ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

                   1 "Отцу, и сыну, и святому духу" -

                     Повсюду - "слава!" - раздалось в Раю,

                     И тот напев был упоеньем слуху.

                   4 Взирая, я, казалось, взором пью

                     Улыбку мирозданья, так что зримый

                     И звучный хмель вливался в грудь мою.

                   7 О, радость! О, восторг невыразимый!

                     О, жизнь, где все-любовь и все-покой!

                     О, верный клад, без алчности хранимый!

                  10 Четыре светоча передо мной

                     Пылали, и, мгновенье за мгновеньем,

                     Представший первым силил пламень свой;

                  13 И стал таким, каким пред нашим зреньем

                     Юпитер был бы, если б Марс и он,

                     Став птицами, сменились опереньем.

                  16 Та власть, которой там распределен

                     Черед и чин, благословенным светам

                     Велела смолкнуть, и угас их звон,

                  19 Когда я внял: "Что я меняюсь цветом,

                     Не удивляйся; внемля мой глагол,

                     Все переменят цвет в соборе этом.

                  22 Тот, кто, как вор, воссел на мой престол,

                     На мой престол, на мой престол, который

                     Пуст перед сыном божиим, возвел

                  25 На кладбище моем сплошные горы

                     Кровавой грязи; сверженный с высот,

                     Любуясь этим, утешает взоры".

                  28 Тот цвет, которым солнечный восход

                     Иль час заката облака объемлет,

                     Внезапно охватил весь небосвод.

                  81 И словно женщина, чья честь не дремлет

                     И сердце стойко, чувствует испуг,

                     Когда о чьем-либо проступке внемлет,

                  34 Так Беатриче изменилась вдруг;

                     Я думаю, что небо так затмилось,

                     Когда Всесильный поникал средь мук.

                  57 Меж тем все дальше речь его стремилась,

                     И перемена в голосе была

                     Не меньшая, чем в облике явилась.

                  40 "Невеста божья не затем взросла

                     Моею кровью, кровью Лина, Клета,

                     Чтоб золото стяжалось без числа;

                  43 И только чтоб стяжать блаженство это,

                     Сикст, Пий, Каликст и праведный Урбан,

                     Стеня, пролили кровь в былые лета.

                  46 Не мы хотели, чтобы христиан

                     Преемник наш пристрастною рукою

                     Делил на правый и на левый стан;

                  49 Ни чтоб ключи, полученные мною,

                     Могли гербом на ратном стяге стать,

                     Который на крещеных поднят к бою;

                  52 Ни чтобы образ мой скреплял печать

                     Для льготных грамот, покупных и лживых,

                     Меня краснеть неволя и пылать!

                  55 В одежде пастырей-волков грызливых

                     На всех лугах мы видим средь ягнят.

                     О божий суд, восстань на нечестивых!

                  58 Гасконцы с каорсинцами хотят

                     Пить нашу кровь; о доброе начало,

                     В какой конечный впало ты разврат!

                  61 Но промысел, чья помощь Рим спасала

                     В великой Сципионовой борьбе,

                     Спасет, я знаю, - и пора настала.

                  64 И ты, мой сын, сойдя к земной судьбе

                     Под смертным грузом, смелыми устами

                     Скажи о том, что я сказал тебе!"

                  67 Как дельный воздух мерзлыми парами

                     Снежит к земле, едва лишь Козерог

                     К светилу дня притронется рогами,

                  70 Так здесь эфир себя в красу облек,

                     Победные взвевая испаренья,

                     Помедлившие с нами долгий срок.

                  73 Мой взгляд следил все выше их движенья,

                     Пока среда чрезмерной высоты

                     Ему не преградила восхожденья.

                  76 И госпожа, когда от той меты

                     Я взор отвел, сказала: "Опуская

                     Глаза, взгляни, куда пронесся ты!"

                  79 И я увидел, что с тех пор, когда я

                     Вниз посмотрел, над первой полосой

                     Я от средины сдвинулся до края.

                  82 Я видел там, за Гадесом, шальной

                     Улиссов путь; здесь - берег, на котором

                     Европа стала ношей дорогой.

                  85 Я тот клочок обвел бы шире взором,

                     Но солнце в бездне упреждало нас

                     На целый знак и больше, в беге скором.

                  88 Влюбленный дух, который всякий час

                     Стремился пламенно к своей богине,

                     Как никогда ждал взора милых глаз;

                  91 Все, чем природа или кисть доныне

                     Пленяли взор, чтоб уловлять сердца,

                     Иль в смертном теле, или на картине,

                  94 Казалось бы ничтожным до конца

                     Пред дивной радостью, что мне блеснула,

                     Чуть я увидел свет ее лица;

                  97 И мощь, которой мне в глаза пахнуло,

                     Меня, рванув из Ледина гнезда,

                     В быстрейшее из всех небес метнула.

                 100 Так однородна вся его среда,

                     Что я не ведал, где я оказался,

                     Моей вожатой вознесен туда.

                 103 И мне, чтоб я в догадках не терялся,

                     Так радостно сказала госпожа,

                     Как будто бог в ее лице смеялся:

                 106 "Природа мира, все, что есть, кружа

                     Вокруг ядра, которое почило,

                     Идет отсюда, как от рубежа.

                 109 И небо это божья мысль вместила,

                     Где и любовь, чья власть его влечет,

                     Берет свой пыл, и скрытая в нем сила.

                 112 Свет и любовь объемлют этот свод,

                     Как всякий низший кружит, им объятый;

                     И те высоты их творец блюдет.

                 115 Движенье здесь не мерят мерой взятой,

                     Но все движенья меру в нем берут,

                     Как десять - в половине или в пятой.

                 118 Как время, в этот погрузясь сосуд

                     Корнями, в остальных живет вершиной,

                     Теперь понять тебе уже не в труд.

                 121 О жадность! Не способен ни единый

                     Из тех, кого ты держишь, поглотив,

                     Поднять зеницы над твоей пучиной!

                 124 Цвет доброй воли в смертном сердце жив;

                     Но ливней беспрестанные потоки

                     Родят уродцев из хороших слив.

                 127 Одни младенцы слушают уроки

                     Добра и веры, чтоб забыть вполне

                     Их смысл скорей, чем опушатся щеки.

                 130 Кто, лепеча, о постном помнил дне,

                     Вкушает языком, возросшим в силе,

                     Любую пищу при любой луне.

                 133 Иной из тех, что, лепеча, любили

                     И чтили мать, - владея речью, рад

                     Ее увидеть поскорей в могиле.

                 136 И так вот кожу белую чернят,

                     Вняв обольщеньям дочери прекрасной

                     Дарующего утро и закат.

                 139 Размысли, и причина станет ясной:

                     Ведь над землею власть упразднена,

                     И род людской идет стезей опасной.

                 142 Но раньше, чем январь возьмет весна

                     Посредством сотой, вами небреженной,

                     Так хлынет светом горняя страна,

                 145 Что вихрь, уже давно предвозвещенный,

                     Носы туда, где кормы, повернет,

                     Помчав суда дорогой неуклонной;

                 148 И за цветком поспеет добрый плод".

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

                   1 Когда, скорбя о жизни современной

                     Несчастных смертных, правду вскрыла мне

                     Та, что мой дух возносит в рай блаженный, -

                   4 То как, узрев в зеркальной глубине

                     Огонь свечи, зажженной где-то рядом,

                     Для глаз и дум негаданный вполне,

                   7 И обратясь, чтобы проверить взглядом

                     Согласованье правды и стекла,

                     Мы видим слитность их, как песни с ладом, -

                  10 Так и моя мне память сберегла,

                     Что я так сделал, взоры погружая

                     В глаза, где путы мне любовь сплела.

                  13 И я, - невольно зренье обращая

                     К тому, что можно видеть в сфере той,

                     Ее от края оглянув до края, -

                  16 Увидел Точку, лившую такой

                     Острейший свет, что вынести нет мочи

                     Глазам, ожженным этой остротой.

                  19 Звезда, чью малость еле видят очи,

                     Казалась бы луной, соседя с ней,

                     Как со звездой звезда в просторах ночи.

                  22 Как невдали обвит кольцом лучей

                     Небесный свет, его изобразивший,

                     Когда несущий пар всего плотней,

                  25 Так Точку обнял круг огня, круживший

                     Столь быстро, что одолевался им

                     Быстрейший бег, вселенную обвивший.

                  28 А этот опоясан был другим,

                     Тот - третьим, третий в свой черед - четвертым,

                     Четвертый - пятым, пятый, вновь, - шестым.

                  31 Седьмой был вширь уже настоль простертым,

                     Что никогда б его не охватил

                     Гонец Юноны круговым развертом.

                  34 Восьмой кружил в девятом; каждый плыл

                     Тем более замедленно, чем дале

                     По счету он от единицы был.

                  37 Чем ближе к чистой Искре, тем пылали

                     Они ясней, должно быть оттого,

                     Что истину ее полней вбирали.

                  40 При виде колебанья моего:

                     "От этой Точки, - молвил мой вожатый, -

                     Зависят небеса и естество.

                  43 Всмотрись в тот круг, всех ближе к ней прижатый:

                     Он потому так быстро устремлен,

                     Что кружит, страстью пламенной объятый".

                  46 И я в ответ: "Будь мир расположен,

                     Как эти круговратные обводы,

                     Предложенным я был бы утолен.

                  49 Но в мире ощущаемой природы

                     Чем выше над срединой взор воздет,

                     Тем все божественнее небосводы.

                  52 Поэтому мне надобен ответ

                     Об этом дивном ангельском чертоге,

                     Которому предел - любовь и свет:

                  55 Зачем идут не по одной дороге

                     Подобье и прообраз? Мысль вокруг

                     Витает и нуждается в подмоге".

                  58 "Что этот узел напряженью рук

                     Не поддается, - ты не удивляйся:

                     Он стал, никем не тронут, слишком туг".

                  61 Так госпожа; и дальше: "Насыщайся

                     Тем, что воспримешь из моих речей,

                     И мыслию над этим изощряйся.

                  64 Плотские своды - шире иль тесней,

                     Смотря по большей или меньшей силе,

                     Разлитой на пространстве их частей.

                  67 По мере силы - мера изобилии;

                     Обилье больше, где большой объем

                     И нет частей, что б целому вредили.

                  70 Наш свод, влекущий в вихре круговом

                     Все мирозданье, согласован дружно

                     С превысшим в знанье и в любви кольцом.

                  73 И ты увидишь, - ибо мерить нужно

                     Лишь силу, а не видимость того,

                     Что здесь перед тобой стремится кружно, -

                  76 Как в каждом небе дивное сродство

                     Большого - с многим, с малым - небольшого

                     Его связует с Разумом его".

                  79 Как полушарье воздуха земного

                     Яснеет вдруг, когда Борей дохнет

                     Щекой, которая не так сурова,

                  82 И, тая, растворяется налет

                     Окрестной мглы, чтоб небо озарилось

                     Неисчислимостью своих красот, -

                  85 Таков был я, когда со мной делилась

                     Своим ответом ясным госпожа

                     И правда, как звезда в ночи, открылась.

                  88 Чуть речь ее дошла до рубежа,

                     То так железо, плавясь в мощном зное,

                     Искрит, как кольца брызнули, кружа.

                  91 И все те искры мчались в общем рое,

                     И множились несметней их огни,

                     Чем шахматное поле, множась вдвое.

                  94 Я слышал, как хвалу поют они

                     Недвижной Точке, вкруг нее стремимы

                     Из века в век, как было искони.

                  97 И видевшая разум мой томимый

                     Сказала: "В первых двух кругах кружат,

                     Объемля Серафимов, Херувимы.

                 100 Покорны узам, бег они стремят,

                     Уподобляясь Точке, сколько властны;

                     А властны - сколько вознесен их взгляд.

                 103 Ближайший к ним любви венец прекрасный

                     Сплели Престолы божьего лица;

                     На них закончен первый сонм трехчастный.

                 106 Знай, что отрада каждого кольца -

                     В том, сколько зренье в Истину вникает,

                     Где разум утоляем до конца.

                 109 Мы видим, что блаженство возникает

                     От зрения, не от любви; она

                     Лишь спутницей его сопровождает;

                 112 А зренью мощь заслугами дана,

                     Чьи корни - в милости и в доброй воле;

                     Так лестница помалу пройдена.

                 115 Три смежных сонма, зеленея в доле

                     Вовеки нескончаемой весны,

                     Где и ночной Овен не властен боле,

                 118 "Осанною" всегда оглашены

                     На три напева, что в тройной святыне

                     Поют троеобразные чины.

                 121 В иерархии этой - три богини:

                     Сперва - Господства, дальше - Сил венец,

                     А вслед за ними - Власти, в третьем чине.

                 124 В восторгах предпоследних двух колец

                     Начала и Архангелы витают;

                     И Ангельская радость наконец.

                 127 Все эти сонмы к высоте взирают

                     И, книзу власть победную лия,

                     Влекомы к богу, сами увлекают.

                 130 И Дионисий в тайну бытия

                     Их степеней так страстно погружался,

                     Что назвал их и различил, как я.

                 133 Григорий с ним потом не соглашался;

                     Зато, чуть в небе он глаза раскрыл,

                     Он сам же над собою посмеялся.

                 136 И если столько тайных правд явил

                     Пред миром смертный, чуда в том не много:

                     Здесь их узревший - их ему внушил

                 139 Средь прочих истин этого чертога".