Просто христианство 

* Книга II.  ВО ЧТО ВЕРЯТ ХРИСТИАНЕ *

ПРОТИВОРЕЧИВЫЕ ПОНЯТИЯ О БОГЕ

     Меня попросили рассказать вам,  во  что  верят  христиане.  Я  начну  с

рассказа о том, во что им не нужно верить. Если вы христианин, вы не обязаны

верить,  что  все  остальные  религии  неверны  от  начала до конца. Если вы

атеист, вам приходится верить, что в основе всех религий мира  кроется  одна

гигантская  ошибка. Если вы христианин, вы свободны думать, что все религии,

в том числе самые странные, содержат хотя бы крупинку истины.  Когда  я  был

атеистом,  я  пытался  убедить  себя,  что  человечество в большинстве своем

всегда заблуждалось в вопросе, который имеет для него наиважнейшее значение;

став христианином, я обрел способность взглянуть на вещи с более либеральной

точки зрения. Но безусловно, быть христианином -- значит не сомневаться, что

всюду,  где  христианство  расходится  во  взглядах  с  другими   религиями,

христианство  право,  а другие религии ошибаются. Как в арифметике: возможен

лишь один правильный ответ на задачу, все остальные -- неверны; по некоторые

из неверных ответов ближе к верному, чем другие.

     Человечество делится на две основные группы:  на  большинство,  которое

верит  в какого-то Бога или богов, и на меньшинство, которое не верит в Бога

вообще. Христианство, естественно, относится к большинству --  оно  в  одном

лагере  с  древними римлянами, современными дикарями, стоиками, платониками,

индусами, магометанами и  т.  п.,  против  современного  западноевропейского

материализма.

     Но  существует  разделение  между  людьми,  верующими  в Бога. К нему я

перехожу теперь. Сводится оно к тому, в каких богов люди верят. И  здесь  --

два  очень  разных  подхода. Одни полагают, что Бог стоит над добром и злом.

Мы, люди, называем одну вещь хорошей, а другую  --  плохой.  Но,  по  мнению

некоторых,   понятие   "хорошего  и  плохого"  существует  только  с  нашей,

человеческой, точки зрения.  Такие  люди  говорят:  по  мере  того,  как  вы

возрастаете  в  мудрости,  у вас все меньше и меньше желания называть что-то

плохим или хорошим; вы видите, что все имеет хорошие  и  плохие  стороны,  и

ничего  тут  нельзя изменить. В результате эти люди полагают, что задолго до

того, как вы подойдете к божественной точке зрения,  всякое  различие  между

понятиями добра и зла исчезнет без следа. Мы называем рак злом, говорят они,

потому  что  он  убивает  человека; но с таким же успехом можно назвать злом

успешное вмешательство хирурга, потому что он убивает рак.  Все  зависит  от

точки зрения.

     Другая,   противоположная,   точка  зрения  состоит  в  том,  что  Бог,

совершенно определенно,-- добрый и праведный, что Ему  небезразлично,  какую

сторону принять, что Он любит любовь и ненавидит ненависть и хочет, чтобы мы

вели  себя  так,  а  не  иначе.  Первое  из  этих  двух представлений -- Бог

пребывает за пределами добра  и  зла  --  называется  пантеизмом.  Эту  идею

разделял великий прусский философ Гегель; ее разделяют, насколько я понимаю,

индусы.   Противоположный   взгляд   на  Бога  присущ  евреям,  магометанам,

христианам.

     За  этим  различием  в  представлениях  о  Боге  между   пантеизмом   и

христианством следует обычно другое. Пантеисты, как правило, верят, что Бог,

так  сказать,  одушевляет  Вселенную,  как  вы  одушевляете  свое  тело; что

Вселенная и есть почти то же самое, что Бог,  и  поэтому,  если  бы  она  не

существовала,   Он   бы  тоже  не  существовал,  и  все,  что  находится  во

Вселенной,-- часть Бога. Христианство придерживается совершенно другой идеи.

Христиане считают, что Бог задумал и создал Вселенную, как  человек  создает

картину  или мелодию. Картина -- не то же самое, что художник, и художник не

умрет, если его картины уничтожить. Вы  можете  сказать:  "Он  вложил  часть

самого  себя в эту картину", но, говоря так, вы лишь подразумеваете, что вся

красота  и  смысл  этого  произведения  зародились  у  него  в  голове.  Его

мастерство,  отразившееся  в  картине, не принадлежит ей в той же степени, в

какой оно присуще его голове и рукам.

     Я надеюсь, вы теперь видите,  как  одно  различие  между  пантеизмом  и

христианством  неизбежно  влечет  за  собой  другое.  Если  вы не принимаете

всерьез различия между добром и злом, то очень легко придете к  выводу,  что

все  во  Вселенной  -- часть Бога. Если же вы считаете, что некоторые дела и

вещи действительно плохи, между тем как Бог плохим быть не  может,  подобная

точка зрения неприемлема для вас. В таком случае вы должны верить, что Бог и

мир  --  не  одно  и  то  же.  Некоторые  вещи,  наблюдаемые  нами  в  мире,

противоречат Его воле. По поводу рака или  трущоб  пантеист  может  сказать:

"Если  бы  вы  могли видеть с Божественной точки зрения, вы бы поняли, что и

это -- Бог". Христианин ответит: "Что за мерзкая чушь!".  Ведь  христианство

-- религия  воинствующая.  Христианство  считает,  что  Бог  сотворил мир --

пространство и время, жар и холод, все цвета и все вкусовые  ощущения,  всех

животных  и все растения -- и все это Бог придумал, как писатель придумывает

сюжет. Но христианство, кроме того, считает: очень многое из того,  что  Бог

сотворил,  свернуло  с  пути,  Богом  предназначенного,  и Бог настаивает, и

настаивает очень решительно, чтобы именно мы вернули заблудшее на правильный

путь.

     Конечно,  это  влечет  за  собой  очень  серьезный  вопрос.  Если   мир

действительно  сотворен  добрым,  справедливым  Богом,  почему он свернул на

неправильный путь? Много лет я  просто  отказывался  слушать,  что  отвечали

христиане,  потому  что  рассуждал  так:  "Что бы вы ни говорили, к каким бы

аргументам ни прибегали, не проще и не легче ли просто признать, что мир  не

создан разумной силой? А может, все ваши аргументы -- просто сложная попытка

уйти от очевидного?" И тут я столкнулся с другой трудностью.

     Мой  аргумент  против существования Бога сводился к тому, что Вселенная

мне казалась слишком жестокой и несправедливой.  Однако  как  пришла  мне  в

голову  сама  идея  справедливости  и  несправедливости?  Человек  не станет

называть линию кривой, если не имеет представления о  прямой  линии.  С  чем

сравнивал  я  Вселенную, когда называл ее несправедливой? Если все на свете,

от "А" до "Я", плохо и бессмысленно, то почему я сам, частица этого "всего",

с такой страстью возмущаюсь? Человек чувствует себя мокрым, когда  падает  в

воду, потому что человек не водяное животное: рыба не чувствует себя мокрой.

Я,  конечно,  мог  бы  отказаться  от  объективной  значимости моего чувства

справедливости, сказав себе, что это -- лишь  мое  чувство.  Но  если  бы  я

сделал  так,  рухнул бы и мой аргумент против Бога, потому что аргумент этот

зиждется на том, что мир на самом деле  несправедлив,  а  не  с  моей  точки

зрения.

     Таким  образом,  сама  попытка доказать, что Бога нет -- иными словами,

что вся объективная реальность лишена смысла,--  вынуждала  меня  допустить,

что,  по  крайней  мере,  какая-то  часть  объективной  реальности, моя идея

справедливости, смысл  имеет.  Следовательно,  атеизм  оборачивается  крайне

примитивной  идеей. Ведь если бы Вселенная не имела смысла, мы бы никогда не

смогли обнаружить, что она не имеет  смысла;  точно  так,  как  если  бы  во

Вселенной  не  было света и, следовательно, не было бы существ с глазами, мы

бы никогда не обнаружили, что нас окружает тьма.

ВТОРЖЕНИЕ

     Итак, атеизм слишком примитивен. Но я укажу вам на  другую  примитивную

идею.  Я  называю  ее  "христианством, разведенным в водичке". Согласно этой

идее, на небе живет хороший, добрый Бог и все идет как надо. Всем трудным  и

пугающим доктринам о грехе и аде, о дьяволе и искуплении просто не придается

значения.

     Искать простую религию -- бессмысленно. В конце концов, реальных вещей,

которые были бы просты, нет. Иногда они выглядят простыми -- например, стол,

за которым  я  сижу;  но  спросите ученого, из чего этот стол сделан, -- обо

всех этих атомах, о световых волнах, которые отражаются от них и  ударяют  в

мой  глаз, воздействуя на мой оптический нерв, и как это воздействует на мой

мозг. Тогда вы увидите, что процесс, который мы описываем в двух  словах  --

"видеть  стол",  представляет  из  себя  сплетение  таинственных  и  сложных

явлений, сложных настолько, что вы едва ли когда-нибудь сможете проникнуть в

них до конца. Когда ребенок произносит молитву, это выглядит  очень  просто.

Если  вас  это  вполне удовлетворяет и вы готовы поставить на этом точку, --

прекрасно.  Однако,  если  вы  не  можете  на   этом   остановиться   --   а

современный мир обычно ни на чем или перед чем не останавливается так легко,

-- если  вы  желаете  продолжить  и  спрашиваете, что же происходит на самом

деле, приготовьтесь  к  трудностям.  Если  мы  ищем  чего-то  большего,  чем

предельно простое, глупо жаловаться, что "большее" -- не просто.

     Очень  часто,  однако,  в  такие  глупые  рассуждения  пускаются совсем

неглупые  люди  из  желания,  сознательно  или   бессознательно,   подорвать

христианство.  Обычно они берут одну из версий христианства, рассчитанную на

шестилетнего ребенка, н нападают на нее. Когда же вы  стараетесь  разъяснить

им  христианскую  доктрину в том ее виде, в каком исповедуют ее образованные

взрослые люди, они начинают жаловаться, что от вас голова идет  кругом,  что

все  это  слишком сложно и, если бы Бог действительно существовал, Он сделал

бы религию "простой", потому что простота так прекрасна.

     С такими людьми следует быть настороже, они каждую минуту меняют тему и

лишь отнимают у вас время. Обратите внимание на идею,  что  "Бог  сделал  бы

религию  простой", как будто религия -- это что-то такое, что Бог изобрел, а

не Его откровение нам о совершенно неизменных фактах  и  о  Его  собственной

природе.

     Объективная  реальность  отличается  не только сложностью; она, по моим

наблюдениям, нередко выглядит странно.  Она  какая-то  нескладная,  неясная,

словом  --  не такая, как нам хотелось бы. Например, когда вы постигли идею,

что Земля и другие планеты вращаются  вокруг  Солнца,  у  вас,  естественно,

возникает  предположение,  что  все  планеты созданы по тому же принципу: на

равном расстоянии друг от друга, к примеру, или  на  расстоянии,  равномерно

увеличивающемся: или что все они одинакового размера, либо увеличиваются или

уменьшаются по мере удаления от Солнца. В действительности же вы не находите

ни  ритма,  ни смысла (понятного вам) ни в размерах планет, ни в расстояниях

между ними; у некоторых из них -- по одному спутнику, у одной --  четыре,  у

другой -- два, у некоторых -- ни одного, а одна из планет окружена кольцом.

     Итак,  объективная реальность таит в себе загадки, разгадать которые мы

не в силах. Вот одна из причин, почему я пришел к христианству. Это религия,

которую вы не могли бы придумать. Если бы христианство предлагало вам  такое

объяснение  Вселенной,  какого мы всегда ожидали, я бы посчитал, что мы сами

изобрели его. Но, право же, непохожа  эта  религия  на  чье-то  изобретение.

Христианству  свойствен тот странный изгиб, который характерен для реальных,

объективно существующих вещей. Так что отрешимся от  детской  философии,  от

этого  пристрастия  к  слишком простым ответам. Проблема, с которой мы имеем

дело, непроста, и ждать простого ответа не приходится.

     В чем же состоит эта проблема? Очевидно, в том, что во Вселенной  много

явно  плохого и бессмысленного, но при этом в ней имеются существа, мы сами,

которые знают об этом. Известны лишь две точки зрения на  совокупность  этих

фактов.  Одна  из  них  --  христианская  ~  говорит,  что  это хороший мир,

сбившийся на неверный путь, однако сохраняющий в памяти тот путь,  каким  он

должен   был   идти.  Вторая  точка  зрения  -  так  называемый  дуализм  --

предполагает, что за всем  происходящим  в  мире  стоят  две  равноценные  и

независимые  силы -- добро и зло, и наша Вселенная -- поле битвы, на котором

они ведут нескончаемую войну.  Я  лично  считаю,  что,  после  христианства,

дуализм  --  наиболее  человечная  и  разумная  гипотеза. По в ней есть одно

слабое место.

     Эти две силы, или два духа, или два бога -- добрый и злой --  абсолютно

независимы.  Оба  они  существуют  в  вечности.  Ни  один из них не создавал

другого, ни один не имеет преимущественного права называться  Богом.  Каждый

из  них,  очевидно,  считает  себя  хорошим,  а  другого  плохим. Один любит

ненависть и жестокость, другой -- любовь и  милосердие,  и  каждый  держится

своей  точки  зрения.  Что  же имеем в виду мы, когда называем одного из них

силою добра, а другого силою  зла?  Мы  либо  говорим  этим,  что  почему-то

предпочитаем  одну  из  этих сил другой -- как можем, например, предпочитать

пиво сидру, либо подразумеваем, что, независимо от того, что эти силы думают

о себе или что мы, люди, думаем о них, одна из них действительно  неверна  и

несомненно  ошибается,  принимая  себя  за  добро. Если мы имеем в виду, что

первая сила нам просто больше по вкусу, то мы вообще  должны  отказаться  от

разговора  о  добре  и зле. Ибо "добро" означает нечто такое, чему мы должны

отдавать предпочтение, независимо от того, что нравится нам. Если бы "добро"

было добром только потому, что нам вздумалось принять его  сторону,  оно  не

заслужило  бы  своего названия. Так что мы должны признать, что одна из этих

двух сил -- объективное "зло", а другая -- объективное "добро".

     Однако в тот самый момент, когда вы признаете это, вы добавляете к двум

силам, действующим во Вселенной, третью -- какой-то закон, или стандарт, или

правило добра, с которым одна из  них  согласуется,  а  другая  --  нет.  Но

поскольку  обе силы судятся им, то этот стандарт, или Существо, установившее

его, оказывается вне наших двух сил и гораздо выше  их  обеих.  Вот  этот-то

закон,  или Существо, и будет истинным, настоящим Богом. Фактически, называя

силы, о которых идет речь, добром и злом, мы имеем в виду, что одна из них в

правильных отношениях с истинным, высшим Божеством, а другая противится Ему.

     К этому же можно прийти и другим путем. Если дуализм  верен,  сила  зла

любит зло как таковое. Но мы не знаем никого, кто любил бы зло просто за то,

что  оно  зло. На практике мы ближе всего подходим к силе зла в чистом виде,

когда  сталкиваемся  с  жестокостью.  Люди  проявляют  жестокость  по   двум

причинам:  либо  оттого, что они садисты, то есть в силу своей извращенности

получают чувственное удовольствие от  жестокости,  либо  потому,  что  ценой

проявленной  жестокости  они  надеются  получить желаемое -- деньги, власть,

безопасность. Но деньги, удовольствия, власть, безопасность -- сами по  себе

вещи  хорошие.  Зло  начинается  тогда,  когда люди стараются приобрести их,

прибегая к неправильным методам, к нечестному пути,  либо  --  в  чрезмерном

количестве.

     Люди,  поступающие  так,  крайне  испорчены. Но не об этом речь. Я хочу

сказать, что зло, если вы  пристальнее  всмотритесь  в  него,  почти  всегда

окажется  дурным  путем  к  добрым целям. Вы можете быть хорошим ради самого

добра; но не можете быть злым ради самого зла. Вы способны совершить хороший

поступок и тогда, когда не испытываете прилива доброты, когда этот  поступок

не  доставляет  вам удовольствия, просто по той причине, что делать добро --

правильно. Но никто еще не совершал жестокого поступка  только  потому,  что

жестокость -- это что-то неправильное. Люди бывают жестоки лишь тогда, когда

это  приносит  им  удовольствие  или  пользу.  Иными  словами,  зло не может

преуспевать от того, что оно зло, тогда как добро может преуспевать  лишь  в

силу  того,  что  оно добро. Добро, так сказать, вещь в себе, оно существует

само по себе, тогда как зло представляет из себя испорченное  добро.  Прежде

чем стать плохим, надо быть хорошим.

     Мы  называем садизм половым извращением; но прежде чем стать сексуально

извращенным, вы должны получить представление о нормальном половом влечении;

распознать извращение вы можете  потому,  что  в  состоянии  объяснить  его,

исходя  из  нормы; а вот объяснить нормальное, исходя из извращенного, вы не

можете. Из этого следует, что представление о силе зла, которая  равна  силе

добра  и  любит зло в такой же степени, в какой сила добра любит добро,-- не

более как мираж. Чтобы  силе  зла  стать  скверной,  ей  необходимо  сначала

пожелать  хорошего,  а  затем  устремиться  к нему неверными путями; ей надо

ощутить побуждения, добрые в своей основе, чтобы иметь возможность извратить

их. Но и стремление к  добру,  и  добрые  импульсы,  которые  она  могла  бы

извратить,  сила  зла получит лишь от силы добра. А если так, то сила зла не

может быть ни от чего не зависимой. Она -- часть мира, в котором царит  сила

добра,  и  сотворена либо этой силой, либо какой-то другой, стоящей над ними

обеими.

     Попытаемся несколько упростить это рассуждение. Чтобы совратиться, сила

зла должна была существовать и обладать разумом и волей.  Но  существование,

разум  и  воля  сами  по  себе -- добро. Таким образом, сила зла должна была

получить все это от силы добра; даже для того, чтобы стать плохой, силе  зла

пришлось  бы  позаимствовать или украсть все необходимое у своего оппонента.

Становится ли вам яснее, почему христианство всегда говорило, что дьявол  --

это  падший  ангел?  Это  не  просто  сказка для детей. Это глубокая истина,

свидетельствующая о том, что зло --  паразит,  а  не  что-то  изначальное  и

самостоятельное.  Силы  для  своего существования зло черпает из добра. Все,

что толкает плохого человека на активное зло, само по  себе  --  не  зло,  а

добро:  решимость,  ум,  красота  и,  собственно,  существование. Вот почему

дуализм, если подойти к нему со строгой меркой, не срабатывает.

     Но  я  готов  признать,  что  истинное  христианство  (в   отличие   от

христианства,  разбавленного водичкой) гораздо ближе к дуализму, чем думают.

Когда я впервые всерьез прочитал Новый завет, меня  особенно  поразила  одна

вещь -- а именно то, что там так много говорится о силе тьмы во Вселенной, о

могучем  злом  духе,  который стоит за смертью, болезнью и грехом. Однако по

мнению христианства (в отличие от дуализма) эта сила тьмы  создана  Богом  и

вначале была доброй, лишь потом стала она на неверный путь.

     Христианство  согласно с дуализмом, что Вселенная в состоянии войны. Но

оно не считает, что это  --  война  между  зависимыми  силами.  Христианство

утверждает,  что это гражданская война, мятеж, и мы с вами живем в той части

Вселенной, которая оккупирована мятежниками.

     Оккупированная территория -- вот что такое этот мир. А христианство  --

рассказ  о  том,  как  на  эту территорию сошел праведный царь, сошел, можно

сказать, инкогнито, и призвал нас к саботажу. Когда вы идете в  церковь,  вы

на  самом  деле  принимаете секретные сообщения по радиопередатчику от своих

друзей. Вот почему враг так настойчиво старается помешать посещению  церкви.

Он  играет на нашем самомнении, лени, интеллектуальном снобизме. Кто-нибудь,

возможно, спросит меня: "Не хотите ли вы в  наше  просвещенное  время  вновь

представить  нам  старого  приятеля,  дьявола,  с  рогами,  копытами  и всем

прочим?" Я не знаю, при чем тут  просвещенное  время,  и  меня  не  особенно

интересует  такая  деталь,  как  рога и копыта. Но в остальном я ответил бы:

"Да, именно это я собираюсь сделать".  Я  не  утверждаю,  что  мне  что-либо

известно  о  его  внешности.  Если  кто-то  действительно  желает узнать его

получше, такому человеку я скажу: "Не беспокойтесь. Если  вы  в  самом  деле

хотите  познакомиться с ним поближе, то непременно познакомитесь. Понравится

ли вам это -- другой вопрос".

ОШЕЛОМЛЯЮЩАЯ АЛЬТЕРНАТИВА

     Христиане, таким образом, верят, что сила зла стала князем этого  мира.

И  тут,  конечно, возникают проблемы. Происходит ли все это в соответствии с

волей Бога? Если да, то Он -- довольно странный Бог, скажете вы; если же зло

воцарилось в мире вопреки Его воле, то как  же  что-либо  может  происходить

вопреки воле Того, Кто обладает абсолютной властью?

     Однако  каждый  человек, который был когда-либо наделен властью, знает,

как некоторые вещи могут, с одной стороны, соответствовать вашей воле,  а  с

другой  - быть ей вопреки. Мать, например, может с полным основанием сказать

своим детям: "Я не собираюсь каждый вечер приводить в порядок вашу  комнату.

Вы  должны учиться держать ее в порядке сами". Однажды вечером она заходит в

детскую и видит, что плюшевый мишка, чернильница и  учебник  по  французской

грамматике свалены вместе. Это противоречит ее воле. Она предпочла бы, чтобы

ее  дети  были  аккуратными.  Но, с другой стороны, в этом и была ее воля --

привить детям самостоятельность, однако это влечет за собой  свободу  выбора

для них. Такие же ситуации возникают при любой системе правления, на службе,

в  школе.  Вы объявляете какую-то обязанность добровольной, и сразу половина

людей эту обязанность не выполняет. Это не согласуется с вашей волей, однако

стало возможным именно по вашей воле.

     Возможно, то же происходит и во Вселенной. Некоторые создания Свои  Бог

наделил  свободной  волей.  Это  значит,  что  они могут выбирать верный или

неверный путь. Некоторым людям кажется, что можно придумать такое  существо,

которое  было бы свободным, но лишенным возможности поступать неправильно. Я

такое существо представить себе не могу. Если кто-то свободен делать  добро,

он  свободен делать зло. Именно свободная воля сделала возможным зло. Почему

же тогда Бог дал созданиям Своим свободу  воли?  Потому  что  без  свободной

воли,  хотя  она  и обусловливает появление зла, невозможны истинная любовь,

доброта, радость и все то, что представляет ценность в мире.

     Мир автоматов-роботов -- существ,  действующих,  как  машины,  едва  ли

стоил  бы  того,  чтобы  его  создавать. Счастье, которое Бог приготовил для

Своих высших созданий, -- это счастье свободно соединяться с Ним  и  друг  с

другом в порыве любви и восхищения, в сравнении с которыми самая возвышенная

любовь  между  мужчиной  и женщиной -- как разбавленное молоко. Но для этого

создания должны быть свободными.

     Бог, конечно,  знал,  что  произойдет,  если  они  воспользуются  своей

свободой  неверно.  Но  очевидно,  Он считал, что задуманное Им стоит риска.

Возможно, мы не склонны согласиться с Ним. Но с Богом не соглашаться трудно.

Он источник, из которого вы черпаете всю силу ваших аргументов. Вы не можете

быть правы, а Он -- неправ, точно так же как поток не может  подняться  выше

уровня  своего  источника. Оспаривая правильность Его решений, вы выступаете

против той силы, которая наделяет вас самой  способностью  спорить.  Другими

словами, вы рубите ветку, на которой сидите. Если Бог считает, что состояние

войны  во  Вселенной  не  слишком  высокая  плата  за свободу воли, и именно

поэтому сотворил мир, в котором Божьи создания  могут  сознательно  выбирать

между  добром  и  злом, а не игрушечный мир марионеток, которых Он водил бы,

дергая за ниточки, -- значит, мы  должны  согласиться,  что  свободная  воля

стоит  этого.  Только  в мире, основанном на свободном выборе между добром и

злом, может происходить что-то значительное.

     Когда мы  понимаем,  что  такое  свобода  воли,  глупым  представляется

вопрос,  который  мне  как-то  задали: "Почему Бог создал человека из такого

гнилого материала, что он сразу же пришел в негодность?" Чем лучше материал,

из которого творение создано, чем оно умнее,  сильнее  и  свободнее  --  тем

лучше  оно  будет,  если  направится по правильному пути, и тем хуже станет,

избрав неправильный путь. Корова не  может  быть  очень  хорошей  или  очень

плохой; собака может быть и лучше и хуже; в большей степени может быть лучше

или  хуже  ребенок; еще в большей степени, чем ребенок, может быть лучше или

хуже обыкновенный взрослый человек, и еще в большей --  человек  гениальный;

сверхчеловеческий же дух может быть либо наихудшим, либо наилучшим из всего

сущего.

     Как  это  произошло,  что свободная воля направилась по неверному пути?

Нет сомнения, что ответить на такой вопрос сколько-нибудь  определенно  люди

не  могут.  Можно,  однако,  предположить разумную (и общепринятую) догадку,

которая основывается на нашем личном опыте.

     В тот момент, когда в вас проявляется ваше "я", возникает  возможность,

что вы пожелаете поставить это "я" на первое место, пожелаете стать центром,

то  есть фактически стать Богом. В этом и состоял грех сатаны, и этим грехом

он заразил человеческий род. Некоторые люди считают,  что  падение  человека

как-то  связано  с проблемой секса. Но это ошибочное мнение. (Повествование,

содержащееся в книге Бытия, скорее наводит на мысль о  том,  что  разложение

как-то коснулось нашей сексуальной природы после падения и было результатом,

а  не  причиной этого падения.) Сатана вложил в головы наших далеких предков

идею, что они могут стать "как боги",-- могут устроить  все  по-своему,  как

если  бы  они  сотворили себя сами; что человек может быть сам себе хозяин и

изобрести для  себя  какое-то  счастье,  от  Бога  независимое.  Из  этой-то

безнадежной  попытки  произошло  почти  все  то, что определило человеческую

историю, -- деньги, нищета, тщеславие, войны, проституция, классы,  империи,

рабство,  долгую  и  ужасную  историю  человека,  пытающегося  найти  секрет

счастья, минуя Бога.

     Поиски эти безнадежны, и вот почему. Бог создал нас, изобрел  нас,  как

человек  изобретает  машину.  Топливо  для  автомобиля  -- бензин, и при той

конструкции, какую  он  имеет,  автомобиль  не  станет  работать  на  другом

топливе.  Человечество же Бог сконструировал так, чтобы энергию, необходимую

для нормальной жизнедеятельности, он, человек, черпал от Самого Бога. Бог --

горючее, на  которое  рассчитан  наш  дух,  пища,  которая  ему  необходима.

Альтернативы  не  существует. Вот почему не имеет смысла просить Бога, чтобы

он сделал нас счастливыми по нашему вкусу, не  обременяя  никакой  религией.

Бог  не  может  дать  нам счастье и мир без Него Самого, потому что без Него

счастья и мира просто нет.

     И в этом -- ключ к истории.  Тратится  гигантское  количество  энергии,

возникают  цивилизации,  создаются  отличные,  благородные  организации,  но

всякий раз что-то идет не так, как надо.  По  причине  какого-то  фатального

дефекта  наверху  всегда  оказываются эгоистичные и жестокие люди, все снова

рушится и скатывается вниз, к бедствиям  и  отчаянию.  Машина  глохнет.  Она

заводится  как  будто  бы легко, пробегает несколько метров и ломается. Люди

хотят, чтобы она работала на неподходящем горючем. Вот что  сделал  с  нами,

людьми, сатана.

     А  что сделал Бог? Прежде всего, Он оставил нам совесть, и мы понимаем,

что правильно, что  неправильно.  На  протяжении  всей  истории  были  люди,

которые старались (подчас очень упорно) слушаться голоса совести. Ни один из

них в этом не преуспел полностью.

     Во-вторых,  Он  послал  человеческому  роду  то, что я называю светлыми

мечтами. Я имею в виду те странные  истории,  встречающиеся  почти  во  всех

языческих  религиях,  в  которых  рассказывается  о  каком-то  боге, который

умирает и снова воскресает, и своей смертью как-то дает людям новую жизнь.

     В-третьих, Он избрал один  особый  народ  и  на  протяжении  нескольких

столетий  вколачивал  в головы избранных Им людей, что Он единственный Бог и

для Него очень важно, чтобы люди вели себя правильно.  Этим  особым  народом

были евреи, и Ветхий завет подробно все это описывает.

     А  затем  человечество  испытало  настоящий  шок.  Из среды этих евреев

внезапно возник человек, который говорит так, как будто он сам и  есть  Бог.

Он  говорит,  что может прощать грехи. Он говорит, что существовал вечно. Он

говорит, что придет судить мир в последние времена.

     Здесь требуется объяснение. Среди  пантеистов,  таких,  как,  например,

индусы,  каждый может сказать, что он -- часть Бога или един с Богом; в этом

не будет ничего удивительного. Но Тот Человек  исповедовал  не  пантеизм,  а

иудаизм  и  не  мог  иметь в виду такого бога. Бог в понимании евреев -- это

Существо, находящееся вне мира; Тот, Кто  сотворил  этот  мир  и  бесконечно

отличается  от чего бы то ни было. Когда вы постигнете это в полной мере, вы

почувствуете: то,  что  говорил  Человек,  поразительнее  всего,  когда-либо

слетавшего  с  человеческих  уст.  Часть этих слов проскальзывает мимо наших

ушей: мы слышали их так часто, что перестали понимать, какой высоты звучания

они достигают. Я имею в виду слова о прощении грехов; любых грехов. Если это

не исходит от Бога, это нелепо  и  смешно.  Мы  можем  понять,  как  человек

прощает  оскорбления  и  обиды,  причиненные ему самому. Вы наступили мне на

ногу, и я вам это прощаю; вы украли у меня деньги, и я вам  это  прощаю.  Но

как быть с человеком, которого никто не тронул и не ограбил, а он объявляет,

что  прощает  вас  за  то,  что  вы  наступали на ноги другим и украли у них

деньги? Поведение такого человека показалось бы нам предельно глупым. Однако

именно так поступал Иисус. Он говорил людям, что их грехи прощены, и никогда

не советовался с теми, кому эти грехи нанесли ущерб. Он  без  колебаний  вел

Себя  так,  как  если  бы  был  Тем,  Кому  нанесены  все обиды, против Кого

совершены все беззакония. Такое  поведение  имело  бы  смысл  только  в  том

случае,  если  Он в самом деле Бог, Чьи законы попраны, любовь -- оскорблена

каждым   совершенным   грехом.   В   устах   любого   другого   эти    слова

свидетельствовали  бы лишь о глупости и мании величия, которым нет равных во

всей человеческой истории.

     Однако (и  это  удивительно)  даже  у  Его  врагов,  когда  они  читают

Евангелие,  не  создается  впечатления, что слова эти продиктованы глупостью

или манией величия. Тем более у читателей, не настроенных предвзято. Христос

говорит, что Он "смирен и кроток" - и мы верим Ему, не замечая, что смирение

и кротость едва ли присущи человеку, делавшему такие заявления, какие  делал

Он.

     Я  говорю  все  это,  чтобы  предотвратить  воистину  глупое замечание,

которое нередко можно услышать: "Я готов  признать,  что  Иисус  --  великий

учитель  нравственности,  но  отвергаю  Его  претензии  на  то, что Он Бог".

Говорить так не следует. Простой смертный,  который  утверждал  бы  то,  что

говорил Иисус, был бы не великим учителем нравственности, а либо сумасшедшим

вроде  тех,  кто  считает себя Наполеоном или чайником, либо самим дьяволом.

Другой альтернативы быть не может: либо  этот  человек  -  Сын  Божий,  либо

сумасшедший  или  что-то  еще  похуже.  И  вы  должны  сделать выбор: можете

отвернуться от Него как от ненормального и  не  обращать  на  Него  никакого

внимания; можете убить Его как дьявола; иначе вам остается пасть перед Ним и

признать  Его  Господом  и  Богом.  Только  отрешитесь,  пожалуйста, от этой

покровительственной бессмыслицы, будто Он был  великим  учителем-гуманистом.

Он не оставил нам возможности думать так.

СОВЕРШЕННЫЙ КАЮЩИЙСЯ

     Итак,  мы  сталкиваемся  с пугающей альтернативой. Этот человек -- либо

именно то, что Он о Себе говорит, либо -- сумасшедший,  маньяк  или  кое-кто

похуже.  Мне  совершенно  ясно,  что  ни  сумасшедшим,  ни  бесом Он не был.

Следовательно, сколь невероятным и наводящим ужас  это  ни  казалось  бы,  я

вынужден  признать,  что  Он был и есть Бог. Бог сошел на эту оккупированную

врагом землю в образе человека.

     С какой же целью Он сделал это? Ради какого дела приходил? Ну  конечно,

ради  того,  чтобы  учить.  Однако  когда  вы откроете Новый завет или любую

христианскую книгу, вы обнаружите, что в них постоянно  говорится  о  чем-то

другом,  а  именно  о Его смерти и Его воскресении. Совершенно очевидно, что

христианам именно это представляется самым важным. Они считают, что  главная

цель Его прихода на землю -- пострадать и умереть.

     До того как я стал христианином, у меня было впечатление, что христиане

должны  прежде всего верить в некую теорию о смысле Его смерти. Согласно ей,

Бог хотел наказать людей за то, что они оставили  Его  и  стали  на  сторону

великого  мятежника,  но  Христос  добровольно вызвался понести наказание за

людей, чтобы Бог простил нас. Сейчас  я  должен  признаться,  что  даже  эта

теория больше не кажется мне такой аморальной и глупой, как казалась прежде.

Но  не в этом дело. Позднее я увидел, что ни эта, ни иная подобная теория не

выражают сути христианства.

     Центральная мысль христианской веры в том, что смерть  Христа  каким-то

образом  оправдала  нас в глазах Бога и дала нам возможность начать сначала.

Как это было достигнуто -- вопрос другой. На этот счет  немало  соображений.

Но  с  тем,  что мысль эта верна, согласны все христиане. Я скажу вам, что я

сам думаю. Все разумные люди знают, что, если  вы  устали  и  проголодались,

хороший  обед  пойдет  вам  на  пользу.  Обед  этот  --  не то же самое, что

современная теория о питании, обо всех этих витаминах и протеинах. Люди  ели

обеды и чувствовали себя после них лучше задолго до появления теорий, и если

теории  когда-нибудь  забудут,  это  не  помешает людям по-прежнему обедать.

Теории о смерти Христа --  не  христианство.  Они  лишь  пытаются  объяснить

механизм  его  действия.  О  степени  их  важности  не  все христиане думают

одинаково. Моя англиканская церковь не настаивает ни на одной из них как  на

единственно  правильной.  Римская  церковь идет немного дальше. Но, я думаю,

все согласны с тем, что суть безгранично важнее, чем любое объяснение, и  ни

одно  объяснение  не  может  претендовать на исчерпывающую полноту. Но как я

сказал в предисловии к этой книге, я всего лишь рядовой верующий,  а  вопрос

этот  заводит  нас  слишком  глубоко. Я повторяю, что могу лишь изложить вам

свою личную точку зрения.

     Согласно ей, то, что вас просят принять,-- не теории.  Многие  из  вас,

без сомнения, читали работы Джинса или Эддингтона. Когда они хотят объяснить

атом  или  что-нибудь  подобное,  они просто дают вам описание, на основании

которого  в  вашей  голове  возник  некий  мысленный  образ.  Но  затем  они

предупреждают  вас, что на самом деле этот образ не то, во что действительно

верят ученые; а верят они в математическую формулу. Иллюстрации  даются  вам

только  для  того, чтобы вы эту формулу поняли. Фактически они неверны в том

смысле, в каком верны формулы. Они не отражают  реальности,  а  только  дают

какое-то  приближенное представление о ней. Их цель лишь в том, чтобы помочь

вам, и, если они вам не помогают, вы можете  отбросить  их.  Самую  сущность

атома  не  передать  в  картинках, ее можно выразить только в математических

формулах.

     То же самое происходит и с христианством. Мы верим, что смерть Христова

-- та точка в человеческой истории, когда нечто, принадлежащее иному миру  и

не поддающееся нашему воображению, проявило себя в нашем с вами мире. И если

мы  не  можем  изобразить  в картинках атомы, слагающие этот наш мир, то, уж

конечно, не в состоянии нарисовать  в  своем  воображении  реальную  картину

того,  что  действительно  произошло  во  время смерти и воскресения Христа.

Более того, если бы мы обнаружили, что полностью сумели все это  понять,  то

самый  факт  этот свидетельствовал бы, что данное событие - совсем не то, за

что оно себя выдает, недосягаемое, нерукотворное, лежащее над природой вещей

и пронизывающее эту природу, подобно удару молнии.

     Вы можете сказать: "А какая нам польза, если мы не в состоянии все  это

понять?"  Вопрос,  на  который  очень  легко ответить. Человек может съедать

обед, не понимая, как организм усваивает питательные вещества. Человек может

принять то, что сделал Христос, не понимая, что дело Христа работает в  нем.

И  безусловно, он не сможет даже приблизительно понять этого, пока не примет

Его.

     Нам сказано, что Христос распят за нас, что Его смерть омыла наши грехи

и что, умерев, Он вырвал  у  смерти  ее  "жало".  Это  --  формула.  Это  --

христианство.  В  это  надо  верить.  Любые  теории о том, как смерть Христа

сделала все это возможным, с моей точки зрения, вторичны: они лишь чертежи и

диаграммы, от которых можно без ущерба отказаться, если они нам не помогают,

и, даже если они помогают, их не следует путать с  той  сутью,  которой  они

служат.  Тем не менее некоторые из этих теорий заслуживают того, чтобы мы их

рассмотрели.

     Одна из них, о которой мы слышим чаще всего,-- та, которую я  упомянул:

Бог помиловал нас, потому что Христос добровольно вызвался понести наказание

за  нас.  На первый взгляд эта теория выглядит крайне глупой. Если Бог готов

был помиловать нас, почему Он этого не сделал? И  какой  смысл  в  наказании

невинного   за  вину  других?  Я  не  вижу  в  этом  никакого  смысла,  если

рассматривать дело с точки зрения нашей юридической системы. Но  взглянем  с

иной  точки  зрения, и мы увидим смысл: некто, имеющий средства, выплачивает

долг за неплатежеспособного должника.

     Или другой пример:  человек  попадает  в  беду  по  своей  вине  и  ему

приходится  расплачиваться,  но  не в узкофинансовом, а в более общем смысле

слова. Кто же извлечет его из пропасти, как не добрый друг?

     В какую же пропасть попал человек по своей вине? И почему  он  попал  в

нее?  Человек  попытался устроить все по-своему, вести себя так, как если бы

никому, кроме самого себя, он не принадлежал: иными словами, падший  человек

-- это  не  просто  несовершенное  существо,  нуждающееся  в  исправлении  и

улучшении: это мятежник, который должен сложить свое оружие. Сложить оружие,

сдаться, попросить прощения, признать, что  мы  отклонились  от  правильного

пути,  начать заново -- вот единственный выход из нашей пропасти. Именно это

признание, безоговорочную капитуляцию, полный ход назад  называют  христиане

покаянием.  Процесс  этот  далеко  не из приятных. Это посложнее, чем просто

смириться со своим положением. Покаяться -- значит отречься от самомнения  и

своеволия,  которые  мы  культивируем  в  себе  на  протяжении  тысячелетий.

Покаяться -- значит убить  часть  самого  себя,  пережить  какое-то  подобие

смерти. Надо быть действительно хорошим человеком, чтобы прийти к раскаянию.

И  здесь  мы  сталкиваемся с затруднением. Только плохой человек нуждается в

покаянии; только хороший человек может покаяться по-настоящему. Чем вы хуже,

тем более нуждаетесь в покаянии, но тем менее  вы  склонны  к  нему.  Только

совершенный человек может прийти к совершенному покаянию. Но такой человек в

покаянии не нуждается.

     Запомните,  что  покаяние,  это  добровольное  смирение  и  своего рода

смерть, не то, чего Бог требует от вас прежде, чем примет вас обратно, и  от

чего  Он  может  освободить  вас,  если  захочет.  Говоря о покаянии, я лишь

описываю вам, что значит вернуться к Богу. Если вы просите Бога принять  вас

обратно без всего этого покаяния, то вы просите Его позволить вам вернуться,

не возвращаясь. Такого не бывает.

     Итак,  мы должны пройти через покаяние. Но то зло в нас, которое делает

покаяние необходимым, в то же самое время лишает нас способности к покаянию.

Можем ли мы разрешить эту проблему, если Бог поможет  нам?  Да,  но  как  мы

понимаем Божью помощь в этом деле? Очевидно, мы имеем в виду, что Бог, чтобы

помочь  нам,  вкладывает  в  нас,  так  сказать,  частицу  Самого  Себя.  Он

одалживает нам немного Своей способности к рассудительности, и  мы  начинаем

думать; Он вкладывает в нас немного Своей любви, и мы уже в состоянии любить

друг друга. Когда вы учите ребенка писать, вы держите его руку, выводя буквы

вместе  с  ним:  его рука чертит буквы, потому что вы их чертите. Мы любим и

мыслим, потому что Бог любит и мыслит и держит  в  Своих  руках  нашу  руку,

направляя  эти  процессы. И если бы мы с вами не пали, это было бы спокойное

плавание. Но, к сожалению, сейчас мы нуждаемся, чтобы Бог нам помог в  таком

деле,  которое  Ему,  Богу,  в  силу Его природы чуждо: сдаться, пострадать,

подчиниться, умереть. В Божьей природе нет ничего,  что  соответствовало  бы

этой   капитуляции.   Следовательно,  путь,  на  котором  нам  больше  всего

необходимо 'Божье руководство, --  такой,  по  которому  Бог  в  силу  Своей

природы  никогда  не  ходил. Бог может поделиться только тем, что Он имеет в

Своей собственной природе. Но того, что требуется для  нас,  в  Его  природе

нет.

     Теперь   предположим,   что   Бог  стал  человеком;  предположим,  наша

человеческая природа, которая способна страдать и умирать, слилась с  Божьей

природой  в  одной  личности,  --  такая  личность  сумела  бы  помочь  нам.

Богочеловек сумел бы подчинить Свою волю, сумел  бы  пострадать  и  умереть,

потому  что  Он -- человек; весь этот процесс Он выполнил бы в совершенстве,

потому что Он -- Бог. Мы с вами можем пройти через этот процесс только в том

случае, если Бог совершит его внутри нас; но совершить его Бог может, только

став человеком- Наши попытки пройти через умирание будут иметь успех  только

тогда, когда мы, люди, примем участие в умирании Бога, точно так же как наше

мышление  плодотворно  только благодаря тому, что оно -- капля из океана Его

разума; но мы не можем принять участия в умирании Бога, если Он не  умирает;

а  Он  не  может  умереть,  если  не станет человеком. Вот в каком смысле Он

платит наши долги и страдает вместо нас за то, за что Ему  совсем  не  нужно

было страдать.

     Я  слышал,  как  некоторые  люди жаловались, что если Иисус был Богом в

такой же степени, в какой был  человеком,  Его  страдания  и  смерть  теряют

ценность  в  их глазах, потому что, говорят они, "это, должно быть, для Него

легко и просто". Другие могут (и совершенно  справедливо)  осудить  подобную

неблагодарность.   Однако   меня   поражает   непонимание,   о  котором  это

свидетельствует. С одной стороны,  люди,  говорящие  так,  по-своему  правы.

Возможно,   они   даже  недооценивают  силу  своего  аргумента.  Совершенное

подчинение, совершенное страдание, совершенная смерть не только  были  легче

для  Иисуса, потому что Он Бог, они и возможны-то были только потому, что Он

Бог. Тем не менее, не правда ли, странно не принимать поэтому Его  смирения,

страданий  и смерти? Учитель способен написать буквы для ребенка, потому что

учитель -- взрослый человек и умеет писать. Конечно, ему легко написать  эти

буквы.  Только поэтому он и может помочь ребенку. Если ребенок отвергнет его

помощь на том основании, что "взрослым это легче", и  будет  ожидать,  чтобы

его  научил  писать  другой  ребенок,  который сам не умеет писать (и, таким

образом, лишен "несправедливого" преимущества), обучение пойдет не  очень-то

быстро.  Если  я  тону  в  быстром  потоке,  человек, стоящий одной ногой на

берегу, может протянуть мне руку,  и  это  спасет  мне  жизнь.  Стану  ли  я

возмущаться  и  кричать, судорожно глотая воздух: "Нет, это несправедливо! У

вас есть преимущество! Вы одной ногой стоите на земле!"? Это преимущество --

называйте его "несправедливым", если  хотите,--  единственное  условие,  при

котором  он может оказать мне помощь. Если вам нужна помощь, не будете ли вы

взывать о ней к тому, кто сильнее вас?

     В этом и состоит мой собственный взгляд на то, что  христиане  называют

искуплением. Однако не забудьте, что это всего-навсего еще одна иллюстрация.

Не  путайте  ее,  пожалуйста,  с  самим  искуплением.  Если  мой пример, моя

иллюстрация не помогают вам, отбросьте их не колеблясь.

ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

     Христос прошел через совершенную капитуляцию  и  совершенное  смирение;

они  были  совершенными,  потому  что  Он  --  Бог;  они были капитуляцией и

смирением, потому что Он был Человеком.  Христианская  вера  заявляет,  что,

если  мы  каким-то  образом  разделим смирение и страдания Христа, мы станем

соучастниками Его победы над смертью и обретем новую жизнь, после  того  как

умрем.  И  в  этой  новой жизни мы будем совершенны и совершенно счастливыми

созданиями. Все это, однако, предполагает нечто гораздо  большее,  чем  наши

попытки  следовать  Его  учению. Люди часто задают вопрос, когда же наступит

следующий этап  эволюции,  на  котором  возникнет  новое  существо,  стоящее

гораздо  выше  человека.  Но  с  христианской  точки  зрения  этот  этап уже

наступил. Новый вид человека возник в Христе; и новая форма  жизни,  которая

началась в нем, должна быть заложена в нас.

     Как же получить эту новую жизнь? Вспомните, прежде всего, как мы с вами

получили  нашу  жизнь в ее обыкновенной форме. Мы унаследовали ее от других,

от нашего отца и  матери  и  всех  наших  предков,  без  нашего  согласия  и

посредством   очень   любопытного   процесса,   который   включает   в  себя

удовольствие, боль и опасность.  Такой  процесс  вы  никогда  бы  не  сумели

выдумать  сами. В детстве многие из нас долгие годы стараются разгадать его.

Некоторые из детей, когда им впервые рассказывают об этом процессе,  вначале

отказываются  верить,  и  я  не  могу  их  осуждать, это действительно очень

странный процесс. Тот самый Бог,  Который  его  спланировал,  спланировал  и

процесс  распространения  новой  жизни  -- жизни во Христе; и мы должны быть

готовы к тому, что это тоже странный процесс. Бог  не  советовался  с  нами,

когда изобретал секс. Он не советовался с нами и тогда, когда изобретал пути

спасения.

     Три  вещи распространяют жизнь Христа в нас: крещение, вера и таинство,

которое различные христиане называют по-разному - святое  причастие,  месса,

преломление  хлеба.  По  крайней  мере,  эти  три  вещи  относятся к обычным

методам. Я не говорю, что не может быть особых случаев, когда Христос и  Его

жизнь  распространяются  без  одного  (или  больше)  из  этих  актов. У меня

недостаточно времени, чтобы углубиться в эти особые случаи, к тому же  я  не

знаком  с  ними в достаточной степени. Когда вы стараетесь в несколько минут

объяснить человеку, как добраться до Эдинбурга, вы посоветуете ему  сесть  в

поезд.  Он может, правда, добраться туда пароходом или самолетом, но вы едва

ли станете упоминать об этом. И я ничего не говорю, какая из упомянутых трех

вещей -- самая существенная. Мой  друг  методист  захочет,  чтобы  я  больше

сказал  о  вере и меньше -- о двух остальных. Но я не стану в это вдаваться.

Любой человек, который научит вас христианской доктрине, скажет  вам,  чтобы

вы прибегли ко всем трем. И этого в данный момент для нас достаточно.

     Я сам лично не вижу, каким образом эти три вещи могут быть проводниками

новой  жизни.  Но  и постигнуть некую связь между физическим удовольствием и

появлением в мир нового  человека  тоже  непросто.  Нам  остается  принимать

действительность  такой,  какая  она есть. Нет смысла без конца рассуждать о

том, какой она должна быть или чего мы могли бы от нее ожидать. И хотя я  не

вижу, почему это должно быть так, я могу сказать вам, почему я верю, что это

действительно  так.  Я уже объяснил, почему мне приходится верить, что Иисус

был (и есть) Бог. И это исторический факт -- Он учил  Своих  последователей,

что  новая  жизнь передается именно этим путем. Иными словами, я верю в это,

полагаясь на авторитет Христа. Не пугайтесь, пожалуйста, слова  "авторитет".

Верить,  полагаясь  на  чей-то  авторитет,  означает  лишь,  что вы верите в

какую-то вещь, потому что вам сказал о ней тот, кого вы  считаете  абсолютно

достойным доверия. Девяносто девять процентов того, чему вы верите, основано

на доверии авторитету.

     Я  верю, что существует такое место, как Нью-Йорк. Я сам его никогда не

видел.  Я  не  могу  доказать  его  существование  с   помощью   абстрактных

аргументов.  Я  верю  в это, потому что слышал о его существовании от людей,

достойных доверия. Обыкновенный человек верит в  солнечную  систему,  атомы,

эволюцию и кровообращение, полагаясь на утверждения ученых, на их авторитет.

Да  и  все  решительно  сведения  наши  из  области  истории -- откуда мы их

черпаем, как не из утверждений историков, авторитету  которых  мы  доверяем?

Ведь  никто  из  нас  не был свидетелем норманнских завоеваний или поражения

Наполеона при Ватерлоо! Никто из нас не может доказать их  чисто  логически,

как  доказываются  теоремы в математике. Мы верим в эти факты просто потому,

что люди, бывшие свидетелями их, оставили нам свои записи; иными словами, мы

верим в них, полагаясь на авторитет этих записей  и  их  авторов.  Человеку,

который  стал  бы  оспаривать  авторитеты  в  других областях, как некоторые

оспаривают и отвергают авторитет в религии, пришлось бы до конца своих  дней

остаться невеждой.

     Не  думайте,  пожалуйста,  что  я  ратую  за  крещение,  веру  и святое

причастие как за  некие  заменители  ваших  собственных  стараний  подражать

Христу.  Вы  получили  вашу  естественную  жизнь  от своих родителей. Это не

значит, что она останется при вас, если вы не будете стараться удержать  ее.

Вы  можете  потерять  ее  из-за  своей беспечности или лишиться ее, совершив

самоубийство. Вы должны питать вашу жизнь,  бережно  относиться  к  ней.  Но

всегда  при  этом помните, что вы не создаете, а только сохраняете ту жизнь,

которую вы получили от  кого-то  другого.  Точно  так  же  христианин  может

потерять  жизнь  Христа,  если  не  будет предпринимать определенных усилий,

чтобы сохранить ее. Но и самый лучший христианин  из  когда-либо  живших  на

земле  лишь  питает  и  защищает  ту  жизнь,  которую он никогда не сумел бы

получить ценою собственных усилий. Из этого  вытекают  практические  выводы.

Пока  ваша естественная жизнь пребывает в вашем теле, она много способствует

поддержанию этого тела и восстановлению его нормальных  функций.  Порежьтесь

-- и  порезанное место заживет; если тело мертво, этого никогда не случится.

Живое тело подвержено повреждениям, но до  известной  степени  оно  способно

себя  ремонтировать.  Так  и христианин вовсе не человек, который никогда не

поступает  неправильно;  это   человек,   который   способен   раскаиваться,

собираться  с духом и после каждого преткновения начинать все заново, потому

что  внутри  него  действует  жизнь  Христова:  она-то   и   восстанавливает

("ремонтирует")  его  постоянно,  давая  ему  способность  вновь и вновь (до

известной степени, конечно) проходить  через  подобие  добровольной  смерти,

через которую прошел и Сам Христос.

     Вот  почему  христиане  отличаются  от  прочих  людей, старающихся быть

хорошими.  Эти  люди  своими  стараниями  надеются  угодить  Богу,  если  Он

существует,  а  если,  по их мнению, Его нет, они, по крайней мере, надеются

заслужить одобрение других хороших людей. Христианин  же  считает,  что  все

хорошее,  что  он делает, исходит от Христовой жизни, обитающей в нем. Он не

думает, что Бог будет любить нас, потому что мы хорошие, но что Бог  сделает

нас  хорошими,  потому  что  любит  нас;  точно  так  же  крыша  теплицы  не

притягивает солнца из-за  того,  что  она  блестит;  напротив,  она  блестит

оттого, что на нее падают солнечные лучи.

     И  позвольте мне пояснить кое-что еще. Когда христиане говорят, что они

имеют в себе Христову жизнь, они не подразумевают  чего-то  умственного  или

морального.  Когда  они  говорят  о  пребывании "во Христе" или о пребывании

Христа "в них", это не значит, что они просто думают о Христе или  стараются

Ему  подражать.  Они  имеют в виду, что Христос в самом деле действует через

них: что все христиане вместе представляют из себя  единый  организм,  через

который действует Христос, что мы Его пальцы, мускулы, клетки Его тела.

     Возможно, в этом -- объяснение одной или двух вещей. Почему новая жизнь

передается  не  только  посредством  умственных,  душевных актов, таких, как

вера, но и посредством таких,  в  которые  мы  включены  телесно,  --  через

крещение  и  святое причастие? Всеми этими актами предусмотрена не одна лишь

передача идеи; скорее это напоминает эволюцию  --  некий  биологический  или

сверхбиологический  факт.  Сделать  человека  существом  чисто  духовным Бог

никогда не намеревался. Вот почему Он использует  такие  материальные  вещи,

как  хлеб  и вино, чтобы вложить в нас новую жизнь. Нам может это показаться

чем-то примитивным и недуховным. Но Бог так не считает. Он изобрел  еду.  Он

любит материю. Он изобрел ее.

     Для   меня   была  загадкой  еще  одна  вещь.  Не  правда  ли,  ужасная

несправедливость, что этой новой жизнью наделяются только те, которые  имели

возможность  услышать  о Христе и поверить в Него? Однако Бог не сказал нам,

как Он собирается поступить с остальными  людьми.  Мы  знаем,  что  ни  один

человек  не  может  спастись  иначе как через Христа, но нам не сказано, что

только те, которые знают Его, могут спастись через Него. Так или иначе, если

вас волнует судьба тех, которые остаются за бортом, самым неразумным было бы

оставаться там самому. Христиане -- это тело Христа, организм, через который

Он действует. Всякое добавление к Его телу позволяет Ему делать больше. Если

вы хотите помочь тем, кто за бортом, вы должны  прибавить  свою  собственную

маленькую  клетку  к  телу  Христа,  Который Один во всей Вселенной способен

помочь им. Стремясь увеличить  производительность  труда,  довольно  странно

отрезать пальцы на руке.

     Другое   возможное   возражение  в  следующем.  Почему  Бог  сходит  на

оккупированную врагом территорию инкогнито и основывает своего  рода  тайное

общество, чтобы одолеть дьявола? Почему Он не сходит в силе, чтобы завоевать

территорию? Может быть, Он недостаточно силен? Что ж, христиане считают, что

Он  и сойдет в силе, только мы не знаем когда. Однако мы можем догадываться,

почему Он медлит. Он хочет предоставить нам возможность стать на Его сторону

добровольно. Я не думаю, что мы с вами отнеслись бы с  большим  уважением  к

тому  французу,  который  прождал бы, пока армии союзных держав оккупировали

Германию, и только тогда заявил бы, что он на нашей стороне.

     Бог завоюет этот мир. Но мне интересно знать, понимают ли по-настоящему

те люди, которые просят у Бога открытого  и  прямого  вмешательства  в  дела

нашего  мира, что произойдет, когда это случится. Ведь это будет конец мира.

Когда автор выходит на сцену, это значит, что спектакль окончен.

     Бог собирается завоевать этот  мир;  но  какая  для  вас  будет  польза

говорить,  что  вы  на  Его  стороне,  тогда,  когда  на  ваших глазах будет

плавиться и исчезать вся материальная Вселенная? Что-то, о чем вы никогда не

задумывались, войдет в наш мир, сокрушая все на  своем  пути;  что-то  столь

прекрасное для одних и такое ужасное для других, что ни у кого из нас уже не

останется  никакого  выбора.  На этот раз Бог придет не инкогнито; это будет

явление такой небывалой  силы,  что  в  каждом  существе  оно  вызовет  либо

непреодолимую  любовь,  либо  непреодолимый  ужас.  Но  выбирать, на чьей вы

стороне, будет тогда слишком поздно. Бессмысленно говорить, что вы предпочли

лечь, когда встать оказалось невозможно. Это  не  будет  время  выбора;  это

будет  время,  когда  нам станет ясно, чью сторону мы избрали, независимо от

того, сознавали мы это или нет.

     Сейчас, сегодня, в этот  самый  момент,  у  нас  еще  есть  возможность

сделать  правильный  выбор. Бог медлит, чтобы предоставить нам ее. Но это не

будет длиться вечно. Мы должны принять ее, либо отвергнуть.