Иосиф Флавий

Иудейская война

                                                                                                                                                                      

 

1. Это сочинение Иосифа Флавия до нас не дошло. Очевидно, оно было написано на арамейском языке.

2. Речь идет о событиях в Римской империи при правлении Нерона (54-68 гг.). Истощение казны, увеличение налогов, расправы с сенаторской знатью, произвол Нерона привели к резкому обострению политической ситуации в империи, что выразилось в заговорах, восстаниях наместников ряда провинций, мятежах в армии. О мятежах в западных провинциях упоминает и Иосиф Флавий. В конце правления Нерона вспыхнула и Иудейская война.

3. Когены - иудейские жрецы-священники культа Яхве, считавшиеся потомками библейского первосвященника Аарона. Когены обслуживали храм Яхве в Иерусалиме. Ниже их по рангу стояли жрецы-левиты.

4. Здесь имеется в виду Тит, сын императора Веспасиана (69-79 гг.). Тит был взят Веспасианом в соправители в 71 г. Самостоятельно Тит правил с 79 по 81 г. и именовался Император Тит Цезарь Веспасиан Август.

 

Предисловие автора.

 

1. Иудейская война с римлянами, превосходящая не только нами пережитые, но почти все известные в истории войны между государствами и государствами и между народами и народами, до сих пор описана была в духе софистов и такими людьми, из которых одни, не будучи сами свидетелями событий, пользовались неточными, противоречивыми слухами, другие же, хотя и были очевидцами, искажали факты либо из лести к римлянам, либо из ненависти к евреям, вследствие чего их сочинения заключают в себе то порицание, то похвалу, но отнюдь не действительную и точную историю. А потому я, Иосиф, сын Маттафии, еврей из Иерусалима и из священнического рода, сам воевавший сначала против римлян и служивший невольным свидетелем всех позднейших событий, принял решение дать народам Римского государства на греческом языке такое же описание войны, какое я раньше составил для варваров внутренней Азии на нашем родном языке [ 1 ].

2. Римское государство изнемогало от внутренних неурядиц [ 2 ], когда началось это, как уже было замечено, в высшей степени знаменательное движение. Иудеи же, стремясь тогда к созданию нового положения вещей, воспользовались тогдашними беспорядками для восстания; они были так богаты боевыми силами и денежными средствами, что надеялись даже завладеть частью Востока, которую римляне вследствие многочисленных смут считали для себя чуть ли не потерянной. Иудеев, кроме того, окрыляла надежда, что их соплеменники из-за Евфрата примкнут массами к их восстанию; римляне же, напротив, были заняты усмирением соседних галлов, да и кельты заставляли беспокоиться. Наконец, после смерти Нерона все пришло в волнение; многие, пользуясь благоприятным случаем, пытались завладеть престолом; войско в то же время в надежде на добычу жаждало перемены в правлении. Я считаю недостойным умолчать о таких важных событиях и в то время, когда парфяне, вавилоняне, отдаленные арады, наши соплеменники по ту сторону Евфрата и адиавины, благодаря моим трудам, подробно ознакомились с причинами, многочисленными превратностями и конечным исходом той войны, - чтоб рядом с ними оставить в неведении тех греков и римлян, которые в войне не участвовали, и предоставить им довольствоваться чтением лицемерных и лживых описаний.

3. Писатели берут на себя смелость называть эти описания историей, хотя последние, кроме того что не дают ничего здравого для ума, но, на мой взгляд, не достигают даже своей цели. Желая рельефнее выставить величие римлян, они стараются на каждом шагу унизить и умалить иудеев; и они даже не спрашивают себя - каким образом победители ничтожных противников могут казаться великими. С другой стороны, они не принимают во внимание ни долгой продолжительности войны, ни многочисленных потерь римского войска, ни, наконец, величия полководцев, которые, по моему мнению, теряют свою славу, если завоевание Иерусалима, доставшееся им в поте лица, не было вовсе таким особенным геройским подвигом.

4. Мое намерение, однако, ни в коем случае не состоит в том, чтобы в противоположность тем, которые превозносят римлян, преувеличить деяния моих соотечественников; нет, я хочу в точности рассказать обо всем, что действительно происходило в обоих лагерях. Вспоминая о происшедшем и давая скорбное выражение чувствам, возбуждаемым во мне бедствиями, постигшими мою отчизну, я этим удовлетворяю только внутреннюю потребность моей наболевшей души. Что именно только внутренние раздоры ввергли отечество в несчастье, что сами иудейские тираны были те, которые заставили римлян против собственной воли дотронуться руками до священного храма и бросить головню в него, - этому свидетель разрушитель его, император Тит, который во все время войны обнаруживал жалость к народу, подстрекаемому бунтовщиками, несколько раз откладывал наступление на город и нарочно продлил осаду, дабы дать виновникам время одуматься. Если кто-либо захочет упрекнуть меня в том, что я выступаю в тоне обвинителя против тиранов и их разбойничьей шайки или что я изливаю свое горе над несчастьем моей отчизны, то да простит он мне это отступление от законов историографии, являющееся следствием моего душевного настроения; ибо из всех городов, покоренных римлянами, ни один не достиг такой высокой степени благосостояния, как наш город; но ни один также не упал так глубоко в бездну несчастья; да никакое несчастье от начала мира, кажется мне, не может быть сравнимо с тем, которое постигло иудеев; и виновником его не был кто-либо из чужеземцев. Как же после этого можно подавить мои вопли и сетования! Если же найдется такой суровый критик, в сердце которого не зашевелится ни малейшее чувство сожаления, то пусть он факты отнесет к истории, а жалобные вздохи - на счет автора.

5. Скорее, однако, я бы мог предпослать укор эллинским историкам. Они, ввиду таких важных, лично пережитых событий, рядом с которыми войны прежних времен должны казаться весьма незначительными, не перестают все-таки высказывать свои суждения об этих последних, перетолковывая на всякие лады прежних писателей, которых хотя и превосходят красноречием, но никак не достигают по серьезности задачи. Так, например, они пишут историю ассирийцев или мидян, как будто она древними историками еще недостаточно изложена; а между тем как уступают они последним и в силе изложения и по отношению к цели, ими руководившей. Каждый из этих последних старался описывать события, происходившие как бы перед глазами, когда современность автора с описанными им фактами могла служить гарантией достоверности изложения, а ложные сообщения могли быть всенародно опровергнуты очевидцами. Спасти от забвения то, что еще никем не рассказано, и сделать достоянием потомства события собственных времен - вот что похвально и достославно; нельзя, однако, называть истым тружеником того, который изменяет план и порядок чужого труда; а того, который, воспроизводя новое, дотоле неизвестное, самостоятельно воздвигает памятник исторический. Я, хотя чужестранец, не щадил никаких трудов и затрат, чтобы быть в состоянии предложить эллинам, а также варварам историю совершившихся событий; между тем как чистокровные эллины там, где дело касается наживы или какого-нибудь судебного процесса, сейчас делаются удивительно разговорчивыми и развязными, но лишь только потребуется от них написать историю, где приходится сказать правду и с большим трудом собрать фактические данные, - уста их вдруг замыкаются, и они предоставляют это делать другим, менее способным и незнакомым с делами полководцев. У нас-то высоко почитается историческая правда, между тем как у эллинов к ней относятся с пренебрежением.

6. Описать древнюю историю иудеев и рассказать, какого они происхождения, каким образом они вышли из Египта, через какие страны они прошли на пути странствования, каким образом они потом рассеялись, я считаю теперь несвоевременным и, кроме того, излишним, так как еще до меня многие иудеи написали точную историю своих предков, а некоторые эллины, переводя их сочинения на свой родной язык, дали нам об этой истории в общем довольно верное представление. Мой рассказ я хочу начать с того, на чем остановились те историки и наши пророки. Но и здесь я имею в виду более обстоятельно и со всевозможной точностью рассказать собственно о той войне, которую лично пережил, а событиям предшествовавших мне времен сделать лишь сжатый и беглый обзор.

7. Таким образом, я расскажу, как Антиох, по прозванию Светлейший (Эпифан), завоевал Иерусалим и после трех лет и шести месяцев владычества был изгнан из страны сынами Хасмоная; как потомки последних, разъединившись между собой из-за господства, дали повод ко вмешательству римлян и Помпея в дела страны; как затем Ирод, сын Антипатра, при помощи Сосия положил конец их господству; как после смерти Ирода, в царствование Августа и при правителе страны Квинтилии Варе, восстал народ; как на 12-м году царствования Нерона началась война, что произошло при Цестии и на какие места иудеи в начале войны нападали с оружием в руках.

8. После будет сообщено, как они укрепляли пограничные города; как Нерон после поражения Цестия, считая государство в опасности, поручил Веспасиану руководительство над войной; как этот со своим старшим сыном вторглись в страну иудеев; как велико было римское войско; сколько из пришедших ему на помощь союзников было перебито по всей Галилее и как он частью силой, частью благодаря добровольной сдаче привел под свою власть города этой области. Затем я изображу образцовый порядок у римлян во время войны и дисциплину легионов; дальше - величину и природу обеих частей Галилеи, границы Иудеи, особенности страны, ее озера и источники; наконец, судьбу каждого покоренного города в отдельности - все это я тщательно изображу так, как я это знаю из собственных наблюдений или сообщенных сведений. Даже о собственных своих приключениях я не умолчу, имея в виду, что обращаюсь со своим рассказом к таким лицам, которые знакомы с обстоятельствами дела.

9. Дальше следует рассказ о том, как в то время, когда положение иудеев сделалось уже критическим, умер Нерон, а Веспасиана, выступившего было тогда против Иерусалима, отвлекло от поля военных действий полученное им царское достоинство; о предзнаменованиях, предвещавших ему это; о переменах, происшедших в Риме, и о том, как Веспасиан при всем своем сопротивлении был провозглашен солдатами императором; как тогда, после его отъезда в Египет, где он хотел привести в порядок государственные дела, начались раздоры между иудеями, возвысились над ними тираны и как последние взаимно враждовали между собой.

10. Затем я расскажу, как вернулся Тит из Египта и вновь напал на страну; каким путем, где и в каком количестве он собрал свое войско; какие внутренние распри господствовали в городе, когда Тит к нему подступил; сколько раз он штурмовал его, сколько валов он соорудил. Дальше я опишу объем и величину трех иерусалимских стен, сильные укрепления города, план святилища и храма, размер строений и алтаря - все с величайшей точностью; также - некоторые праздничные обычаи, семь очищений и богослужение когенов [ 3 ]; кроме того, я опишу еще облачения последних и первосвященника, внутреннее устройство Святая Святых в храме, ничего не скрывая и ничего не прибавляя к тому, что лично изучал.

11. Вслед за тем я расскажу, как жестоко обращались тираны со своими же соотечесвенниками; с другой же стороны - как снисходительны были к чужеземцам римляне и как часто Тит, желавший спасти город и храм, вызывал бунтовщиков на миролюбивое соглашение; также я последовательно изложу все те бедствия и страдания, которые до окончательного покорения города переносил народ от войны, внутренних сумятиц и голода. При этом я не умолчу ни о несчастной судьбе перебежчиков, ни о казни пленников и дальше сообщу, как храм, против воли и желания императора [ 4 ], сделался добычей пламени; какие из храмовых сокровищ были спасены от огня; об окончательном покорении города и о предшествовавших ему знамениях и чудесах; после следует описание пленения тиранов, количества проданных в рабство людей, их различных судеб, как после всего этого римляне подавили последние остатки вооруженного сопротивления в стране и разрушили все укрепления и, наконец, как Тит, объехав всю страну и умиротворив ее, возвратился в Италию и отпраздновал свою победу.

12. Все это, избегая основательного повода к порицаниям и обвинениям со стороны лиц, фактически знакомых с делом и бывших очевидцами войны, я описал в семи книгах для ищущих правды, а не только одного развлечения. Итак, начну свой рассказ, предпосылая каждой главе указание ее содержания.

 

Взятие Иерусалима Антиохом Эпифаном.
О Маккавеях: Маттафии и Иуде.

1. Во время войны Антиоха [ 1 ], прозванного Светлейшим (Эпифаном), с Птолемеем VI [ 2 ] за обладание Келесирией [ 3 ] возникли распри между иудейскими начальниками: спорили же они о власти, так как ни один из них не хотел подчиниться другому, равному себе по рангу. Хоний, один из первосвященников [ 4 ], одержав верх, выгнал из города сыновей Товия, которые тогда отправились к Антиоху и просили его напасть на Иудею, предложив ему свои услуги в качестве военачальников. Царь, давно уже жаждавший овладеть страной, поспешил дать свое согласие. Став сам во главе могущественной армии, он вторгся в Иудею, взял Иерусалим приступом [ 5 ], убил множество приверженцев Птолемея, предоставил солдатам беспрепятственно грабить, самолично ограбил храм и остановил обычные ежедневные жертвоприношения на три года и шесть месяцев [ 6 ]. Первосвященник Хоний спасся, однако, бегством к Птолемею, с изволения которого он в Гелиопольском округе выстроил городок, похожий на Иерусалим, и в этом городке - храм наподобие Иерусалимского. К этому событию мы еще вернемся в своем месте.

2. Антиох, однако, не довольствовался ни неожиданным покорением города, ни грабежом, ни великой резней; обуреваемый своими необузданными страстями и воспоминанием о трудностях иерусалимской осады [ 7 ], он принуждал иудеев, вопреки их отечественным законам, оставлять детей необрезанными и приносить на алтарь в жертву свиней. Никто не повиновался этому приказу; знатнейшие были казнены [ 8 ]. Наконец, Бакхид, принявший от Антиоха начальство над гарнизоном, присоединил к безбожным распоряжениям царя еще и собственную природную свирепость; он перешел всякую меру беззакония: самые видные граждане одни за другими были замучены в пытках, и глазам всего народа ежедневно представлялась картина покорения Иерусалима. Своими неслыханными жестокостями Бакхид, наконец, довел угнетенный народ до восстания [ 9 ].

3. Началось оно с того, что Маттафия, сын Хасмоная, один из когенов селения Модин [ 10 ], вооружился сам, а также вооружил пять своих сыновей и кинжалом заколол Бакхида [ 11 ]. В первое мгновение он, из боязни перед многочисленным гарнизоном, бежал в горы [ 12 ]; но когда к нему присоединилось много народа, он воспрянул духом, спустился вниз, победил в решительном сражении военачальников Антиоха и изгнал их из пределов Иудеи. Боевые успехи доставили ему власть. Как освободитель отчизны от чужеземного ига он всенародно был избран главою, после чего умер, оставив власть своему старшему сыну, Иуде [ 13 ].

4. Зная, что Антиох не вынесет переворота спокойно, Иуда набрал войско из своих соплеменников, заключил (первый, кто это сделал) союз с римлянами [ 14 ] и при вторичном вторжении Эпифана [ 15 ] отбил его назад со значительным уроном. Одушевленный новой победой Иуда бросился на находившийся в городе гарнизон (последний все еще не был уничтожен), выгнал солдат из Верхнего города в Нижний, называемый Акрой, овладел храмом, очистил весь двор, окружил его стеной, заменил прежнюю оскверненную утварь новой, воздвигнул новый алтарь и, по окончании всех этих работ, возобновил в храме порядок жертвоприношений [ 16 ]. Едва только город принял прежний вид, как Антиох умер. Его престол и ненависть к иудеям унаследовал сын его, Антиох [ 17 ].

5. Этот набрал войско, состоявшее из 50 000 человек пехоты, около 5000 всадников и 80 слонов [ 18 ], и, проникнув через Иудею в гористую область, покорил здесь маленький городок Бет-Цуру [ 19 ] и при ущелье Бет-Захария [ 20 ] столкнулся лицом к лицу с полчищами Иуды [ 21 ]. Прежде чем войска подступили друг к другу, брат его, Элеазар, отыскал глазами в лагере неприятеля самого высокого слона с огромной башней, украшенной позолоченным щитом. Предполагая, что на этом слоне сидит Антиох, Элеазар ускакал вперед, врубился в ряды неприятеля и налетел на намеченного слона. Но седок, которого он принял за царя, сидел слишком высоко - он только мог ранить животное, которое упало и тяжестью своего тучного тела задушило его. Не совершив никаких других великих подвигов, он, однако, заслужил вечную славу. Впрочем, вожак слона был простой воин; да если он случайно и был бы Антиохом, то отважный юноша тоже, кажется, ничего другого своим подвигом достичь не мог бы, как смерти героя. Для Иуды этот печальный эпизод служил дурным предзнаменованием. И действительно, иудеи хотя долго и упорно отстаивали поле битвы, но царские войска, превосходившие их своей численностью и покровительствуемые счастьем, одержали победу. С остатками своей разбитой армии Иуда бежал в Гофну [ 22 ], а Антиох двинулся к Иерусалиму. Недостаток в продовольствии принудил его, однако, после кратковременной стоянки в городе двинуться в обратный путь; оставив на месте гарнизон, казавшийся ему достаточно сильным, он остальную часть армии повел в Сирию на зимние квартиры [ 23 ].

6. По удалении царя Иуда не остался праздным. Рассеявшиеся в последней битве солдаты к нему снова вернулись, а вместе с ними нахлынули свежие народные массы. С этими обновленными силами он при деревне Адасе [ 24 ] дал военачальникам Антиоха новую битву, в которой, геройски сражаясь и истребив массу неприятелей, сам пал в бою [ 25 ]. Вскоре после этого погиб и его брат Иоханан [ 26 ], сделавшись жертвой измены со стороны приверженцев Антиоха.

 

Преемники Иуды: Ионатан, Симон и Иоханан Гиркан.

1. Преемником Иуды сделался его брат, Ионатан [ 27 ]. Всегда предусмотрительный к интересам своего народа, он укрепил свое правление союзом с римлянами [ 28 ] и, кроме того, заключил мир c юным Антиохом [ 29 ]. Все это, однако, не доставило ему личной безопасности. Тиран Трифон, регент молодого Антиоха, желая завлечь его в засаду, старался прежде всего устранить всех друзей его [ 30 ]. Удобный случай представился в Птолемаиде, куда Ионатан в сопровождении незначительной свиты прибыл погостить у Антиоха. Трифон схватил его тогда хитростью, заковал в кандалы и выступил войной против иудеев; но, встретив сильный отпор в лице Симона, брата Ионатана, и потерпев поражение, Трифон умертвил пленника [ 31 ].

2. Симон правил счастливо [ 32 ], он покорил пограничные города: Газару, Иоппию, Ямнию [ 33 ] - и срыл до основания замок Акру, овладев предварительно находившимся в нем гарнизоном [ 34 ]. Впоследствии он оказал помощь Антиоху против Трифона, которого тот перед своим походом в Мидию осаждал в Доре [ 35 ]. Но этой помощью, способствовавшей гибели Трифона, он все-таки не мог утолить жадность царя. Последний, сразу по окончании осады, послал своего полководца, Кендебая, во главе войска для разгрома Иудеи и подчинения Симона. Состарившийся уже Симон вел эту войну со всем пылом и отвагой юноши: своих сыновей он послал с отборным войском в одном направлении, а сам, во главе другой части войска, выступил против неприятеля по другому пути. Оставляя во многих местах, а также в горах сильные засады, он занял все проходы. Одержав, наконец, блистательную победу, Симон был избран первосвященником [ 36 ], и таким образом Иудея освободилась от стасемидесятилетнего македонского владычества [ 37 ].

3. И Симон пал жертвой измены и насилия, совершенного над ним во время пира его же собственным зятем, Птолемеем [ 38 ]. Одновременно с убийством тестя Птолемей заключил в темницу его жену и двух сыновей и послал палачей для умерщвления еще третьего сына, Иоханана, прозванного Гирканом. Но юноша был предупрежден о грозящей ему опасности и поспешил в Иерусалим в полной уверенности, что народ из благодарности к подвигам его отца с презрением отшатнется от преступного Птолемея. С другой стороны, через другие ворота пытался проникнуть в город также и Птолемей; но народ, успев уже принять Гиркана, оттолкнул его от себя. Последний немедленно отступил к Дагону - одной из тех крепостей, которые возвышаются над Иерихоном; Гиркан же, возведенный в сан первосвященника, совершил жертвоприношение и спешил догнать Птолемея с целью освободить из его рук свою мать и братьев.

4. При наступлении на крепость он был хотя сильнее осажденного, но понятная сердечная боль делала его слабым; каждый раз, когда Птолемей видел себя в опасности, он приказывал выводить на стену мать и братьев Гиркана и бичевать их на его глазах, грозя при этом сбросить их со стены, если он тотчас не отступит. При виде этого Гирканом овладевал не столько гнев, сколько жалость и страх. Тщетно мать, хладнокровно вынося удары и не робея пред угрожающей смертью, простирала руки к сыну, умоляя его не щадить злодея из жалости к ее пыткам, тщетно она уверяла сына, что она предпочтет жизни смерть из рук Птолемея, если только последний понесет заслуженную кару за преступления, совершенные им против их дома; каждый раз, когда Гиркан, изумляясь твердости своей матери, слышал ее мольбы, он с неудержимою яростью возобновлял атаку; но как только на стене начиналась ужасная сцена истязания старухи, его сердце охватывала боязнь и жалость и он делался мягким и чувствовал невыносимую боль. Так осада затянулась и продлилась до наступления субботнего года [ 39 ], который празднуется иудеями через каждые семь лет, точно так же, как суббота - в седьмой день недели. Освобожденный вследствие этого от осады, Птолемей умертвил братьев Иоханана вместе с его матерью и бежал к филадельфийскому тирану Зенону, прозванному Котилой [ 40 ].

5. Между тем Антиох, все еще пылавший гневом за неудачи, испытанные им в борьбе с Симоном, проник опять во главе войска в Иудею и осадил Гиркана в Иерусалиме. Тогда Гиркан открыл склеп Давида, бывшего самым богатым царем, взял оттуда 3000 талантов и подарком в 300 талантов склонил Антиоха снять осаду и удалиться [ 41 ]; остальную сумму он употребил на содержание чужеземных наемных войск. Он был первый иудей, который это сделал [ 42 ].

6. Для отмщения Антиоху Иоханан воспользовался походом его в Мидию [ 43 ]. В том оправдавшемся впоследствии предположении, что главные силы выступили из сирийских крепостей, он бросился на эти последние и взял Медаву [ 44 ], Самею с окрестными городами, затем - Сиким [ 45 ] и Гаризин [ 46 ]; дальше он покорил хутеян [ 47 ], живших вокруг храма, выстроенного по образцу иерусалимского, а также и немало идумейских городов, в том числе Адореон и Мариссу [ 48 ].

7. Затем он пошел на Самарию, где теперь расположен город Себаста [ 49 ], построенный царем Иродом, обвел ее валом и поручил осаду двум своим сыновьям, Аристобулу и Антигону. Так как последние тесно обложили город со всех сторон, то среди жителей его настал такой страшный голод, что они вынуждены были питаться самым необыкновенным. В своей нужде они обратились за помощью к Антиоху Кизикену [ 50 ], который охотно откликнулся на их зов, но был побежден Аристобулом и Антигоном. Преследуемый братьями до Скифополиса, Антиох спасся бегством; победители же вернулись обратно к Самарии, снова заперли в ней жителей, покорили, наконец, город, срыли крепость до основания и жителей взяли в плен. Переходя от победы к победе и не давая охладеть охватившему их воинскому пылу, они двинулись со своим войском вперед до Скифополиса, разрушили этот город и опустошили всю страну по эту сторону Кармильского хребта.

8. Зависть к счастью Иоханана и его сыновей вызвала внутренние беспорядки [ 51 ]. Многие соединились для борьбы с ними и не успокоились до тех пор, пока не вспыхнуло открытое восстание, в котором, однако, заговорщики потерпели поражение. Остаток своих лет Иохаван провел счастливо. Он умер после полного тридцатитрехлетнего правления [ 52 ], оставив после себя пятерых сыновей. И был он в самом деле счастлив во всех отношениях. Весь ход его жизни не дает никакого повода в чем-либо попрекать его судьбу. Иоханану достались все три высших блага: главенство над народом, первосвященство и пророческий дар. Божественное откровение так часто снисходило на него, что ничто из будущего не было от него скрыто. Так, он предвидел и предвещал, что оба его старших сына не останутся долго у кормила правления. Стоит рассказать трагическую историю этих сыновей, тем более что она так резко расходится со счастливой жизнью их отца.

 

Аристобул, первый возложивший на себя царскую диадему,
умерщвляет свою мать и своих братьев
и сам умирает после одногодичного правления.

1. После смерти отца, по прошествии 471 года и 3 месяцев после возвращения из вавилонского пленения, старший из сыновей, Аристобул, возложив на себя корону, первый принял царский титул [ 53 ]. Первого из своих младших братьев, Антигона, к которому питал сильную привязанность, он почитал, как равного себе; остальных же братьев он бросил в темницу закованными в кандалах; даже родную мать, оспаривавшую у него власть, вследствие того что по завещанию Иоханана она, собственно, и была названа главной руководительницей государственными делами, Аристобул подвергнул заточению и так далеко зашел в своей жестокости, что заставил ее умереть в темнице голодной смертью.

2. Однако вскоре последовало отмщение, и связано это было с братом его, Антигоном, которого он так нежно любил, что даже возвысил на степень соправителя. Он убил и этого своего любимца вследствие гнусной интриги, сплетенной злыми придворцами. Вначале Аристобул не доверял злым языкам: он слишком любил Антигона - и разные толки и пересуды о нем приписывал больше зависти. Но однажды, когда Антигон с триумфом возвратился из похода к празднику, в который иудеи по издревле сохранившемуся обычаю для чествования Бога устраивают шатры, Аристобул как раз в те дни заболел; Антигон к концу праздника в сопровождении своего тяжело вооруженного войска со всевозможной пышностью отправился в храм, чтобы тем усерднее помолиться за брата [ 54 ]. Этим воспользовались придворные интриганы, которые явились к царю, нарисовали ему живую картину торжественного шествия и гордого поведения Антигона, совсем-де не подобающего ему как честному человеку; с таким сильным отрядом, говорили они, он прибыл не иначе как с целью низвержения царя; ему мало одной чести быть соправителем, он думает еще завладеть и самим царством.

3. Почти против воли поверил этому Аристобул. Желая замаскировать свои подозрения, а с другой стороны - обезопасить себя на всякий случай, он поставил своих телохранителей в один из темных подземных ходов замка, раньше называвшегося Варисом, но впоследствии прозванного Антонией, и приказал им свободно пропустить Антигона, если он придет без оружия, но убить его тотчас, как только он явится вооруженным. Самому Антигону он заранее послал сказать, чтобы он пришел к нему невооруженным. Воспользовавшись этим случаем, смертельные враги Антигона совместно с царицей составили очень коварный план. Они уговорили царских послов умолчать о настоящем повелении царя и вместо этого передать Антигону, что брат слышал о пышных доспехах, которые он приготовил себе в Галилее; прикованный же к постели, он до сих пор не мог принять его; теперь, однако, ввиду его скорого отбытия, царь охотно видел бы его в этом блестящем наряде.

4. Услышав это и не подозревая ничего дурного, Антигон, в полном вооружении, как к параду, отправился к назначенному месту; но как только приблизился к темному проходу называвшемуся Стратоновой башней, он был умерщвлен телохранителями. Факт этот служит явным доказательством силы клеветы, разрывающей все узы благоволения и родства; никакое благородное и возвышенное чувство не достаточно сильно, чтобы оказать противодействие низкому чувству зависти.

5. Известную сенсацию произвел тогда некто Иуда из ессеев, отличавшийся всегда меткостью и верностью своих прорицаний. Увидев в тот день Антигона удаляющимся из храма, он обратился к своим ученикам, окружавшим его всегда в большом количестве, и воскликнул: <Ах! Теперь мне бы умереть, после того как правда умерла на моих глазах и одно из моих пророчеств оказалось ложным: Антигон жив! Он, который сегодня должен был умереть! Местом погибели предназначена ему судьбой Стратонова Башня; но до этого места 600 стадий, а уже четвертый час дня! Время изобличает пророчество во лжи!>Старец умолк, погрузившись в тяжелое раздумье. Скоро сделалось известным убийство Антигона у подземного прохода, который так же, как и город Кесария, на берегу моря, назывался Стратоновой башней. Это-то обстоятельство и спутало предвещателя.

6. Раскаяние в совершенном преступлении усугубляло между тем болезнь Аристобула: терзаемый угрызениями совести, он начал быстро чахнуть, болезненные припадки все больше учащались, и, наконец, во время одного такого припадка с ним случилось сильное кровоизлияние. Слуга, унесший кровь, по какому-то удивительному божественному предопределению поскользнулся на том самом месте, где Антигон был умерщвлен, и кровь убийцы вылилась на видневшиеся еще кровяные брызги от убитого. Очевидцы этого происшествия думали, что слуга нарочно вылил туда кровь, и подняли неистовый крик. Царь, услышав шум, спрашивал о причинах - никто не хотел ему объяснить; когда же он начал настойчиво требовать и грозить, то ему сказали всю правду. Тогда глаза его наполнились слезами, вздыхая еле слышно, насколько позволяли ему ослабевшие силы, он произнес: <Не мог же я с моими злодействами укрыться от великого ока Божия! Быстро постигла меня кара за братоубийство! Проклятое тело, доколе ты будешь удерживать от матери и брата мою погибшую душу? Доколе я должен каплю за каплей жертвовать им свою кровь? Пусть берут сразу. Пусть божество не глумится больше над жертвоизлиянием, приносимым покойникам моими внутренностями!>Тотчас после этих слов он испустил дух, процарствовав не больше одного года [ 55 ].

 

Деяния Александра Янная, царствовавшего 27 лет.

1. Вдова Аристобула освободила его братьев из заточения и сделала царем Александра, который и по летам, и по превосходству нрава имел, как казалось, на это все преимущества. Достигнув же власти, он лишил жизни одного из своих братьев, домогавшегося престола; другому же брату, довольствовавшемуся частной и спокойной жизнью, он оказывал полное уважение.

2. Ему пришлось вступить в войну с Птолемеем Лафуром, покорившим город Асохис [ 56 ]. Хотя он и наносил чувствительные удары неприятельскому войску, но победа все-таки клонилась на сторону Птолемея. Но когда последний, преследуемый своею матерью, Клеопатрой, удалился в Египет [ 57 ], Александр, после успешной осады, захватил в свои руки Гадару [ 58 ], а также сильнейшую из всех прииорданских крепостей Амаф, в которой хранились, между прочим, сокровища Теодора, сына Зенона. Совершенно неожиданно появился вслед за этим Теодор, который возвратил себе похищенные сокровища и овладел еще царским обозом, убив при этом столкновении до 10 000 иудеев. Александр, однако, оправившись после этого поражения, обратился в приморскую область и завоевал Рафию, Газу и Анфедон [ 59 ], названный потом царем Иродом Агриппиадой.

3. Вслед за покорением этих городов против Александра вспыхнуло восстание иудеев; дело разразилось в праздничный день. Вообще у иудеев волнения вспыхивали большей частью во время праздников. Он не так легко справился бы с этим восстанием, если бы ему не помогли чужеземные наемники; это были писидийцы и киликийцы - сирийцев он никогда не принимал на службу вследствие их врожденной национальной вражды к евреям. Убив больше 6000 человек из восставших [ 60 ], он вторгся в Аравию, подчинил себе эту страну, равно как галаадитян и моавитян, которых он обложил данью, и на обратном пути двинулся опять на Амаф. Теодор, убоясь военного счастья своего противника, покинул крепость. Александр нашел ее незащищенной и срыл ее до основания.

4. В последовавшем за этим столкновении с аравийским царем Обедой он потерял всю свою армию. Арабы заманили его на устроенную при Гавлане [ 61 ] засаду, где иудейское войско, стиснутое в глубоком ущелье, было раздавлено массой верблюдов. Сам Александр спасся в Иерусалиме; но ужас этого несчастья, разжигая старую ненависть к нему народа, вызвал в стране новое восстание. И на этот раз он одержал верх; в длинном ряду последовавших одна за другой битв он в течение шести лет истребил не менее 50 000 иудеев. Эти победы, достававшиеся ему ценой опустошения своего собственного царства, так мало, однако, радовали его, что он положил оружие и старался словами склонить своих подданных к примирению. Но высказанная им уступчивость и изменчивость характера сделали его в глазах народа еще более ненавистным; когда он, добиваясь причины, спрашивал, что ему делать для того, чтобы умилостивить народ, ему ответили: <Умереть, ибо и смерть после таких злодейств едва ли может примирить их с ним!>В то же время противники его призвали на помощь Деметрия Эвкера [ 62 ], который, в надежде на более отдаленные последствия, охотно откликнулся на зов и явился со своим войском. При Сикиме (Сихеме) иудеи соединились с союзниками.

5. Александр пошел навстречу союзным силам: против их трехтысячной конницы и 40 000 пехоты он выставил 1000 всадников и 8000 наемной пехоты, кроме того, еще 10 000 иудеев из своих сторонников. До начала битвы цари пытались через герольдов переманить друг у друга отдельные отряды. Деметрий старался привлечь к себе наемников Александра, последний надеялся склонить на свою сторону ставших под знамя Деметрия иудеев. Но так как иудеи сохранили свою злобу, а эллины - верность, то решение дела должно было быть предоставлено оружию. Хотя наемные войска Александра выказывали в сражении немало храбрости и мужества, победа все-таки осталась за Деметрием; конечный же результат этой битвы оказался, однако, одинаково неожиданным для обеих сторон: у победителя не остались те, которые его призвали, так как к побежденному, бежавшему в горы, перешли из жалости к его несчастью 6000 иудеев. Такой оборот дела до того обескуражил Деметрия, что он немедленно удалился, полагая, что теперь весь народ перейдет на сторону Александра и последний сделается опять сильным и способным к сопротивлению.

6. Однако и после удаления союзников остальные иудеи не прекратили враждебных действий против Александра и продолжали беспрерывную борьбу с ним до тех пор, пока большая часть из них не погибла, а другая, загнанная в город Бемеселис, после разрушения последнего, была взята в плен и приведена в Иерусалим. Александр в своем яростном гневе покончил с ними самым безбожным образом: восемьсот пленников были распяты в центре города в то время, когда жены и дети казненных были изрублены на их же глазах. Сам Александр созерцал эту кровавую резню, пиршествуя в сообществе своих наложниц. Народ охватил такой панический страх, что в следующую же ночь 8000 граждан из среды противников царя поспешили перебраться через границу Иудеи, и только смерть Александра положила конец их вынужденному изгнанию. Доставив, наконец, своему государству такими мероприятиями поздний и с трудом добытый покой, Александр сложил оружие.

7. Новые беспокойства причинил ему Антиох, прозванный Дионисом, брат Деметрия, последний из Селевкидов [ 63 ]. Когда Антиох Дионис выступил в поход против арабов, Александр, опасаясь вторжения его в Иудею, велел выкопать глубокий ров на всем протяжении от подошвы горы при Антипатрисе [ 64 ] до прибрежья Иоппии, построить вдоль рва высокую стену с деревянными башнями наверху, чтобы этими сооружениями загородить легкодоступные места. Он, однако, не мог остановить Антиоха: последний сжег башни, засыпал ров, перешагнул со своим войском через укрепленную линию и продолжил свой поход в Аравию, решившись отомстить впоследствии тому, кто пытался создать ему препятствия. Аравийский же царь, отступив назад в более благоприятную для борьбы местность, быстро повернул свою десятитысячную конницу и неожиданно напал на Антиоха, прежде чем его войска успели выстроиться в боевой порядок. В последовавшем затем ожесточенном сражении войска Антиоха, несмотря на чувствительные удары, нанесенные им арабами, храбро держались все время, пока Антиох сам мужественно дрался впереди них; но когда он пал (с целью поддержать мужество солдат он всегда подвергал себя величайшим опасностям), они все отступили назад; большая часть их была смята или в самом сражении, или на пути бегства; остаток же армии, спасшийся в деревню Кану, за немногими единичными исключениями, сделался жертвой голода.

8. Жители Дамаска из ненависти к Птолемею, сыну Менная, призвали к себе Арету и назначили его царем Келесирии [ 65 ]. Последний пошел против Иудеи, разбил Александра в одном сражении, но после состоявшегося мирного соглашения отступил. Александр же завоевал после этого Пеллу и из жадности к сокровищам Теодора отправился на Геразу [ 66 ], обвел ее тройным валом и взял город штурмом. Вслед за этим он опустошил Гавлан, Селевкию и так называемую Антиохову долину; дальше он взял сильную крепость Гамалу [ 67 ], устранил местного начальника Деметрия, вследствие многочисленных на него жалоб населения, и по окончании этого похода, длившегося целых три года, возвратился в Иудею, где за свои военные подвиги был радушно встречен народом. Отдых после войн породил в нем болезнь, выразившуюся в лихорадке, которая возвращалась к нему через каждые четыре дня. Полагая, что кипучая военная деятельность избавит его от болезни, он предпринял преждевременный поход; но, напрягая через меру свои силы, он в этом новом походе нашел свою смерть. Он умер в самом разгаре военной сутолоки, после 27-летнего царствования [ 68 ].

 

Девятилетнее царствование Александры
и возвращение власти к фарисеям.

1. Правление он оставил своей жене Александре, в том убеждении, что ей народ будет повиноваться охотнее, так как она никакого участия не принимала в зверских расправах мужа, а, напротив, постоянно противодействовала его беззакониям, чем и приобрела себе доверие иудеев. Надежда его не обманула. Слава благочестия, которой эта женщина пользовалась, доставила ей господство. Она строго соблюдала старинные народные обычаи и устранила от дел нарушителей священных законов. Из двух сыновей, прижитых ею с Александром, она произвела в первосвященники Гиркана, так как он был старший и притом слишком вял для того, чтобы участие его в делах правления могло сделаться для нее опасным. Младшего же, Аристобула, отличавшегося пылким характером, она заставила удалиться в частную жизнь.

2. Ближайшее участие в правлении приняли при ней фарисеи - иудейская партия, последователи которой почитаются наиболее благочестивыми и компетентнейшими толкователями законов. Богобоязненная Александра была им очень преданна; они же, пользуясь ее простотой и вкрадываясь мало-помалу в ее доверие, вскоре сделались фактическими правителями, изгоняя и милуя, освобождая и заточая всех, кого им заблагорассудилось. Одним словом, они наслаждались всеми выгодами правления, а Александра носила его тяжести и расходы. Впрочем, она сама была занята более важными делами. Набирая все больше и больше войска внутри страны и вербуя немало наемников извне, она вдвое увеличила вооруженные силы своего государства и сделалась страшной даже для соседних князей. Так она господствовала над другими, а над нею самой - фарисеи.

3. Эти последние были виновниками смерти одного знатного гражданина, Диогена, друга Александра, которого они обвинили в том, что распятие восьмисот совершено было Александром по его наущению; они также довели Александру до того, что она лишила жизни и других лиц, подстрекавших Александра на это дело. Из религиозного страха она уступала, а фарисеи сметали с пути, кого только хотели. Знатнейшие из опальных прибегли к заступничеству Аристобула, которому удалось уговорить свою мать пощадить этих людей, во внимание к их высокому положению, и если уже признать их виновными, то ограничить наказание изгнанием их из столицы. Их освободили от смертной казни, и они рассеялись по стране. В это же время Александра послала войско в Дамаск (поводом послужил Птолемей, притеснявший всегда этот город) и взяла его без особенных усилий. Армянского царя, Тиграна, осаждавшего Клеопатру в Птолемаиде, она старалась склонить к отступлению путем мирных переговоров и подарков; но встревоженный вдруг беспорядками, возникшими в его собственной стране, вследствие вторжения в Армению Лукулла, Тигран сам вынужден был удалиться [ 69 ].

4. Александра между тем заболела. Младший сын ее Аристобул тотчас воспользовался представившимся случаем. При помощи многочисленных горячих приверженцев, очарованных его юношеским пылом, он овладел всеми крепостями; на добытые там деньги он набрал наемное войско и объявил себя царем. Из жалости к воплям Гиркана Александра приказала заключить жену и детей Аристобула в Антонию. Это была крепость, примыкавшая к северу от храма и называвшаяся раньше, как выше было сказано, Варисом, но впоследствии, при Антонии, получившая его имя, подобно тому как Себаста и Агриппиада и другие города вместо прежних своих имен получили названия от Себаста (Августа) и Агриппы. Однако прежде чем Александра успела наказать Аристобула за похищение престола у брата, она умерла, процарствовав девять лет [ 70 ].

 

Гиркан, наследник Александры,
отказывается от престола в пользу Аристобула. -
Стараниями Антипатра и с помощью Ареты
снова возвращается к власти. -
В загоревшемся затем между братьями споре
Помпей выступает в качестве судьи.

1. Хотя законным наследником престола был Гиркан, которому и мать перед смертью передала правление, но превосходство силы и ума было на стороне Аристобула. Поэтому при первом же столкновении братьев у Иерихона большинство войска покинуло Гиркана и перешло к Аристобулу. Первый бежал с немногими оставшимися ему верными людьми и достиг Антонии, где он овладел женой и детьми Аристобула как залогом своего спасения. И действительно, прежде чем дело дошло до окончательного разрыва, достигнуто было миролюбивое соглашение, по которому Аристобулу досталось царство, а лишенному короны Гиркану обещаны были все почести, подобающие брату государя. На этих условиях братья помирились в храме, дружески обнялись на глазах окружавшего их народа и обменялись жилищами: Аристобул отправился в царский дворец, Гиркан - в дом Аристобула.

2. Противникам так неожиданно воцарившегося Аристобула сделалось жутко; больше всех имел основание опасаться издавна и глубоко ненавистный ему Антипатр. Родом идумеянин [ 71 ], он по знатному своему происхождению, богатству и могуществу сделался первым человеком в своем народе. Этот Антипатр, с одной стороны, убедил Гиркана бежать к аравийскому царю Арете, чтобы при его помощи возвратить себе царское достоинство, а с другой - уговорил Арету принять у себя Гиркана и содействовать его возвращению к власти. При этом он в глазах аравийского царя в такой же степени очернил Аристобула, в какой превознес Гиркана, побуждая его таким образом оказать последнему гостеприимство. Вместе с тем он ему поставил на вид, как это приличествует повелителю такого могущественного государства, простирать свое покровительствующее крыло над угнетенными, а в данном случае угнетенным является Гиркан, у которого похитили корону, принадлежащую ему по праву старшинства. Подготовив таким образом обе стороны, он ночью в сообществе Гиркана тайно оставил Иерусалим и вместе с ним благополучно добрался до Петры, столицы Аравии. Здесь он передал его в руки Ареты; льстивыми речами и богатыми подарками выпросил у него в свое распоряжение войско, которое должно было возвратить Гиркану отнятый трон; войско это состояло из 50 000 человек пехоты и конницы. Противиться такой силе Аристобул был не в состоянии; в первой же схватке он был побежден и, оставленный своими приверженцами, поспешно отступил к Иерусалиму. Тут он, наверное, попал бы в руки осаждавшего его врага, если бы римский полководец Скавр, используя междоусобицу, не нагрянул как раз в это время в город и не заставил снять осаду. Он, собственно, был послан Помпеем, покорителем Тиграна, из Армении в Сирию; но, прибыв в Дамаск, незадолго перед тем завоеванный Метеллом и Лоллием, и сменив последних, он узнал о положении вещей в Иудее и поспешил туда, как к счастливой находке [ 72 ].

3. Едва только он вступил в страну, как уже явились к нему послы от обоих братьев с просьбой о помощи одному против другого. 300 талантов Аристобула оказались более тяжеловесными, нежели все права Гиркана. За эту плату Скавр послал герольда к Гиркану и арабам с приказанием от имени римлян и Помпея немедленно снять осаду. Устрашенный Арета выступил из Иудеи в Филадельфию, а Скавр возвратился обратно в Дамаск. Аристобул, однако, не удовлетворился одним лишь избавлением от грозившего ему плена: погнавшись за неприятелем, он его настиг у так называемого Папирона, дал ему здесь сражение, в котором убил свыше 6000 человек, в том числе и брата Антипатра, Фалиона.

4. Лишившись поддержки союзников, Гиркан и Антипатр возложили теперь все свои надежды на своих противников, и так как Помпей, по прибытии в Сирию, остановился в Дамаске [ 73 ], то они поспешили туда. Без подарков [ 74 ], опираясь лишь на представленные ими уже Арете мотивы и доводы, они умоляли его положить конец насильственным действиям Аристобула и посадить на престол того, который заслуживает его как по старшинству, так и по нравственным качествам. Аристобул также не бездействовал: рассчитывая на подкупленного Скавра, он представился Помпею во всем блеске своего царского величия. Но, считая ниже своего достоинства играть роль покорного слуги, не желая, хотя бы и для защиты своих интересов, опуститься на одну степень ниже, чем позволяло ему его высокое положение, он, сопроводив Помпея до города Диона [ 75 ], ушел обратно [ 76 ].

5. Оскорбленный таким поведением, осажденный, кроме того, неотступными просьбами Гиркана и его друзей, Помпей выступил с римскими легионами и многими союзными войсками из Сирии против Аристобула; он уже минул Пеллу и Скифополис и достиг Кореи - пограничного города Иудеи, - как узнал вдруг, что Аристобул бежал в Александрион (богатый и укрепленный замок на высокой горной вершине) [ 77 ]. Тогда он послал ему приказание немедленно явиться к нему; Аристобул же, задетый строгим повелительным тоном Помпея, готов был предпочесть крайнюю опасность рабскому повиновению; но, заметив упадок духа среди своих людей и уступив советам друзей, представивших ему всю трудность сопротивления римскому войску, он сошел к Помпею. Подробно изложив ему свои права на престол, он возвратился обратно в замок. Еще раз он сошел с горы по приглашению брата, спорил с ним о своих правах и снова, не встречая препятствий со стороны Помпея, вернулся к себе. Так он, между страхом и надеждой, несколько раз сходил с горы, чтобы просьбами склонить в свою пользу Помпея, и каждый раз восходил обратно, чтобы не казаться малодушным и заранее уже готовым сдаться. Но когда Помпей потребовал от него сдачи крепостей и принудил его собственноручно написать об этом комендантам, ибо последние были снабжены инструкцией действовать лишь по его письменным приказам, то, исполнив все это по принуждению, он вслед за тем с негодованием отступил к Иерусалиму и начал готовиться к войне с Помпеем.

6. Этот же поспешил вслед за ним, не давая ему времени на военные приготовления. Известие о смерти Митридата, полученное им в Иерихоне, придало ему еще больше энергии к борьбе. Земля Иерихонская - самая плодородная в Иудее, производящая в огромном изобилии пальмовые деревья и бальзамовые кустарники. Нижние части стволов этих кустов надрезывают заостренными камнями и капающие из надрезов слезы собирают, как бальзам. В этой местности Помпей отдохнул ночь и на следующий день, рано утром, скорым маршем двинулся к Иерусалиму. Устрашенный его появлением, Аристобул вышел к нему навстречу с мольбой о пощаде. Обещанием денег, добровольной сдачей города и предоставлением самого себя в его распоряжение он смягчил его гнев; но ни одно из этих обещаний не было исполнено: Габиния, посланного Помпеем за получением денег, приверженцы Аристобула не впустили даже в город.

 

Помпей, взяв Иерусалим и храм,
входит в Святая Святых. -
Дальнейшие его действия в Иудее.

1. Раздраженный Помпей приказал взять под стражу Аристобула и, приблизившись к городу, стал высматривать удобное место для нападения. Он нашел, что городские стены сами по себе настолько крепки, что штурмовать их будет чрезвычайно трудно, что эти стены окружены еще страшным рвом, а площадь храма, находящаяся по ту сторону рва, снабжена такими сильными укреплениями, которые после взятия города могут служить убежищем для осажденных.

2. Так размышляя, Помпей долгое время оставался в нерешительности; а между тем среди жителей города вспыхнул раздор: партия Аристобула требовала вооруженного сопротивления и освобождения царя; сторонники же Гиркана склонялись к тому, чтобы открыть ворота перед Помпеем. Страх перед находящимся на виду хорошо организованным римским войском все больше и больше увеличивал число сторонников последнего мнения. Наконец приверженцы Аристобула, увидев себя в меньшинстве, отступили к храму, уничтожили мост, служивший сообщением между последним и городом, и стали готовиться к отчаянному сопротивлению. Остальные же приняли в город римлян и предоставили в их распоряжение царский дворец. Тогда Помпей отрядил туда войско под предводительством Пизона. Последний занял весь город, и так как ему не удалось переманить ни одного из укрывшихся в храме, то он начал приспособлять все кругом к атаке; приверженцы Гиркана усердно помогали ему в этом деле и словом, и делом.

3. Сам Помпей, расположившись на северной стороне, велел заполнить овраг и все углубление долины, для чего солдаты собирали разные материалы. Уравнивание этого места, не говоря уже о значительной его глубине, встречало чрезвычайные затруднения со стороны осажденных иудеев, которые всеми средствами и силами мешали успешному ходу работы. И все усилия римлян остались бы тщетными, если б Помпей не воспользовался субботним днем, когда евреи, в силу своих религиозных запретов, удерживаются от всякой работы. В этот день Помпей приказал возвысить насыпь, запретив вместе с тем солдатам вступать в схватку с иудеями, так как для личной обороны они могут сопротивляться и в субботу. Когда ложбина была таким образом заполнена, он построил высокие башни, поставил на них привезенные из Тира машины, которые и привел в действие; в то же время солдаты метали камни, сбивая со стены ее защитников, которые всеми силами мешали римлянам в их разрушительной работе. Больше всего устояли воздвигнутые здесь башни, отличавшиеся громадностью и изящной отделкой.

4. Сколько ни терпели римляне при этой осаде, они все-таки должны были удивляться стойкости иудеев вообще и в особенности тому, что они под самым жестоким градом камней и стрел не упускали ни одного малейшего обряда их богослужения, точно глубокий мир царил вокруг них, - совершались со всей пунктуальностью ежедневные жертвоприношения, омовения и вообще весь порядок богослужения. Даже после взятия храма, когда кровь их лилась ежедневно вокруг алтаря, они не переставали совершать обычное богослужение. На третий месяц осады, после того как римляне с большим трудом разрушили одну из башен, они проникли в храмовый двор. Первый, который отважился перескочить через стену, был Фауст Корнелий, сын Суллы; за ним последовали два предводителя, Фурий и Фабий, - каждый со своим отрядом; они оцепили иудеев со всех сторон и убивали одних после краткого сопротивления, других на пути бегства в храм.

5. Здесь-то многие священники при виде неприятелей, устремившихся на них с обнаженными мечами, неустрашимо оставались на своих постах, продолжая свое служение; они совершали жертвоприношения с возлиянием и курением, думая только о своих богослужебных обязанностях и нисколько не заботясь о своем личном спасении. Большая часть была умерщвлена противниками из их же соплеменников. Многие находили смерть в глубоких ущельях, куда они бросались со стены, иные, приведенные с отчаяния в бешенство, подожгли постройки, примыкавшие к стенам, и вместе с ними погибли в пламени. Двенадцать тысяч иудеев погибло тогда; римляне имели весьма немного мертвых, но больше раненых [ 78 ].

6. Ничто, однако, так глубоко не сокрушало народ в тогдашнем его несчастье, как то, что незримая до тех пор Святая Святых [ 79 ] была открыта чужеземцами. Помпей, в сопровождении своей свиты, вошел в то помещение храма, куда доступ был дозволен одному лишь первосвященнику, и осмотрел все его содержимое: подсвечник с лампадами, стол, жертвенные чаши и кадильную посуду - все из чистого золота, - массу сложенного фимиама и храмовый клад, состоявший из 2000 талантов. Однако он не коснулся ни тех, ни других драгоценных вещей. Более того, на следующий же день после штурма он дозволил очистить храм и возобновить обычное жертвоприношение. Гиркана он утвердил в должности первосвященника, так как во время осады он показал себя чрезвычайно преданным, а главное, потому, что умел удержать сельское население, поднявшееся на помощь Аристобулу. Точно так же он, как подобает доброму полководцу, старался успокоить народ больше милостью, чем строгостью. В числе военнопленных находился также тесть Аристобула, который вместе с тем был и его дядей [ 80 ]. Главных зачинщиков войны он казнил топором; Фауста и других бойцов, храбро боровшихся вместе с ним, он наградил ценными подарками. На Иудею и Иерусалим он наложил дань.

7. Все города, которые иудеи завоевали в Келесирии, он отнял назад, поставив их в зависимость от тогдашнего римского легата; иудейское же царство он ограничил его собственными границами. В угоду одному своему вольноотпущеннику Дмитрию, родом из Гадары, он вновь отстроил этот город, раньше разрушенный иудеями. Кроме того, он освободил от их владычества все те города внутри страны, которые не были ими разрушены, а именно: Ипп [ 81 ], Скифополис, Пеллу, Самарию, Мариссу вместе с Азотом [ 82 ], Ямнией и Арефузой, равно как и приморские города: Газу, Иоппию, Дору и Стратонову Башню, которая впоследствии была с необыкновенным великолепием перестроена царем Иродом и названа им Кесарией. Все эти города он возвратил коренным жителям и присоединил их к Сирийскому наместничеству. Поручив Скавру начальство как над этими городами, так и над Иудеей и всей страной между Египтом и Евфратом, оставив ему также два легиона, Помпей сам поспешно отправился через Киликию в Рим, куда, в качестве пленных, повел Аристобула со всем его семейством, состоявшим из двух дочерей и двух сыновей. Один из последних, Александр, бежал в дороге, младший же, Антигон, и его сестры были доставлены в Рим.

Александр, сын Аристобула, бежавший от Помпея,
воюет с Гирканом,
но, побежденный Габинием, передает ему крепости. -
Аристобул бежит из Рима и собирает войско,
но, разбитый римлянами, снова попадает в плен. -
Дальнейшие события при Габинии, Крассе и Кассии.

1. Между тем Скавр предпринял поход в Аравию. Дикая природа местности воспрепятствовала ему достичь Петры, зато он разорил окрестности Пеллы, хотя и здесь переносил много тяжких испытаний, так как солдаты его страдали от голода. Гиркан подсылал ему через Антипатра съестные припасы; последнего, как друга Ареты, Скавр отправил к аравийскому царю с предложением купить себе мир за известную денежную плату. Араб действительно согласился дать 300 талантов, по получении которых римляне очистили Аравию.

2. Теперь над Гирканом стряслась новая беда в лице бежавшего от Помпея Александра, сына Аристобула, который мало-помалу набрал сильное войско и, опустошая все на пути, вторгся в Иудею. Можно было ожидать, что он в скорости свергнет Гиркана, так как он устремился в Иерусалим и отважился даже на попытку обновить стену, уничтоженную Помпеем; но ему на пути стал Габиний, преемник Скавра [ 83 ] в Сирии, храбрый, испытанный во многих битвах воин. Испуганный его приближением, Александр набрал еще больше войска, так что он имел уже 10 000 тяжеловооруженных и 1500 всадников, и укрепил подходящие места, как Александрион, Гирканион и Махерон, близ Аравийских гор.

3. Габиний послал Марка Антония с частью войска вперед, а сам последовал за ним, предводительствуя главной армией. Отборные дружины Антипатра и остальное иудейское войско под предводительством Малиха и Пифолая соединились с Марком Антонием и его военачальниками и двигались навстречу Александру. Вскоре прибыл также Габиний со своей фалангой. Александр понял, что не в силах померяться с союзными войсками и отступил назад; но уже близ Иерусалима он был вынужден сражаться. Здесь он потерял 6000 человек: 3000 пало мертвыми, а 3000 взято в плен. С уцелевшим остатком войск он бежал в Александрион.

4. Когда Габиний прибыл в Александрион и нашел массу расположенных лагерем иудеев, он попытался овладеть ими без сражения, обещав им полное прощение за все свершившееся. Но так как те и знать не хотели о миролюбивом соглашении, то он многих убил, а других загнал в крепость. В этой битве особенно выделился Марк Антоний [ 84 ], который хотя везде показывал себя храбрым, но нигде не отличался так, как здесь. Габиний оставил часть войска для взятия крепости, а сам отправился в путь и занялся приведением в лучший вид уцелевших городов и восстановлением разрушенных. Так, по его приказанию, снова были заселены Скифополис, Самария, Анфедон, Аполлония [ 85 ], Ямния, Рафия, Марисса, Адореон, Гамала и Азот и еще многие другие города, в которые жители радостно возвращались обратно.

5. Покончив со всеми этими делами, он возвратился опять в Александрион и так настойчиво подвинул осаду вперед, что Александр, придя совсем в отчаяние, послал к нему герольдов с просьбой простить ему ошибки, передал ему находившиеся еще в его руках обе крепости, Гирканион и Махерон, и вслед за тем сдал также и Александрион. По совету матери Александра Габиний срыл эти крепости для того, чтобы они не сделались опорными пунктами новой войны. Эта женщина, озабоченная судьбой мужа и остальных своих детей, находившихся в плену в Риме, прибыла к Габинию с целью умилостивить и смягчить его. После этого Габиний повел Гиркана в Иерусалим и передал ему заведывание храмом; государственное правление он устроил таким образом, что во главе его стали знатнейшие граждане. Всю страну он разделил на пять округов с общественным управлением в каждом, а главными окружными городами были: Иерусалим, Гадара, Амаф, Иерихон и Сепфорис в Галилее. Народ с радостью увидел себя освобожденным от единовластия, которое уступило место аристократическому правлению [ 86 ].

6. Вскоре, впрочем, поднялись новые волнения, причиной которых был Аристобул, бежавший из Рима и увлекший за собой опять массу иудеев. К нему стекались, с одной стороны, искатели приключений, с другой - действительно преданные ему люди. Сперва он попытался было вторично укрепить занятый им Александрион, но, узнав, что Габиний послал против него войско под начальством Сизенны, Антония и Сервилия, он отступил назад в Махерон. При этом он отпустил обременявшую его беспорядочную толпу и оставил у себя только тяжеловооруженных воинов около 8000, в числе которых находился также Пифолай [ 87 ] - иерусалимский легат, перешедший к нему с 1000 солдат. Но римляне преследовали их по пятам, и немного времени прошло, как оба войска стояли уже лицом к лицу. Люди Аристобула, храбро сражаясь, хотя и долго удерживали за собой поле битвы, но затем были побеждены римлянами: 5000 человек полегло на месте, до 2000 спаслось на одной из возвышенностей, остальные 1000 с Аристобулом пробились через неприятельские ряды и, преследуемые римлянами, собрались в Махероне. Отдохнув в первый вечер в развалинах Махерона, царь укрепил, как мог, свой лагерь и надеялся, что если военные действия на некоторое время прекратятся, то он будет в состоянии укомплектовать новое войско; но римляне не замедлили напасть на него вторично. Целых два дня сопротивлялся Аристобул, употребляя для своей защиты почти сверхъестественные усилия; но, наконец, он был взят в плен и, закованный в цепи вместе с сыном Антигоном, также бежавшим из Рима, был доставлен к Габинию, который вторично отправил их в Рим. Сенат заключил Аристобула в тюрьму, а его детей отпустил обратно в Иудею, так как Габиний письменно сообщил, что он обещал жене Аристобула свободу ее детям взамен выданных ему крепостей.

7. После этого Габиний отправился в поход против парфян, но, достигнув уже Евфрата, он вернулся, чтобы защитить интересы Птолемея в Египте [ 88 ]. Гиркан и Антипатр оказывали ему в этом деле существенные услуги: последний снабдил его деньгами, оружием, провиантом и вспомогательными отрядами, а первый уговорил египетских иудеев, занимавших проходы к Пелузию [ 89 ], беспрепятственно пропустить Габиния. В отсутствие же Габиния остальную часть Сирии охватило сильное волнение, и в то же время сын Аристобула, Александр, побудил иудеев к восстанию. Он собрал несметное количество войска и поставил себе задачей истребить всех римлян в пределах иудейского государства. Озабоченный этим движением Габиний (которого сирийские беспорядки призвали обратно из Египта) послал Антипатра к некоторым вожакам восстания, которых удалось действительно отвлечь от участия в нем; тем не менее у Александра осталось еще 30 000 человек; он горел желанием померяться силами с неприятелем и выступил для борьбы во главе иудеев, шедших навстречу неприятелю. У горы Итавирион [ 90 ] обе армии столкнулись: 10 000 иудеев пало мертвыми, остальная масса была рассеяна. Габиний вступил в Иерусалим и изменил государственное правление по воле и желанию Антипатра. Отсюда он пошел на набатеев, разбил их наголову и помог бежавшим из Парфии Митридату и Орсану спастись бегством [ 91 ], объявив своим солдатам, что они скрылись.

8. После Габиния в управление Сирией вступил Красс [ 92 ]. Для своего похода против парфян он взял из Иерусалимского храма, кроме других находившихся там золотых вещей, и те 2000 талантов, которые были оставлены нетронутыми Помпеем. Перейдя через Евфрат, он сам погиб вместе со своей армией [ 93 ]. Впрочем, здесь не место об этом распространяться.

9. После смерти Красса парфяне пытались напасть на Сирию; но Кассий [ 94 ], бежавший в эту провинцию, отбил их. Утвердившись в Сирии, он поспешил в Иудею, взял Тарихею [ 95 ], обратил около 30 000 иудеев в рабство и убил Пифолая, который вербовал инсургентов в пользу Аристобула. Совершить это убийство советовал ему Антипатр. Последний имел от своей жены, знатной аравитянки по имени Кипра, четырех сыновей: Фазаеля, Ирода (впоследствии царь), Иосифа и Ферора, да еще одну дочь Саломею. Связанный дружбой со всеми сильными тогдашнего мира, расположив их всех своим широким гостеприимством, он в особенно тесных отношениях находился с аравийским царем, с которым сроднился посредством брака. К нему на попечение он послал своих детей во время войны с Аристобулом. Кассий, вынудив у Александра обещание держать себя спокойно, отправился обратно к Евфрату, чтобы воспрепятствовать парфянам переход через него. Но об этом в другой раз.

Смерть Аристобула от рук друзей Помпея
и умерщвление сына его Александра Сципионом. -
Антипатр, после смерти Помпея,
переходит под покровительство Цезаря и оказывает помощь Митридату.

1. После того как Помпей вместе с сенатом бежал через Ионийское море, Цезарь, сделавшись властелином Рима и всего государства [ 96 ], освободил Аристобула из тюрьмы, дал ему два легиона и поспешно послал его в Сирию, в надежде подчинить себе через него эту провинцию и всю Иудею [ 97 ]. Но зависть разрушила доброе желание Аристобула и надежды Цезаря. Приверженцы Помпея отравили ядом Аристобула [ 98 ]. Долгое время он даже был лишен погребения в отечественной земле: тело его сохранялось в меду до тех пор, покуда оно не было отослано Антонием иудеям для того, чтобы похоронить его в царских гробницах.

2. И сын его, Александр, также погиб: его казнил топором Сципион в Антиохии. Свершилась эта казнь по письменному приказанию Помпея после того, как против него возбуждено было формальное обвинение во враждебных действиях по отношению к римлянам. Его братьев принял у себя Птолемей, сын Менная, владетель Халкиды у подножия Ливана, послав за ними в Аскалон своего сына Филиппиона. Последнему удалось разлучить Антигона и его сестер с их матерью, вдовой Аристобула, и привести их к своему отцу. Он влюбился в младшую сестру и женился на ней; но из-за нее же был лишен жизни своим собственным отцом, который, умертвив сына, сам женился на Александре и вследствие этой женитьбы относился с большой предупредительностью к братьям.

3. После смерти Помпея [ 99 ] Антипатр переменил свою личину и начал ухаживать за Цезарем. Когда Митридат из Пергама, стремившийся со своим войском в Египет [ 100 ], вынужден был остановиться возле Аскалона, вследствие того что ему загородили проходы в Пелузий, Антипатр склонил тогда своих друзей арабов поспешить ему на помощь и сам прибыл к нему во главе трехтысячного иудейского войска; кроме того, он поднял на ноги сирийских владетелей, а также проживавших на Ливане Птолемея и Ямблиха [ 101 ], под влиянием которых и тамошние города охотно присоединились к начатой кампании. Ободренный таким приращением сил, которым он обязан был всецело Антипатру, Митридат двинулся к Пелузию, и так как ему отказано было в свободном проходе, то он осадил этот город. И при взятии последнего больше всех отличился Антипатр, который, пробив отведенную ему часть стены, первый со своим отрядом ворвался в город.

4. Хотя Пелузий был уже взят, но войско в своем дальнейшем наступательном движении вновь подвергалось задержкам со стороны египетских евреев, занимавших так называемый Онийский округ. Антипатр, однако, убедил их не только прекратить сопротивление, но еще доставить войску необходимое продовольствие. Вот почему и жившие около Мемфиса не оказывали тогда никакого сопротивления, а добровольно примкнули к Митридату. Последний обогнул Дельту и дал остальным египтянам сражение в местности, называемой Иудейским лагерем. Здесь он вместе со всем правым крылом и очутился в большой опасности, из которой спас его Антипатр, прискакавший к нему по берегу реки, а в то же время левое крыло одолело противника. Затем он накинулся на преследовавших Митридата неприятелей, значительную часть уничтожил, а остальных загнал так далеко, что мог завладеть их лагерем. Он потерял из своих людей только 80, Митридат же в бегстве своем - 800. Спасенный сверх чаяния, Митридат сделал Цезарю вполне правдивое донесение о подвигах Антипатра, не обнаруживая при этом ни малейшей зависти.

5. Цезарь льстил его самолюбию похвалами и, подавая ему надежды, поощрял его на дальнейшие подвиги. И действительно, Антипатр всегда проявлял себя очень отважным бойцом; почти все тело его было покрыто множеством ран, свидетельствовавших о его храбрости. После, когда Цезарь, упрочив дела в Египте, вернулся в Сирию, он наградил его римским гражданством, освободил от податей и, оказывая ему все знаки благоволения и дружелюбия, этим самым сделал его предметом зависти. Ему в угоду он утвердил Гиркана в должности первосвященника.

Цезарь назначает Антипатра наместником Иудеи.
Антипатр назначает Фазаеля начальником Иерусалима,
а Ирода - в Галилее. -
Последний скоро после этого привлекается к суду,
но освобождается. -
За Секстом Цезарем, коварно убитым Бассом, следует Мурк.

1. В это же время, по странному стечению обстоятельств, сын Аристобула Антигон, явившись к Цезарю, способствовал еще большему возвышению Антипатра. Вместо того чтобы оплакивать своего отца, отравленного, по всеобщему мнению, за отпадение его от Помпея; вместо того чтобы жаловаться на Сципиона против его брата и, не враждуя с кем бы то ни было, возбуждать одно только чистое сострадание, он выступил формальным обвинителем Гиркана и Антипатра. Вопреки всем правам - жаловался он Цезарю - они изгнали его и братьев из их отечества, высокомерно и жестоко обращались с их народом, да и к египетскому походу они не из преданности к особе Цезаря посылали вспомогательные отряды, а из боязни за прежнее свое враждебное отношение к нему и из желания только умыть себе руки от прежней дружбы с Помпеем.

2. Тогда Антипатр сорвал с себя одежду, указал на множество своих ран и сказал, чтобы доказать свою верность Цезарю, он не должен прибегать к словам, - если он даже будет молчать, то его тело достаточно громко говорит за него; но что его поражает, так это смелость Антигона: он, сын врага Рима и римского дезертира, он, которому беспокойный характер и мятежный дух достались в наследие от отца, - он осмеливается жаловаться на других перед римским правителем, он думает еще получить у Цезаря какую-ни-будь подачку в то время, когда должен был бы быть рад тому, что еще находится в живых. Да и теперь он стремится к власти не потому, что он в ней так сильно нуждался, а только для того, чтобы иметь возможность опять взволновать иудеев и употребить свою власть во зло против тех, которые ему дадут ее.

3. Когда Цезарь это выслушал, он тем более признал за Гирканом право и преимущество на сан первосвященника, а Антипатру предложил избрать себе по собственному желанию высокий пост. Когда же Антипатр предоставил меру награды самому награждающему, то он назначил его правителем (прокуратором) над всей Иудеей и разрешил ему, кроме того, отстроить срытые стены своего родного города [ 102 ]. Акт о дарованных им милостях Цезарь послал в Рим для того, чтобы вырезать его на доске и поставить ее в Капитолии в память его правосудия и заслуг Антипатра.

4. Вслед за этим Антипатр проводил Цезаря из Сирии и возвратился обратно в Иудею. Первым его делом было обновление иерусалимской стены, разрушенной Помпеем. Затем он объехал всю страну с целью успокоить волнения. Угрожая, но сохраняя вместе с тем тон доброго советника, он объявлял повсюду, что <люди, преданные Гиркану, будут жить счастливо и спокойно, наслаждаясь благами мира и своим благоприобретенным имуществом; но тот, кто даст себя обольстить несбыточными мечтами преследующих свою личную выгоду мятежников, тот найдет в нем деспота вместо заботливого друга, в Гиркане - вместо отца страны - тирана, а в римлянах и Цезаре - вместо руководителей и друзей - врагов, так как римляне не потерпят унижений того, кого они сами возвысили>. Таковы были его внушения народу. Но одновременно с тем он устроил государственные дела по личному усмотрению, видя, что Гиркан крайне вял и для царя слишком бессилен. Старшего сына своего, Фазаеля, он назначил начальником Иерусалима и окрестностей; второго сына, Ирода, который был тогда еще очень молод [ 103 ], он послал с такими же полномочиями в Галилею.

5. Ирод, как деятельная натура, скоро нашел случай выказать свои дарования. Атамана разбойников Иезекию, опустошавшего окраины Сирии, он поймал и казнил; а также истребил многих из его шайки - подвиг, который снискал ему великую признательность сирийцев. В селах и городах прославлено было имя Ирода как спасителя страны и водворителя мира и порядка [ 104 ]. Благодаря этому он также сделался известным и родственнику великого Цезаря Сексту Цезарю, наместнику Сирии. Благородно состязаясь со своим знаменитым братом, Фазаель направил все свои усилия к тому, чтобы расположить к себе иерусалимских жителей, и, хотя уже независимый властитель города, он удерживался, однако, от всякого злоупотребления своей властью. А потому и служил народ верно Антипатру, как царю, и каждый человек почитал его, как верховного главу государства. Он же сам по-прежнему оставался верным Гиркану, ни в чем ему не изменяя.

6. Но нельзя никаким образом в счастье избегнуть зависти. Гиркана давно уже втайне раздражала слава юношей; но больше всего беспокоили его подвиги Ирода и та толпа глашатаев, которые трубили о них на всех перекрестках. К тому еще его возбуждали некоторые завистливые царедворцы, которым благоразумие Антипатра и его сыновей стояло как камень преткновения на их пути и которые говорили Гиркану: он, в сущности, уступил правление Антипатру и его сыновьям, а сам остался только титулованным царем без всякой власти. Доколе он будет пребывать в заблуждении, вскармливая себя на гибель царей? Они уже больше не довольствуются сохранением за собой лишь наружного вида правителей, а в действительности распоряжаются как полноправные властелины, устраняя совершенно отдел настоящего царя. Ведь истребил же Ирод множество иудеев противозаконно и без всякого письменного или устного приказания от него, Гиркана. Если Ирод еще не царь, а только частное лицо, так он же должен быть привлечен к суду и дать ответ перед ним и отечественными законами, не допускающими казни без права суда.

7. Такие представления все больше возбуждали Гиркана, и наконец гнев его разразился привлечением Ирода к суду. По увещеванию отца и опираясь на благоприятное для него положение дел, Ирод прибыл в Иудею, расставив предварительно по всей Галилее военные посты. Он шел туда хотя без сформированного войска, дабы избегнуть подозрений в желании свергнуть Гиркана, но окружил себя внушительным конвоем, чтобы на всякий случай не очутиться совсем беззащитным в руках завистников. Но Секст Цезарь [ 105 ], озабоченный судьбой юноши и опасаясь козней против него врагов, послал Гиркану приказание освободить Ирода от дела по обвинению его в убийстве. Гиркан, склонный было это сделать по собственной инициативе из любви к Ироду, признал его свободным от суда.

8. Ирод, считая себя освобожденным против воли царя, отправился к Сексту Цезарю в Дамаск с решением не явиться больше на суд, если он вторично будет вызван [ 106 ]. Опять злонамеренные люди начали подстрекать Гиркана, пугая его на этот раз тем, что Ирод ушел озлобленный и теперь вооружается против него. Царь этому поверил и, сознавая превосходство противника, сам не знал, что предпринять. Но когда впоследствии Секст Цезарь назначил Ирода правителем Келесирии и Самарии, тогда Гиркан начал бояться не только за любовь народа к нему, но и увеличивавшегося ныне его могущества и в страхе ожидал, что тот вскоре нагрянет на него с войском.

9. Предчувствие его не обмануло. Ирод, полный негодования за грозивший ему приговор, набрал войско и двинулся к Иерусалиму с целью низвергнуть Гиркана. И он, наверно, исполнил бы свое намерение, если бы его отец и брат, поспешившие ему навстречу, не смягчили его гнева, заклиная его, чтобы он свою месть ограничил тем, что пригрозил Гиркану и навел на него страх; он должен пощадить царя, при котором он достиг такого могущества. Если предание суду, прибавили они, его ожесточило, то, с другой стороны, он должен быть признателен за сложение с него вины, иначе он только воздаст за зло, а за свое освобождение будет платить неблагодарностью. Нужно также подумать, что решение войны в руках Бога, а потому в неправом деле и войско бессильно. Исходя из этой точки зрения, он не должен быть так уверен в победе, так как он поднимает руку против царя, с которым он вместе вырос, который часто благодетельствовал ему, никогда не относился к нему враждебно и если теперь выказал по отношению к нему тень несправедливости, то только вследствие внушений злых советников. Ирод дал себя уговорить и удовлетворился тем, что, показав народу свою силу, он ближе подошел к конечной цели своих стремлений.

10. В это время у Апамеи [ 107 ] среди римлян возникли беспорядки и междоусобицы, вследствие того что Цецилий Басс, сторонник Помпея, коварным образом умертвил Секста Цезаря и овладел его армией; но другие полководцы Цезаря, мстя за это убийство, соединенными силами напали на Басса. Последним Антипатр послал вспомогательные отряды через своих сыновей, отдав этим дань дружбы обоим Цезарям, как убитому, так и жившему еще. Война все еще продолжалась, когда из Италии, в качестве преемника Секста, прибыл Мурк [ 108 ].

Ирод делается наместником всей Сирии.
Из страха перед ним Малих отравляет Антипатра,
но сам вследствие этого лишается жизни.

1. В это самое время среди римлян вспыхнула та великая война, в которой Кассий и Брут внезапно и коварным образом умертвили Цезаря, после того как он властвовал три года и семь месяцев [ 109 ]. Это убийство вызвало страшные волнения и раскол среди знатных людей; личные цели побуждали каждого примыкать к той или другой партии, которая сулила больше выгод. Тогда Кассий прибыл в Сирию [ 110 ], чтобы привлечь на свою сторону войско, находившееся при Апамее. Помирив здесь Мурка с Бассом, равно как и враждовавшие между собой легионы, он освободил Апамею из осады и во главе соединенной армии сам объезжал города, взимая повсюду дань и непомерные поборы.

2. Дошла очередь до иудеев - на них возложена была уплата 700 талантов. Антипатр, устрашенный угрозами Кассия, поручил немедленно собрать эту сумму своим сыновьям и некоторым своим родственникам, в том числе даже Малику [ 111 ], находившемуся с ним в личной вражде, - так велика была нужда его. Первым умилостивил Кассия Ирод, немедленно и лично доставивший ему свою долю с Галилеи в размере 100 талантов. Этим он снискал себе дружбу Кассия в то время, когда последний всех других порицал за нерадение и простирал свой гнев даже на самые города. Жителей Гофны, Эммауса и двух других второстепенных городов [ 112 ] он даже обратил в рабство и зашел так далеко, что Малиху грозил смертной казнью за медленное собирание податей. Антипатр, однако, отвратил гибель его и некоторых городов тем, что со всей поспешностью умилостивил Кассия 100 талантами.

3. После удаления Кассия Малих вовсе не показал себя благодарным по отношению к Антипатру; он, напротив, задумал посягнуть на жизнь того, который не раз был его спасителем, и старался удалить того, который всегда был ему помехой в его преступлениях. Антипатр, которому сила и храбрость врага внушали подозрения, перешел через Иордан с целью собрать войско и готовиться к сопротивлению. Увидев, что замыслы его открыты, Малих сумел своей наглостью ввести в заблуждение сыновей Антипатра, как Фазаеля, начальствовавшего над Иерусалимом, так и Ирода, командовавшего над всеми войсками; он до того ослепил их своими неоднократными извинениями и клятвами, что они приняли на себя посредничество между ним и их отцом. Еще раз Антипатр сделался его спасителем, уговорив тогдашнего правителя Сирии Мурка пощадить Малиха, которого он намеревался убить за его мятежный характер.

4. Когда в то время возгорелась борьба молодого Цезаря и Антония против Брута и Кассия [ 113 ], последний вместе с Мурком собрали войско в Сирии, и так как значительная часть средств, требовавшихся для этой кампании, была доставлена им Иродом, то они назначили его правителем всей Сирии и снабдили его пехотой и конницей. Кассий даже обещал ему по окончании войны назначить царем над Иудеей. Это могущество и блестящие виды Ирода навлекли гибель на его отца. Из боязни перед все более возрастающим величием этого человека Малих подкупил одного из царских виночерпиев, чтобы тот отравил Антипатра. Так, среди великих дел умер этот столь могучий человек, которому Гиркан был обязан получением и сохранением власти, - он умер во время пира, став жертвой злодейства Малиха.

5. Последний сумел смягчить негодование народа, подозревавшего его в этом отравлении, тем, что отрицал всякое свое участие в нем. Предвидя же, что Ирод не останется равнодушным, он одновременно с тем увеличил свое войско тяжеловооруженными воинами. И действительно, Ирод немедленно появился во главе войска с целью отомстить за своего отца. Но, по совету брата его, Фазаеля, поставившего ему на вид, что в случае открытого преследования Малих может возмутить народ, Ирод выслушал пока его оправдания, наружно сложил с него подозрения и устроил своему отцу блестящее погребение.

6. После этого он направился в Самарию, потрясенную тогда народными волнениями, и вновь водворил там порядок; затем к ближайшему празднику он во главе своего тяжеловооруженного войска прибыл опять в Иерусалим. По совету Малиха, боявшегося приближения Ирода, Гиркан послал ему навстречу приказ не вводить чужестранцев в город, жители которого освящают себя для предстоящего праздника. Но Ирод, не обращая внимания ни на этот мотив, ни на лицо, от которого последовал приказ, в ночное время вступил в город. Малих опять пришел в нему и стал горько оплакивать Антипатра. Ирод тоже притворялся перед ним, хотя с трудом мог преодолеть свой гнев, но тут же донес об убийстве отца в письме к Кассию, которому Малих и без того был ненавистен. Кассий в своем ответном письме призвал Ирода отомстить за отца и одновременно с тем отдал тайное приказание своим военным трибунам оказать содействие Ироду в этом акте правосудия.

7. Лишь только Кассий покорил Лаодикею, как отовсюду стали прибывать к нему вельможи с подарками и венками. Этот момент Ирод назначил для своей мести. Малих, находившийся тогда в Тире, разгадал его намерение и решил тайно услать своего сына из Тира, где тот находился в качестве заложника, а самому бежать в Иудею. Отчаянное положение внушало ему еще более широкие планы: зная, что Кассий занят войной с Антонием, он надеялся склонить народ к отпадению от римлян, низвергнуть с легким трудом Гиркана и самому сделаться царем в Иудее.

8. Но судьба разрушила его надежды. Ирод предвидел его план и пригласил его вместе с Гирканом к себе на пир. Когда гости прибыли, Ирод призвал одного из своих слуг и отправил его с поручением будто приготовить все к пиру, в действительности же, чтобы приказать трибунам засесть в засаду. Помня приказ Кассия, трибуны, вооруженные мечами, вышли за город к берегу. Здесь они окружили Малиха и, нанесши ему множество ран, убили его. Гиркан, объятый ужасом, без чувств упал и, с трудом придя затем в себя, спрашивал Ирода, кто убил Малиха. Когда же один из трибунов ответил: <Приказ Кассия>, он произнес: <В таком случае Кассий спас меня и мое отечество, ибо он устранил человека, бывшего опасным для нас обоих>. Нельзя было решить: искренно ли высказался Гиркан, или он говорил из страха, сообразуясь с совершившимся фактом. Но Малиxу таким путем отомстил Ирод.

Фазаель побеждает Феликса, а Ирод - Антигона.
Иудеи выступают с обвинениями против Ирода и Фазаеля,
но Антоний их оправдывает и возводит в тетрархи.

1. После того как Кассий оставил Сирию, в Иерусалиме опять поднялось волнение. Феликс [ 114 ] выступил с войском против Фазаеля, чтобы наказать Ирода в лице его брата за месть, совершенную над Малихом. Ирод, который в то время находился у начальника Фабия в Дамаске, поднялся было на помощь брату; но болезнь задержала его. Между тем Фазаель сам справился с Феликсом и упрекнул тогда в неблагодарности Гиркана, который поддерживал Феликса и позволил брату Малиха завладеть крепостями; в числе последних в руках брата Малиха находилась уже и сильнейшая из всех крепостей Масада [ 115 ].

2. Но против значительных сил Ирода он все-таки устоять не мог. Ирод, как только выздоровел, отнял опять у него все крепости и, только уступая его мольбам, дал ему свободно выступить из Масады. Затем он изгнал из Галилеи тирского тирана Мариона, овладевшего перед тем тремя тамошними крепостями; пленных тирян он всех оставил в живых; некоторых даже отпустил с подарками на родину, расположив к себе таким образом город и возбудив в нем ненависть против тирана. Хотя Марион и получил свое владение от Кассия, разделившего всю Сирию на подобные же мелкие владения, но из ненависти к Ироду оказывал все-таки помощь сыну Аристобула Антигону, - и это он делал тем охотнее, что последний посредством денег склонил также и Фабия содействовать ему в возвращении себе власти. Средства ко всему этому доставлял Антигону породнившийся с ним Птолемей.

3. Выступив против этих врагов, Ирод разбил их на границе Иудеи, прогнал Антигона и, при своем возвращении в Иерусалим, был радушно встречен за эту победу. Даже те, которые раньше не были расположены к нему, стали теперь склоняться на его сторону по причине того, что он сделался родственником Гиркана. Прежде он был женат на своей соотечественнице благо родного происхождения по имени Дорида, родившей ему сына, Антипатра; ныне же, женившись на Мариамме, дочери Александра, сына Аристобула, внучке Гиркана от дочери, он вступил в родственные отношения с царем [ 116 ].

4 Когда после поражения Кассия при Филиппах [ 117 ] Цезарь отправился в Италию, а Антоний в Азию, тогда между другими посольствами, прибывшими от разных городов к Антонию в Вифинию, явились также от иудеев знатные лица с жалобами на то, что Фазаель и Ирод насильно захватили в свои руки правление, оставив Гиркану один лишь почетный титул. Но туда явился также и Ирод, который щедрыми подарками так обворожил Антония, что он даже не пожелал выслушать его противников. Так они и вынуждены были возвратиться назад без всякого результата.

5. Но еще раз прибыли знатнейшие из иудеев, в числе 100 человек, в Дафну, возле Антиохии, к Антонию, который был уже тогда порабощен своей любовью к Клеопатре. Они выставили наиболее красноречивых и почтенных из своей среды, чтобы обвинить обоих братьев. Защитником последних выступил Мессала [ 118 ], поддерживаемый Гирканом, как их родственником. Выслушав обе стороны, Антоний спросил Гиркана, кто из них в действительности более способен к правлению. И, когда этот признал преимущество за Иродом и его домом, он возрадовался, ибо он у их отца, во время своего пребывания в Иудее вместе с Габинием, пользовался самым широким гостеприимством [ 119 ]: он назначил братьев тетрархами [ 120 ] и передал им правление над всей Иудеей.

6. Когда посланники возроптали против этого, он приказал пятнадцать из них заключить в тюрьму, имея также в виду их казнить, а остальных он прогнал с позором. Возбуждение умов в Иерусалиме из-за этого только усилилось; вновь снарядили послов, и даже целую тысячу, в Тир, где Антоний остановился по пути в Иерусалим. Когда те подняли шум, Антоний выслал к ним начальника Тира с приказанием казнить всех и каждого, кто только попадется ему в руки, и этим самым укрепить власть назначенных им тетрархов.

7. Предварительно, однако, вышли к делегатам на берег Ирод с Гирканом и убеждали их прекратить бесполезное и неразумное сопротивление, дабы не навлечь гибель на себя и на свое отечество. Но от этих увещеваний недовольствие возросло еще больше. Тогда Антоний послал тяжеловооруженных воинов, которые многих умертвили и многих ранили. Гиркан позаботился о погребении павших и об уходе за ранеными. Спасавшиеся бегством все-таки не унимались: они привели еще и окрестности города в такое волнение, что Антоний в своей ярости приказал убить даже тех, которых он раньше взял в плен [ 121 ].

Парфяне, при помощи которых Антигон снова возвращается в Иудею,
берут в плен Гиркана и Фазаеля. -
Бегство Ирода, разграбление Иерусалима,
судьба Фазаеля и Гиркана.

1. По истечении двух лет, когда Барцафарн, сатрап парфян, и Пакор, сын парфянского царя [ 122 ], владели Сирией, Лизаний, унаследовавший власть своего отца Птолемея, сына Менная, уговорил сатрапа обещанием 1000 талантов и 500 жен низложить Гиркана и возвратить правление Антигону. Подкупленный таким образом Пакор отправился сам по морскому берегу и приказал Барцафарну двинуться внутрь страны. Из жителей побережья только тиряне не приняли Пакора в то время, когда Птолемаида и Сидон открыли перед ним ворота. Царскому виночерпию, носившему его же имя, он передал часть своей конницы с поручением вторгнуться в Иудею и там на месте собирать сведения о неприятеле и оказывать Антигону в случае надобности всяческое содействие.

2. В то время, когда парфяне, грабя на пути, проходили через Кармил, вокруг Антигона собралось много иудеев, готовых принять участие в нападении. Он отправил их в так называемую Дубовую рощу (Дрим) для занятия этой местности. В завязавшейся здесь битве они отбросили назад неприятеля, преследовали его, затем поспешно направились в Иерусалим и, еще больше увеличившись в числе на пути, подступили к царскому дворцу. Гиркан и Фазаель встретили их с сильным отрядом, и посреди площади завязался бой. Ирод же со своим отрядом принудил врагов к отступлению и запер их в храме под охраной 60 солдат, расположенных в близлежащих домах. Но враждебная обоим братьям часть населения протеснилась к этим домам и сожгла их вместе с находившейся там стражей. Разъяренный этой потерей, Ирод обрушился на жителей города и многих из них умертвил; ежедневно они толпами нападали друг на друга, и было беспрестанное избиение.

3. Так как тогда приближался как раз праздник Пятидесятницы [ 123 ], то вся окрестность храма и город вообще наполнялись массами поселян, большей частью хорошо вооруженных. Фазаель охранял стену, Ирод с меньшими силами - царский дворец. Отсюда он делал вылазки в северную сторону против неорганизованных неприятельских полчищ, многих убивая, всех же обращая в бегство; одних он запер в городе, других в храме, а третьих загнал на огороженную со всех сторон внешнюю площадь. Тогда Антигон предложил впустить Пакора в город в качестве посредника. Фазаель дал себя уговорить, принял парфянина с его 500 всадниками в город, пригласил его даже к себе как гостя; хотя Пакор явился как будто для того, чтобы уладить спор, но в действительности имел в виду оказать помощь Антигону. Так он, под видом прекращения раздора, лукаво советовал Фазаелю отправиться для переговоров к Барцафарну; тщетно предостерегал его Ирод и предлагал ему вместо того, чтобы предать себя в руки измены, лучше убить ехидного человека, так как варвары по натуре своей вероломны. Пакор вышел из города и, дабы возбудить как можно меньше подозрения, взял с собой Гиркана; у Ирода он оставил небольшое число так называемых вольных всадников, а с остальными он провожал Фазаеля.

4. Прибыв в Галилею, они застали там жителей готовыми к вооруженному восстанию. И действительно, галилеяне еще раньше соединились с сатрапом и теперь, при прибытии Фазаеля и Гиркана, советовали ему под видом дружбы завлечь их в засаду Барцафарн встретил своих гостей подарками, но по их удалении он расставил им сети. Они, однако, узнали об измене, когда их привели в прибрежный город Экдиппон [ 124 ]: здесь они услышали об обещании парфянам 1000 талантов и 500 женщин, в число которых Антигон назначил и их жен; они узнали далее, что варвары каждую ночь устраивали им засады на пути и давно уже взяли бы их в плен, если бы не сочли необходимым выждать ареста Ирода в Иерусалиме для того, чтобы тот, разведавши об их участи, не принял бы мер предосторожности лично для себя. И все это нельзя было принять за простую молву - издали им виднелись уже расставленные караулы.

5. Хотя Офелий (узнавший весь этот план от Сарамаллы - тогдашнего первого богача в Сирии) настоятельно советовал Фазаелю бежать, он все-таки не согласился оставить Гиркана на произвол судьбы, а отправился тотчас к сатрапу, бросил ему в лицо укор в предательстве, а главное в том, что он решился на такое дело из-за денег, и в заключение предложил ему за свое спасение больше, чем Антигон за престол. Хитрый парфянин свалил с себя подозрение клятвами и оправданиями и поспешил к Пакору. Но вслед за этим некоторые из оставшихся на месте парфян, получившие на то надлежащую инструкцию, взяли в плен Фазаеля и Гиркана, которые осыпали их проклятиями за их вероломство и клятвопреступление.

6. В одно и то же время посланный парфянами виночерпий усиленно хлопотал о том, как бы захватить в свои руки Ирода, для чего ему необходимо было, согласно данной ему инструкции, заманить его за городскую стену. Ирод же, с самого начала не доверявший варварам, узнал как раз, что письмо, открывавшее ему замыслы против его личности, попало в руки врагов. Он поэтому отказался выйти из города, несмотря на самое невинное, по-видимому, предложение Пакора, которое гласило: пусть только он выйдет навстречу курьеру, потому что ни враги не завладели письмом, ни самое письмо не содержит в себе известия о каких-либо коварных замыслах, а сообщает только о результатах, достигнутых Фазаелем. Случайным образом Ирод узнал из других источников о пленении его брата; к тому еще дочь Гиркана, Мариамма [ 125 ], чрезвычайно умная женщина, пришла к нему и заклинала его не трогаться с места и не доверяться варварам, злые намерения которых были уже ясны как день.

7. В то время, когда Пакор все еще обдумывал со своими советниками план тайного нападения (открыто нельзя было, конечно, схватить такого хитрого и предусмотрительного человека), Ирод предупредил их, бежав ночью, незаметно для врагов, с близкими ему людьми по направлению к Идумее. Как только узнали об этом парфяне, они пустились за ним в погоню. Тогда Ирод отправил вперед свою мать, сестру, невесту [ 126 ] с ее матерью и самого младшего своего брата; сам же он, следуя за ними со своей дружиной, задерживал варваров, убивал многих из них при каждом столкновении и таким образом благополучно достиг крепости Масады.

8. Больше, чем парфяне, тревожили его, впрочем, на пути бегства иудеи, которые беспрестанно беспокоили его и на расстоянии 60 стадий от города дали ему даже довольно продолжительное сражение. На месте, где Ирод их победил и многих из них уничтожил, он в память этой победы основал впоследствии город, который украсил великолепными дворцами, укрепил сильным замком и назвал его по своему имени, Иродионом. Во время его тогдашнего бегства к нему каждый день стекалось много людей. Когда он прибыл в Орессу, в Идумею, к нему навстречу вышел его брат Иосиф и советовал ему освободиться от большой части спутников, так как Масада не может вместить такое множество людей (их было свыше 9000). Ирод принял совет, отпустил тех, которые были ему больше в тягость, чем в помощь, в Идумею, снабдив их средствами для пути, и с оставленной при себе лучшей частью войска, самой отборной и преданной, благополучно прибыл в крепость. Здесь он для защиты женщин оставил 800 человек со всеми припасами на случай осады, а сам поспешно отправился в Петру, в Аравию.

9. Парфяне предались теперь в Иерусалиме грабежу; они вторгались в дома бежавших и в царский дворец, где пощадили лишь сокровища Гиркана, состоявшие, впрочем, только из трехсот талантов. В общем, они не нашли столь много, сколько рассчитывали, потому что Ирод, предвидев измену со стороны варваров, еще раньше препроводил свои наиболее ценные сокровища в Идумею; то же самое сделали и его приверженцы. По окончании грабежа в Иерусалиме парфяне зашли так далеко в своем высокомерии, что, не объявляя войны, враждебно прошли через всю страну, опустошили город Мариссу [ 127 ] и не только возвели Антигона на престол, но и передали в его руки для расправы с ними как военнопленников Фазаеля и Гиркана. Последнему, павшему перед ним на колени, Антигон сам откусил уши [ 128 ] для того, чтобы он при каком-либо новом перевороте никогда больше не мог принять сан первосвященника, ибо только беспорочные (и в физическом отношении) могут занять этот пост.

10. Мужественная гордость Фазаеля предупредила Антигона: не имея у себя меча и не пользуясь свободой рук, он разбил себе голову о скалу. Этой мужественной смертью, которая еще ярче осветила трусость Гиркана, он показал себя истинным братом Ирода: он избрал себе конец, достойный его подвигов при жизни. Впрочем, по поводу его кончины существует и другой рассказ. Фазаель, как говорят, только что исцелился от старой раны; но врач, присланный Антигоном будто для лечения, наполнил рану ядовитым веществом и таким образом лишил его жизни. Верно ли одно или другое, но первый рассказ о его смерти действительно славен. Говорят еще, что он, уже испуская дух, узнав от одной женщины о счастливом бегстве Ирода, произнес: <Теперь я умираю спокойно, так как я мстителя моих врагов оставляю в живых>.

11. Так погиб Фазаель. А парфяне, хотя видели себя обманутыми в своих надеждах на добычу жен, к которым они были особенно похотливы, все-таки утвердили за Антигоном полную власть, а Гиркана они повели с собой пленным в Парфию [ 129 ].

 

 

 

Hosted by uCoz