Просто христианство 

 БЛАГОТВОРНАЯ ИНФЕКЦИЯ

     Я  начинаю  эту  главу с просьбы, чтобы вы постарались ясно представить

себе такую картину: на столе лежат две книги, одна поверх другой. Совершенно

очевидно, что нижняя книга ту, что на  ней,  наверху,  поддерживает.  Только

благодаря  нижней  книге верхняя на пять сантиметров выше поверхности стола,

вместо того чтобы касаться этой поверхности. Давайте обозначим нижнюю  книгу

буквой  "А", а верхнюю -- буквой "Б". Позиция "А" обусловливает позицию "Б".

Это ясно, не  так  ли?  Теперь  представим  себе  (это,  конечно,  не  может

случиться   в   действительности,   но  подойдет  для  иллюстрации,  давайте

представим себе, что обе книги находились в таком положении  вечно.  В  этом

случае  позиция  "Б"  всегда  зависела  от  позиции  "А",  но позиция "А" не

существовала до позиции "Б". Иными словами, результат  в  данном  случае  не

наступает  после  причины,  как обычно бывает: сначала вы съедаете огурец, а

потом у вас расстройство желудка. Этот  принцип  действует  не  всегда.  Еще

минутку терпения, и вы увидите, почему я считаю это важным.

     Несколькими  страницами  ранее  я  сказал,  что  Бог  --  это Существо,

состоящее из трех Лиц, но остающееся тем не менее одним Существом (и  привел

приблизительную  иллюстрацию -- куб,  который состоит из шести квадратов, но

остается одной фигурой). Но как только я стараюсь объяснить,  как  эти  Лица

взаимосвязаны,  возникает впечатление, будто одно из них существовало прежде

других.  Мне  приходится  прибегать  к  словам,  которые  повинны  в   таком

впечатлении. Первое лицо в этом Триединстве называется Отцом, второе Лицо --

Сыном.  Мы  говорим,  что Первый рождает или производит Второго: мы называем

это рождением, а не творением, потому что Он  производит  Существо  того  же

рода, что и Он Сам. В данном случае единственное подходящее слово -- "Отец".

Но,  к  сожалению,  это  слово  предполагает, что Он существовал прежде, как

человеческий отец существует до появления сына. На самом же деле это не так.

Здесь нет места ни "прежде", ни "потом". Вот почему, я считаю,  очень  важно

уяснить:   одна  вещь  может  быть  источником  или  причиной  другой  и  не

существовать прежде нее. Сын существует потому, что существует  Отец;  но  в

этом существовании никогда не было момента, предшествующего рождению Сына.

     Вероятно,  лучше  всего  взглянуть на это следующим образом. Я попросил

вас представить себе две книги. Возможно, большинство из  вас  сделали  это,

совершили  некий  акт  воображения, и перед вами возникла мысленная картина.

Совершенно  очевидно,  что  он  был  причиной,  она   --   следствием,   или

результатом.  Но  это не значит, что вы сначала вообразили, а затем получили

эту картину. В тот самый момент, когда начало действовать ваше  воображение,

она  возникла  перед  вашим  мысленным  взором.  Все  это  время  ваша  воля

удерживала ее перед вами. Однако акт воли и картина начали  существование  в

один  и тот же момент и прекратили в одно время. Если бы был Кто-то, живущий

вечно, и если бы Он вечно представлял в  Своем  воображении  одно  и  то  же

существо,  то  постоянно создавался бы какой-то мысленный образ, который был

бы таким же вечным.

     Я полагаю, именно так мы и должны  думать  о  Сыне,  Который  постоянно

струится  от  Отца, как струится свет от лампы, или тепло от огня, или мысль

из головы. Он -- самовыражение Отца, то, что Отец желает сказать, и во  всей

вечности  никогда не было момента, когда бы Отец не произносил Своего Слова.

Заметили  вы,  что  происходит?  Все  эти  примеры  света  и  тепла  создают

впечатление,  что  Отец  и  Сын  --  это  две  субстанции а не две Личности.

Очевидно, образ Отца и Сына, который дает нам  Новый  завет,  гораздо  более

точный, чем любые иллюстрации, которыми мы пытаемся его подменить.

     И  так  случается  всякий раз, когда вы отходите от того, что сказано в

Библии. Вполне оправданно отойти от текста на какой-то момент,  чтобы  лучше

уяснить  себе  то  или  иное.  Но  затем  необходимо  к нему вернуться. Бог,

естественно, гораздо лучше знает, как описать Самого Себя, чем любой из нас.

Он знает, что отношения Отца и Сына следует,  скорее  всего,  описывать  как

отношения   между  Первой  и  Второй  Личностями,  а  не  как  что-то  иное,

придуманное нами. Самое главное в том, что  это  --  отношения  любви.  Отец

находит  радость  в  Сыне,  Сын  преданно  любит  Отца. Прежде чем мы пойдем

дальше, обратите внимание на огромную важность этих слов.

     Самым разным людям нравится повторять христианское изречение: "Бог есть

любовь". Но они как будто не замечают, что слова эти имеют  смысл  только  в

том  случае,  если  Бог включает в Себя, по крайней мере, две Личности. Ведь

Любовь -- это что-то такое, что одно лицо испытывает к другому. Если бы  Бог

был  существом  в одном лице, тогда, до того как Он создал мир. Он не был бы

любовью. Очевидно, когда говорят: "Бог  есть  любовь",  люди  имеют  в  виду

что-то совсем другое, а именно, что "любовь есть Бог". Они, видимо, считают,

что  к нашему чувству любви, независимо от того, как и где оно возникает и к

каким результатам  приводит,  следует  относиться  с  величайшим  уважением.

Возможно,  они  и  правы;  но христиане совершенно иначе понимают слова "Бог

есть любовь". Они верят, что живая, динамичная  энергия  любви  действует  в

Боге вечно и именно она -- источник всего сущего.

     В  этом, возможно, самое главное отличие христианства от всех остальных

религий: Бог -- не  статичное  существо  и  даже  не  просто  личность.  Это

динамичная,  пульсирующая энергия, жизнь, что-то почти драматическое, что-то

(пожалуйста, не сочтите меня непочтительным) подобное танцу. Единство  между

Отцом  и  Сыном  настолько живо и реально, что это единство само Личность. Я

знаю, это звучит почти немыслимо, но взгляните на это следующим образом.  Вы

знаете, что, когда люди собираются вместе в клубе или в профсоюзе, возникает

так  называемый  "дух" семьи, или клуба, или профсоюза. Люди говорят об этом

духе, ибо когда они собираются вместе, то вырабатывают особую  манеру  вести

себя,   которая   не   была  бы  им  свойственна,  если  бы  они  оставались

разрозненными. (Это коллективное поведение может быть, конечно, и  лучше,  и

хуже,  чем  поведение  индивидуальное.)  Так или иначе, подобное объединение

людей  как  бы  вызывает  к  существованию   коллективную   личность.   Это,

естественно, не личность в буквальном смысле слова, а подобие личности. Но в

том-то  и заключается одно из различий между Богом и нами. То, что возникает

из объединенной жизни Отца и  Сына  -  Личность.  Третье  Лицо  Триединства,

которое  есть  Бог. На профессиональном, теологическом языке это Третье Лицо

называется Святым Духом, или Духом Божьим. Не волнуйтесь и  не  удивляйтесь,

если  обнаружите,  что  ваше представление о Нем более туманно и неясно, чем

представление о первых двух Лицах Триединства. Я думаю,  на  это  существует

вполне  законная  причина.  В  процессе  своей  христианской  жизни  вы, как

правило, не смотрите на Него. Но Он постоянно действует через вас.  Если  вы

думаете  об Отце как о Том, Кто находится "где-то там", перед вами, а о Сыне

как о Том,  Кто  стоит  рядом  с  вами,  помогая  вам  молиться  и  стараясь

превратить вас в еще одного сына Божьего, то о Третьем Лице вы должны думать

как  о  чем-то,  находящемся  внутри или позади вас. Возможно, для некоторых

людей проще начать с  Третьего  Лица  и  продвигаться  от  Него  в  обратном

направлении:  Бог  есть любовь, и эта любовь действует через людей, особенно

через всю совокупность христиан вместе взятых. Но этот дух любви,  от  самой

вечности -- любовь между Отцом и Сыном.

     Какое  же  все  это имеет значение для нас? Самое большое на свете. Всю

эту драму, или образ жизни триединства, надо проиграть через каждого из нас.

Или (если взглянуть на это с противоположной стороны) каждый из  нас  должен

приблизиться к этому образу жизни, занять свою позицию в драме. Счастья, для

которого  мы  созданы,  не  достичь  иным  путем. Все хорошее, как и плохое,

подвержено воздействиям извне. Если вы хотите  согреться,  вы  должны  стать

поближе  к  огню.  Если  хотите  намокнуть,  вы должны войти в воду. Если вы

стремитесь к радости, силе, миру, вечной жизни, вы должны подойти ближе  или

даже  войти  в то, что всем этим обладает. Радость, сила, мир, бессмертие --

не награды, которые Бог мог бы,  если  бы  захотел,  протянуть  любому.  Это

величайший   источник   энергии   и   красоты,   бьющий   в   самом   центре

действительности. Если вы поблизости от него, брызги его достигнут вас; если

нет -- останетесь сухим. Если человек соединен с Богом, то как ему  не  жить

вечно? И как может человек, разделенный с Богом, не засохнуть и не умереть?

     Однако  как  он  может  соединиться  с  Богом? Как нам с вами влиться в

триединую жизнь?

     Вы помните, что я сказал во второй главе о рождении и  создании?  Мы  с

вами не рождены Богом, мы только созданы Им;  в нашем естественном состоянии

мы  не  сыны Божьи, мы всего лишь статуи. В нас нет зоэ, или духовной жизни;

нам присуща только биос, или биологическая жизнь, которая неизбежно движется

к угасанию и смерти. Суть того, что предлагает христианство, в следующем: мы

можем, если не станем противиться  Божьей  воле,  принять  участие  в  жизни

Христа. И если это случится, мы станем соучастниками той жизни, которая была

рождена,   а   не  создана,  которая  всегда  существовала  и  всегда  будет

существовать. Христос -- Божий Сын. Если мы войдем в Его  жизнь,  то  станем

Божьими  детьми.  Мы  будем  любить  Отца,  как любит Он, и Святой Дух будет

пребывать в нас. Христос пришел в этот мир и стал человеком для того,  чтобы

распространить среди других людей ту высшую форму жизни, которая присуща Ему

Самому.  Я  называю  это  "благотворной инфекцией". Каждый христианин должен

стать маленьким Христом. Именно это и значит "быть христианином".

УПРЯМЫЕ ОЛОВЯННЫЕ СОЛДАТИКИ

     Сын Божий стал человеком для того, чтобы  наделить  людей  способностью

стать  Божьими  детьми.  Мы  не  знаем  -- по крайней мере, я не знаю,-- что

случилось бы,  если  бы  человеческий  род  не  восстал  против  Бога  и  не

присоединился к вражескому стану. Возможно, тогда каждый человек пребывал бы

во  Христе,  был  бы  соучастником  жизни Сына Божьего с рождения. Возможно,

биос, или естественная жизнь, устремлялась бы тогда в зоэ, то есть в высшую,

несотворенную  жизнь,  с  самого  своего  зарождения,  непрерывно,  по  мере

развития.  Но  все  это только догадки и предположения. А нас с вами волнует

вопрос, как обстоят дела сейчас.

     Вот как: два вида жизни не только разнятся между собой (они и  были  бы

различны),  но противоположны друг другу. Естественная жизнь в каждом из нас

эгоцентрична, она требует внимания к себе и  восхищения  собою.  Ей  присуща

склонность  добиваться  преимущества  за счет других жизней, эксплуатировать

всю Вселенную. И больше всего эта жизнь желает  быть  предоставленной  самой

себе  -- держаться в стороне от всего, что лучше, или сильнее, или выше, чем

она, короче,  в  стороне  от  всего,  что  заставляет  ее  чувствовать  себя

маленькой  и  незначительной. Она боится света и воздуха духовного как люди,

выросшие в грязи, боятся ванны. В  каком-то  смысле  эта  жизнь  права.  Она

знает,  что,  если  духовная  жизнь  вовлечет  ее  в  свою  орбиту,  вся  ее

эгоцентричность,  все  ее  своеволие  будут  убиты.  И  поэтому  она  готова

сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы избежать этого.

     Думали  ли вы когда-нибудь в детстве о том, как было бы интересно, если

бы ваши игрушки ожили? Что ж, давайте  представим,  что  вы  на  самом  деле

оживили их. Вот на ваших глазах оловянный солдатик превращается в маленького

человечка.  Олову  пришлось  бы  стать плотью; но вообразите, что оловянному

солдатику это не нравится. Его совсем не привлекает плоть; он замечает,  что

олово  испорчено.  Он думает, что вы убиваете его. Он сделает все, что в его

силах, чтобы помешать вам. Вам бы не удалось переделать его в человека, если

бы это зависело от него.

     Я не знаю, что сделали бы вы с таким оловянным солдатиком.  Но  с  нами

Бог  сделал  вот  что:  Второе Лицо Божественного Триединства, Сын, Сам стал

человеком. Он родился в мир, как рождается  настоящий  человек  --  реальный

человек  определенного  роста,  с  определенным  цветом  волос, говорящий на

определенном языке, весящий столько-то килограммов. Он, Вечно сущий, Который

знает  все  и  Который  сотворил  Вселенную,  стал  не  только человеком, но

младенцем, а перед тем - зародышем в теле женщины. Если  вы  хотите  понять,

что  это  для  Него  значило,  подумайте о том, как бы понравилось вам стать

слизнем или крабом.

     В результате этого в нашей человеческой семье появился  такой  Человек,

Который  был  всем  тем,  чем  предназначалось  быть  людям, -- человеком, в

котором созданная жизнь, унаследованная от Матери, позволила превратить себя

полностью и совершенно  в  жизнь  рожденную.  Но  естественное  человеческое

существо  в  Нем было полностью поглощено Божественным Сыном. Таким образом,

человечество в один момент достигло, так сказать, пункта  своего  назначения

-- перешло  в  жизнь  Христа.  И  поскольку  трудность для нас в своего рода

умерщвлении естественной жизни, Он избрал для  себя  такой  жизненный  путь,

который  убивал  на  каждом шагу Его человеческие желания. Он познал нищету,

непонимание семьи, предательство одного из близких  друзей;  Он  подвергался

преследованиям  и  издевательствам  и умер под пытками. И после того, как Он

был убит -- убиваем, фактически, каждый день,-- человеческое существо в Нем,

благодаря Своему органическому единству с Божьим Сыном, снова возродилось  к

жизни.  Человек  в  Христе  поднялся из мертвых. Человек, а не только Бог! В

этом вся суть. В первый раз мы увидели настоящего человека.  Один  оловянный

солдатик -- такой же оловянный, как все остальные,-- триумфально ожил.

     И  здесь  мы  подходим  к  той  точке,  в  которой мой пример перестает

действовать. В случае с игрушечными солдатиками то, что один из них оживает,

не имеет абсолютно никакого  значения  для  остальных.  Все  они  существуют

отдельно,  независимо  друг  от  друга.  Но  с человеческими существами дело

обстоит иначе. Они лишь  выглядят  отдельными  организмами,  потому  что  вы

видите, как они двигаются и действуют вне всякой связи друг с другом. Однако

мы созданы так, что можем быть свидетелями только настоящего.

     Если  бы  мы  могли  видеть  прошлое,  вещи выглядели бы для нас совсем

по-другому. В жизни каждого человека был момент,  когда  он  представлял  из

себя  часть  организма  своей матери, а еще раньше -- часть организма своего

отца, которые в свою очередь были частью его дедушек и бабушек. Если  бы  вы

могли  видеть  человечество  на  протяжении  времени, как видит его Бог, оно

выглядело бы для вас не как масса отдельных точек, разбросанных тут и там, а

как  единый  растущий  организм,  более   всего   напоминающий   гигантское,

необычайно сложное дерево. Вы увидели бы, что каждый человек связан со всеми

другими.  И  не только это. В действительности каждый из нас отделен от Бога

не больше, чем отделены мы друг от друга. Каждый мужчина и  женщина,  каждый

ребенок  во  всем мире чувствует и дышит сейчас, в этот самый момент, только

потому, что Бог поддерживает в нем жизнь. Следовательно, когда Христос  стал

человеком,  это  было  не  то  же самое, как если бы ожил оловянный солдатик.

Скорее  о  явлении  Его  в  мир  можно  рассказать  так:  нечто,   постоянно

воздействующее  на  все человечество, в определенный момент начало оказывать

влияние на всю массу людей по-новому.  С  упомянутого  момента  это  влияние

распространяется  на тех, кто жил до Христа, и на тех, кто жил после Него, и

даже на тех, кто никогда о Нем не  слышал,  подобно  тому,  как  одна  капля

какого-то  вещества,  упавшая в стакан воды, придает новый вкус и новый цвет

всему содержимому стакана.  Безусловно,  ни  одна  из  этих  иллюстраций  не

отражает  сколько-нибудь  полно  истинного  положения вещей. Бог ни с чем не

сравним, Он творит вещи, которым нет ничего подобного, и вы едва  ли  можете

рассчитывать, что обнаружите такое подобие.

     Какое  же  изменение внес Он в среду человечества? В чем оно состоит? В

превращении человека в сына Божьего, существа  сотворенного  --  в  существо

рожденное:  в  превращении  временной  биологической  жизни  во вневременную

духовную жизнь. И все это ради нас и для нас. В принципе,  человечество  уже

спасено.  Мы,  отдельные люди, просто должны воспользоваться этим спасением,

каждый человек -- индивидуально. Но наиболее трудная часть процесса  --  та,

которую мы не в состоянии выполнить сами, сделана за нас. Нам незачем своими

силами  забираться  в  духовную  жизнь.  Сама  эта  жизнь  уже  спустилась к

человеческой семье. Если только мы откроем сердце Человеку,  в  Котором  эта

жизнь  присутствует  во  всей полноте и Который, будучи Богом, в то же время

настоящий человек, Он совершит это в нас и за нас. Помните, что я  сказал  о

"благотворной  инфекции"?  Один  из  представителей нашей человеческой семьи

обладает этой новой жизнью; если мы подойдем к Нему ближе, то  заразимся  от

Него.

     Вы,  конечно,  можете  выразить  ту  же  идею  иными  путями. Вы можете

сказать, что Христос умер за наши грехи. Или что Отец простил нас, благодаря

тому, что Христос совершил за нас то, что надлежало сделать нам самим.  Либо

что  мы омыты кровью Агнца. Вы можете сказать, что Христос победил смерть. И

все это верно. Примите ту из этих формулировок, которая вам больше по  душе.

Но  только  не  начинайте  при  этом ссориться с другими из-за того, что они

отдали предпочтение другой.

ДBA ПРИМЕЧАНИЯ

     Я хотел бы дать здесь примечания к двум вопросам, возникшим в последней

главе.

     1) Один рассудительный критик пишет: "Если  Бог  хотел,  чтобы  у  Него

вместо  игрушечных  солдатиков  были  сыновья, почему же Он не родил сыновей

сразу, вместо того чтобы создавать игрушечных солдатиков, а затем подвергать

их столь трудному и болезненному процессу?"

     Частично ответить на этот вопрос довольно просто; ответ ли  другую  его

часть,  возможно,  за  пределами  человеческого  познания.  Отвечу на легкую

часть. Процесс превращения  создания  в  сына  не  был  бы  ни  трудным,  ни

болезненным,  если  бы человеческая семья не отвернулась от Бога тысячелетия

тому назад. У людей была возможность сделать это,  потому  что  Бог  дал  им

свободу  воли.  Он  дал  им свободную волю потому, что мир простых автоматов

никогда  бы  не  смог  познать  любви,   а   следовательно,   и   истинного,

безграничного счастья.

     Трудная  часть  ответа -- в следующем. Все христиане соглашаются, что в

полном, первоначальном  смысле  слова  существует  только  один  Сын  Божий.

Настаивая  на  своем  вопросе:  "А  могло ли быть у Бога много сыновей?", мы

рискуем забраться в такие дебри, из которых выбраться  не  сумеем.  Есть  ли

вообще в словах "А могло ли бы..?" какой-нибудь смысл, когда вопрос касается

Бога?  Я  полагаю,  что  такой  вопрос  можно  ставить  в отношении вещи или

явления, имеющих начало и конец, потому что она  (или  оно)  могли  бы  быть

иными  из-за того, что какая-то другая вещь (или явление) были иными, а эти,

в свою очередь, могли бы быть иными по той причине, что иной  была  какая-то

третья  вещь.  И  так  далее (буквы на этой странице могли бы быть красными,

если бы печатник взял красную типографскую краску,  и  он  взял  бы  красную

краску, если бы получил соответствующую инструкцию, и т.д. и т.п.). Но когда

речь идет о Боге -- то есть о первооснове, о некоей неизменяемой реальности,

которая   обусловливает   все   остальные  реальности,  явления,  факты,  то

спрашивать, могло ли что-то обстоять иначе, бессмысленно. Он -- То,  что  Он

есть, и этим вопрос исчерпывается.

     Но и помимо этого, мне крайне трудно осмыслить Бога, рождающего сыновей

на протяжении  вечности.  Для того чтобы этих сыновей было много, они должны

как-то отличаться друг от друга. Два пенни  выглядят  совершенно  одинаково.

Почему  же  их два? Очевидно, потому, что они находятся в различных местах и

состоят не из одних и тех же атомов. Иными словами, чтобы говорить о них как

об отдельных, различных единицах, мы должны прибегнуть к таким понятиям, как

пространство и материя, то есть  к  сотворенной  Вселенной.  Я  могу  понять

различие  между  Отцом и Сыном, не вовлекая в дело пространства или материи,

потому что в этом случае один рождает, а другой рождается. Отец по отношению

к Сыну будет не тем, чем Сын -- по отношению к Отцу. Но если бы существовало

несколько сыновей, их родственное отношение друг к другу и к  Отцу  было  бы

одинаковым,  как  бы  они  отличались  друг  от друга? С первого взгляда эту

трудность, конечно, не  замечают.  Люди  считают,  что  мысль  о  нескольких

сыновьях  имеет  право  на существование. Однако когда я задумываюсь об этом

глубже, то прихожу к выводу, что реальной такая идея выглядит только потому,

что мы смутно представляем этих сыновей в виде  людей,  стоящих  друг  подле

друга  в  каком-то  пространстве.  Иначе говоря, хотя мы и воображаем, будто

думаем о чем-то, существовавшем до сотворения Вселенной, на  самом  деле  мы

контрабандой  пытаемся  ввести  в  картину сотворенную Вселенную и поместить

сыновей внутри нее. Когда мы перестаем это  делать,  но  все  еще  стараемся

думать   об  Отце,  рождающем  множество  сыновей  до  сотворения  мира,  то

обнаруживаем, что в сущности, думаем ни о чем.  Образы  тают,  а  сама  идея

обращается  в набор слов. Потом возникает другая мысль: а не была ли Природа

-- пространство, время и материя -- создана именно для того,  чтобы  сделать

эту  множественность  возможной?  Может  быть,  единственный  путь  получить

"легионы"  бессмертных  духов  --  в  предварительном   создании   множества

физических  существ во Вселенной и последующем одухотворении каждого из них?

Но все это, конечно, догадки.

     2) Представляя все человечество в  виде  единого  огромного  организма,

подобного  дереву,  не  следует думать, будто это свидетельствует о том, что

индивидуальные различия не имеют значения или  что  реальные  люди  --  Том,

Нобби или Кэт -- менее важны, чем такие коллективные понятия, как классы или

расы.  Фактически  эти  понятия  противоположны  друг другу. Отдельные части

единого организма могут очень сильно отличаться одна от другой, а  отдельные

элементы, не являющиеся частями единого организма, могут быть похожи друг на

друга.  Шесть  однопенсовых  монет никак не связаны между собой, но выглядят

одинаково. Мой нос и мои легкие по виду своему совершенно несхожи, но  живут

они  только  благодаря  тому,  что  и  тот,  и  другие входят в состав моего

организма и принимают участие в его жизни.

     Христианство рассматривает отдельных людей не просто как  членов  одной

группы или отдельные предметы в перечне, но как органы единого тела, которые

отличаются  друг  от  друга, и каждый выполняет то, чего другие выполнить не

могут. Когда вы ловите себя на желании сделать своих  детей,  или  учеников,

или  соседей подобными вам во всем, вспомните, что Богу, вероятно, это вовсе

не угодно. Вы и они -- это отдельные органы, предназначенные для  выполнения

различных  функций.  С  другой  стороны,  если  у вас возникает искушение не

обращать внимания на нужды других, потому что это не "ваше дело", вспомните:

хотя другие и не похожи на вас, они часть того же самого организма. Если  вы

забываете,  что  любой  человек  принадлежит  к  одному с вами организму, вы

становитесь индивидуалистом. Если же вы забываете, что другой -- не  тот  же

орган,  что вы, и пытаетесь подавить всякое различие между людьми, чтобы все

стали одинаковыми, то становитесь тоталитаристом. Между  тем  христианин  ни

индивидуалистом, ни тоталитаристом быть не должен.

     Мне  очень  хочется сказать вам -- и вы хотите сказать мне, -- какая из

этих ошибок опаснее. Но это дьявол морочит нас. Он  всегда  посылает  в  мир

ошибки  парами,  состоящими  из  двух  противоположностей,  и  побуждает нас

тратить как можно больше времени, размышляя о том, какая хуже. Вы,  конечно,

понимаете,  почему? Он полагается на нашу неприязнь к одной из ошибок, чтобы

постоянно привлекать нас к противоположной. Но мы не должны потакать ему. Мы

должны с широко открытыми глазами идти к своей цели, следуя между соблазнами

той и другой ошибки и стараясь не впасть ни в одну.

ВООБРАЖЕНИЕ

     Позвольте мне и эту главу начать двумя примерами, точнее, напомнить вам

две истории, над которыми я попрошу вас задуматься. Одну из  них  --  сказку

"Аленький  цветочек"  -- вы все читали. В этой сказке девушка должна была по

какой-то причине выйти замуж за чудище. И она это  сделала.  Но  прежде  она

поверила  в  любовь  этого  чудища,  испытала  на  себе  его  доброту и сама

попыталась ответить любовью. Когда она поцеловала чудище, как  если  бы  оно

было  человеком,  то,  к великому ее облегчению, прямо на глазах чудище и на

самом деле превратилось  в  прекрасного  юношу,  и  зажили  они  в  любви  и

согласии.

     В другой истории рассказывается о человеке, который был вынужден носить

маску.  В  этой  маске он выглядел гораздо привлекательнее, чем без нее. Ему

пришлось носить ее несколько лет, и когда он наконец снял ее, то  обнаружил,

что  его  лицо  приняло  очертания маски. Он воистину стал красивым. То, что

было вначале притворной, ненастоящей красотой, стало реальностью.

     Я   думаю,   обе   эти   истории   могут   (иносказательно,    конечно)

проиллюстрировать  то, о чем я собираюсь говорить в этой главе. До сих пор я

старался описывать факты -- чем является Бог и что Он  сделал.  А  сейчас  я

хочу  перейти  к  практическому  вопросу:  что должны делать мы? Какой смысл

имеет для нас вся эта теология? Возможно, мы  почувствуем  это  уже  теперь.

Если вам достало интереса дочитать до этого места, надеюсь, вам хватит его и

на  то,  чтобы  сделать  еще  один шаг вперед, а именно: произнести молитвы.

Чтобы вы ни сказали, вы, вероятно, повторите и слова  той  молитвы,  которой

научил нас Господь.

     Вы  помните,  как она начинается? "Отче наш". Сейчас вы уже знаете, что

эти слова значит. Они совершенно недвусмысленно свидетельствуют о  том,  что

вы  ставите  себя  в положение сына Божьего. Иными словами, вы облекаетесь в

Христа, так сказать, воображаете себя Христом. В тот самый момент, когда  до

вас  доходит смысл этих слов, вы начинаете понимать, что на самом деле вы --

не сын Божий. Вы совсем не такое существо, как Сын, Чьи интересы,  Чья  воля

абсолютно  едины  с  интересами и волей Отца. Вы -- комок сосредоточенных на

самом себе страхов, надежд, жадности, зависти и самолюбия. И  все  это,  вся

ваша  сущность, обречено на смерть. Таким образом, то, что вы берете на себя

смелость уподобляться Христу -- возмутительная самонадеянность. Но, странное

дело, именно так Он и приказал нам вести себя.

     Почему? Что за смысл выдавать себя за то,  чем  вы  на  самом  деле  не

являетесь? Однако даже на человеческом уровне существуют, как вы знаете, два

рода  притворства  --  плохое  и  хорошее.  В первом случае человек пытается

кого-то обмануть: например, он притворяется, будто помогает вам, вместо того

чтобы помочь на самом деле. Но второй,  полезный  вид  притворства  ведет  к

чему-то  настоящему.  Например, вам не хочется проявлять дружелюбие к X., но

вы знаете, что должны его проявить; в таком случае  правильнее  всего  вести

себя  так,  как  если бы вы были лучше, чем на самом деле. И через некоторое

время вы действительно почувствуете к X. большее расположение, чем  вначале.

Всем  нам  это  знакомо.  Очень  часто  единственный путь ощутить реальность

чего-то -- это вести себя так, как если бы вы ее  уже  ощутили.  Вот  почему

игры  так  важны  для  детей.  Они  ведь  постоянно  притворяются, будто они

взрослые, -- играя в войну или в магазин.  Но  с  каждым  разом  мускулы  их

становятся  тверже,  а  разум  --  острее,  так что то, что они притворяются

взрослыми, помогает им расти на самом деле.

     Далее, в тот самый момент, когда вы сознательно говорите себе: "Вот,  я

воображаю,  будто  я  Христос",  вы,  скорее всего, тут же чувствуете, каким

образом возможно сделать это ваше "притворство" не столь явным, хоть чуточку

приблизить его к реальности. Вы обнаруживаете, что думаете о таких вещах,  о

которых  не  думали  бы,  если  бы  действительно  были сыном Божьим. Что ж,

постарайтесь прогнать эти мысли. Или, быть может, вы внезапно поймете,  что,

вместо  того  чтобы  произносить  молитвы,  вам следовало бы сесть за стол и

написать письмо матери или отправиться на кухню и помочь жене вымыть посуду.

Поднимитесь в таком случае и сделайте то, что  вам  подсказывает  внутренний

голос.

     Видите,  что происходит? Сам Христос, Сын Божий, человек (такой же, как

мы с вами) и Бог (такой же Бог, как Его Отец), находится рядом с вами и  уже

в  этот момент обращает ваше воображение в реальность. И это не высокопарные

слова, выражающие лишь ту мысль, что  ваша  совесть  подсказывает  вам,  что

делать. Если вы прямо спросите вашу совесть, вы получите один ответ. Если вы

помните,  что  вы  воображаете  себя  Христом,  ответ будет иной. Существует

множество вещей, о которых ваша совесть не скажет вам прямо, что  они  плохи

(особенно  в  стадии  обдумывания),  но которые вы сразу же отвергнете, если

серьезно стараетесь подражать Христу. Потому что тогда вы не  просто  будете

думать  о  том,  что  хорошо,  а  что  плохо, но будете стараться подхватить

благотворную инфекцию от этого  Человека.  Это  скорее  похоже  на  создание

портрета,   чем  на  подчинение  определенным  правилам.  Интересно,  что  в

некотором отношении это труднее, чем следовать правилам, зато  в  другом  --

гораздо легче.

     Настоящий  Сын  Божий  будет рядом с вами. Он начинает превращать вас в

существо, подобное Самому Себе. Он начинает, так  сказать,  "прививать"  вам

Свой  образ  жизни  и  мыслей,  вливать  в вас присущую Ему зоэ. Он начинает

превращать оловянного солдатика в живого человека. И  конечно,  та  часть  в

вас, которая все еще остается оловянной, будет этому противиться.

     Некоторые из вас могут заметить, что ничего подобного на своем опыте не

испытывали.  Вы  можете  сказать: "У меня никогда не было чувства, будто мне

помогает невидимый Христос, зато люди часто мне помогали". В этой связи  мне

вспоминается  анекдот  из  времен  первой  мировой  войны  об одной женщине,

которая сказала: "Нашу семью не волнуют перебои с хлебом, мы все равно  едим

только  гренки". Если у вас нет хлеба, то не будет и гренок. Если бы не было

помощи Христа, вы не увидели бы и помощи людей. Он действует на  нас  самыми

различными  путями,  а не только в рамках того, что мы называем "религиозной

жизнью". Он действует через природу, через наши тела, через книги, иногда --

через   переживания,   которые   на   первый   взгляд    могут    показаться

антихристианскими.  Когда  молодой  человек,  который  ходил  в  церковь  по

привычке, осознает со всей искренностью, что  он  не  верит  в  христианскую

доктрину,  и  перестанет  посещать  церковь,  то  если его побуждает к этому

стремление быть честным, а не желание пойти наперекор родителям, дух Христа,

возможно, ближе к нему, чем прежде.

     Но более всего Его Дух действует на  нас  через  наше  общение  друг  с

другом.  Люди -- это зеркала, или "переносчики" Христа ближним. Иногда они и

сами об этом не подозревают. "Благотворную инфекцию" могут переносить и  те,

кто  ею  не  заражен.  Мне,  например,  помогли  прийти к христианству люди,

которые сами не были христианами. Но, как правило, именно те, которые  знают

Его,  приводят к Нему других. Вот почему роль Церкви, этой совокупности всех

христиан,  открывающих  Его  друг   другу,   настолько   важна.   Не   будет

преувеличением  сказать, что в двух христианах, следующих вместе за Христом,

христианство возрастает не в два, а в шестнадцать раз по  сравнению  с  тем,

когда они следовали за Ним в одиночку.

     Но  не  забывайте,  для  грудного младенца естественно принимать молоко

матери, не зная ее. Также и для нас поначалу  естественно  видеть  человека,

который помогает нам, и не видеть при этом стоящего за ним Христа. Однако мы

не  должны  оставаться  грудными  младенцами.  Мы должны идти вперед, должны

понять, Кто посылает нам помощь. Не  увидеть  и  не  понять  этого  было  бы

безумием.  Тогда  нам осталось бы полагаться на людей; а это рано или поздно

приведет к великому разочарованию. Даже лучшие из них  допускают  ошибки;  и

всем  суждено  умереть. Мы должны быть благодарны каждому из тех, кто оказал

нам помощь, мы  должны  уважать  и  любить  их,  но  никогда  не  полагаться

абсолютно  и  безраздельно ни на одно человеческое существо, пусть это будет

самый лучший,  самый  мудрый  человек  на  свете.  Вы  можете  делать  массу

прекрасных вещей из песка; только не пытайтесь строить на нем дом.

     А теперь мы начинаем видеть то, о чем постоянно говорит Новый завет. Он

говорит  о  христианах,  "рожденных вновь", о людях "облекшихся в Христа"; о

том, что Христос "изображается в нас", о обретении "ума Христова".  Сразу же

отрешитесь  от  мысли,  что все это -- лишь сложная метафорическая форма для

выражения  той  идеи,  что  христиане  должны  читать  сказанное  Христом  и

стараться проводить это в жизнь, подобно тому как человек читает Платона или

Маркса  и  старается  воплощать  их идеи. Мысль в разной форме, но постоянно

встречающаяся в Новом завете означает гораздо большее: реальный  Христос  --

здесь,  сейчас,  в этой комнате, где вы произносите молитву -- делает что-то

для вас и с вами. Причем речь идет не о  прекрасном  человеке,  умершем  две

тысячи  лет  тому  назад,  а  о  живом Человеке, все еще человеке в такой же

степени, как и вы, но и Боге в такой же степени, в какой Он  был  Им,  когда

создавал  мир.  И  вот  этот живой Богочеловек приходит к вам и приступает к

работе над вашим самым сокровенным,  внутренним  "я",  убивает  в  вас  ваше

старое   "я"   и   заменяет  его  другим,  таким,  каким  обладает  Он  Сам.

Вначале -- всего на несколько мгновений. Затем -- на  более  продолжительные

отрезки времени. И наконец, если все идет хорошо. Он навсегда обращает вас в

существо совершенно другого сорта -- в нового маленького Христа, в существо,

которое,  по-своему, пропорционально своим возможностям, обретает тот же род

жизни, который присущ Богу, в существо, которое  разделяет  силу  Бога,  Его

радость,  знание  и  бессмертие...  Немного  погодя,  мы  делаем  два других

открытия.

     1) Мы начинаем замечать не только наши греховные поступки,  но  и  нашу

греховность.  Другими  словами, нас начинает беспокоить не только то, что мы

делаем, но и  то,  чем  мы  являемся.  Это  звучит  несколько  сложно,  и  я

постараюсь  выразить  ту же мысль яснее, прибегнув к личному своему примеру.

Когда я готовлюсь к вечерней молитве и стараюсь припомнить  все  совершенные

мною  за  день  грехи,  в  девяти  случаях  из  десяти самым очевидным будет

нарушение заповеди любви к ближнему: я  или  сердился,  или  огрызался,  или

насмехался,  или  обрывал  разговор,  или  кричал и возмущался. И в моем уме

сразу же  возникает  оправдание:  меня  провоцировали;  со  мной  заговорили

неожиданно;  меня  застали  врасплох;  у  меня  не  было времени собраться с

мыслями. Все это как будто служит смягчающим обстоятельством: мое  поведение

могло   бы   быть   гораздо  хуже,  если  бы  я  это  совершил  сознательно,

предварительно обдумав.

     С  другой  стороны,  все,  что  человек  делает,  когда   его   застают

врасплох,-- лучшее доказательство того, какой он в действительности. То, что

срывается  с  языка,  прежде  чем  будет  время  подавить свой порыв, выдает

истинную суть. Если в подвале водятся крысы, то больше всего шансов  увидеть

их, если вы войдете туда неожиданно. Но не неожиданность порождает крыс; она

только  препятствует  им  вовремя  скрыться.  Точно  так же не неожиданность

повода или предлога делает  меня  вспыльчивым;  она  лишь  обнаруживает  мою

вспыльчивость.  Крысы  в  подвале живут постоянно, но если вы будете входить

туда с криками и шумом, они спрячутся, прежде чем вы включите свет.

     Очевидно, крысы противоборства и мстительности  постоянно  бытуют  и  в

подвале  моей  души.  Этот  подвал  находится за пределами досягаемости моей

сознательной воли. До определенного предела  я  в  состоянии  контролировать

свои действия, но над своим темпераментом прямого контроля я не имею. А если

то,  какие  мы, важнее, чем наши поступки; если наши поступки важны (главным

образом), постольку, поскольку показывают, кто мы,  из  этого  следует,  что

перемена,  которой  мне  предстоит  подвергнуться, не может быть произведена

посредством моих собственных усилий. Это относится и  к  хорошим  поступкам.

Много  ли  я совершил их под воздействием добрых побуждений? Сколько раз они

были результатом того, что  я  боялся  общественного  мнения  или  испытывал

желание показать себя с хорошей стороны? Сколько из них было совершено из-за

своего   рода  упрямства  или  чувства  превосходства,  которые  при  других

обстоятельствах могли привести меня к совершению плохих поступков? Но я не в

состоянии с помощью прямого нравственного  усилия  пробудить  в  себе  новые

стимулы.  Сделав  всего  несколько шагов по дороге христианства, мы начинаем

понимать,  что  все  необходимые  перемены  внутри  наших  душ  могут   быть

произведены  только  Богом.  И это подводит нас к чему-то такому, что в моей

передаче до сих пор не совсем верно отражало истинное положение вещей.

     2) Из моих слов могло создаться впечатление, что именно мы сами  все  и

совершаем. В действительности же все изменения совершаются Богом, а не нами.

Мы в лучшем случае не противимся тем переменам, которые Он производит в нас.

В  каком-то  смысле вы даже можете сказать, что это не мы, а Бог прибегает к

воображению.  В  самом  деле,  Трехликий  Бог  видит  перед  Собой   жадное,

ворчливое,   непокорное  человеческое  существо.  Но  Он  говорит:  "Давайте

вообразим, будто это не простое существо, а Наш сын. Это существо похоже  на

Иисуса  в  том смысле, что Иисус тоже человек, потому что Он стал Человеком.

Давайте  вообразим,  будто  человек  подобен  Христу  и  по  духу,  и  будем

обращаться с ним, как если бы это соответствовало истине, хотя на самом деле

это   не   так.   Но   мы   представим  себе,  что  наше  воображение  стало

действительностью".

     Бог смотрит на нас, как на  маленького  Христа;  Христос  стоит  рядом,

чтобы  помогать  нам  превращаться  в Него. Идея о Божьей игре в воображение

звучит на первый взгляд странно. Но странно ли это в действительности? Разве

не именно так существа более высокого порядка воспитывают тех, кто ниже  их?

Мать  учит  ребенка  говорить,  беседуя  с  ним,  как если бы он ее понимал,

задолго до того, как он действительно начнет понимать ее.  Мы  обращаемся  с

нашими  собаками  так,  как  если  бы они были человеческими существами. Вот

почему в конце концов они становятся "почти как люди".