53. (1) Тогда Валерий и Гораций были посланы к плебеям, чтобы на условиях,

какие они сочтут нужными, возвратить их и привести дело к соглашению; также

им было поручено оберечь децемвиров от гнева и ярости толпы. (2) По

прибытии в лагерь Валерий и Гораций были встречены плебеями с восторгом как

несомненные освободители - такими они показали себя и в начале волнений, и

при их исходе. За это им и воздали благодарность. (3) От имени толпы

говорил Ицилий. Когда речь зашла об условиях, он в ответ на вопрос послов о

требованиях плебеев в соответствии с заранее принятым решением заявил, что

на справедливость своих требований они возлагают больше надежд, чем на

оружие. (4) Ибо требуют они, во-первых, восстановления власти трибунов и

права обжалованья перед народом - того, что было их опорой, пока не избрали

децемвиров, а во-вторых, помилования для тех, кто призывал войско и народ

добиваться возвращения свободы. (5) Только для децемвиров требовали они

жестокой казни, полагая, что по справедливости децемвиры будут им выданы,

они грозились сжечь их живьем. (6) "Размышляя здраво,- отвечали послы,-

ваши требования справедливы настолько, что были бы выполнены и без их

предъявления, ибо вы просите поруки вашей свободы, а не разрешения

притеснять других. (7) А гнев ваш заслуживает только прощения, но не

поощрения, ибо, ненавидя жестокость, вы сами выказываете жестокость и, не

обретя еще свободы, уже хотите господствовать над противником. (8) Неужели

никогда не перестанут плебеи Рима казнить патрициев, патриции - плебеев и

мир не водворится в нашем государстве? (9) Вам теперь нужнее щит, чем меч.

Более чем достаточным унижением будет для них сделаться простыми

гражданами, не нанося и не испытывая ущерба. (10) А если даже когда-нибудь

вы захотите внушать страх, то, вернув себе ваших должностных лиц и ваши

законы, вы получите в свои руки суды о нас самих и о нашем имуществе; тогда

и будете выносить приговоры, как того потребует каждое дело, а теперь вам

довольно возвращенья свободы".

54. (1) Получив от собрания разрешение действовать по своему усмотрению,

послы обещали вернуться в лагерь, завершив дело в Риме. (2) Явившись в

Город, они изложили сенаторам условия плебеев, с которыми тут же

согласились все децемвиры, не найдя в них упоминаний о казни, чего так

опасались. (3) Только Аппий, вызывавший своею чрезмерной жестокостью особое

озлобление плебеев и мерою собственной ненависти измерявший ненависть к

себе других, сказал: "Я знаю, какая судьба меня ждет. (4) Вижу, что

нападение на нас отложено до тех пор, пока наш враг не получит оружия.

Ненависть утоляется только кровью. Но и я, не колеблясь, откажусь от звания

децемвира!" (5) Сенатское постановление предписывает децемвирам немедленно

сложить с себя полномочия, а великому понтифику89 Квинту Фурию - избрать

народных трибунов и запрещает преследовать кого бы то ни было за уход

войска и плебеев.

    (6) После принятия постановления сенаторы разошлись, а децемвиры

явились на форум и при всеобщем ликовании сложили с себя полномочия.

    (7) Новость эту сообщили войску. Послов в лагерь сопровождали все

остававшиеся в Городе. Навстречу одной толпе шла в веселье другая - из

лагеря. Все поздравляли друг друга с восстановлением в Риме свободы и

согласия. (8) Послы обратились к собравшемуся народу: "Во имя блага,

счастья и процветания вашего и Рима вернитесь в отечество, к богам, женам и

детям вашим, но не теряйте той воздержности, благодаря которой здесь не

было тронуто ни одного поля, несмотря на острую нужду в столь многом у

такого множества людей. Идите на Авентин, откуда вы выступили! (9) Там, на

счастливом месте, где впервые положено было начало вашей свободе, вы

изберете народных трибунов. Там будет ждать вас великий понтифик, чтобы

провести выборы". (10) Все это было встречено с одобрением. А потом они

взяли свои знамена и двинулись в Рим, радуясь не меньше тех, кто выходил им

навстречу. С оружием в руках они спокойно прошли через Город на Авентин.

    (11) Там под предводительством великого понтифика были немедленно

избраны народные трибуны: первым - Луций Вергиний, за ним - Луций Ицилий и

дядя Вергиния Публий Нумиторий - зачинщики ухода плебеев, (12) затем - Гай

Сициний, потомок того Сициния, что, по преданию, был избран на Священной

горе первым народным трибуном, и Марк Дуиллий, отменно исполнявший свой

долг трибуна перед тем, как были избраны децемвиры, и позже весьма усердно

помогавший плебеям в борьбе с ними. (13) Больше в надежде на будущие, чем

за настоящие их заслуги избрали также Марка Титиния, Марка Помпония, Гая

Апрония, Аппия Виллия и Гая Оппия. (14) По вступлении в должность Луций

Ицилий сразу внес в собрание, а народ утвердил запрет на преследование кого

бы то ни было за уход, случившийся по вине децемвиров. (15) Тотчас же Марк

Дуиллий провел предложение об избрании консулов с правом обжалования их

действий перед народом. Собрание плебеев приняло эти решения90 на

Фламиниевом лугу, который теперь зовется Фламиниевым цирком91.

55. (1) Затем интеррекс провел избрание консулов, каковыми стали Луций

Валерий и Марк Гораций, тут же вступившие в должность. Эти консулы

пользовались расположением народа, не притесняли патрициев, но все-таки

раздражали их, (2) ибо все, что вело к упрочению свободы плебеев,

рассматривалось патрициями как умаление их могущества. (3) Прежде всего,

чтобы разрешить спорный в некотором роде вопрос о том, должны ли патриции

подчиняться плебейским постановлениям, консулы в народном собрании по

центуриям провели закон, который делал решения, принятые плебеями на

собраниях по трибам, обязательными для всего народа и таким образом дал

трибунам сильнейшее оружие для проведения их законопредложений92. (4) Вслед

за тем они не только восстановили закон об обжаловании консульских действий

перед народом, единственный залог свободы, отнятый пришедшими к власти

децемвирами, но даже упрочили его на будущие времена, (5) объявив нерушимым

новый закон, запрещавший избрание каких бы то ни было должностных лиц без

права обжалования их действий: всякого, кто его нарушит, можно и должно

убить, и это убийство не будет считаться уголовным преступлением. (6) Вслед

за возвращением прав на обжалование и поддержку трибунов, чем консулы

достаточно укрепили положение плебеев, они восстановили также почти уже

позабытую священную неприкосновенность самих трибунов, (7) обновив после

большого перерыва прежнее чиноположение и прибавив к священной клятве

блюсти неприкосновенность трибунов закон, по которому всякий, кто причинит

ущерб народным трибунам, эдилам93 или десяти судьям94, обрекается в жертву

Юпитеру, а имущество его распродается в пользу храма Цереры, Либера и

Либеры95. (8) Законоведы говорят, что законом этим еще не утверждается

чья-либо священная неприкосновенность, но тот, кто причинил какой-нибудь

вред кому-нибудь из упомянутых должностных лиц, обрекается в жертву

Юпитеру; поэтому, хоть само задержание и заключение эдила под стражу

высшими должностными лицами и незаконно, ибо закон запрещает причинять им

какой-либо вред, (9) все же оно доказывает, что эдил не считается

обладающим священной неприкосновенностью; (10) трибуны же благодаря

старинной клятве, данной плебеями при первом их избрании96,

неприкосновенны. (11) Были и такие, кто толковал закон Горация в том

смысле, что он обеспечивает безопасность также и консулов и преторов,

которых выбирают с соблюдением тех же обрядов97, что и консулов; (12) а

консул, мол, назывался также и судьею98. Это толкование следует, однако,

отвергнуть на том основании, что в те времена консула принято было называть

не судьею, но претором. (13) Такие законы были приняты в консульство

Валерия и Горация.

     Эти же консулы постановили препровождать плебейским эдилам в храм

Цереры сенатские решения, а прежде они утаивались или искажались по

произволу консулов. (14) Народный трибун Марк Дуиллий предложил плебеям

закон, который они приняли, о том, что всякий, кто оставит плебеев без

трибунов или захочет избрать консулов без права обжалования, подлежит каре

розгами или топором. (15) Все это было утверждено хотя и против воли, но и

без противодействия патрициев, потому что никто из них пока не подвергся

такой жестокости.

56. (1) После того как и власть трибунов, и свобода плебеев были вполне

обеспечены, трибуны сочли своевременным и безопасным начать по одному

преследовать децемвиров и выбрали первым обвинителем Вергиния, первым

ответчиком - Аппия. (2) Когда Вергиний призвал Аппия к суду и тот пришел на

форум в плотном окружении патрицианской молодежи, все, как только взглянули

на Аппия и его спутников, сразу вспомнили об ужасном времени его правления.

(3) Тогда Вергиний сказал: "Речи придуманы для изложения сомнительных дел,

и потому я не собираюсь тратить время на обвинение против того, чью

жестокость вы сами пресекли силой оружия, и не позволю, чтоб к прочим своим

злодеяниям он прибавил бесстыдную самозащиту. (4) Все нечестивое и

богомерзкое, что совершал ты день за днем в продолжении двух лет, я прощаю

тебе, Аппий Клавдий! Есть только одно преступление, в котором ты должен

оправдаться перед судьею, и, если ты не докажешь, что своим приговором не

передал, вопреки законам, свободного человека в рабство99, я прикажу взять

тебя под стражу!"

    (5) У Аппия не было никакой надежды ни на помощь трибунов, ни на суд

народа, а все-таки он обратился к трибунам, но никто не вмешался, и, когда

уже был послан человек100 схватить его, Аппий воскликнул: "Я обращаюсь к

народу"!" (6) Это слово - единственная защита свободы - произнесено было

устами того, кто недавно сам оспаривал свободу другого, и, когда оно было

услышано, воцарилась тишина. (7) Но каждый думал про себя, что есть еще

боги, которым небезразличны дела людей, и хоть поздно, но тяжко карают они

за гордыню и жестокость. (8) Перед нами обжалует приговор тот, кто сам

упразднил право на обжалованье; отнявший у народа все права к народу же и

взывает о помощи; узником, лишенным права на свободу, становится тот, кто

своим приговором объявил свободного человека рабом,- вот о чем шептали в

толпе, пока Аппий взывал о помощи к римлянам. (9) Он напоминал и о заслугах

перед государством, которые имели на военном и гражданском поприще его

предки, и о том, что ему самому принесла несчастье преданность плебеям,

заставившая его для уравнения законов отказаться от консульства, что

вызвало страшное озлобление патрициев, и о своих законах, бесполезных

теперь для их создателя, которого ведут в темницу. (10) Впрочем, о том, что

есть в нем дурного и хорошего, он будет спорить лишь тогда, когда ему

предоставят возможность защищаться; а теперь, мол, по общему праву

гражданства в назначенный ему, римскому гражданину, день суда он просит

дозволения говорить перед судом римского народа. Он не настолько боится

ненависти к себе, чтобы не надеяться более на справедливость и милосердие

своих сограждан. (11) Если же его поведут в темницу без суда, он будет

жаловаться народным трибунам, заклиная их не подражать тем, кто им

ненавистен. (12) А если трибуны признаются в том, что они сговорились

упразднить право обжалованья, в чем были уже обвинены децемвиры, то он

призовет на помощь народ, взывая к консульским и трибунским законам об

обжаловании, принятым в этом году. (13) Для кого существует право

обжалованья, если он не может им воспользоваться до приговора и суда?

Защитят ли эти законы незнатного человека, если даже он, Аппий Клавдий, не

нашел в них опоры? На его примере будет видно, что именно - свобода или

произвол - упрочено новыми законами и имеет ли действительную силу право

обжалованья беззаконий должностных лиц перед трибунами и народом, или это

только пустые слова101.

57. (1) Вергиний возразил на это, что один лишь Аппий Клавдий стоит вне

закона, не причастный ни государству, ни согражданам. (2) Взгляните, люди,

на трибунал102, оплот всех его преступлений, откуда этот пожизненный

децемвир, от которого не было защиты ни имуществу граждан, ни их

достоинству, ни самой их жизни, (3) всем грозил розгами и топором, в

презрении к богам и людям окружив себя палачами вместо ликторов. От

грабежей и убийств он перешел к утолению своей похоти и, на глазах народа

римского вырвав из объятий отца родную дочь, отдал ее, как военную добычу,

своему спальнику. (4) С этого места произнес он свой жестокий и нечестивый

приговор и вложил в руку отцу оружие против дочери; отсюда, взволнованный

больше неудачей своей гнусной затеи, чем самим убийством, он отдал приказ

бросить в темницу жениха и деда, поднявших бездыханное тело девушки. И для

него воздвигнута темница, которую он привык называть жилищем для плебеев

Рима. (5) А потому, сколько б раз ни просил Аппий обжалованья, столько же

раз и он, Вергиний, будет обвинять его перед судьей в том, что он

свободного человека объявил рабом, а в случае отказа предстать перед судом

Вергиний прикажет заключить его под стражу. (6) Без чьих-либо возражений,

но при большом волнении плебеев, которым уже казалась чрезмерной вольность,

с какою они карали такого человека, Аппий был препровожден в темницу.

Трибун заранее назначил день суда.

    (7) Между тем от герников и латинов явились в Рим послы с

поздравлениями по случаю восстановления согласия между патрициями и

плебеями, в честь которого они принесли на Капитолий в дар Юпитеру

Всеблагому Величайшему золотой венок - небольшой, по мере их скромных

возможностей, ибо благочестия в тогдашних богослужениях было больше, чем

роскоши. (8) От этих же послов были получены сведения о том, что эквы и

вольски изо всех сил готовятся к войне. (9) Итак, консулы поделили между

собою обязанности. Горацию достались сабиняне, Валерию - эквы. Когда для

этих войн объявили набор, плебеи выказали такую готовность, что записалась

не только молодежь, но и немало добровольцев из числа уже отслуживших свой

срок, благодаря чему войско было и умножено, и укреплено опытными воинами.

(10) Прежде чем войско покинуло Город, для всеобщего обозрения были

выставлены вырезанные на меди законы децемвиров, известные под названием

законов двенадцати таблиц103. Как пишут некоторые, это сделали по приказу

трибунов эдилы.

58. (1) Гай Клавдий, ненавидевший децемвиров за их злодеяния и больше всех

озлобленный дерзостью племянника, давно уже перебрался на свою старую

родину, в Регилл, но теперь, несмотря на преклонный возраст, явился

вымаливать прощенье тому, от чьих пороков бежал сам. В лохмотьях,

сопровождаемый родными и друзьями, ходил он по форуму, обращаясь к каждому,

кого встречал, с заклинаниями не пятнать несмываемым позором род Клавдиев,

чтобы (2) никто не думал, что они достойны заключения в темницу. Человек,

чье изображение будет в величайшем почете у потомков104, законодатель и

основоположник римского права, сидит сейчас под стражей среди ночных воров

и бродяг! (3) Он призывал хоть ненадолго сменить гнев на здравое

размышление и в ответ на мольбы целого рода Клавдиев помиловать Аппия,

чтобы из ненависти к нему одному не оттолкнуть от себя стольких просителей.

(4) И сам он, Гай Клавдий, сделал это лишь ради родового имени, а не

потому, что заключил мир с Аппием, желая вызволить его из беды. Свобода

была добыта доблестью, а упрочить согласие сословий может лишь кротость.

    (5) Некоторые почувствовали сострадание к нему самому, а не к его

подзащитному, Вергиний же заклинал пожалеть его и дочь и внимать мольбам не

рода Клавдиев, уже властвовавших над плебеями, но родичей Вергинии, трех

трибунов, которые, хотя и избраны в помощь плебеям, сами ищут у них защиты

и помощи. Слезы Вергиния были убедительней. (6) Лишенный надежды, Аппий

покончил с собой, не дождавшись суда.

    (7) Вслед за этим другой ненавистнейший человек, Спурий Оппий,

подвергся преследованию Публия Нумитория за то, что был в Городе при

оглашении его товарищем неправедного приговора. (8) Однако его собственные

беззакония вызывали еще большую ненависть, чем непротивление чужим. Привели

свидетеля, который побывал в двадцати семи походах, восемь раз был

награжден один от всей центурии, он принес для всеобщего обозрения свои

награды и, разорвав на себе одежду, выставил напоказ исполосованную розгами

спину, выражая полную готовность отдать себя на растерзание Оппию уже как

частному лицу, если тот докажет перед судом, что знает за ним хоть какую-то

провинность. (9) Оппия тоже отвели в темницу, где, не дожидаясь дня суда,

он кончил жизнь самоубийством. Имущество Клавдия и Оппия трибуны обратили в

доход государства. Остальные децемвиры отправились в изгнание, и их

имущество отошло в казну. (10) Притязавший на Вергинию Марк Клавдий был

осужден по приговору, но прощен самим Вергинием и отпущен, после чего ушел

изгнанником в Тибур105, а маны Вергинии, которой после смерти повезло

больше, чем при жизни,- столько домов обошли они, требуя пени,- успокоились

не прежде, чем покарали последнего преступника.

59. (1) Великий страх обуял патрициев, перед которыми трибуны явились в том

же обличьи, что и децемвиры, но тут народный трибун Марк Дуиллий

благоразумно пресек это чрезмерное своевластие. (2) "Врагам, покушавшимся

на нашу свободу, мы отплатили сполна,- сказал он.- И потому в этом году я

не позволю, чтоб хоть кто-нибудь был вызван в суд или препровожден в

темницу. (3) Ибо в другой раз не взыщешь за старые и уже забытые

прегрешения, после того как и новые искуплены казнью децемвиров, а

неустанная забота обоих консулов, охраняющих вашу свободу, служит залогом

того, что вмешательства трибунов не потребуется".

    (4) Сдержанность трибуна сразу избавила патрициев от страха, но зато

заронила в них ненависть к консулам, которые казались им всецело преданными

плебеям, так что о благополучии и свободе патрициев больше пеклись

плебейские должностные лица, чем патрицианские, и даже своими карами

трибуны пресытились прежде, чем консулы собрались воспротивиться их

произволу. (5) Вот почему многие объясняли нерешительность сената,

утвердившего внесенные консулами законы, лишь опасным положением, в какое

попало тогда государство.

60. (1) Уладив дела в Городе и упрочив положение плебеев, консулы занялись

каждый своим делом. Валерий на Альгиде расчетливо сдерживал наступление

объединенного войска эквов и вольсков, (2) ведь если б он пустил дело

наудачу, то, весьма вероятно, после несчастливого исхода правления

децемвиров боевой дух римлян и их врагов сулил консулу поражение. (3) Он

удерживал войско в лагере, расположив его в тысяче шагов от неприятеля. Тот

выстроился в полной боевой готовности на полпути между двумя лагерями, но

на призывы сразиться римляне ответа не давали. (4) Потом вольскам и эквам

надоело стоять, понапрасну ожидая боя, и, уверенные в том, что их победа

чуть ли не признана римлянами, они отправились грабить, одни - герников,

другие - латинов. В их лагере осталось достаточно сил для обороны, но не

для сраженья. (5) Как только консул это заметил, он вывел войско и вызвал

неприятелей на бой, в свой черед нагнав на них страху. (6) Понимая, что сил

у них мало, те не вступали в сражение, чем укрепили боевой дух римлян,

которые сочли уже побежденным дрожащего за стенами врага. (7) Простояв

целый день в напряженном ожидании сражения, они уступили ночи. Римляне были

полны надежд и собирались с силами, враги же пали духом и поспешили

разослать гонцов за теми, кто занимался грабежом. Те, кто был рядом,

поспешно вернулись в лагерь, тех, кто забрался далеко, не нашли.

     (8) Как только рассвело, римляне выступили из лагеря, с тем чтобы,

если сражение состоится, идти на приступ. И вот, после того как большая

часть дня прошла без всякого движения со стороны врага, консул приказывает

наступать. Эквы и вольски исполнились негодования: победоносное войско ищет

защиты не в доблести и оружии, а за крепостной стеной! Но вот и они

получили от своих вождей желанный приказ вступить в бой. (9) Часть из них

уже вышла за ворота, другие, соблюдая порядок, занимали свои места, как

вдруг консул, не дожидаясь, пока все вражеские силы изготовятся к бою, (10)

обрушился на противника, упреждая тех, кто не вышел или не успел

развернуться для сраженья, так что удар пришелся прямо в мечущуюся толпу

врагов, которые озирались в поисках своих, теряя мужество под напором

поднявших боевой крик римлян. (11) Вольски с эквами поначалу отступили, но

потом, собравшись с духом и вняв упрекам своих вождей, не собираются ль,

мол, они сдаваться, вернулись на поле боя.

61.(1) Со своей стороны консул призывал римлян помнить: в этот день они,

свободные, впервые сражаются за свободный Город, победу они одерживают для

себя, а не приносят в дар децемвирам. (2) И не Аппий ведет их в бой, а

консул Валерий, потомок освободителей народа римского и сам

освободитель106. Пусть все увидят, что прежние сражения были проиграны по

вине полководцев, а не воинов. (3) Стыдно, сражаясь с врагом, выказывать

меньше храбрости, чем в борьбе с согражданами, и страшиться порабощения

дома, а не на войне. (4) В мирное время опасность грозила целомудрию одной

лишь Вергинии и опасна была похоть лишь одного Аппия, а вот если военное

счастье отвернется от римского войска, то детям каждого римлянина будет

грозить опасность от многих тысяч врагов. (5) Он, сказал консул, не хочет

предрекать, чему не дадут случиться Юпитер и Марс в Городе, основанном под

их покровительством. Он лишь призывает римлян вернуть славу непоколебимого

могущества на Авентин и Священную гору, где несколько месяцев назад они

получили свободу, и показать всем, (6) что римские воины после изгнания

децемвиров - те же, что были до их избрания, а доблесть народа римского не

умалена равенством всех перед законом. (7) Сказав это пехотинцам, консул

поспешил к всадникам.

     (8) "Вперед, юноши! Покажите пехоте, что доблестью вы превосходите ее

так же, как званьем и почетом! В первой стычке пехота поколебала

неприятеля, но с поля боя врагов прогоните вы! Они не выдержат натиска и

уже теперь колеблются вместо того, чтоб сопротивляться". (9) Всадники

пришпорили коней, пустив их на врага, уже потрепанного в сражении с

пехотинцами, прорвали передовую линию, ворвались во вражеский тыл, куда

часть конницы в объезд дошла на рысях, отрезая пути отступления тем, кто в

страхе пытался бежать к лагерю. (10) Пехота во главе с самим консулом

бросает все силы на захват лагеря и после кровавого побоища завладевает

богатой добычей.

     (11) Слух о победе, достигнув не только Города, но и войска,

выступившего против сабинян, вызвал ликование в Риме, а воинов в лагере

вдохновил на состязанье с ними в подвигах. (12) Мелкими стычками и набегами

Гораций уже приучил своих воинов быть более уверенными в себе и поменьше

вспоминать о позоре поражения под предводительством децемвиров; так в

незначительных столкновениях росла и крепла их надежда. (13) К тому же,

обнаглевшие после прошлогоднего успеха, сабиняне дразнили римлян вопросами,

что это, мол, те, точно разбойники, шныряют туда-сюда и тратят время на

множество мелких стычек вместо того, чтоб дать одно, решающее сражение.

(14) Почему бы им не сойтись в чистом поле и не попытать счастья разом?