людей?

     -- Не  знаем,  -- последовал уклончивый ответ. Ведь они называли Иоанна

бесноватым, но сейчас, в присутствии народа, саддукеи  не  рискнули  открыто

поносить казненного пустынника.

     -- И Я вам не скажу, какою властью это делаю.

     Иисус  не случайно упомянул о Крестителе, в лице которого духовенство и

книжники отвергли вестника Божия.

     -- Пришел к вам Иоанн путем праведности, -- продолжал Он, --  и  вы  не

поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему, вы же, увидев, не раскаялись

после, чтобы поверить ему [1].

     Все  пророки  встречали противодействие и ненависть лжепастырей.

Гордость и властолюбие ополчались на избранников Духа. Тем более трудно было

ждать, что старейшины поверят  Человеку,  Которого  простой  народ  называют

Мессией.

     По  обыкновению  Иисус  пояснил  Свою  мысль притчей, сюжет которой был

навеян Исайей, любившим сравнивать Израиль с  виноградником,  а  Бога  --  с

хозяином.

     Однажды,  рассказывал  Иисус, владелец большого виноградника отлучился,

надеясь на усердие своих работников. Когда же пришло время уборки урожая, он

послал слуг "взять плоды свои". Но работники иных, избив, прогнали,  а  иных

умертвили.  Так  происходило  несколько раз. Наконец господин отправят к ним

собственного наследника, говоря: "Устыдятся сына моего". Однако  виноградари

не  одумались. Они теперь решили завладеть всем имением, и едва юноша пришел

к ним, вытащили его из виноградника и убили.

     -- Итак, -- спросил Иисус служителей храма, --  когда  придет  господин

виноградника, что он сделает с виноградарями теми?

     -- Предаст  их, как злодеев, заслуженной ими злой смерти, а виноградник

отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды в  свои  сроки,

-- отвечали они.

     -- Разве никогда не читали вы в Писании:

     Камень, который отвергли строители,

     он сделался главою угла:

     От Господа это, и дивно в очах наших?

     Старейшины  поняли, что в притче говорится о них, что у них будет отнят

виноградник народа Божия. "И намеревались, -- говорит Марк, -- Его схватить,

но побоялись народа". Иисус же после  этого  объявил  уже  без  иносказаний:

"Царство  Божие  будет  отнято у вас и дано приносящему плоды народу"

[2]. Господь не только лишает власти духовных вождей Израиля,  но  и  делает

чадами Царства всех исполняющих волю Его, независимо от происхождения.

     И  как бы в ответ на пророчество пришла неожиданная новость -- Филипп и

Андрей  сообщили:  какие-то  греки-прозелиты,  приехавшие  в  Иерусалим   на

богомолье, узнали о Христе и попросили Филиппа свести их с Ним.

     "Пришел  час  быть  прославленным Сыну Человеческому", -- сказал Иисус.

Но, чтобы ученики не подумали, что Он говорит о земной славе, снова напомнил

им, какая  участь  ждет  Его.  "Истинно,  истинно  говорю  вам:  если  зерно

пшеничное,  упав  на  землю,  не умрет, оно останется одно. Если же умрет --

принесет  много  плода"  [3].  Ради  Своего  искупительного  подвига  Мессия

отказывается от всего, что дорого людям в этом мире, от самой жизни...

     А прозелиты? Откликнулся ли Христос на их просьбу? Евангелия об этом не

говорят,  но,  очевидно, беседа состоялась, и они, быть может, стали первыми

Его последователями из числа  иноплеменников.  Это  косвенно  подтверждается

словами Иосифа Флавия, которые можно считать подлинными. Он пишет, что Иисус

"учил людей, охотно принимавших истину, привлекая к Себе многих, в том числе

и эллинов" [4].

     Но  радость  Христа  и  Его  учеников, вызванная появлением этих

"новых овец", омрачала  мысль  о  самодовольных  вождях,  которые  завладели

виноградником  Отца.  Они  не желали внять призыву Господню, и вновь мрачная

тень нависла над народом Божиим. Между двумя Заветами прошла трещина.

     Христос не скрывал Своей скорби от апостолов: "Душа Моя смущена сейчас.

И что Мне сказать: Отче, спаси Меня от часа сего? Но ради этого Я пришел  --

на час сей..."

     Когда  Он  произнес  эти  слова, в небе раздался звук, подобный раскату

грома. Некоторые решили,  что  приближается  весенняя  гроза,  но  остальных

охватил мистический ужас. Им слышался голос незримого вестника Божия.

     "Отче,  прославь  имя  Твое!" -- молился Иисус. Обратившись к людям. Он

говорил о Судном дне, о дьяволе, который будет свергнут  Сыном  Человеческим

со  своего  престола.  Однако  Мессия  обретет  победу  над ним, только став

Жертвой. "Когда вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе" [5].

     Во дворце Кайафы тем временем словно забыли об Иисусе. С  часу  на  час

ждали  прибытия Пилата с большим отрядом. Вообще в пасхальные дни у клириков

бывало много забот. Но на самом деле Синедрион не оставил мысли расправиться

с опасным Пророком. Было только решено: во  избежание  смут  отложить  дело,

покуда  не минет праздник. Сам Иисус, удалив базар из Храма, больше никак не

проявлял Себя. Это успокаивало саддукеев, позволяло им не спешить.

     Однако группа лиц, настроенных наиболее непримиримо, продолжала  плести

паутину вокруг Иисуса. Удобнее всего было спровоцировать Его на какой-нибудь

политический   шаг   или   высказывание,  чтобы  привлечь  к  Нему  внимание

прокуратора; тогда Пилат  сам  займется  Галилеянином,  а  церковные  власти

останутся в глазах народа неповинны.

     Осуществить   это  намерение  взялись  "иродиане",  сторонники  партии,

опиравшейся на римлян. К ним присоединились и  слушатели  фарисейских  школ,

несмотря  на  то,  что всегда враждовали с "иродианами". Придя к Иисусу, эти

люди сделали вид, что относятся к Нему уважительно и хотят знать Его  мнение

о  налоге,  выплачиваемом императору. Само по себе такое обращение к Учителю

казалось вполне естественным. На  Востоке  мудрость  наставников  измерялась

тем, как они разрешают спорные проблемы, предложенные на их рассмотрение. Но

в данном случае явно готовилась западня. Если Иисус скажет, что платить дань

следует,  --  значит,  Он  враг  Израиля,  если  же  нет, -- Его можно будет

изобразить перед Пилатом как одного из подстрекателей против Рима.

     -- Учитель, -- вкрадчиво заговорили подосланные, -- мы  знаем,  что  Ты

истинен и не считаешься ни с кем, ибо не смотришь на лица людей, но воистину

учишь пути Божию. Можно ли платить подать кесарю или нет? Платить нам или не

платить?

     -- Что Меня испытываете? -- сказал Иисус. -- Покажите Мне динарий.

     Ему  подали  монету,  одну  из  тех,  которые шли на подати. На ней был

профиль императора и слова: "Тиберий, кесарь, сын Августа бога".

     -- Чье это изображение и надпись?

     -- Кесаря.

     -- Отдавайте же кесарю кесарево, а Божие Богу [6].

     Ответ изумил их. Они поняли, что устроить  ловушку  не  удалось.  Иисус

поставил  в  тупик  их  самих,  указав  на языческую монету. Поскольку иудеи

употребляют императорские динарии, то для этих денег нет лучшего применения,

чем отдавать их неверным. А что  же  принадлежит  Богу?  Это  явствовало  не

только из учения Иисуса, но из всех книг Ветхого Завета. Богу человек должен

отдавать всего себя.

     Впоследствии   слова   Христовы   о   Божием   и  кесареве  понимали  в

расширительном смысле, относя их к вопросу о церкви и государстве. Но  такое

толкование  едва  ли  обоснованно  [7].  Единственное, что могло вытекать из

ответа Христа "иродианам", --  это  отказ  от  зилотского  пути  к  свободе.

Положение  было  иным,  нежели  во  времена  Маккавея.  Рим  не вмешивался в

духовную жизнь народа. Восстание же  могло  только  принести  Израилю  новые

беды.  Это стало очевидным сорок лет спустя, когда вовлеченные "ревнителями"

в безнадежную войну иудеи лишились и храма, и государства.

     С  каждым  днем  апостолы  все  яснее  сознавали,  что,   несмотря   на

триумфальную  встречу.  Мессия  находится  в  Иерусалиме  как  во враждебном

лагере. Они чувствовали себя  спокойно  только  под  вечер,  когда,  миновав

Кедрон, поднимались на Елеонскую гору.

     Ночь проводили в разных местах: чаще в Гефсимании, иногда в доме Лазаря

или его  друзей.  Но  по  утрам Иисус снова приходил в шумный город, где Его

ждали слушатели и подстерегали противники.

     Законники из саддукеев  считали  ниже  своего  достоинства  говорить  с

Галилеянином.  Лишь один раз, встретившись с Ним в Храме, эти надменные люди

решили смутить Его каверзным вопросом. Они знали, что Иисус, как и  фарисеи,

признает  грядущее  воскресение  мертвых, вера в которое была для них пустой

фантазией. По мнению саддукеев, вера в воскресение противоречила Писанию; те

же книги Библии, где о нем было сказано, они отвергали.

     Что будет, спросили саддукеи, с женщиной, если она пережила семь мужей,

умиравших один за другим? Чьей женой она должна считаться в грядущем веке?

     Уверенные, что поставили мужицкого Равви в тупик, они уже приготовились

было смеяться, но Иисус сказал: "Не  потому  ли  вы  заблуждаетесь,  что  не

знаете  ни  Писаний,  ни  силы Божией? Ведь, когда из мертвых воскреснут, не

женятся и замуж не выходят, но пребывают, как ангелы на небе. О мертвых  же,

что  они  воскреснут,  разве  не читали вы в книге Моисея, в повествовании о

купине, как сказал ему Бог: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Он не

есть Бог мертвых, но -- живых. Вы весьма заблуждаетесь" [8].

     Бывшие тут фарисеи не могли не порадоваться, что их  старых  соперников

заставили  замолчать.  Иисус  показался им теперь Учителем, вполне достойным

уважения. Фарисеи собрались вокруг Него и вступили с Ним в беседу. Когда  же

Иисус  сказал им, что основа Закона -- любовь к Богу и к ближнему, некоторые

из них почти готовы были признать в Нем единомышленника.

     Однако те, кто не спешил менять своего мнения  о  галилейском  Пророке,

захотели  подвергнуть  Его  еще  одному  испытанию.  Они  привести  к Иисусу

женщину, уличенную в измене мужу, и спросили: следует ли побить ее  камнями,

как повелевал древний Закон?

     В  то  время  обычай  этот  едва ли соблюдался; его могли защищать лишь

саддукеи,  сторонники  суровых  уголовных  наказаний.  Но   фарисеи   хотели

воспользоваться   инцидентом.   Они   надеялись,   что   Иисус,  проповедник

милосердия, теперь недвусмысленно выступит против Закона.

     Учитель долго не отвечал им и, опустив в  задумчивости  голову,  чертил

что-то на песке. Но поскольку они продолжали настаивать, сказал: "Кто из вас

без  греха -- первый брось в нее камень", а потом снова стал писать на земле

какие-то знаки. Воцарилось молчание. Когда же немного погодя Иисус  вторично

поднял  глаза,  то  увидел,  что  женщина  стоит  перед Ним одна. Обличаемые

совестью обвинители незаметно скрылись.

     -- Женщина, -- спросил Иисус, -- где они? Никто тебя не осудил?

     -- Никто, Господин.

     -- И Я тебя не осуждаю. Иди, отныне больше не греши.

     Никто из фарисеев не смел после этого испытывать Иисуса. Казалось,  они

были  даже  согласны  примириться  с Ним. Неприемлемым для них осталось лишь

одно: как  может  человек  из  народа  считать  Себя  Мессией  или  хотя  бы

допускать,  чтобы  так  называла  Его толпа? Зная об этих недоумениях, Иисус

подозвал к Себе фарисеев и спросил:

     -- Что вы думаете о Мессии. Чей Он Сын?

     -- Давидов, -- отвечали они.

     -- Как же Давид в Духе называет Его Владыкой, говоря:

     Сказал Господь Владыке моему:

     воссядь по правую руку Мою,

     доколе Я не положу врагов Твоих

     под ноги Твои?

     Итак, если Давид называет Его Владыкой, как же Он -- сын его? [9]

     Тем самым вопрос о человеческом  происхождении  Мессии  отодвигался  на

второй  план.  Мессианская  тайна  заключена  не  столько в принадлежности к

царскому дому, сколько в  том,  что  Избавитель  пребывает  одесную  Отца  и

является Сыном Божиим, Господом мира.

     Фарисеи  ничего  не  смогли  возразить. Слова псалма действительно были

загадочны. Но сказанное Иисусом им было принять еще труднее.

     Примечания ("ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ")

     [1] Мф 21, 23-- 27, 32; Мк 11, 27-- 33; Лк 20, 1-- 8.

     [2] Мф 21, 33-- 46; Мк 12, 1-- 12; Лк 20, 9-- 19. Аналогичной  притчей,

но  в  форме "символического действия", принятого у пророков (ср., напр., Ис

8, 1-- 4; Иер  19,  1--  15;  Иез  4,  4--  8),  было  проклятие  бесплодной

смоковницы -- символа тех, кто не принес "плода покаяния" (Мф 21, 18 сл.; Мк

11, 12 сл. ср. Лк 13, 6-- 9).

     [3] Ин 12, 20-- 24.

     [4] И. Флавий. Арх. XVIII, 3.

     [5] Ин 12, 27 сл.

     [6] Мф 22, 15-- 22; Мк 12, 13-- 17; Лк 20, 20-- 26.

     [7]  "Это привычное толкование, -- замечает еп. Кассиан, -- успокаивает

нашу ленивую мысль, да и нашу христианскую совесть,  когда  она  встречается

лицом   к   лицу  с  запросами  государственной  власти,  по  большей  части

равнодушной, а то и прямо враждебной Церкви. Мы склонны  утешать  себя  тем,

что  и кесарь, о котором говорит Господь, был язычник и возглавлял языческое

государство... Слово Христово... касается частного  вопроса  и  отвечает  на

него  в  общей  форме...  Но  если  Господь  и  признает за вопрошавшими Его

обязанности по отношению к государству, Он говорит о государстве как о некой

чуждой силе... Господь проводит различение между Божием  и  кесаревым".  Еп.

Кассиан (Безобразов). Царство кесаря перед судом Нового Завета. Париж, 1949,

с. 10 сл. См. также С. Аскольдов. Христианство и политика. Киев, 1906, с. 15

сл.

     [8] Мф 22. 23-- 33; Мк 12, 18-- 27; Лк 20. 27-- 40.

     [9] Мф 22, 41-- 45; Мк 12, 35-- 37; Лк 20, 41-- 44