Эрнест Ренан

Жизнь Иисуса 

 

 

 

                                                                                                                                                                      

 Глава  XII  Посольство  Иоанна  Крестителя  из тюрьмы к  Иисусу. Смерть
Иоанна. Отношение его школы к школе Иисуса.
 
     В  то время  как радостная Галилея ликовала по поводу пришествия своего
любимца, печальный Иоанн изнывал под влиянием тщетных ожиданий и несбывшихся
желаний  в  своей темнице  в Махероне.  До него  долетали  слухи об  успехах
молодого учителя, которого он видел в числе своих учеников несколько месяцев
тому назад. Говорили, будто  тот Мессия,  о  котором предсказывали пророки и
которому   суждено   восстановить   израильское  царство,  теперь  явился  и
свидетельствует о своем  пришествии чудными  делами  в Галилее.  Иоанн хотел
удостовериться в справедливости этих слухов,  и так как он свободно сносился
с  своими  учениками,  то  он избрал двух  из  них и  послал их в Галилею  к
Иисусу[608].
 
     Посланные  два  ученика  застали  Иисуса в  самом  разгаре  его  славы.
Праздничное настроение, господствовавшее вокруг него, поразило их. Привыкшие
к  постам,  к  усердным  молитвам,  к  жизни  вполне  созерцательной,  они с
изумлением чувствовали себя  будто  внезапно перенесенными  в центр радостей
пришествия[609].  Они сообщили Иисусу  о цели  своего посольства:
"Ты ли тот, которому надлежит прийти? Дожидаться ли нам другого?". Иисус уже
не сомневался в своей роли Мессии, перечислил им дела, которыми  должно было
характеризоваться    наступление    Царства   Божия,    исцеление   больных,
благовествование  о  грядущем  спасении, возвещенное  бедным.  Эти  дела  он
совершал.  "Блажен  тот,  -  прибавил  он,  -  кто  не  усомнится  во  мне!"
Неизвестно, застал ли этот  ответ Иоанна Крестителя в живых,  и если застал,
то в какое настроение привел  этого сурового аскета. Умер ли он утешенным, в
уверенности, что тот, кого он возве-.щал,  уже явился, или же в нем остались
сомнения насчет  миссии Иисуса? У нас нет об этом никаких сведений. Но зная,
что  школа  его довольно  долго  еще  продолжала  существовать параллельно с
христианскими церквами, можно прийти к заключению, что,  при всем уважении к
Иисусу, Иоанн  не  смотрел на него  как на того, кому предстоит  осуществить
божественные   обетования.   И   смерть   положила   конец   его  сомнениям.
Непреодолимая свобода  духа отшельника  неизбежно должна была  увенчать  его
беспокойную, полную мучений жизнь  единственным  концом, которого  она  была
достойна.
 
     Снисходительность,  обнаруженная к  нему  на  первых порах  Антипой, не
могла долго продолжаться. По словам христианского предания, при всех беседах
Иоанна с тетрархом он не переставал повторять ему, что брак его  незаконен и
что  он  должен  отослать  Иродиаду[610]. Легко себе представить,
какую  ненависть   должна  была   питать  внучка   Ирода  Великого  к  этому
надоедливому  советнику.  Дочь  ее  от  первого  брака,  Саломея,  такая  же
развратная и самолюбивая, как и она, приняла участие в выполнении ее планов.
В  этом году  (вероятно,  30  г.  по  Р.  X.)  Антипа в день своего рождения
находился в Махероне. Ирод Великий построил в стенах этой крепости роскошный
дворец[611], в котором тетрарх часто проводил время. Он дал здесь
большое пиршество,  на котором Саломея исполнила один из характерных танцев,
не  считающихся  в  Сирии  неприличными  для   высокопоставленной   женщины.
Восхищенный Антипа спросил  у танцовщицы, что она  желает получить от него в
награду, и та по внушению матери ответила:
 
     "Голову Иоанна на этом блюде"[612]. Антипа был недоволен, но
не  хотел  отказать ей.  Воин взял блюдо, отсек  голову узника  и принес  ее
Саломее[613].
 
     Ученики Крестителя  получили его тело и похоронили его. Народ был очень
недоволен.  Шесть лет спустя Харет  напал  на  Антипу,  желая  вернуть  себе
Махерон и отомстить за бесчестие, нанесенное его  дочери; Антипа был  разбит
наголову  и  общий  голос  объяснял  его  поражение  наказанием за  убийство
Иоанна[614].
 
     Известие   о    смерти   Иоанна   принесли   Иисусу    ученики   самого
Крестителя[615].  Последний  шаг,  сделанный  Иоанном  к  Иисусу,
окончательно  установил тесную связь  между обеими  школами. Иисус, опасаясь
насилий со стороны  Антипы,  принял некоторые предосторожности  и удалился в
пустыню[616]. За  ним последовало много народа. Благодаря крайней
умеренности в потребностях, святые люди  перебивались кое-как в  пустыне, но
естественно,  что в этом видели  чудо[617]. С этого времени Иисус
упоминал   об    Иоанне   с   удвоенным   восхищением.   Он   не   колеблясь
признал[618],  что  Иоанн  был  более чем  пророком,  что Закон и
древние  пророки  имели  силу  только  до  него[619], что  он  их
отменил, но что Царство Небесное, в свою очередь,  и его отменит. Наконец, в
общей истории  христианства он отводил  ему особое место, именно, он видел в
нем связь между Ветхим Заветом и пришествием нового царства.
 
     Пророк  Малахия,  мнению  которого  на  этот счет  придавалось  большое
значение[620] весьма  категорически  возвещал  о  предшественнике
Мессии, который  должен будет подготовить людей к окончательному обновлению,
другими  словами, предсказывать появление предтечи,  который приготовит путь
для  избранника  Божия. В качестве  посланника  ожидали  не кого  иного, как
пророка Илию, и по весьма  распространенному верованию, он вскоре должен был
спуститься  с  неба, куда  он был взят живым,  и путем  покаяния приготовить
людей к великому событию  и  примирить.  Бога с его народом[621].
Некоторые полагали, что вместе с Ильей явится или  патриарх Енох, которому в
последние два  века стали приписывать  высокое значение[622], или
Иеремия[623], считавшийся  в некотором  роде покровителем народа,
постоянно предстательствующим за него перед троном Бога[624]. Эта
же  идея,  что  два  древних пророка должны воскреснуть, чтобы  играть  роль
предшественников  Мессии,  с  поразительной аналогией встречается  в  учении
парсов,  и  потому  многие  склонны  думать,  что  она  заимствована  именно
оттуда[625].  Как бы то ни было,  в эпоху Иисуса  она  несомненно
входила  в круг иудейских  теорий о Мессии. Допускалось, что появление  двух
"верных  свидетелей",  в покаянных  одеждах, будет  прологом великой  драмы,
которая разыграется к изумлению вселенной[626].
 
     Понятно,  что,  разделяя этого рода идеи, Иисус и его ученики, не могли
ни  минуты  сомневаться на  счет миссии  Иоанна Крестителя. Когда книжники в
виде  возражения указывали им, что не может  быть речи о  Мессии, так как не
явился еще  Илия[627],  они  отвечали,  что Илия уже являлся, что
Иоанн и был  воскресшим Илией[628]. Действительно,  своим образом
жизни, своим отношением к установленной политической власти  Иоанн напоминал
эту удивительную личность  древней истории Израиля[629]. Иисус не
обходил  молчанием  заслуги  и  превосходство  своего  предшественника.   Он
говорил, что среди детей человеческих не рождалось  более великого человека.
Он  энергично порицал  фарисеев  и книжников за то,  что они не приняли  его
крещения и не послушались его голоса[630].
 
     Ученики Иисуса разделяли принципы  своего учителя.  В первом  поколении
христиан[631] уважение  к Иоанну  было неизменным  преданием. Его
считали    даже    родственником   Иисуса[632].    Его   крещение
рассматривалось как первое событие  и,  в некотором  роде,  как обязательное
вступление  всей  евангельской  истории[633].   Для  того   чтобы
поддержать его миссию  общепризнанным авторитетом, создали рассказ, будто бы
Иоанн с первого взгляда на Иисуса провозгласил его Мессией, что он признавал
себя ниже Иисуса, недостойным развязать шнурки его  башмаков; что сперва  он
будто  бы  отказывался  крестить  Иисуса и утверждал,  что,  наоборот, Иисус
должен  его  крестить[634]. Это  были  преувеличения,  которые  в
достаточной степени опровергаются последним посольством Иоанна к Иисусу, как
бы вызванным  некоторым  сомнением[635]. Но в  более общем смысле
Иоанн  остался  в  христианской  легенде тем,  чем  он и был  на самом деле,
строгим  подготовителем, печальным  проповедником покаяния  перед  радостным
прибытием  жениха,  пророком,  возвестившим  Царство  Божие  и  умершим,  не
дождавшись   его   наступления.   Этот   гигант   в   истории  происхождения
христианства,  аскет, питавшийся акридами и диким медом,  резкий  обличитель
заблуждений,  играл  роль  горечи, приготовляющей  уста  к  сладости Царства
Божия. Казнь его открыла собой эру христианского мученичества; он был первым
свидетелем  обновившегося  самосознания. Миряне, распознавшие в  нем  своего
непримиримого  врага, не могли  оставить его  в живых; и его  обезображенный
труп,  повергнутый  на  порог христианства, наметил  тот  кровавый путь,  по
которому после него должно было пройти столько других мучеников.
 
     Школа Иоанна не погибла вместе с своим основателем. Некоторое время она
продолжала существовать отдельно от школы Иисуса и  сперва в добром согласии
с  ней.  Спустя  несколько  лет  после   смерти   обоих   учителей  все  еще
практиковалось крещение Иоанна. Некоторые принадлежали одновременно  к обеим
школам;  например, знаменитый Аполлоний, соперник Св. Павла (около 54 г.), и
значительное число  христиан  в Эфесе[636].  Иосиф принадлежал  к
школе (53  г.) аскета, по имени  Бану[637], который  представляет
большое сходство с Иоанном Крестителем, а быть может, был его учеником. Этот
Бану[638] жил в пустыне, одевался древесными листьями; он питался
только дикими  растениями  и  плодами  и  часто днем  и ночью  погружался  в
холодную воду,  чтобы  очиститься.  Иаков,  называемый  "братом  Господним",
соблюдал  подобные ;ке аскетические правила[639].  Позднее, около
конца  I века,  баптизм  вступил в борьбу с  христианством, особенно в Малой
Азии. Автор  книг, приписываемых евангелисту  Иоанну,  борется  против него,
по-видимому, путем перетолковьгвания  его  смысла[640].  Одна  из
сивиллиных[641]  поэм, по-видимому, принадлежит  этой школе.  Что
касается сект  гемеробаптистов,  баптистов,  елхасаитов  (сабийцы, могтасила
арабских писателей[642]), которые ро втором веке наполняли Сирию,
Палестину,  Вавилонию  и остатки которых  существуют  до нашего  времени под
названием мендаитов  или  "христиан  Св.  Иоанна",  то они  скорее  того  же
происхождения, как  и  школа  Иоанна  Крестителя, нежели  являются  истинным
потомством  Иоанна.  Настоящая его школа,  наполовину  создавшаяся  вместе с
христианством,  превратилась в  небольшую  христианскую  ересь  и  угасла  в
неизвестности.  Иоанн как  бы  предчувствовал будущее. Если бы  он  поддался
жалкому соперничеству, он был бы теперь забыт в толпе сектантов своей эпохи.
Став выше своего самолюбия, он приобрел славу и завоевал себе исключительное

положение в религиозном пантеоне человечества.

 

 

 

 

Hosted by uCoz